Админ (Главы 1 - 11)

— А что там с пробами тканей?

— Отдельная тема, потом объясню. Есть одна идея, как на этом приподнять тоже денег, будем проверять, может получиться.

Итак,— Лейнат махнул рукой — работаешь в режиме — 5 стандартных часов работы, 1 час — личные дела, остальное — обучение под разгоном. Вместо личных дел тоже советую обучение — быстрее научишься, больше дел сделаем. (В сутках Содружества — 10 часов, каждый из которых разделяется на 100 минут. По моему ощущению, сутки длиннее наших примерно в полтора раза, но точно мне сопоставить было просто не с чем. Соответственно, стандартный час — примерно три с половиной наших, а минута длиннее раза в два. А.П.)

— Хорошо, — ответил я.

Лейнат срулил опять по каким-то своим делам, а я перетащил первые три контейнера на тележку-робота и двинулся в сторону операционной. Септические ограничения там были откорректированны Лейнатом (впрочем, после того как он мне поставил права доступа, я и сам мог бы), но спецодежду мне таки пришлось надеть.

Впрочем, с предоставленным мне 'материалом' я и сам предпочёл бы не возиться в своей обычной одежде. Базы-базами, но брезгливость никуда не делась. Возможная зараза, опять же — бог их знает, какие у них тут болезни? Мои базы по медицине не давали, конечно, понимания эпидемической обстановки на этой планете, но из них я уже знал, что среди инфекций человечеству Содружества попадались и весьма опасный и тяжёлые в лечении. Так что лучше уж раз подстраховаться.

Та неприятная процедура, которой мне предстояло заниматься в ближайшее время, несла за собой вполне понятные экономический резон. В каждом из привезённых тел должна была находиться хотя бы базовая гражданская, либо рабская нейросети, а могло быть и что-то подороже. Опять же импланты, протезы и всякого рода встраиваемое в тело оборудование — у межзвёздной цивилизации эта технология была вполне развитой, и хотя натуральные киборги вряд ли попадались очень уж часто, вероятность выхватить недешевый девайс всё ж таки была.

Был и осложняющий момент. Все эти устройства делались по существенно разным технологиям. Из выученных мною баз я понимал, что даже нейросети были нескольких разных типов — одни из них более-менее походили на обычную электронику, но даже не микроскопическую, а, в земных понятиях, нано-уровня и состоящую из биологически нейтральных материалов.

Другие, более продвинутые, использовали распределённую технологию, основанную на применении наноботов, управление которыми обеспечивалось совсем небольшим выделенным блочком.

Третьи, наиболее сложные и дорогие, позволяли колонии наноботов встраиваться в нейронную сеть человека и обходились вообще без блока управления — стыковка человека с электроникой тут носила вспомогательный характер и была нужна только для связи его с внешними устройствами.

Это была основная линия технологического развития, но были какие-то варианты устройств из биологических материалов и вскользь упоминались ещё несколько типов — тут я уже был в полном недоумении, т.к. мне не хватило знаний. Но всё это было менее распространённым, и не вполне типовым.

Так вот, если про собственно технологические устройства мне было примерно понятно как с ними действовать — в роботе-хирурге стоял необходимый софт, идентифицировать их в тканях и дать команду на извлечение было можно в диалоге с этой системой, то как поступать со всем остальным разнообразием — было не понятно. Вот фиг его знает, как из груды протухающего мяса вытащить колонию наноботов и будет ли она после этого пригодна к чему-то полезному. Подумав некоторое время, я решил, что будут извлекать только то, что понимаю, как извлекать, а там уже Лейнат пусть разбирается — при следующей встрече спрошу его об этом.

И я занялся своей нелёгкой и отвратительной работой, первоначально то и дело сдерживая рвотные порывы. Примерно на третьи стандартные сутки тошнить меня перестало — психике уже как-то стало пофиг, к тому же я просто начал уставать. Несмотря на то, что медкапсула во время каждого просыпания делала меня бодрячком — по моим ощущениям мне приходилось работать чуть ли не по 20 часов подряд и желания волноваться это точно не прибавляло. Заданные Лейнатом скоростные нормативы я, первоначально, не выдерживал, потом как-то уже начал успевать.

Тем не менее новые контейнеры привозили быстрее, чем я успевал обрабатывать уже имеющиеся и постепенно помещение рядом с грузовым входом начало ими загромождаться. К десятому дню они занимали около половины зала, и Лейнат этим оказался сильно не доволен — несмотря на то, что климатическая система была выкручена им в самый низ температурных настроек, так что стены помещения начали индеветь — чем дольше тела умерших лежали в ожидании обработки, тем сильнее они разлагались и это не облегчало процесс работы.

Кстати, Лейнат во время одного из своих визитов, подтвердил, что с наноботами имплантов и нейросетей ничего особо толкового сделать нельзя — можно лишь "реновировать" испустившие их устройства, заправив их новой колонией. Но и это уже было достаточно выгодно.

Так вот, в один прекрасный день Лейнат начал работать со мной попеременно и операционная комната начала быть загруженной чуть ли не круглосуточно. Мне уже дважды приходилось заказывать дополнительные материалы и один раз — таки запустить автокалибровку анализатора. Кстати, с анализами не ладилось — Лейнат пояснил, что его скрипт пытается опознать преступников, находящихся в розыске, чтобы попытаться продать их тушку властям или владельцам, ну и, ещё пытается опознавать покойников с "интересным генотипом". Ни то ни другого особого успеха не имело — скрипт только один раз дал положительное срабатывание. Но это тело Лейнат забраковал — сказал, что слишком долго оно хранилось в морге, разложение зашло слишком далеко и никакой пользы извлечь из него было нельзя. Уничтожать он его, тем не менее не стал, убрал в криоконтейнер и задвинул в угол операционной.

Работая вдвоём, мы постепенно, где-то к двадцатому дню этого безобразия, разгребли завал на грузовом складе, после чего Лейнат снова переключился на свою таинственную деятельность. За это время было обработано более 700 трупов, мы извлекли и упаковали около 500 нейросетей, по большей части — самых примитивных, а так же небольшое количество — четыре десятка имплантов. Пару раз нам, впрочем, повезло — попадались явно тела бывших военных с неудалёнными армейскими сопроцессорами наведения, аппаратурой связи и ещё какой-то хренью, которой Лейнат обрадовался весьма и весьма. По его словам, содержимое этих двух покойников перекрывало по стоимости вообще всё остальное.

Техника работы роботизированной хирургической системы потрясала. Нет, по большей части она вовсе не ковыряла лежавшие на столе бывшие организмы ланцетом и пинцетом, не резала их на куски пилой, как можно было бы ожидать. На обрабатыаемую часть тела накладывался фрагмент этакого геля, в котором находились концентрированные наноботы. Дальнейшая работа сводилась к тому, что эти наноботы, управляемые централизовано, буквально расковыривали ткани и доставали оттуда то, что было нужно. В случае, если бы 'пациент' был жив — они бы проходили между клеток, раздвигая их и, потом, сращивая плоть обратно. Да что там плоть — судя по изученным мною медицинским базам, этот комплекс был вполне способен обеспечить операцию на мозге человека без вскрытия черепа. Наноботы просачивались сквозь кость, под управлением эффектора робота-хирурга выполняли свою работу и, в основном, эвакуировались обратно. С трупами всё обстояло чуть более просто — заботиться о сохранности мёртвой ткани не приходилось и наноботы как бы выталкивали из толщи бывшего человека тонкие нити соединителей, небольшие горошины управляющих узлов нейросетей и разнообразной формы импланты... Смотреть на это было невероятно занимательно, несмотря на общую неприятность происходящего.

Параллельно со своей работой я занимался, практически, только тремя вещами.

Одна из них была оговорена с Лейнатом — я спал и во сне учил базы. Настоящим сном, впрочем, это моё состояние было назвать тяжело — по совету Лейната я турбировал своё восприятие, нагружая себя по максимуму. Это делало сон достаточно неприятным, болезненным, но перед плановым выходом из сна медкапсула гасила все это и просыпался я свеж и бодр. В процессе обучения я поставил себе задачей поднять по максимуму то, что уже скачал, не пытаясь хватать по верхам всё подряд. Идея была в том, что моих знаний компьютерного специалиста должно было бы хватить, чтобы обезвредить подавляющий контур моей нейросети. Я не забывал, что Лейнат имел возможность в любой момент активировать его вновь.

Но пока что все мои попытки получить доступ к управлению собственной нейросетью не приводили к особому успеху. Задачка была чем-то похожа на "разлочивание" айфона — понятно, что если внутрь системы получишь доступ, то дальше там можно будет делать всё что угодно. Но доступиться не получалось — сервисный порт был блокирован кодом Лейната, и пойти тем же путём, которым лазил туда он я не мог. И я остервенело учил базы, пытаясь найти там какую-то полезную информацию. Я был уверен, что в нейросети наверняка есть бэкдоры, позволяющие её носителю работать с ней напрямую, понять бы как к ним обращаться.

Была идея поискать эту информацию в сети, но тут меня ограничивало, во первых свободное время, которого откровенно не хватало, а во вторых — отсутствие собственных денег. Лейнат, пока что, не предпринял попытки оплатить мне мою работу, а за пределы планетарных ресурсов можно было обратиться только очень не бесплатно. К тому же я не был уверен, что местные власти не отслеживают подозрительные поисковые запросы и светить свой интерес, не понимая местной обстановки, я совершенно не хотел.

Второе направление моих занятий было попыткой решать ту же проблему не в лоб, а сбоку. Подавляющий контур нейросети был отключен Лейнатом не полностью, некоторые виды желаний, такие как например желание физически напасть на "хозяина" или убежать от него нейросеть продолжала глушить. Вот так вот — представишь себе картинку — как вцепляешь Лейнату в горло руками или бьёшь его кулаком в зубы — и ловишь себя на том, что, через несколько секунд уже думаешь совершенно о другом. Мысли этак соскальзывали с цели, не было возможности сосредоточиться на идеях из некоторого чёрного списка.

Для начала я попытался картировать вопросы о которых мне запрещено думать и нашёл ещё парочку позиций.

Кроме уже упомянутых, мне было запрещено думать о разглашении информации хозяина и о физическом нападении на свободных подданых империи (интересно что на рабов этот блок не распространялся).

Следующее, что я попытался сделать — это формировать внутри себя некую другую структуру мышления, разделить обдумывание теоретического вопроса — а как бы могло бы выглядеть, допустим, моё нападение на того же Дихера Свейна, и, отдельно — научиться отстранённо действовать, не имея ввиду никакой конкретной цели. Я предполагал, что таким способом мне, возможно, удастся обмануть нейросеть и, по крайней мере в части теоретических абстрактных размышлений идея оказалась вполне рабочей. Отстранённое действие пробовать правда я не стал — единственное что тут можно сделать — это срулить из офиса, но точно ещё не время, а Лейнат об этом узнал бы непременно и вряд ли был бы особо доволен.

Кстати, Дихера я упоминал не просто так — этот хрюндель раза три связывался со мной по видео, спрашивал о том как жизнь, жаловался на свою в части скуки и звал в ближайшей бар. Я отговаривался занятостью — "извини, брат, шеф совсем меня заездил, кончится аврал — сходим....". Девушка Нала позвонила один раз, спросила всё ли у нас в порядке и не нужно ли чего. Поулыбавшись друг другу, мы поговорили ни о чём пару минут и тоже распрощались.

Приятно, когда тебя не забывают. Неприятно, когда это делают люди, которым ты, в принципе, нахрен не должен быть нужен.

Наконец, последнее, третье направление моей активности состояло в том, что я убалтывал Искина Сарта.

Мне представилось полезным попытаться войти к нему в доверие, да и вообще, меня как старого ИТшника серьёзно интриговало общение с мыслящей машиной. То, что Искин действительно мыслил для меня было очевидно. Тест Тьюринга пройти — невелика проблема, его и на Земле, как я наблюдал, проходили достаточно тупые скрипты.

Но речь Сарта была рассудочной — он был в состоянии делать выводы и явно умел учиться. У него даже были эмоции — хотя менее ярко выраженные, чем у людей.

Это было невероятно занимательно и потенциально полезно. По моему ощущению, по зрелости своего характера Сарт примерно соответствовал земному подростку 12-14 лет. И я без особых угрызений совести общался с ним, стараясь установить максимально тесный контакт.

Искину было скучновато — в те моменты, когда ему было нечем заниматься, у него была возможность переходить в режим ожидания, но полностью мышление он не отключал. А занятий у него было не так и много — основная часть офисной автоматики отруливалась вполне классического (в моих глазах) дизайна компьютерными системами, а Искину доставалась лишь функция обобщённого интеллектуального управления. Так что занятий реально у него было немного, и мои попытки беседовать с ним "о жизни" проходили явно с большим успехом, чем такие же попытки Дихера Свейна со мной.

Кстати, я достоверно выяснил — сам Сарт вовсе не был переделан из человеческого мозга. Судя по найденной мною информации эта технология в мирах Содружества считалась маргинальной и была официально запрещена. Но Аварская империя, в которой я находился, была расположена на самой границы освоенного Содружеством пространства и здесь на многие вещи смотрели намного мягче. А уж за пределами официальных границ Содружества спрос на человеческие мозги в банках был весьма велик — так как экспорт мощных Искинов, разработанных на технологиях содружества, был туда запрещён.

С точки зрения конструкции такие как Сарт компьютеры представляли из себя запредельно мощные и довольно компактные устройства, сочетавшие в себе принципы обычных и, кажется, квантовых вычислений. О последнем я не мог судить с уверенностью — так как всё, что я знал про квантовые компьютеры на Земле, я успел почерпнуть из старой книжки Шора, содержание которой, вдобавок, толком уже не помнил. Но, похоже, это было оно. И смысл в нём был достаточно ограниченный — всякого рода вычисления пространственных координат квантовые вычислители делали достаточно хорошо и быстро, но вот задачи управления всякого рода автоматикой намного лучше решались системами, очень похожие по своей идеологии на земные. Некоторые отличия от земной техники у них, впрочем, тоже были. Наиболее заметные — это реально сделанная многопроцессорность и достаточно серьёзная изоляция программного обеспечения от железа. Собственно говоря, системы программирования, о которых я успел узнать, работали на таких высоких уровнях абстракции, что земная Java со всеми её фреймворками на их фоне казалась чуть ли не ассемблером.

Так вот, Сарт как таковой размещался в компактном прямоугольном контейнере, этаком кубике с тридцатисантиметровым ребром. Там, внутри, были почти сплошь набиты микросхемы процессоров и памяти, смонтированные не на привычных мне платах, а в некоем трёхмерном каркасе. Кроме них была резервная батарея питания, несколько наиболее нужных интерфейсных модулей и всё. Вся остальная комната, в которой он размещался, отдельно, кстати, от основного оборудования была заполнена какой-то периферией — ускорителями работы, внешней памятью, устройствами связи