Ядовитый

— У нас ещё есть около пяти-шести лет, максимум семь.

— Значит, будем считать, что всего пять лет. Так, теперь вопрос к вам, Ходзю-сан? Что у нас с учебной программой? В прошлой войне мы потеряли приличное количество бойцов из-за как раз плохого обучения.

— Докладываю, как все тут знают. Пятнадцать лет назад мне поступил приказ разработать множество учебных программ, и по очереди внедрять их в академии, чтобы проверить их успешность. К сожалению, для будущей войны они нам не подходят, и я вынужден предложить учебную программу по методики времён клановых войн до основания скрытых деревень...

— А простите, что перебиваю, но если все эти программы нам не подошли, то почему мы сразу не перешли к обучению по старым стандартам? — спросила какая-то молодая девушка.

— Всё очень просто. Обучение по тем программам очень сложны, прежде всего, для самих детей, ведь нам придётся заставлять их рвать на себе, можно сказать, жилы и из-за этого отсев не прошедших будет очень высоким.

— Зато именно благодаря этому жесткому обучению наш мир смог увидеть таких монстров как Хаширама Сенджу и Учиха Мадара, — продолжил Ооноки за Ходзю, чтобы не было ни у кого возражений.

— И чтобы у нас отсев не был слишком высоким, я предлагаю всех учеников сначала сразу зачислять на эту программу, а после, смотря уже на их способности, отправлять тех, кто не дотягивает, до стандартов клановых войн в, так сказать, обычные классы.

— А ведь мы так сможем создать своего рода элиту. Ведь пройти это смогут только лучшие. Не это ли хотел на самом деле Ооноки, затевая всю эту чехарду с обучением? И кому они будут на самом деле служить: стране Земли, деревне, кланам или Цучикаге? — тихо проговорил мужчина.

— Ладно, на этом можно закончить, всё равно дальше остались только детали, которые сейчас обсуждать нет смысла, — закончив и встав на ноги, закрыл совещание третий цучикаге. — Начальник отдела Майсо, глава разведки и начальник исследовательского отдела, вы, пройдёмте в мой кабинет.

Дальше все начали расходиться, а все перечисленные люди проследовали за левитирующим каге в его кабинет.

— Итак, начнём с вас, Таскэ-сан, как прошла та операция с четвёркой Анбу? — обратился он к бородачу.

— Операция прошла успешно. Отряд смог ликвидировать одного из вражеских Анбу, а после искалечить другого. Так, что тот не сможет выйти на службу в течение нескольких месяцев. Также отряд смог захватить голову погибшего Анбу, которым оказался один из Хьюг, и плюс к этому им удалось захватить и ребёнка.

— Каковы потери среди отряда? — спросил Ооноки, хотя ему было на это наплевать.

— Один погибший, другой в коме, а третий получил среднее по тяжести ранение.

— Значит, один вражеский джонин за, как минимум, двух наших чунинов. Неплохо, я ожидал, что потерь будет больше, — прокомментировал глава разведки.

— Так, а теперь по поводу двух наших новых приобретениях, среди них есть хоть один потенциал, Биёси-сан? — облокотившись об стол и начав выжидающе смотреть на главу исследовательского отдела, спросил цучикаге.

— Первый мальчик по имени Рьюго Дисакади является бастардом клана Курама и из него может выйти неплохой мастер гендзюцу.

— А что второй? — спросил Ники Таскэ с каким-то личным интересом.

"Тебе-то это зачем, Ники, ты же всё равно его не получишь? А может, ты решил и его сделать своей фигурой в этой партии против меня? Что, думаешь, я не знаю, что ты хочешь сместить меня. ХА, наивный недоумок, хоть и разведчик, ну да ладно, мне будет забавно наблюдать за твоими потугами".

— А вот тут уже очень интересно. Судя по нашим анализам, он и вправду обладатель пришедшего генома, однако создать с помощью него новый клан не получится.

— Поясни? — приказал Ооноки, наливая себе яблочный сок.

— Всё дело в его теле и чакре...

— Он что, бесплоден? — перебил его глава разведки.

— Нет, он не бесплоден, просто его чакра ядовитая как и всё его тело.

— Как у биджу? — переспросил Ооноки.

— Нет, чакру мальчика, которого зовут Айдзен Саиган, можно скорее сравнить как яд и кислота одновременно, когда как у биджу она просто ядовитая. И если чакру ещё можно очищать. То его тело уже не получится, ведь у него ядовито буквально всё, начиная от костей и заканчивая кровью, ему даже целовать никого нельзя. А если он ну... займётся любовью с девушкой и потом... ну вы понимаете, в неё, ... то она в течение двух-трех минут умрёт, — закончил свой отчёт слегка сконфуженный Биёси Кафудо.

— Повезло парнишке, считай, теперь сможет жить нормально, относительно конечно, — сказал вслух Ники Таскэ.

— Как насчёт ядовитой чакры, это может быть его кекей-генкаем? — задал вопрос глава разведки, который очень интересовал всех присутствующих здесь мужчин. — "Если у этого ребёнка кекей-генкай яда, то он будет очень опасным, прежде всего для меня. Тот же Ханзо Саламандра может травить одновременно кучу народа, просто выдыхая ядовитые пары. А если у этого парнишки ядовитая чакра, и он сможет использовать её, допустим в ниндзюцу, к примеру, в водных техниках, то он сможет создавать отравленную воду. Погодь, он ведь сказал, что у него она ещё и что-то вроде кислотная, а это значит, что всё ещё хуже, и его надо убить пока на него не наложили лапу", — думал цучикаге, внимательно наблюдая за лицами всех присутствующих.

— Нет, боюсь, что чакра будет сразу же рассеиваться, как только он её будет выпускать из тела. Но вот что интересно, если он её будет преобразовывать в стихийную. То она будет принимать такое же состояние, что и обычная чакра, и при этом не будет ядовитой. А по поводу тела, то тут если, скажем, взять у него немного крови, то она через несколько секунд станет обычной ничем не примечательной кровью. То же самое и со всем его телом.

— То есть, по сути, у нас есть обладатель пришедшего генома, но при этом мы не можем его использовать для создания клана. Также мы не можем использовать его ядовитую чакру и плоть, чтобы убивать врагов? Да что там, мы даже не можем изучить яд, который вырабатывает его организм, так как он сразу же погибает. Он вообще может стать шиноби? — "Ты очень везучий, мальчик, считай, что у тебя сегодня день рождения", — думал Ооноки, при этом внутренне усмехаясь, зная сколько планов на этого ребёнка у его политических соперников сорвалось.

— Да, вполне.

— Ясно, значит, отправляйте его в приют, а потом, когда ему стукнет семь лет, зачисляйте в академию. Да, и я вас больше не задерживаю, Биёси-сан!

Айдзен Саиган

Я сижу в столовой, обедаю и думаю, как же все эти люди читают по моим глазам.

— Простите, здесь не занято? — спрашивает меня чей-то голос.

Я оглядываюсь на обладателя голоса и вижу ту самую девушку из онкологического отделения. После я осматриваю эту светлую столовую и вижу, что здесь нет ни столов, ни стульев. Весь этот большой зал пуст. — "Ну что ж, не обедать же ей стоя", — я указываю ей на свободное место, куда она садится, при этом не забыв меня поблагодарить.

— Надежда, — протягивает она руку для знакомства.

— Дмитрий, — отвечаю ей, протягивая руку — дежавю.

Дальше мы ели молча, нам не о чём было друг с другом разговаривать. К тому же, я почему-то не хотел смотреть ей в глаза и поэтому всячески отводил взгляд. Когда как она наоборот всячески пыталась поймать мой взгляд.

— За что? — спросила она меня.

— Простите, я не совсем вас понял? — спросил я её, при этом посмотрев в её тёмно-синие, как глубокое море, глаза.

— О, ты всё понял, ведь ты всегда был смышлёным, и смотри уже мне в глаза, когда со мной разговариваешь, что я, зря что ли учила тебя манерам. Ведь ты никогда не был трусом, ни в той первой жизни, ни в этой. Так чего ты боишься сейчас? — спокойно ответила мне она.

— Марисе, но как? — "что здесь происходит, как такое вообще возможно?" — Ты ведь мертва, я ведь видел, как тебя убили, а после сожгли?

— Помню, чудные воспоминания! Ты даже не приставляешь, как это прекрасно, когда к тебе спящей вламываются три мужика и двое из них берут тебя за ноги и руки, а после выносят в гостиную и бросают на твой любимый ковёр...

— Зачем ты мне это всё гов...

— ... А дальше они начинают говорить, что они со мной хотят сделать...

— Мне очень жал...

— ... Потом они срывают с тебя одежду, и один из них начинает на тебя залазить!

— ...

— И знаешь, ведь эти чудные мальчики были несколько дней в пути, а это означало, что от них воняло потом, а также всеми чудными запахами, которые сопровождают любое дорожное приключение, — сказала весело она, при этом поедая соломку.

— ... — "это должно быть всё сон, это не может быть правдой".

— Почему сон, может это всё происходит на самом деле...Кстати, знаешь, как это было весело, когда этот мужик на тебе елозил, а я могла видеть только его дурацкую маску, пока другой держал тебя за руки, чтобы ты не вырывалась. А потом всё повторялось, но уже с другим партнёром. И если бы ты начинала кричать, то один из них начинал бы тебя избивать, да так больно, что ни один кулак не справился бы с этим ответственным заданием.

— ...

— Поэтому спрашиваю ещё раз, за что? — спросив, весело подмигнула она мне.

— ...

— Чего же ты молчишь? Эх, что в этой, что в той жизни ты всегда отмалчиваешься, когда тебе задают неудобные вопросы, при этом делая вид, что так и должно быть.

— Я ничего бы не смог сделать в той ситуации. Я же всего лишь ребёнок, как, по-твоему, я должен был остановить четырех обученных убийц?

— Но ты мог не загадывать то предсмертное желание,... ну или пожелать чего-нибудь другого, например, получить силу супермена. Вот она бы к нашему миру подошла бы идеально. Представь, ты поднимаешься на пару километров в небо, а потом своим тепловым зрением сжигаешь головы врагов, красота! — мечтательно зажмурившись, сказала она.

— Откуда столько кровожадности?

— Откуда, так это всё благодаря тебе, сыночек, — раскинула она руки и радостно выкрикнула мне. — Ой, прости, ведь я не твоя мама, а так, суррогатная мать, которая лишь подвезла тебя в твою новую жизнь. Ведь если бы не ты, то мой муж меня бы не бросил, и я была бы жива и счастлива. Но ты переродился в моём сыне, тем самым сломав мою жизнь. Ты болезнь, которая губит тех, кто находится рядом с ней. Нет, ты злокачественная опухоль, которая прогрессируют на чужой жизни.

— Зачем ты ему это объясняешь, любимая, ему же всё равно плевать? Да что там, когда тебе резали глотку, он даже не притворился ради приличия, что он страдает, — произнёс новый очень знакомый голос.

— Ты тоже здесь, и почему я не удивлён?

— О, ты всё также строишь из себя софросюне, сынок? — радуясь мне, спросил он меня.

— Привет, муженёк, где пропадал, сколько борделей посетил, сколько шлюх оприходовал, сифилисом ещё не заболел? — участливо спросила Марисе своего мужа.

— Да нет, как видишь ещё жив, но я не теряю надежды, что скоро это радостное событие произойдёт. Ну, или меня убьют какие-нибудь бандиты, и мы сможем снова быть вместе. Ведь теперь, когда рядом с тобой нет этого чудовища, нам ничего не мешает зажить счастливо, — радостно ответил он ей, подходя и обнимая её.

Вдруг резко зал потемнел, оставив светлым только клочок пространства, освещающий только стол, за которым я сидел. И во тьме я почувствовал кого-то ещё, того кто скрывался в ней. И как эта новая личность с нечеловеческой страстью начало смотреть на меня.

— О, ну наконец-то он припёрся, а я то боялась, что он решит нас продинамить, — счастливо выкрикнула Марисе.

— Кто... нет, что это за существо, которое прячется во тьме? — спросил я, при этом смотря в зеркало, которое появилось на месте Марисе, и где я видел пятилетнего мальчика, на лице которого не было даже намёка на какие бы то ни было эмоции.

— Это я ...нет, я, конечно, довольно флегматичен, но не до такой же степени? А этот как будто робот, который никогда не испытывал никаких эмоций.

— Это твоё будущее! — выкрикнул Ренджи.

— Это твоё будущее! — выкрикнула в унисон с мужем Марисе.

— О чём вы?

— Дальше будет только хуже! Ты станешь холодным, и тебе будет на всех плевать! — выкрикнул откуда-то Ренджи.

— Ты не сможешь возненавидеть, но и полюбить тоже не сможешь, — тихо прошептала мне в ухо Марисе.

— Ты будешь пустым, и эту пустоту ты никогда не сможешь наполнить, — положив свою руку мне на плечо и стоя сзади, спокойно сказал мне Ренджи.

— Ведь мертвые не могут злиться... — сказала Марисе.

— ... Не могут радоваться, — продолжил Ренджи.

— ... Не могут ненавидеть, — пропела Марисе.

— ... Не могут любить, — прорычал Ренджи

— ... Не могут приходить в ярость, — смеясь, сказала Марисе.

— ... Не могут испытывать надежду, — тихо прошептали они одновременно из тьмы.

— Ибо они мертвы, — сказало это существо.

— Кто ты? — спросил я, не оборачиваясь, зная, что это существо стоит у меня за спиной.

— Я, это я, — ответило мне существо, подходя ко мне и кладя на мои плечи свои детские ручки.

— Это очень расплывчатый ответ, не могли бы вы поподробней ответить? — всё также не оглядываясь, ответил я ему. — "Просто поверни голову и посмотри на него. Это ведь просто, ну чего ждёшь?"

— И вправду, чего ждёшь, это ведь просто, лишь лёгкое усилие мышц и этот неизвестный перестанет таковым быть, — снисходительно ответило мне это существо уже моим детским голосом из второй жизни.

— ...

— Что, неужели боишься? Мда, похоже, у меня работы ещё непочатый край, — задумчиво произнесло существо моим голосом.

"Если это сон, тогда почему я никак не могу проснуться, и почему он такой реалистичный?"

— Но не бойся, когда я закончу с тобой, ты себя уже не узнаешь. Ты будешь идеальным, — произнесло это существо, прежде чем я проснулся.

Вот я, наконец, проснулся и сразу начал переводить дыхание после того очень странного сна. — Что это вообще было? — думал я со всё также закрытыми глаза.

"Ладно, об это можно подумать и после, с начала нужно понять, где я собственно вообще нахожусь?"

Подумав, я сразу же начал сканировать окружающее пространство с помощью слуха, осязания и обоняния.

"Так, я засёк около тридцати семи тел и, судя по всему, это дети примерно моего возраста ну или постарше немного. Также я засёк около шести взрослых объектов. Наверное, воспитатели? Видимо, я в приюте, хотя странно, что меня сразу же отправили сюда, а не поместили в больницу, чтобы проверить мой организм, мало ли какие болезни я ношу с собой".

Думал я, открыв глаза и осматривая комнату, в которой сейчас находился. — "Хм, обычная комната с множеством кроватей. Чем-то напоминает ту комнату, которая была в моём детском садике, тут даже кровати также застелены и подушки уложены в той же форме".

Встав с кровати у меня слегка закружилась голова, и я снова сел на кровать. — Видимо, ещё не отошел от того снотворного?

— Ты уже проснулся, как себя чувствуешь? — спросила меня слегка полноватая женщина бальзаковского возраста и рыжими волосами с седой прядью.