— Принято к сведению, — вздохнула ректор. — М-да. Называется, отдохнула и отвлеклась. Ну, ребята, боюсь, мне пора возвращаться к работе. Потом как-нибудь поболтаем. Пока.
Ее тело утратило форму, съежилось, выпустило на поверхность шорты с майкой, и дрон принял облик Риконы. Девочка застенчиво отошла к стене, не сказав ни слова.
— А теперь мне можно поиграть еще немного? — почти умоляюще спросила Дзара. — А? Ну пожалуйста!
— Ну что с вами поделать, юная дэйя. Можно. Пятнадцать минут, время пошло.
— Уай, классно! — взвизгнула мгновенно повеселевшая девочка. — Рика, пошли! Я тебя точно обгоню!
Глухо протопотав по полу пятками, она нырнула в ближайший терминал, и дверца с легким чмоканьем закрылась за ней. Рикона снова замерла манекеном.
— Я знал, что с малышней нельзя сюда соваться, — фыркнул Юрий. — Не за уши же их оттаскивать. Ну, народ, вы как хотите, а я еду домой. Оль, ты как?
— Ага, поехали, — согласилась Ольга. — Господин Дзии, вы не в курсе, наш транспортный дрон еще поблизости? Или новый вызывать?
— Вызов передан Райнике. Она подтверждает прибытие двухместного транспорта через полторы минуты.
— Мне тоже транспорт, пожалуйста, — попросил Михаил. — Тата, ты как?
Марта отделилась от группы и неторопливо, покачивая бедрами, приблизилась к Кирису. Ее ладонь легла ему на плечо.
— Все хорошо, Кир, — сказала она тихо. — Фуоко вернется, не сомневайся.
Склонившись к нему, она осторожно поцеловала его в щеку. Ее обнаженные соски на мгновение коснулись груди Кириса, и парень почувствовал, как тело прострелило острое возбуждение. Сердце тяжело забухало. Ну уж нет, перебьешься, родной. Успокойся... Улыбнувшись на прощание, девушка отошла к двери.
— Я с вами, — сообщила она. — Идемте, подождем снаружи. Я пока на звезды посмотреть хочу, ночь сегодня классная.
Усмехнувшись, Михаил сказал что-то на камиссе, и Марта несильно стукнула его кулачком в живот. Бросив ответную реплику на том же языке, она вышла из зала, и остальные последовали за ней, махнув Кирису на прощание.
Оставшись в одиночестве, парень глубоко вздохнул. Да уж, вечерок вышел тот еще. Он оттянул пальцем ворот сенко и попробовал кожу пальцем. Гель пока впитался не до конца, и еще на один сеанс в терминале его хватало.
— Дэй Дзии, — попросил он, — можно поставить мне предыдущую программу?
— Да, дэй Сэйторий. Терминал активирован, вы можете приступать. У вас максимум тридцать минут.
— Как тридцать? Вы же только что полчаса разрешали!
— У вас вторая тренировка подряд, организм еще не восстановился полностью.
— Но...
— Продолжите возражать — сокращу до двадцати минут, — в голосе Дзии послышались ехидные нотки. — А то и до пятнадцати. Вы и вправду пытаетесь переспорить компьютер?
Быстро прокрутив в голове несколько ответных реплик, Кирис решил, что если никогда в остроумии не упражнялся, то нефиг и начинать. Он забрался в терминал и подсоединил к сенко интерфейсный кабель.
— Я готов, дэй Дзии. Можно запускать.
И пока суспензорное поле плавно поднимало его в воздух, он еще успел подумать — а неплохо бы перед сном по-быстрому пробежаться по учебной программе. Вот смеху-то будет, если его завтра к доске вызовут, а он ни бум-бум в предмете!
Фучи, ты бы вернулась поскорее, а?
"Дзии, контакт. Карина в канале. Как состояние священника?"
"Дзии в канале. Дрон доставил его к храму. У меня больше нет прямого контакта с его телом, но, полагаю, он полностью оправился от случившегося. Во всяком случае, от дежурного дрона он отказался наотрез. Косвенный мониторинг продолжается через терминал в его комнате, пока что оснований для беспокойства нет".
"Не понимаю. Все-таки — что произошло? Почему он продемонстрировал такую парадоксальную реакцию на вполне типовое обследование? Есть новые гипотезы?"
"У меня по-прежнему нет достоверного объяснения. Все, что угодно, вплоть до того, что сущность, контролирующая энергоплазму в его теле, среагировала на наше вмешательство в меру своего понимания и возможностей".
"К-ссо... И что делать? Дзии, я на самом деле готова свернуть программу запуска Арены за пределами Хёнкона. Что, если подобное повторится? Хорошо, что Кирис оказался рядом — а в других местах?"
"Карина, мне странно слышать подобные заявления от опытного врача. Ты должна отлично знать, что ни один лекарственный препарат, ни одно хирургическое вмешательство, даже самое простое и многократно проверенное, не застрахованы от побочных эффектов и осложнений. Кроме того, эффект кипения энергоплазмы и без обследования проявляется достаточно часто. Должен ли я напомнить статистику связанной с ним смертности за последние полгода? Или о более чем полумиллионе погибших в результате недавних событий?"
"Я помню. Не надо. И все-таки — у нас появилась лишняя проблема... Нет, не отвечай, просто мысли вслух. Нужно посоветоваться со Стором и Мариком по поводу возможных репутационных последствий. А пока... мы можем увеличить количество дежурных дронов возле терминалов Арены?"
"Я не занимаюсь распределением дронов. Данный вопрос в компетенции координатора. Могу лишь напомнить, что в Хёнконе оставлен абсолютный минимум рабочих инструментов. Остальные, включая новые поступления, перенаправлены в другие страны для работы в качестве медицинских капсул".
"К-ссо. Похоже, я переутомилась. Да, я так и забыла спросить, как дела с Фуоко?"
"Без изменений. Энцефалограмма по-прежнему соответствует состоянию глубокой комы, а активность энергоплазмы в головном мозге — постоянным шаблонам".
"Синхронизация с внешними... сущностями?"
"Как и ранее, наблюдается устойчивая корреляция активности энергоплазмы, распределенной по ее телу, с артефактами Арасиномэ в окрестностях звезды. Последние данные: количество синхронизованных с ней областей в пространстве, увеличилось на три единицы и достигло восемнадцати, включая точку в непосредственной близости от красного тела. В областях высокой аномальности группа Харлама по-прежнему вынуждена полагаться на твердотельные массивы, но в других местах его фантомы второго типа работают безукоризненно. Благодаря им он уже взял под наблюдение почти семьдесят процентов призвездного объема. Мы уже скоро получим почти точную картину происходящего — при условии, что противодействие со стороны Арасиномэ не усилится, разумеется".
"Хоть какой-то просвет... В планетарных условиях мы по-прежнему их использовать не можем?"
"Рядом с биоформами — нет. Генерируемое жесткое излучение разрушительно для биологических тканей, и избавиться от него пока что не удается. Однако планета сама по себе уже интенсивно сканируется. Через несколько планетарных суток мы получим полную карту энергоплазменных резервуаров под поверхностью, а также их гиперсвязей с артефактами Арасиномэ в звездной системе. За деталями рекомендую обратиться к координатору или самому Харламу".
"Спасибо, поняла. Дзии, пожалуйста, позаботься о Фучи".
"Разумеется. Если верна гипотеза, что именно она остановила волну смертей на планете, на всей Палле сейчас нет человека более ценного. Заверяю, что она находится под настолько тщательным присмотром, насколько позволяют мои с координатором возможности. Могу также добавить, что эмоциональное состояние дэя Сэйтория стабилизировалось. У него сильная психика, он отлично справляется с кризисом".
"Да. Я с самого начала знала, что мальчик неординарен, несмотря на уличное прошлое. Ну, а комплекс неполноценности мы ему снимем рано или поздно. Спасибо за консультацию, Дзии. Мне пора. Отбой".
"Конец связи".
05.30.1232 (Палла). Неопознанная местность. Локальное время неизвестно
Дорога кончилась неожиданно, словно ее обрубили топором.
За последние шесть дней окружающий мир успел изрядно надоесть Фуоко. От носилок, на которые ее поначалу пытались запихнуть египетские гвардейцы, она отбилась окончательно, но монотонная ходьба по лесной тропинке интереса к жизни не добавляла. Есть не хотелось (да и нечего), так что оставалось лишь переставлять ноги — раз-два, раз-два... — в надежде, что вон за тем поворотом... или за следующим кустом... ну, или хотя бы за ближайшей горкой откроется что-то новое. Надежда обманывала: лес тянулся бесконечно. Разнообразие вносили лишь редкие ручьи, через которые отряд перебирался то по валяющимся поперек течения полусгнившим стволам, то вообще вброд, благо вода никогда не поднималась выше колена. Ощущалась вода как-то странно — вроде и мокрая, и холодная, но кожа после нее немедленно высыхала. Рыбы ни в одном ручье заметить девушке так и не удалось, не слышалось ни одного птичьего звука, и даже воздух казался безжизненным, абсолютно стерильным, словно намеренно очищенным от любых запахов. Юно хмыкал и бормотал себе под нос что-то про условности виртуального игрового мира.
Уйти с тропинки не удавалось. Уже к вечеру первого дня взбунтовавшаяся Фуоко решительно свернула с дорожки и двинулась перпендикулярно сквозь густой подлесок, цепляясь юбкой и импровизированным топом за ветки кустов и невысоких лиственных деревьев неопознанной породы. Ткань трещала, из нее лезли нитки, но девушка не обращала внимания: в конце концов, ходить можно и голой, а ее кожу ветки почему-то не обдирали и не царапали, ощущаясь как поглаживание мягким веником. Она лишь придерживала закалывающую ткань отцовскую брошку пальцами, чтобы та не потерялась. Свой жезл она использовала в качестве подручного средства для распихивания особо приставучих ветвей, стараясь использовать его как можно аккуратнее: фиг его знает, что случится, если она снова ненароком швырнет огненный шар и подпалит лес.
Далеко она не продвинулась. Шагов через двадцать ее тело словно начало сдавливать невидимой упругой периной, стесняющей дыхание и мешающей идти. А еще шагов через десять лес внезапно кончился. Перина превратилась в прозрачную бетонную стену, за которой не было ничего — вообще ничего, даже пустоты. Неопределенного цвета нечто несуществующее от одного взгляда вызвало такую жестокую дезориентацию, что Фуоко скрутил приступ тошноты, бросивший ее на землю. Когда она немного пришла в себя, два гвардейца тащили ее сквозь кусты обратно. На тропинке ее сунули на носилки и попытались понести дальше, но она, уже оклемавшись, решительно спрыгнула на землю. Юно она ничего не сказала, а тот никак не прокомментировал.
Еще иногда монотонное разнообразие нарушалось весьма неприятным образом — нападениями неведомых зверюшек величиной с большой мяч, мохнатых, с зубастыми пастями, весьма шустро прыгающих на трех ногах и норовящих вцепиться в горло. Нападали и умирали они молча. Первый налет стаи из десятка особей гвардейцы отбили мгновенно: несколько резких выкриков — и круглые тушки, рассеченные короткими, но острейшими мечами напополам, валяются на земле и медленно исчезают, рассыпаясь облаками желтоватых искр. Фуоко даже не успела сообразить, что происходит. Юно выдернул пылающий меч из ножен, но на его долю работы не осталось. Второй налет случился к концу второго дня. На сей раз зверушек набралось десятка три, и двух гвардейцев успели закусать до смерти. Их тела с обильно сочащейся из ран кровью растаяли в воздухе точно так же, как и трупы злобных тварей. Юно рассек троих зубастиков, а еще одного, прорвавшегося сквозь заслон, Фуоко случайно располосовала лезвиями своего жезла, в панике отмахнувшись им.
С тех пор нападения происходили регулярно пару раз в сутки. Хотя количество тварей больше не увеличивалось, погиб еще один гвардеец. Фуоко уже приноровилась их различать (хотя и ужасно похожие на лицо, они все-таки отличались родинками, морщинками и прочими мелочами), и его смерть оказалась для нее потрясением. Остальные гвардейцы не проявили никаких эмоций. Оправившись, девушка по совету Юно с помощью жезла вызвала трех новых гвардейцев, попутно случайно швырнув с пяток небольших огненных шаров и несколько громко потрескивающих искр, катающихся по земле словно шарики. К счастью, окружающая растительность загораться отказалась категорически, и Фуоко в конце концов все-таки подобрала движение жезлом, вызывающее к жизни гвардейца. К концу эксперимента все синие индикаторы на золотой палке, ранее по одному загоравшиеся, потухли полностью, и ни четвертого гвардейца, ни даже искры вызвать она больше не сумела.
— Батарея сдохла, — со знанием дела прокомментировал Юно. — Или мана кончилась, не суть. Теперь ждите, пока перезарядится.
Дни здесь казались короче, чем в реальности, солнце закатывалось за горизонт мгновенно, и тьма падала на голову, словно непроглядное одеяло. На безлунном монотонно-черном небе горели редкие звезды, иногда проступавшие сквозь кроны деревьев. Хотя в первую ночь Фуоко жадно пялилась на них, интерес быстро угас. Ну, огоньки и огоньки, что в них особого? Идти в ночи охрана Фуоко отказывалась решительно и непреклонно, а без нее, с одним Юно, и она сама не рисковала — вдруг зубастики нападут? — и гвардейцы не позволяли. Сон не приходил к ней и здесь. В первую ночь ей пришлось до утра сидеть на жестких корнях, с завистью прислушиваясь к мерно посапывающему Юно, у которого по этой части проблем не наблюдалось. Однако уже на вторую постоянным развлечением стал давешний мальчишка Стаси Домо, из ниоткуда появляющийся, когда они становились лагерем и разводили костер (хворост, подожженный огнивом и кресалом гвардейцев, горел послушно и не выкобениваясь).
Выходил мальчик из леса, крадучись и озираясь по сторонам, словно чего-то боялся (зубастиков?) Гвардейцы на него не реагировали вообще. В первую ночь он долго сидел поодаль, испуганно вскакивая и исчезая в темноте, если Юно или Фуоко пытались приблизиться, но потом возвращаясь. Потом, когда Юно уснул, Стаси начал тихо мурлыкать себе под нос обрывки незнакомых мелодий, временами испытующе посматривая на девушку. К тому моменту звезды уже успели ей надоесть, и она внимательно прислушивалась, стараясь разобрать слова. Не получалось. Потом Стаси бочком подобрался к ней поближе.
— Фарро, — застенчиво сказал он, делая странный жест: ладонью вперед протягивая в сторону костра руку с растопыренными пальцами.
— Что? — удивленно спросила Фуоко, с недоумением глядя на него. — Извини, не понимаю. Ne komprenas, — на всякий случай добавила она.
Несколько секунд мальчик внимательно глядел на нее, потом снова вытянул руку в сторону костра.
— Фарро! — на сей раз куда требовательнее повторил он.
Подавив искушение разбудить Юно, чтобы не спугнуть мальчика, Фуоко снова повторила, для убедительности покачав головой:
— Ne komprenas.
После паузы Стаси коснулся своего подбородка сжатым кулаком и сказал:
— Стаси Домо.
Потом он вытянул в сторону Фуоко руку с растопыренными пальцами, как раньше к костру:
— Номо.
— Ne... — снова начала девушка, но тут же осеклась, едва не прикусив язык.
Дура.
Номо. Имя. Мальчика зовут Стаси Домо, и теперь он хочет знать ее имя.
— Фуоко, — сказала она, тыкая себя в грудь пальцем. — Mia nomo estas Фуоко.
Ее мысли лихорадочно метались. Он хочет общаться? Отлично, но надо разбудить Юно, чтобы он тоже все видел... но тогда мальчик испугается и убежит... будить или нет?
