Бессмертный

— Я так и сказала! — повысила голос жена.

— Я просто уточнил, — сказал еще более поникший муж.

— Ничего ты не уточнил. Сказал очевидное.

— Я просто...

— Ты всегда просто! Одна я всегда сложно и всегда виновата!

В этой паре главенствовала явно жена, что, судя по выражению глаз, доставляло ей неимоверное удовольствие. Я бы не удивился, узнав, что до этого у нее было пять мужей, которые скоропостижно скончались от какой-нибудь болезни, которую уже давным-давно научились предсказывать и лечить.

— Лучше б вы молчали, чистое слово, — вмешался Костун.

— А тебя не спрашивали, дэбел, — возмутилась старушка. -И не 'чистое', а 'честное'.

— А при чем тут моя раса? Ты за своей смотри, танэк.

Оба пренебрежительно выплюнули названия чужой расы, словно это было какое-нибудь обзывательство. Названия некоторых рас и правда на некоторых языках было созвучно с чем-то неприличным и оскорбительным, хотя, насколько я знал язык и дэбелов, и танэков, у них ничего подобного не было. Хотя неологизмы можно придумать всегда.

— А что мне смотреть за моей расой? Нам больше миллиона лет, — гордо выпятила острый подбородок старуха. — И наша лысина тому подтверждение.

— У меня тоже есть лысина... — гордо выпятил круглый живот Костун.

— Ха! — перебила Костуна старушка. — Не надо путать отсутствие волос из-за эволюции и простое облысение.

Костун сжал кулачки так, что даже сквозь толстую кожу проступили белые костяшки, и готов был уже броситься и растерзать высокомерную старушку, но тут вмешался другой толстячок:

— Да будет вам, будет, — встал второй дэбел между оппонентами. — Сейчас мы все в одной тарелке. Не надо нам ссориться. Нужно что-то решать. Все мы здесь не бедные, так что предлагаю скинуться и отдать бандитам выкуп. Уверяю вас, если мы так поступим, завтра же окажемся у родных пенатов.

— Не все решают деньги, — впервые заговорил франт. Деньги никого не оставляют равнодушными.

— Как это? — поднял брови толстячок. Он явно не мог смириться с таким высказыванием. — Деньги могут решить любую проблему.

— Это работает только в том обществе, где деньги имеют вес. Здесь же людям важнее не умереть от голода и жажды.

— Молодо-зелено, — усмехнулся толстячок. — Так если деньги есть, то можно и еду с водой купить. Элементарно!

Толстячок скрестил, хоть и с трудом, руки на груди, демонстрируя, что его довод железобетонный, и черноглазый все равно ничего не сможет противопоставить такому аргументу, а потому разговор окончен.

— А вы видели здесь магазины? — спросил черноглазый. Толстячок поморщился.

— Да как тут что увидишь? — поддержал собрата Костун. — Нас же окружили, как крестьяне хлебопекарню. — Поговорки Костуна не отличались логичностью, но произносил он их всегда с таким видом, словно именно на этих жизненных мудростях и вырос, считая их незыблемыми. — Ничего не разглядишь.

— А я вот все разглядел, — подал голос телохранитель черноглазого, вставая с корточек. — Нет тут ни магазинов, ни рынков, а значит, и деньги не нужны. Только если заместо бумаги туалетной! — усмехнулся он.

Толстяк всячески пытался перебороть себя, что явственно отображалось на его запотевшем лице, он не желал верить в подобное, а потому пытался всех вокруг, как и себя, убедить, что выход все же есть, и он именно в деньгах, потому что в его понимании любой вопрос могут решить именно они. Уповать на иное он был просто неспособен.

Он так и не смог придумать никакого довода в пользу своего суждения:

— И... и что вы предлагаете нам делать? Если им деньги не нужны, то что? — поник дэбел, став похожим на толстую копию лысого тощего старичка.

— А разве не понятно? — вскинул телохранитель руками.

— Мне вот все понято, — подал голос и я, радуясь, что разговор, наконец, перетек в нужное русло. Зачастую такой момент приходится ждать часами, выслушивая ермолафию, не имея даже права подать голос, если ты не являешься одним из основных участников диалога или полилога, а всего лишь простой служака. У меня было и такое.

— И что же тебе понятно? — недовольно буркнул Костун.

— Им не нужен выкуп, им нужны мы. Особенно вы, — показал я на толстячков и довольно ухмыльнулся.

— Мы? Зачем? До некоторых доходит, как до жирафов. Толстых таких, упитанных жирафов.

— Вам же только что сказали. Им важны не деньги и ценности, а пропитание.

— И? — хором отозвались непонятливые толстячки.

— Вы как хотите: чтобы вас на костре зажарили, али в водице сварили? А может, предпочитаете потушиться с пряностями?

Толстячки и старички вылупили глаза и пооткрывали рты, даже молодой полицейский отвернулся от стены и испуганно уставился на меня с таким видом, словно это я сам грозился их всех слопать. Может, даже подумал, что именно это я и сделал с его более опытным напарником.

— Они... они нас сожрать хотят? — запинаясь, спросил толстячок, умело имитируя базедову болезнь.

— Хорошо, что среди нас нет женщин.

Старушка деликатно покашляла, но никто не отреагировал.

— Они дикари! — осенило Костуна.

— Думаешь? — съязвил я.

— Но зачем им нас есть?

— А почему бы и нет?

— Но... мы же... — второй толстячок не мог подобрать слова. — Мы же живые... то есть это, разумные.

— Они тоже, — улыбнулся я.

Никто не нашелся, что ответить. Молчали минуты три. Каждый, наверняка, пытался найти выход в рамках своих скудных познаний, хотя он был более чем очевиден. Во времена жестоких войн на моей планете бывало так, что в плен попадали тысячи людей, а потом их одним за другим убивали, и не другие тысячи, а всего лишь десятки людей, а то и единицы. Просто их боевой дух и жажда жизни были так подавлены, что они не обращали внимания на смерти других, даже стоя в очереди к палачу.

— Тогда почему они сразу же убили наших телохранителей? — спросила старушка. — Они их потом унесли куда-то. Выбрасывать, наверно, как мусор.

— А у них мясо слишком жесткое, — ответил я первое, что пришло в голову. Вероятно, так оно и было. А может, боялись, что эти телохранители, среди которых были довольно сильные расы, попытаются отбить своих клиентов. Даже если шансов было мало, аборигены все равно понесли бы серьезные потери. Возможно, что их отнесли не выбрасывать, а готовить, пока мясо не испортилось на изнуряющей жаре. Либо запихнули куда-нибудь в морозилку, ведь судя по легкому гудению, в лагере все же работала какая-то техника, среди которой могло быть и подобие холодильника.

— А ты откуда знаешь про... мясо?

В ответ я лишь плотоядно улыбнулся. Дэбелы и танэки сделали шаг назад. Молодой полицейский уткнулся обратно в стену, возможно, планируя план мести за съеденного напарника.

Жара и правда была изнуряющей, что больше всего сказывалось на дэбелах, танэках и полицейском-человеке, когда как черноглазый и, что удивительно, его телохранитель не выказывали никакого дискомфорта. Я, естественно, тоже уже давно приспособился. Пусть клетка, в которой мы сидели, и давала тень, но воздух, казалось, замер на месте. Судя по всему, окружающие большую поляну горы препятствовали вентиляции.

— Как я уже говорил, — перебил тишину черноглазый, — наши деньги нам не помогут спастись. Поэтому остается только бежать.

— Бежать? Но как? Тут стальные двери и решетки, а снаружи толпа дикарей-каннибалов.

— Нужно придумать план.

— Какой тут может быть план? Мы обычные люди! — воскликнул Костун, чуть ли не рыдая.

Я, черноглазый и его телохранитель неопределенно хмыкнули.

План был прост, как химический состав клетки. Нужно было выбраться из клетки (ха-ха), раздобыть оружие, сколько получится пробираться незамеченными, а как только нас обнаружат (все решили, что это неизбежно), то как можно быстрее добежать до транспорта, отстреливаясь от преследователей, сесть и уехать куда глаза глядят. Если будет шанс — повредить оставшиеся машины. Основными действующими лицами в операции были все те же трое, что чуть раньше неопределенно хмыкнули. Богатеи, помимо того, что ничем не могли помочь, еще и не собирались этого делать, так как считали само собой разумеющимся, что кто-то должен их спасать: 'И желательно — поменьше беготни'. Молодой полицейский же дрожал, как чихуахуа, при этом такой же злобный, но ничего не мог сделать без своего оружия. Да и с ним от него было мало толку.

Иолай Савл — а так звали телохранителя черноглазого франта — оказался самым настоящим киборгом! Именно поэтому он сидел на корточках бо́льшую часть времени — экономил энергию. Для него не составило проблем раздвинуть решетки, но чтобы пролезли толстяки, три прута пришлось вообще вырвать с корнем, что оказалось шумновато. Но нам пока везло — из-за постоянного буйства зверей во второй части квадратного строения, на любой шум, исходящий от 'коробки', не обращали никакого внимания. Охранников же не было с самого начала, — местные никак не могли предположить, что среди нас может найтись тот, кто сильнее любого из животных, не способных толстые решетки даже погнуть.

Еще нам везло в том, что был разгар дня — не уверен, но вроде бы аборигены праздновали поимку обладателей сладкого мясца, а потому нагоняли аппетит, перекусывая огромными ящерками и выпивая не пойми откуда взявшийся алкоголь (или что их там так веселило?), — а потому в длинном здании напротив было пусто, и в окна нас никто не видел. Справа же покоилась куча какого-то металлолома, в том числе и наши 'гробики', закрывающая обзор веселившимся жителям пустыни. Было решено пойти налево, в сторону разрушенной металлической башни. Так и сделали. Первым отправился Иолай, аккуратно заглянув за угол, он подал знак, что все чисто. Пройдя до конца следующей стены, мы чуть поодаль увидели подобие стоянки, на которой находилось около двадцати машин. Но до нее было не менее сотни метров, а примерно на середине пути находилась еще одна куча, только состоящая не из металлолома, а из всякой техники. Куча была меньше предыдущей, но мысль, что тут, видимо, постоянно что-то падает с неба, немного угнетала.

— Что будем делать? — спросил Иолай. — Мы трое, может, и добежим незамеченными до кучи, но насчет остальных не знаю. Плюс нам так никто и не попался на пути, оружия отстреливаться нет.

— А если устроить дисперсию? — предложил Костун.

Все посмотрели на него, пытаясь понять, что он имел в виду. Таких умных слов от него никто не ожидал, пусть и примененных в неверном значении.

— Может, диверсию? — догадался я.

— Я так и сказал, — возмутился толстяк.

— Ладно-ладно, не напрягайся.

— Диверсия — это хорошо, — подумав, сказал киборг, — но кому-то придется рискнуть жизнью. Предлагаю выкинуть на произвол судьбы этих толстосумов. — Толстосумы попытались что-то гневно ответить, но Иолай не позволил им и слова вставить: — Они в пустыне и дня не продержатся. Нечего с ними нянчиться, все равно умрут, так пусть хоть послужат благому делу напоследок.

Самое главное, в его голосе и взгляде не было ненависти, он говорил так, словно это самое обычное дело и единственно верный вариант.

— Я не согласен, — твердо сказал франт. — Мы должны попытаться выбраться все вместе, а не бросать любого, кто покажется нам обузой.

Иолай развел руками, показывая, что слова хозяина (друга?) для него закон. План рушился на глазах. Очень скоро кто-нибудь заметит, что клетка сломана, а внутри пусто, и тогда нас начнут искать.

— Надо было дождаться темноты, — тихо сказал я, щурясь на солнце, которое, по моим подсчетам, зайдет за горизонт примерно через час-полтора. Судя по всему, дни и ночи на этой планете довольно короткие.

— К тому времени к нам уже могли прийти, чтобы отвести на ужин. Угадайте, кто был бы главным блюдом? — Иолай покосился на второго толстячка, который побольше Костуна, но тот ничего не заметил, сглатывая слюну, то ли от страха, то ли от разыгравшегося аппетита.

— Тоже верно, — согласился я. — Но вряд ли к нам отправили бы целый полк. Максимум — человек пять, с оружием, мы бы с ними справились.

— И точно! — Иолай цокнул языком. — Что-то я не подумал. Гм... А что нам сейчас мешает так сделать? Пусть толстые, старые и полицейские побудут здесь, а мы вернемся и устроим засаду.

— Кто-то должен остаться, чтобы проследить за остальными, — сказал черноглазый. — Пойдем я и Иолай...

— Ну уж нет. — Я скрестил руки на груди. — Кто тебя назначил главным?

Сам я командовать никогда особо не стремился, но не любил, когда это делали другие. Пусть сначала докажут, что способны.

— Здесь нет главных, — спокойно ответил он.

— Вот именно... э-э...

— Верон Трег.

— Верон Трег, — повторил я. — Ты не захотел использовать этих богатеев как наживку, вот сам и следи за ними, а мы и без тебя справимся.

Иолай посмотрел на босса, тот, немного подумав, кивнул.

Мы чуток переоценили жителей пустыни. За нами пришло даже не пятеро человек, а всего двое. Вырубить немного охмелевших вояк оказалось нетрудно, даже тот полицейский справился бы один. Мы спрятались за кучей металлолома, а как только появились аборигены, — вырубили каждый своего одним ударом и затащили в тень кучи. Оружие было скудным: автомат и простой пистолет. Я взял второе.

Вернувшись назад, где нас уже устали ждать, мы показали небогатую добычу. Иолай передал оружие Верону, но тот сказал, что ему не привычно с громоздким автоматом, а я не отверг предложение поменяться. Оружие, хоть и в малом количестве, мы достали, осталось либо дождаться окончательной темноты, либо шума по поводу пропажи посланных за нами людей. Минут через пять случилось второе. Кто-то что-то крикнул, кто-то переспросил, первый кто-то опять что-то громко выкрикнул. Началась беготня, как в развороченном муравейнике.

Первый, заглянувший за угол, был с ножом, вырубить его, как и тех двоих, не составило труда. Нож я забрал и засунул в специальные ножны, одеваемые на ногу, которыея также снял с руки аборигена, — мало ли. И мы побежали. В шумихе, которую устроили аборигены, нас даже не сразу заметили, и может, мы даже успели бы добежать до машин, но проблема была в белых костюмах. Я все еще был в болотно-зеленом подобии пончо, но вот остальные... Остальные выделялись на красном фоне пейзажа, как Люцифер в церкви. И в нас начали палить, но к тому времени мы уже добежали до кучи техники, за которой и спрятались. Сделав пару выстрелов в ответ, мы показали, что у нас тоже есть оружие, но на жителей пустыни это не произвело практически никакого эффекта. Они палили в нас так, словно у них нескончаемые патроны. Не думал, что в пустыне можно жить так комфортно и со всеми благами цивилизации.

Я решил перестать прятаться и отвлечь огонь на себя. Если все увидят, что я неубиваем, то так тому и быть. Иолай был прав — этим толстосумам вряд ли выжить в пустыне, поэтому они никому ничего не смогут рассказать, Верон с Иолаем не производят впечатления особо болтливых личностей, тем более что и у самих явно есть свои скелеты в шкафу. Полицейский... Потом разберемся.

— Можете не прикрывать! — выкрикнул я и побежал обратно к квадратному зданию.