Война Смотрителя

— Во-первых, пожалуйста, не делайте... резких движений, — я вздохнул. — На вас направлено больше полусотни ритуалов. Мне достаточно пожелать — не уверен, что вы выживете.

— Ясно, — лицо Аффиса закаменело, он преувеличенно медленно поставил чашку на блюдце. То дзинькнуло, капли чая оросили белую скатерть.

— Мне жаль, — искренне признался я. — Но нам нужна технология Кристаллов Рода. Вы должны понять: мы отрезаны от Лиодора, но не автономны. Каждый наш Кристалл — невосстановимая ценность. У нас нет выбора — род Цээ мёртв, род Пророчицы... слишком опасен.

— Ясно, — повторил Аффис. — Я понимаю.

— И? — не хочется. Просто не хочется этого делать. Видимо, после слияния я-Андра оставил мне какие-то зачатки совести. Хотя, казалось бы, у него она тоже отсутствовала. Или проснулась совесть Яалша, погребённая под десятками тысячами лет ожесточения? А может, это постороннее влияние? Вряд ли — слишком уж плотно себя контролирую.

— Я буду молчать, — во взгляде — решимость и обречённость.

— Пойдём со мной, — озвучил неожиданную мысль. — Есть вероятность — ничтожная, но всё же,— что мы найдём иное решение. Безопасность не гарантирую, но новые знания и знакомство с тем, что ты представить себе не мог — вполне.

— Это... внезапно, — молвил то'э Рауд. Его "маска" слегка "оттаяла". — Вы не оставляете мне выбора.

— Вы всё ещё можете попробовать защититься или ударить первым, — заметил я. — Наверняка вызвали какую-нибудь подмогу, только она не успеет. Решайте.

Аффис нахмурился. Пару секунд он буравил меня тяжёлым взглядом, затем опустил глаза и тихо произнёс:

— С вами.

Я сделал отметку в памяти: приказать Илле незаметно проникнуть в его память. Или — в память Кристалла. Не получится, так хоть узнаем о структуре духовной защиты.

Поднявшись со стула, взмахнул атрибутом — привычка, не реальная надобность,— открывая прямой портал. Сделал приглашающий жест. По крайней мере, без кровопролития. Пока что.

Стойка располагалась у входа в Латтор. Высокие его стены переливались очередной филлюдой. Солнце уже взошло, но ещё не выглянуло из-за деревьев. С холмов от порталов один за другим выходили иилги. Спонтанная очередь у стойки многажды формировалась и рассасывалась. Некоторое время Илла наблюдала за процессом, одновременно дёргая за ниточки тысячи марионеток-неверен по всей вселенной. Когда очередь снова закончилась, Илла воплотилась в облик Эланы.

Только мантия — не белая целительская, а жёлтая, чуть посверкивающая золотом, с фиолетовым узором растения, вьющимся около шеи. Жёлтое — сфера культуры, золотистые отблески — знак высокой магии, фиолетовый символизирует власть. На левом плече красуются два фиолетовых кольца, одно в другом. Цвет этого значка и его форма не важны, важно количество раздельных элементов: два символизируют второй круг искусности. Да, скромностью она не страдала: второй круг, уровень гения... по её мнению, подошёл бы и первый, но его уже нельзя. Мастеров второго круга единицы. Искусников первого — всего двое. Никакого родового герба, а на лицо ложится иллюзия белёсо-мерцающей дымки, подобно брызгам высокого водопада на солнечном свету.

— Светлого утра, ло'э, — твёрдый, высокий голос мёртвой целительницы и проглядывающий сквозь дымку контур улыбки.

— Светлого, магистр... — поклонился мужчина в бледно-жёлтой мантии. Цвет означал, что он сосредоточился прежде самого творчества на побочных его аспектах. В данном случае, очевидно, обслуживал регистрационную стойку. — О, прошу прощения, вы желаете анонимности. Вириар ло'Симин. Желаете принять участие в Фестивале?

— Определённо, да, — спокойно подтвердила Илла. — Будьте добры кристалл анонимной регистрации.

— Разумеется, ло'э, разумеется, — он протянул тёмно-оранжевый полупрозрачный камень размером с кулак. Илла коснулась его, кивнула:

— Благодарю.

— Через два дня в полдень ждём вас у этого входа, — сообщил регистратор. — Необходимы ли какие-то предварительные приготовления, быть может, вам нужны помощники для грубой работы?

— О нет, — хихикнула иссис. — Сама справлюсь, не беспокойтесь. Удачи.

И крутанулась на месте, рассыпаясь золотыми искрами. Она не рисовалась, красочный эффект сотворила скорей инстинктивно. Если можешь покрасоваться — почему бы и нет? Служитель восхищённо поцокал языков, а неверена ступила на тропы иллюзий. Столько дел, столько дел!..

Я устал. Или устал я-Андра? Давно пора привыкать, я-Андра и я-Яалша — одно целое. Не разделять. Я устал. Новая, получившаяся после объединения душа, не привыкла к такой ответственности. Слишком велик груз. Нужно расслабиться. Вопрос — как? Мне-Андре достаточно было творчества. Творить не хотелось совершенно. Мне-Яалшу... Я-прошлый не расслаблялся. Совсем. Не требовалось этого, веэре было настолько завершённым, что усталость не возникала в принципе.

Первое правило руководителя: не делай сам, что можешь поручить другим. Конечно, если эти другие действительно компетентны, иначе есть альтернативное правило: хочешь, чтобы было идеально, делай сам. А мудрость руководителя — это подбирать таких подчинённых, чтобы пользоваться первым правилом всегда, а вторым — никогда. За исключением стратегического руководства, разумеется. Кто знает всё о развлечениях? Правильно, Илла.

— Аска, передай Младшей Помощнице Илле, что я хотел бы её видеть. Это не срочно.

В уме решив пару текущих проблем, я отдал указания Томико и Сайнуру... Сайнур, да, чувствую, с ним ещё будут проблемы, пусть выглядит спокойным и собранным. Ничего срочного нет, поэтому можно восстановить внутреннее равновесие. Я переместился на несколько световых лет от планеты Ризань и отпустил себя в ускоряющееся падение на голубого сверхгиганта. С учётом расстояния, падать мне ещё недельку.

Защитившись от излучения, раскинув сенсосеть пообширней — что, кстати, значительно увеличивало её чувствительность — и поставив парочку барьеров от иссис, я аккуратно разделил внимание на два потока. Первый, меньший, перевёл в наблюдательный транс, принимая данные от сенсосети. Второй, больший, сосредоточил на моей душе, продолжая сложное дело "принудительной гармонизации".

Спустя неопределённое количество времени я закончил с гармонизацией принудительной и приступил к естественной. Здесь уже нельзя работать извне. Только изнутри. Второй поток сознания начал медитацию, постепенно вбирая в себя внутренние качества и ассоциативные связи. "Оставаясь собой, становить кем-то большим", "не изменяясь, изменись", "будь и не будь". Я не смог бы объяснить суть внутренней работы обычными словами. Возможно, Та-Рета — да только некоторые её словоформы нельзя объяснить через другие. Их можно передать, и только гибкий разум воспримет смысл в должной мере.

Сенсорная сеть дрогнула. Чуть заметно. Это можно было бы списать на флуктуацию, если бы дрожание не отразилась сразу на участке сети, чётко обрисовывая область с эпицентром. Пока большая часть меня выходила из медитации, меньшая без промедления обрушила на окружающее пространство пяток заготовленных ритуалов. На долгую секунду всё вокруг меня обратилось хаосом духовных и плазменных взрывов. Очнувшись окончательно, я пару раз "дёрнул" окружающий мир Младшим Универсальным Ключом и восстановил сенсосеть, разворачивая пошире.

— Смотритель Андра, Помощница Илла передаёт, что вы параноик.

— Передай ей, что может показаться, — проворчал в ответ. Специально это сделала или я действительно её засёк? Скорее первое. Просто шутки ради.

Илла явилась роскошной блондинкой в красно-белом платье, подошла по дорожке мерцающих искр, игнорируя внешние щиты. Сенсосеть заметила неверену дрожанием нитей на пределе чувствительности. Видимо, она не скрывалась специально. Или проецировала свой образ сюда, на самом деле находясь далеко-далеко. Иссис подошла вплотную, шепнула в ухо:

— Расслабляйся лучше в Саавете, — тихо рассмеялась, отпрянула, неожиданно серьёзно спросила. — Что-то случилось, Старший Смотритель?

— Мне просто нужен совет, — я только вздохнул её поведению, и то про себя.

— Просто? — игривая улыбка — резкая смена эмоций, включая демонстрируемых душой, сбивала с толку. — Если совета просит всезнающий Яалш, просто быть не может.

— Всезнающий, — чуть грустно произнёс я. Имей я хотя бы всю память... А помогло бы это? Не зря отрезал её от себя, не зря. — Мне нужно отдохнуть.

Илли вопросительно подняла брови.

— Хорошо отдохнуть, душевно, — пояснил я. — Не знаю, как. Просто нет идей.

— Доверишься мне? — её силуэт смазался и оформился рыжей девчушкой лет десяти.

Я смерил её взглядом. И не скажешь, серьёзно ли спрашивает. Если несерьёзно, то какая разница, как отвечу? Если серьёзно... Она странная, слишком честная для иссис, прямая — как будто не из их проклятого рода. С другой стороны, лучшая в иллюзиях из всех мне встреченных. Как многое она скрыла, в чём обманывает?

— Конечно, нет, — истолковала иссис молчание. — Такой, как ты, не можешь верить такой, как я, — грустная, вот только искренняя ли улыбка? — Позволь напеть тебе. Показать. Сними щиты, если хочешь, могу поклясться...

— Одной клятвы достаточно, — прервал я. — Показывай.

— Смотри, — напевное слово. — Смотри, смотри, смотри...

И слова свиваются видения, видения следуют странной, чуждой песне, навстречу которой что-то откликается в душе.

— Скажи, ты умеешь мечтать? — спрашивает своего брата молодая иссис.

Братья и сёстры неверены — редкое исключение из бесконечной вражды и одиночества Внешних Пределов. Те, кто родились из одного видения Великого Иллюзиона. Близкие друг другу, ощущающие друг друга, разделяющие единое благо. Вместе до конца жизни. Родство не кровное, а духовное. Родство на уровне инстинктов. Бывало даже, что брат не отделял себя от брата ­— одна неверена в двух обличьях и вдвое опаснее.

— Мечтать? — спрашивает он её тогда, не совсем понимая.

Самыми мирными, уравновешенными, с наилучшим самоконтролем были как раз "семейные" неверены. Это значит, что подавляющее число иссис имеют или имели сестру или брата — без инстинктивной осторожности во Внешних Пределах до разумности не доживёшь. И чем разумней становилась иссис, тем более осознанной была братская или сестринская любовь. Да, иссис способны любить, действительно любить, а не наводить на себя глубочайшую иллюзию.

— Не рисовать образы, не строить иллюзии, не искушать и не пугать кого-то, а мечтать самому. Нечто несбыточное, чего бы ты хотел всей душой, — уточняет она.

— Я мечтаю о свободе, — наконец, отвечает он. — Чтобы не нужно было убивать и умирать за еду, а просто рисовать и летать. И чтобы не было голода.

— Мы похожи, — светлая улыбка вспыхивает и гаснет во тьме. — А я ещё хочу, чтобы мы были вместе и жили вечно.

— Это само собой. Я не говорю об очевидном, — они плывут по общему их видению, рассекая изменчивые бездны Иллюзиона.

Где-то там, за видением, в тонкой и грубой реальности резвятся и едят неверены, бьются грагаты, источают скверну скверцы, хранят орфады и возвышенно парят йоллы. Но они выше ­— или ниже? — всего этого. Они оторваны от реальности, пусть и придётся когда-нибудь в неё вернуться. Здесь, в своём видении, в небольшой стране чудес, они — боги и свободны от всего. Если бы не голод, они никогда бы не возвращались обратно.

Они самодостаточны. Во всём, кроме первородной нужды неверен. Им нужны души, напоенные чувствами. Они не могут чувствовать сами. Их эмоции гаснут, видения рассыпаются, силы истончаются, а жизнь покидает полуреальное тело. Это не больно, совсем нет. Это окутывающее безразличие, апатия, гложущая до глубины души, это память и воля, рассыпающаяся осколками. Это не больно. Это в тысячу раз хуже, чем боль.

Скажи, ты умеешь мечтать?

С этого вопроса начинается их путь. Вдвоём ищут они способ. Способ освободиться от голода и хоровода смертей. И если с хороводом всё понятно — достаточно сотворить видение и закрыться в нём — то голод... Вечное проклятие.

Они убивают. Мечтательные йоллы, мудрые орфады, гневные грагаты, ненавидящие скверцы и одержимые иссис. Тысяча за тысячей смертей, череда убийств и долгий ход по тонкому, грозящему исчезнуть следу. Тысячу раз они теряют его и тысячу находят. Они пролетают Иллюзион, проносятся сквозь Арену, путаются в Кружеве Абстракций, тихонько проскальзывают Мёртвые Миры, дальше и дальше, их путешествие охватывает все Внешние Пределы, и не один уже Младший Помощник умирает от их иллюзий. Но даже Помощники не знают ответа на вопрос.

И чтобы не было голода. Как сделать, чтобы его не было?

Годы сменяют годы. Вот они встречают того, кто готов с ними говорить и знает действительно много. Старший Помощник, старый, как сама вселенная, и столь же мудрый. Этот не рвётся убивать, он спокойно принимает видение о мирных намерениях, стандартное для этой части Большого Полигона.

— Имя моё — Фарион, детишки, — представляется Помощник. Его Служебные Полномочия простираются на километры искажённого пространства, отпугивая хитрейших из иссис. Но не их. — Какого хрена вам от меня сдалось?

— Мы ищем ответ, — говорит она.

— На странный вопрос, — подхватывает он.

— Как можно избавить неверену от голода?

— Навсегда избавить.

— Есть ли способ?

— О, ну вы даёте, детки, — ухмыляется он в усы и задумывается. Минута тянется за минутой, а он всё молчит, нахмурив лоб и потирая усы. Наконец, изрекает. — Такого способа я не знаю. И, боюсь, не знает никто. Поймите, этим не занимался никто и никому этого не надо. Вы — первые на моей памяти, кто не напал сразу или из засады. Но, верно, такое должно было случиться. Иссис, преодолевшие свою природу... Даже Старший Смотритель, помнящий Творца, не даст вам ответа. Он-то ответ знать может, но кому нужны не связанные голодом, ещё более опасные неверены? Никому.

— Это возможно? — восклицает она.

— Хотя бы... теоретически? — тяжело спрашивает он.

— Я не знаю, — качает головой Фарион. — Могу предложить искать самим. И знаете? Есть среди иссис Хранящие Симфонии. Говорят, им надо... питаться — реже. Но это только слухи. Вы должны знать больше меня.

Скажи, ты умеешь мечтать?

Мечта ведёт их у цели. Силой мечты избегают они зачисток, скрываясь до последних крох сил в видениях. Силой мечты становятся на новый след. Теперь их цели — сородичи. Так не принято, и раньше они убивали "своих" по необходимости. Тогда, когда не было выбора, когда бились за добычу или когда неверена — единственная добыча, а голод сжимает в смертных тисках.

Память сородичей тесно гнездится в их душах. Всё больше и больше узнают они о Хранящих, но это обрывки. Наконец, очередной след приводит их в тёмное царство Крайнего Мира, в страну одиноких огней и космической тьмы, место, где природная темнота пугает даже неверен.

По тёмным лестницам спускаются они, по вереницам фонарей, то гаснущих, то вспыхивающих. Среди агрессивного мрака проходит их путь, и только чудом тени не поглощают нежданных гостей. Мрачные тропы, лабиринт во множестве измерений, искривлённый сумрак и безысходность. Но брат и сестра не останавливаются, тем более что возвращение предстоит не менее тяжёлое. Вечность спустя они чуют новый запах и летят на него.