— Как можно изучить анатомию на трупах? Я разрезал неживых животных и с полной ответственностью могу тебе заявить, что живые — более подходящий материал, чем мертвые! — он уставился на Вараю в ожидании ответа.

"Ну и что мне на это ему сказать? Ведь он прав, чертенок. Правда, о моральной стороне вопроса он снова вообще никак не подумал. Значит, будем давить на жалость", — подумала про себя женщина, а вслух произнесла:

— Тебе не кажется, что живых, не нарушая законов Ливадии, я не могу брать для своих исследований и испытаний? К тому же у всех людей есть близкие, родные, друзья, которым они дороги. А наши с тобой эксперименты очень опасны для подопытных. Представляешь, какая каша заварится, если кто-то узнает, что мы просто так режем живых и здоровых людей? Нам еще только народных волнений не хватает.

— Хм, Варая, я удивляюсь, как ты с таким подходом и заморочками достигла своих высот. Во-первых, близким сообщать вообще не обязательно, во-вторых, можно использовать умалишенных, в-третьих, смертников в городской тюрьме всегда много.

"Как же он прагматичен, жесток и не имеет ни капли совести, жалости и сочувствия. Нужно срочно, чтобы не стало совсем поздно, браться за его перевоспитание, вернее лечение. Иначе, как болезнь, его состояние и образ мыслей я назвать просто не могу", — размышляла грустно Варая, но пора было действовать, искать аргументы, доводы, доказательства, чтобы убедить принца в своей правоте, иначе он быстро поймет, что их просто нет:

— Существует много правил, законов, обычаев и тому подобных вещей, которые ты почему-то не учитываешь. Я потом тебе о них обязательно напомню или расскажу, потому что они очень важны. А сейчас давай уже пойдем в лечебницу и начнем твое обучение. Мы и так задержались.

Дарий наклонил голову на бок и тихо, чтобы никто не слышал, проговорил:

— Интересно, это еще что за правила такие, что мешают продвижению науки и заставляют мучиться ученых? Кому нужны такие правила? Надо срочно что-то придумать.

"Да, у меня нет слов. Как же я раньше на все это не обращала внимания или не хотела в это верить? Вот кто занимался его образованием? Голову бы ему оторвать... Ладно, думаю, я за год— другой вправлю ему мозги. Главное — больше не пускать этот процесс на самотек", — подумала Варая и повторила свое предложение:

— Ну, что, Дарий, идем, или ты себя все еще плохо чувствуешь?

— Моя болезнь не может повлиять на наши с тобой уроки, так что я готов. Я так долго об этом мечтал, что легкое недомогание меня не остановит.

"Хм, еще бы ты не был готов".

Ветер сидел на подоконнике, грыз яблоко и ритмично размахивал ногами. Дело было на самом верхнем этаже башни, и сидел он лицом далеко не во внутрь комнаты, так что даже Громила понимал, что что-то очень сильно беспокоит его друга. Именно в такие моменты Ветра всегда тянуло на безумные поступки.

— Ну и что на этот раз случилось? — это уже ввалился в комнату Лис.

— А почему ты решил, что что-то случилось? — Ветер лениво оглянулся на Лиса, с остервенением вгрызся в сочное яблоко и снова уставился куда-то вдаль.

— Ну, во-первых, в нормальном состоянии ты не размахиваешь ногами, сидя на такой высоте, во-вторых, не находишься так долго на одном месте.

— И, в-третьих, не кидаешься с башни в охраняющих покой принца гвардейцев огрызками, — это уже заявился Молчун. — К тому же еще и промахиваешься.

— Это кто промахивается? Я промахиваюсь?! — похоже, последняя фраза Молчуна окончательно открыла дорогу плохому настроению Ветра.

— А как ты сам назовешь попадание в цель трех огрызков из пяти? Неужели меткостью?

Ветер начал возмущенно набирать в легкие воздух, готовя мощнейший звуковой удар по своему обидчику, но был вовремя остановлен подзатыльником Громилы, после которого от неожиданности чуть не сверзился в окно.

— Все заткнулись, а ты, — палец Громилы уперся в ошеломленно потирающего затылок Ветра, — сейчас объяснишь, что за критические дни у тебя начались и где ты пропадаешь уже два дня! Будешь снова молчать, полетишь вслед за огрызками. Поверь мне, я уж точно не промахнусь.

Ветер как-то сразу успокоился, быстро прикинув большую вероятность такой перспективы, а Лис кивком поблагодарил Громилу за своевременное вмешательство. Молчун, бурча себе под нос: "Вот это равновесие, даже с башни не хряпнулся", уселся в свободное кресло.

Ветер поерзал на подоконнике, осмотрел, почему-то потолок и начал:

— Дарий с Вараей уже вторые сутки находятся в главной лечебнице, заперлись в морге и, как говорят местные лекари, разделывают трупы. Похоже, болезнь Дария опасна и заразна, если уж Варая ей поддалась. Это конец света! — Ветер окинул взглядом всех присутствующих. — Что будем делать?

Молчун резко выдохнул и произнес:

— Фу, я-то думал, что что-то серьезное произошло, а про чудачества Дария с Вараей я узнал сразу же, не успели они запереться в морге.

Ветер вскочил на ноги и стал быстро ходить по комнате:

— Ты считаешь, что ничего не произошло? Где это видано, что потрошение людей — это нормально?

— Во-первых, не потрошат, а делают анатомическое вскрытие. Это мне объяснила сама Варая.

— Так ты уже и разговаривал с ними и нам ничего не сказал? — Ветер обидчиво посмотрел на Молчуна. — Какая разница, как это называется, это же сумасшествие.

Молчун задумчиво посмотрел на Ветра и спокойно произнес:

— Ты, по-моему, совсем не понимаешь, что режут людей они не ради удовольствия и не из любопытства, а для науки. Эти исследования позволяют узнать о многих болезнях и их последствиях. К тому же, в отличие от нас вами, они никого не убивают, ну, почти никого.

— Так, — это уже вмешался в разговор Лис, — вот по поводу "почти" можно поподробнее?

— Ну, Варая попросила меня договориться с тюрьмой, что бы ей выделили одного, а лучше двух смертников.

-А зачем? — Ветер обвиняюще посмотрел на Молчуна. — Явно ведь просит не беседы вести.

-Она хочет испытать на них новые противоядия и какие-то лекарства, прежде чем использовать их для лечения нормальных людей.

— Зачем испытывать противоядие, если их никто не травил? — это реплика Громилы вызвала истерический смех у всех собравшихся и тем самым развеяла туман напряженности.

— Ладно, посмеялись и хватит. Сейчас идем в тюрьму, забираем смертников и двигаемся к Варае. Она нас давно ждет.

Ветер не успел открыть рот для вопроса, как Громила схватил его за шкирку, поставил на ноги, и сказал:

— Вот Варае все свои дурацкие вопросы и задашь, перебаламутил всех, довел охрану до истерики. И все из-за чего? Из-за двух смертников и нескольких трупов. Не ожидал, что ты такой жмот.

— Я жмот? — Ветер возмущенно повернулся к Громиле.

— Ну, а как тебя еще назвать? Или ты обижаешься, что тебя не пригласили в морг лично поучаствовать?

Ветер возмущенно посопел и ускоренным шагом устремился за Молчуном, который уже скрылся за дверью. Громила устремился за ним следом, не забыв крикнуть остолбеневшему Лису:

— Догоняй, а то пропустишь самое интересное, — и скрылся за дверью.

Лис вздохнул и буркнул в ответ:

— Ну, точно приют убогих. Бежим скорее смотреть, как будут травить смертников. Сумасшедший дом какой-то, — еще раз вздохнул и пошел к двери.

Получить смертников на руки оказалось не так просто, как казалось. Назревал скандал, который мог привлечь внимание к происходящему, а это ни в чьи планы не входило.

Тюремный горбик сразу все понял, быстро вошел в наше пожелание позаимствовать смертников, но наотрез отказывался давать двоих.

— Этот гад говорит, что даст или четверых, или ни одного! — возмущался Громила. — Куда нам столько? Варая с Дарием еще столько отравы не придумали, чтобы на четверых хватило. Влетит нам за самоуправство! Что мы со всеми ними будем делать? Обратно, в тюрьму, их не возьмут.

После немыслимых угроз и оглашения всех возможных кар, грозящих обеим сторонам, гвардейцы в кои-то веки выкинули перед горбиком белый флаг и согласились-таки взять всех четверых. Когда горбика спросили, почему, мол, четверых, а не меньше, он только хмыкнул и ответил, мол, увидите сами.

После затяжного спуска в казематы гвардейцы, наконец, очутились в комнате смертников, где перед ними предстала живописная картина. В центре восседал человек, ну, никак не уступающий габаритами Громиле, что уже само по себе было чудом. Правда, из-за долгого пребывания в тюрьме он сильно оброс и приобрел, мягко говоря, не совсем приятный запах, от которого, казалось, воздух в камере потерял свою прозрачность и обрел сероватый оттенок, потому что с непривычки темнело в глазах. Положив головы ему на колени, рядом спали трое чумазых детей неопределенного возраста. Скорее всего, им было не больше четырнадцати. Громила, увидев все это, повернулся к тюремщику и спросил:

— За что приговорили детей, изверги? Они же и блохи не обидят?

Тюремщик нервно сглотнул и ответил:

— На этой четверке только доказанных тридцать трупов. А уж сколько еще их было — одному Святому ветру известно.

Молчун еще раз, но уже опасливо и с удивлением посмотрел на заключенных и переспросил:

— Тридцать? А за какой срок?

— За один день! Дети опаивали постояльцев, а этот, — горбик кивнул на Громилу N2, — давил по-тихому, тех, кто переживал знакомство с их отравой.

— Отравители идут на опыты к отравителю. Неисповедимы пути Святого ветра. Они хоть небуйные? — Молчун повернулся к тюремщику и требовательно посмотрел ему в глаза, чтобы уловить те чувства и эмоции, которые не выразить словами.

— Нет, но при одном условии — если не обижать мелких.

— А если обидеть?

— Ну, тогда лучше держаться подальше от этого немого верзилы.

— Так он еще и немой? — Громила подозрительно обошел скульптурную композицию из четверых смертников.

— Ну, во всяком случае, кроме мычания и рычания, мы от него ничего не слышали, — тюремщик пожал плечами, как бы подтверждая свои слова.

Значит так, — Ветер вышел на свет и обратился к смертникам, — есть возможность избежать смертной казни. Способ опасный, не скрою, но верный. Если согласитесь, то сюда больше точно никто не вернется. Пойдете по своей воле, или вам помочь?

Скульптура резко вскочила на все свои такие разные восемь ног и с недоверием уставилась восемью глазами на Ветра. Картина получилась угрожающая.

— А вы не врете, дяденька? — голос, явно, принадлежал девочке, и, похоже, ей было не больше двенадцати.

От звука этого совсем еще детского голоса Ветра передернуло. Не может в тюрьме, да еще в камере смертников находиться маленькая девочка. И не может обладательница такого чудесного звонкого голоска быть убийцей такого количества людей! Что-то тут не так.

— Не вру. Гвардейцы не врут. Ну что, вы готовы следовать за нами?

Дети посмотрели на своего защитника, тот им слегка кивнул, и голос девочки вновь прозвучал в каземате, как солнечный лучик:

— Мы согласны, ведите нас. Да поможет нам Святой ветер.

Колонна медленно выстроилась в цепочку и медленно двинулась на выход. "Чтобы я еще раз пошел за смертниками...", — то ли стон, то ли вопль разнесся по камере, и звук этот был удивительно похож на голос Лиса.

До морга пришлось идти через добрую половину города. В тюремную повозку могли уместиться или только смертники, или только их охрана. На странную процессию жители и гости столицы обратили внимание моментально. Шушуканье и отдельные громкие реплики жителей создавали странный звуковой фон двигающейся процессии. От всего этого становилось не по себе. Громила передернул плечами и тихо спросил у Ветра:

— Тебе не кажется, что пока мы дойдем до морга, весь город будет знать, что дарийцы по городу толпами водят смертников. И одному Святому ветру известно, какую причину они выдумают и что предпримут в ответ.

— Да-а-а, Лис почесал тыковку, — зря мы этот поход придумали. Надо было частями в повозке перевезти.

— Ага, — Ветер поморщился, — и как ты себе это представляешь? — он кивнул на смертников. — Как только бы мы разделили этих горемычных, громила N 2 нам бы устроил пляски Святого ветра с мордобитием.

— Не громила, а Дылда! Громила — это я, если Вы помните. А если забыли, то я могу освежить вашу память! Желающие есть? — недовольная реплика Громилы чуть развеяла похоронное настроение.

— Извини, Громила, мы учтем твои пожелания, — Лис улыбнулся. — А теперь давайте поднажмем, а то некоторые зеваки, по-моему, уже решили сопровождать нас. Мне хватает этого концерта из звякающих кандалов, а если нам еще и зрители подпевать начнут... Уу-у-у-у-у-у.

Все увеличили скорость, даже смертники. Сопровождение лишних любопытных глаз никому не нравилось.

По прибытии к моргу у всех возникло такое ощущение, что тот находится на осадном положении. Большое количество сотрудников находилось около парадного входа и оживленно о чем-то перешептывалось. Никто и не думал расходиться. Если бы не стена вокруг морга и охрана, к ним бы с удовольствием присоединились те многочисленные зеваки, которые пришли сюда вслед за процессией из тюрьмы. Но охрана, отстранив лишних людей, решила не искушать настроение самой этой странной и не весть откуда взявшейся компании, в которой нельзя было не узнать лучших солдат империи, и не мешать им в осуществлении того, для чего они сюда прибыли. Тем более что один взгляд, брошенный на Громилу, мог сразу натолкнуть на мысль, что морг — это далеко не самое страшное заведение, куда может попасть бедолага, который осмелится встать на его пути.

Группа гвардейцев и иже с ними, не обращая внимания на зрителей около входа, дружно ввалились в морг и, не пройдя и десяти шагов, уперлась в широкую спину Громилы. После секундного замешательства Лис обогнул внезапное препятствие и увидел завораживающую картину "Маньяки кушают, а все разбегаются".

Варая и Дарий в кровавых кожаных передниках сидели в углу за столом, пили горячий чай с булочками и мило о чем-то беседовали, а трое бледных и таких же измазанных с ног до головы сотрудников морга дрожащими руками и с подгибающимися коленками перетаскивали большие мешки из морга куда-то вниз.

— О, а вот и смертнички, — Варая и Дарий синхронно встали и направились к долгожданным посетителям.

Группа вновь прибывших непроизвольно попятилась, но выбежать из морга им не дал Дылда, которого одарил столбняком Святой Ветер, настигший его в проеме единственных дверей.

— Ва-а-а-рая, а м-м-может, м-м-мы п-п-пойдем, а вы т-т-тут сами разб-б-беретесь? — Громила неожиданно начал заикаться, а на его реплику вся группа, в том числе и смертники, синхронно кивнула.

— Куда это вы собрались? А смертников кто охранять будет? — Дарий оглядел гвардейцев, а потом Дылду с детьми — А почему смертник только один? И зачем вы в морг детей привели?

— А это непростые дети, а тоже смертники, — Ветер сглотнул и попытался спрятаться за Дылдой, но тот продолжал пребывать в ступоре, и затея Ветра не удалась.