Баба-Яга на договорной основе. Основания для увольнения

К концу вечера я чувствовала себя, как загнанный кролик. Начнем с того, что туго затянутый корсет не пропускал еду в мой желудок, а есть хотелось страшно. Да и кому бы не хотелось есть через пять часов после единственной чашечки чая с сухой печенюшкой. Ко всему прочему меня мучила жажда. Нет, всевозможных напитков, включая безалкогольные, здесь, конечно же, было море, но вот только удобств, требующихся человеку после обильного потребления напитков, здесь вовсе не было. Поэтому во избежание неприятностей я решилась на самоограничение. А в дополнение к неудобствам физиологическим шли неудобства психологические, потому что весь вечер я петляла по залу, уходя от расставленных Генрихом ловушек, который явно хотел выяснить, что именно происходит. Ничего удивительного, что когда я в четыре часа утра вошла к себе в комнату, чувствовала я себя совсем не радужно и мечтала только о том, чтобы стянуть со своих ног "хрустальные" туфельки. И уж точно я не была готова к оказанному мне приему.

— Ты не моя сестра, — обвинительно-утвердительно заявил царевич Иван, поднимаясь мне на встречу с моей кровати.

Схватившись рукой за сердце, я выругалась. Нет, поймите меня правильно, я воспитанная девушка, которая не имеет вредной привычки при каждом удобном случае расцвечивать свою речь неформальными оборотами, но если в четыре часа утра вы застаете в своей собственной спальне мужчину, которого вы туда не приглашали, то такие слова просятся на язык сами и устоять перед этим искушением невозможно.

— Как ты сюда попал? — спросила я, как только восстановила дыхание.

— Через окно вошел. Оно же в сад выходит, ничего сложного, — просветил меня царевич.

Мило. Просто чудесно, скажу я вам, узнать, что в вашу спальню в любое время абсолютно свободно и легко может пробраться любой желающий. Такие мысли внушают оптимизм. Ну ладно, конкретно вот этому ночному гостю нужна только моя честь, сокровище, конечно, но в последнее время мало востребованное. А если кого-нибудь заинтересуют деньги? Не поймите меня не правильно, денег мне не жаль. Тем более что своих у меня нет, а королевскими я с радостью поделюсь, но в том то и проблема, что местный король свои сокровища в предоставленных мне покоях не прячет, да и ключ от королевской сокровищницы тоже на хранение не предложил. А если предполагаемые охотники за сокровищами мне на слово не поверят, как мне тогда доказывать свое право называться честной женщиной? Решено, первым делом подниму вопрос собственной безопасности. В конце-то концов, не может же принца совсем не волновать жизнь его лесной нимфы (как он меня весь вечер называл), ну или Генриха на худой конец. Надо только его убедить, что мое физическое здоровье критически важно для душевного здоровья Анри, и тогда он точно расстарается. Осталось только прояснить ситуацию с Иваном.

— Что ты здесь делаешь? — поинтересовалась я.

— Тебя жду, — а честные ответы, оказывается, так раздражают.

— Не в моей комнате, а здесь во дворце? И почему ты не дома, ты же должен учиться царством управлять?

— Я тебя искал, — спокойно ответил Иван.

— Меня? Зачем?

— Как зачем? Мы ведь собирались пожениться до того, как тебя похитили, — пояснил он.

— А разве ты меня не спас? — мне стало нехорошо.

— Спас, — согласился Иван, — но это была не ты.

Я предпочла промолчать, только изобразила на лице крайнюю степень удивления. Просто интересно, когда и главное как он это понял. Потому что я прекрасно помню как он уехал с настоящей Синеглазкой, и в тот момент я что-то никаких сомнений в подлинности предъявленной невесты не заметила.

— У той девушки глаза синие, — уточнил Иван, словно прочитал мои мысли.

— И что тут странного? — не поняла я.

— А у тебя глаза карие, — улыбнулся он.

Я медленно осела на пол. Чувствовать себя идиоткой довольно-таки неприятно, но осознавать, что чувство это обосновано, еще и унизительно.

— И когда ты это заметил? — выдавила из себя я.

— С самого начала. У тебя очень красивые глаза, невозможно их не заметить.

— Ага, — пробормотала я.

Тем временем Иван подошел ко мне и помог подняться.

— Не сиди на холодном полу, простудишься, — приговаривал он, заботливо усаживая на многострадальную кровать.

— Ага, — снова пробормотала я. — Мама тоже мне всегда так говорила.

— Твоя мама — очень умная женщина, — поделился своим наблюдением Иван.

— Ммм. Мама — умная женщина, — не стала я спорить. — А я, видимо, пошла в папу.

— У него тоже карие глаза? — Иван явно пытался понять, что именно у нас с моим папой общего, учитывая, что половая принадлежность у нас с ним, с моим папой в смысле, разная.

— Карие, — согласилась я. — А еще он тоже не отличался умом и сообразительностью.

— Тоже? — удивился Иван. — А кто-то еще не отличался умом? Кто?

Вот зря он задал последний вопрос.

Мужчины и женщины те самые параллельные прямые, которые пересекаются в геометрии Лобачевского. Вроде бы точки пересечения есть, но находятся в разных плоскостях бытия. Например, мне за тридцать с лишним лет своего существования так и не удалось найти ответ на вопрос, что делает мужчин счастливыми, помимо общепринятого мнения о футболе и пиве, хотя я подозреваю, что с этими простейшими организмами дела обстоят несколько сложнее. Думаю, и их мучит загадка женского счастья. Слишком много у женского счастья слагаемых, чтобы их можно было легко определить. Взять хотя бы вкусненькое к чаю, которое меняется от настроения, погоды, времени суток, дня недели, положения Луны в Рыбах, и даже прецессии Земли, чем бы эта прецессия ни была. Что уж говорить о более сложных вещах. Но временами с женским счастьем дело обстоит до смешного просто. Вот лично мне в данный момент для полного счастья не хватало возможности обвинить кого-нибудь во всех своих неприятностях. И этот кто-то, в лице царевича Ивана, очень удачно подвернулся мне под руку, да еще и задал наводящий вопрос. Поэтому я с огромным удовольствием и очень подробно, с примерами и пояснениями, объяснила ему, кто именно тоже не блещет умом, а по-простому зовется идиотом. К концу моей лекции сомнений в личности главного виновника всех бед не осталось ни у кого.

— И вообще, чем тебе Синеглазка не угодила? Спортсменка, королевна, наконец, просто красивая девушка, ковры такие вышивает, 3D телевизор не нужен. Чего тебе не хватало для полного счастья?

— Но я ее не люблю, — попытался возразить мне царевич.

— Что значит, не люблю? — возмутилась я. — Ты ее от Змея Горыныча спас, значит любишь. Это автоматическая функция. Ты просто еще не понял. Вот поцелуетесь, и сразу поймешь.

— Мы целовались, — просветил меня герой-любовник пубертатного возраста.

— Да? — моя бровь недоверчиво изогнулась.

— Ты только не подумай, ничего такого, — принялся оправдываться принц, залившись малиновым румянцем от шеи до волос. — Просто, когда я ее во дворец привез, отец так обрадовался, стал сразу к свадьбе готовиться, а у меня, понимаешь, было такое чувство, что что-то не так. И я решил проверить, — царевич замолчал, явно стесняясь рассказывать о своих опытах, а я злорадно молчала. — В общем, я случайно столкнулся с ней в коридоре и поцеловал, и понял, что она — это не она. Ну, то есть не ты. Не Синеглазка. Вернее Синеглазка, но не моя, — кажется, парень окончательно запутался в идентификации Синеглазок. — Я просто не мог на ней жениться, — Иван замолчал, разглядывая свои сапоги.

Я тоже некоторое время поразглядывала его сапоги. Хорошие такие, черные, кожаные сапоги. Качественные. У Генриха точно такие же. Очень удобные, если хочешь к кому-нибудь незаметно подкрасться.

— И что? Бросил девушку у алтаря? — решилась я узнать правду о своем бывшем будущем муже.

— Нет, кончено, — от возмущения царевич даже руками замахал. — Я к брату пошел, к старшему. Рассказал ему все. Сказал, что хочу свою невесту найти. Он меня понял. Олег вместо меня на Синеглазке женился и наследником стал, а я вот на поиски отправился.

— Нет, — возразил мой внутренний голос, пока я пыталась осмыслить новую информацию. — Не надо поддерживать отечественного производителя. Прав старина Дарвин, пусть выживают сильнейшие.

— Ты о чем? — вяло полюбопытствовала я.

— О том, что этот идиот своему старшему брату не только невесту отдал, но и трон. Ладно бы невеста была как ты, тогда такую доплату еще можно было бы понять. Но за молодую, царских кровей рукодельницу?

Я с внутренним голосом была полностью согласна и потому даже не обратила внимание на то, что за меня требовалась доплата. Тем более что доплаты теперь нет.

— Горынычу его скормлю, — решила я. — Как только доберусь до этого трехголового, так сразу и скормлю. И Горынычу полезно, и мне приятно.

— О чем ты задумалась, — прервал мой внутренний диалог Иван.

— Я? О том, кто во всем виноват. О Кощее Бессмертном, — пояснила я в ответ на недоуменный взгляд Ивана, не чувствуя за собой никакой вины за клевету, в конце концов Кощей как главный злодей всегда был виноват.

Реакция царевича была несколько странной. Он улыбнулся так счастливо, как будто ему сообщили, что он выиграл миллион в лотерею.

— И что бы ты сделала?

— Спросила бы его, за что он так со мной? — я, конечно, имела ввиду мое последнее задание, но вдаваться в подробности не стала.

Не догадываясь о моих мыслях, Иван улыбнулся еще радостнее и, протянув мне руку, заговорщицки прошептал:

— Пойдем со мной.

— Куда? — поинтересовалась я.

Нет, не то, чтобы я подозревала Ивана в желании заманить меня в темный лес и бросить на съедение волкам, но до конца я ему не доверяла. Иван все еще считал меня... Хотя не понятно кем именно он меня считал, но уж точно его первая мысль обо мне не была: "Ага, это та самая Баба-Яга, которая меня заколдовала". Учитывая, что он по-прежнему называл меня Синеглазкой и смотрел восторженным взглядом, в его мировосприятии я определенно располагалась в той части, где находились жертвы злых волшебников, а не сами злые волшебники, а потому предсказать его реакцию, когда он узнает правду, я не бралась, и его идея прогуляться в неизвестное место темной ночью, ну или не совсем темной и не совсем ночью, меня не привлекала. Однако Иван уже тащил меня к окну из моей спальни, за которым раскинулся королевский сад.

Следующий час мы пробирались по саду через растущие здесь в изобилии кусты деревьев и заросли каких-то колючих цветов, хотя к услугам гуляющих были удобные дорожки и широкие аллеи. Но, видимо, Иван считал, что в кустах мы привлечем меньше внимания. На мой взгляд, это было весьма сомнительным, если вспомнить о том, что в бледном утреннем свете ярко-синее платье, украшенное драгоценностями, очень хорошо выделялось на фоне зеленой фигурно стриженой зелени. Ну а тем стражникам, которые по какой-то причине не видели синий цвет, маяком в саду служил темно-красный наряд самого царевича. Впрочем, высказать свои наблюдения у меня не было никакой возможности, Иван-царевич целеустремленно тащил меня через препятствия как ледокол, спасающий затертые льдами корабли, и все мои мысли были заняты только соблюдением правил техники безопасности: бальные туфли не были предназначены для гонок с препятствиями, а оголенные плечи очень плохо реагировали на контакт с царапающими ветками. Я всерьез подозревала, что к тому моменту как мы доберемся до конечно пункта нашего пути, в моем облике будет больше общего со словом лесная, чем со словом красавица.

Утренняя пробежка привела нас к металлической ограде, окружающей сад (кто бы мог подумать), через которую Иван предложил мне перелезть. У меня на языке вертелось много различных слов, в том числе и приличных, но немного подумав, я решила не затевать споров с перевозбужденным царевичем (слишком уж нездоровый блеск был у него в глазах) и попыталась преодолеть то, что задумывалось как непреодолимое. Новый опыт оказался весьма интересным, но не самым необходимым в жизни. Обходилась же я как-то всю свою жизнь без этого сомнительного умения. Даже в своем далеком детстве мне удалось избежать знакомства с заборами, а тут, в бальном платье, при сапфирах, полезла покорять новые вершины своего падения. Иван, надо отдать ему должное, в нелегком деле преодоления препятствий мне мужественно помогал, как и положено настоящим рыцарям, которые сначала обеспечат даму неприятностями, а потом не бросают ее в беде. Когда королевский сад остался позади, мы с царевичем, абсолютно не скрываясь, направились по главной дороге в сторону городских домов, потому что нет более непримечательного зрелища, чем богато одетый мужчина, идущий пешком, в сопровождении растрепанной женщины в изодранном платье с исцарапанными плечами и руками. Согласитесь, при виде такой картинки ни у кого не возникнет плохих мыслей и желания позвать стражей порядка. Тут ведь нет сериалов, которые воспитывают в обывателях подозрительность и учат сразу думать плохое. Раздираемая противоречивыми желаниями — разуться, чтобы дать свободу своим измученным каблуками ногам, и не разуваться, чтобы не топать босиком по грязной дороге, где неизвестно какие микробы водятся, — я со вселенской тоской вспоминала Алешеньку. Славный богатырь был. Всегда можно было рассчитывать на его сильные руки в дальнем походе. Ну, подумаешь, ступу сломал, так это же он не со зла, а радея о безопасности страны. Ну, Тугарина Змеевича убить хотел, так мало ли кто кого хочет убить, мне какое дело, я с этим Тугарином вообще не знакома. Да и Генрих, если подумать, милый мужчина. Он всего только один раз меня уронил, в самом начале. Нет, он, конечно, ко мне любовью не пылает, что определенно говорит не в его пользу, но и по кустам меня не таскает, а это, знаете ли, огромный плюс, как выяснилось. От мыслей о положительных качествах принца Анри меня спас новый забор. Не такой внушительный, как предыдущий, но тоже впечатляющий.

— Ты решил провести экскурсию и ознакомить меня с мастерством местных кузнецов? — поинтересовалась я, любуясь причудливым чугунным узором ограды.

Нет, я согласна в мире много красивых решеток, им даже стихи посвящают, но я как-то не подозревала до этого момента, что Иван-царевич у нас настолько ценитель прекрасного.

— При чем здесь кузнецы?

— А кто эту ограду делал? Разве не кузнецы? Я понимаю, конечно, что идея принадлежит какому-нибудь архитектору, но воплощал ее в жизнь, наверное, кто-то другой.

— А, да, ограду кузнецы делали, — согласился Иван.

— А ее ковали или отливали? Очень искусная работа, — я подошла поближе к ограде и принялась ее изучать, сожалея об отсутствии фотоаппарата. Хороший бы вышел снимок на память.

— Да что ты к этому забору прицепилась? — возмутился Иван.

— Что значит прицепилась? Ты разве меня сюда привел не для того, чтобы этот забор показать?

— Зачем? Ты разве заборов раньше не видела? — Иван выглядел очень удивленным.

— А зачем ты меня тогда сюда притащил, если не забором любоваться? — я была в шаге от того, чтобы начать кричать.

— Потому что нам надо его перелезть, — пояснил Иван нашу остановку.