Долгая дорога домой

Он стиснул зубы так, что скулы побелели, и принял решение.

— Я с тобой.

Гэт только молча кивнул. Сергей со щелчком вставил новый магазин.

— Готов? — спросил Гэт.

— Готов, — выдохнул он.

— Ну что, понеслась. Йее-хаа!

* * *

*

Лиз проснулась довольно поздно. Еще бы, после сегодняшней-то ночи. "С тем, кого ты любишь, это гораздо приятнее", — потягиваясь, подумала она. Настроение у нее было прекрасным, таким, что хотелось петь. "Так вот это как, когда бабочки в животе". Встав с постели, девушка накинула на голое тело просторную белую майку, которую ей подарил Сережа, в доме она ходила только в ней, благо та доставала ей почти до колен. Затем заварила себе на кухне зеленый чай, импортируемый из Восточного союза, и забралась с ногами на диван, усевшись перед включенным головизаром.

Звук она убавила до минимума, ей сейчас было не до него, просто включила канал новостей, по привычке, прихлебывая чай, она погрузилась в воспоминания сегодняшней ночи, раз за разом прокручивая то, как он говорит "люблю". Потом ее мысли перескочили на будущее, Лиз стала представлять их семью, в ее мечтах она была врачом, он командиром какого-нибудь космического лайнера, как и хотел, и у них двое... нет, трое детей. После выплаты отступных, у нее останется достаточно денег, чтобы заплатить первый взнос за профессию ассистента врача, пятого класса, а потом, со временем, она непременно докупит базы и через несколько лет получит сертификат полноценного специалиста.

Тем временем, что-то на экране привлекло ее внимание. "Инцидент в Плейно", — прочитала Лиз, — это же соседний район". И прибавила звук.

— ...Наш корреспондент, Триша Вонг, передает с места события.

— Спасибо Скот. Я сейчас нахожусь в районе Плейно, у прачечной под названием "Три прищепки". Сегодня здесь разыгралась нешуточная перестрелка, в которой погибли шестеро членов банд и семеро полицейских, еще четверо стражей порядка получили ранения, трое из них находятся в тяжелом состоянии. Двое членов банды были задержаны, ими оказались члены так называемой "Девятки", как сообщают наши источники в полиции, они были оглушены и не оказали сопротивления при аресте, также у нас есть информация, что четверо из погибших были членами конкурирующей банды "Святые".

Сердце у Лиз екнуло, она вспомнила о сегодняшнем деле Сергея, о котором тот не хотел говорить, и взмолилась всем известным ей богам, чтобы он не пострадал.

— Триша, а как полиция комментирует такие высокие потери среди патрульных?

— Как сообщает пресс служба Полиции Нью-Далласа, когда патрульные прибыли на место преступления, то попали под плотный, массированный огонь, с применением тяжелого вооружения. К тому же бандиты явно были под действием тяжелых наркотиков, и вели себя не совсем адекватно, сообщают в пресс службе.... Постойте, мне говорят, что у нас есть эксклюзивные кадры перестрелки, и мы можем пустить их в эфир, хотя они и могут показаться жестокими, так что мы убедительно просим уйти от голо впечатлительных людей и убрать оттуда детей.

Затем Лиз увидела задний двор какой-то прачечной, съемка, похоже, велась с нашлемной камеры полицейского, он оглянулся, и в кадр попали несколько патрульных машин, поставленных в ряд напротив запасного выхода. Копы явно нервничали, стволы их оружия были направлены на дверной проем, из которого со странным криком неожиданно выскочил человек в широкополой шляпе и с ходу открыл огонь их двух пистолетов, которые держал в руках. Лиз с замиранием сердца узнала друга Сергея... Гэта, кажется, камера дрожала, но она все-таки разглядела то, чего так боялась, следом за ним выскочил и...

— Сережа, — со стоном произнесла она.

Он тоже сразу начал стрелять, одной длинной очередью от бедра выпуская весь магазин, полицейские немного замешкались, но потом открыли ответный огонь. Глядеть на то, как пули рвали его тело, а он все почему-то не падал, Лиз больше не смогла и потеряла сознание. Чашка с чаем выпала из ее рук и разбилась.

* * *

*

Турок был в бешенстве, так хорошо продуманный план обернулся провалом и большими неприятностями. "Антураж" в очередной раз взял штурмом полицейский спецназ, там, конечно, все успели уничтожить, но финансовые потери были очень большими.

— Ты, кусок идиота, — орал он на Пыра, — почему ты свалил раньше, чем договаривались? Ты понимаешь, что это из-за тебя, из-за того, что ты увез подавитель сигнала, кто-то в прачечной смог вызвать полицию?

— Но босс, все произошло слишком быстро! Эти идиоты из "Девяток" не смогли оказать никакого сопротивления. Парни уже практически добрались до склада, а не найдя никакого подвала, вернулись бы за мной и стали задавать вопросы, что мне оставалось делать?

— Придумал бы что-нибудь, послал их еще куда, искать этот подвал, а в назначенное время свалил!

Братья Пратт в тяжелых штурмовых доспехах стояли по бокам от Пыра, внушая ему страх одним своим видом.

— Ты понимаешь что "Девятки" просто не успели подъехать, и кровавого замеса не получилось! Точнее нет, наоборот, все получилось — но только со сраными копами! Ты знаешь, как они нас прессуют теперь? Да и "Девяткам" достается, так что теперь ни о какой войне за улицы не может быть и речи, пока легаши снова не успокоятся.

"А какой прекрасный был план", — подумал он. Группа Пыра нападает на прачечную, которую присмотрел для каких то своих мелких дел один из сыновей босса "Девяток", которого тот назначил "сержантом", на вырост, так сказать. Сына босса убивают, "Девятки", предупрежденные неизвестным о налете, мчатся в прачечную, случается перестрелка, а выживших добивают братья Пратт. В итоге куча трупов и обязательная война.

— Почему этот мелкий "сержант" "Девяток" остался жив?

— Босс, да он лежал как мертвый в том цеху, я думал парни его убили.

— Только не надо про этих долбаных стрелков! Видел запись?

— Видел, — тяжело вздохнул Пыр.

— Вот только не надо тут переживать! Ты бы переживал, когда потерял те десять килограмм отборного "Песка". Я бы еще тогда мог тебя убить, но я дал тебе шанс, а ты его просрал!

— Босс, я отработаю! Копы, в конце концов, остынут, и мы придумаем, как развязать войну, я сделаю все, что вы скажете! — испуганно проговорил Пыр.

— Только поэтому ты еще жив, мне пригодится такой послушный "сержант", готовый на все. Пшел прочь, вызову, когда понадобишься. Но это будет твой последний шанс.

Турок подошел к бару, налил себе на два пальца шестнадцатилетнего виски и залпом выпил. Теперь придется опять думать, как развязать войну, которую "Девятки" не хотят, да и боссам "Святых" она тоже не нужна, иначе можно было бы просто-напросто напасть на конкурентов, не придумывая никаких сложных планов. А так опять придется искать повод, еще и Зубастый Винсент вроде о чем-то догадывается, а у него есть связи наверху. Этот придурок Пыр в трущобах нормально сработал, хотя и не смог застрелить своего дружка, а тут облажался, но он еще пригодится. А пока надо просто затихариться на полгодика.

"Конечно, там наверху требуют тишины на улицах, войны, видите ли, мешают бизнесу. Но они-то уже наверху, а мне еще нужно туда как-то попасть. А когда, как не во время войны, можно отличиться, забрать себе территорию противника", — такие мысли бродили в его голове. То, что в будущей войне победу одержит он, Турок даже не сомневался, он всегда верил в свою удачу. "В конце концов, у меня же есть два первоклассных боевых клона, стоящие кучу денег, да что могут эти ниггеры?". Клонов ему за долги отдал один из оптовых покупателей, когда у того настали трудные времена, и Турок ни разу не пожалел, что согласился, они оказались первоклассными бойцами, и, что самое главное, бойцами преданными. "А преданность, по нынешним временам, штука редкая", — печально усмехнулся он.

* * *

*

— Эй, Фредди, кажется, этот еще жив.

— Так пристрели его, — сказал Фред, шутки напарника никогда не отличались оригинальностью.

— Я серьезно, он дернулся, когда я комм с него начал снимать.

— Да не может быть, он же как решето, крови вон сколько натекло, — но все-таки подошел к телу паренька из банды и пошевелил его носком ботинка, стараясь не испачкаться.

— Ты не пил сегодня Марк? А то смотри, еще раз из-за тебя я врать начальству не буду.

— Да нет же, ты же знаешь, я завязал. Вот, смотри, — сказал он, начав расстегивать крепление комма, и рука парня и вправду дрогнула.

— Черт, и вправду живой, — удивленно сказал Фред. — Столько наших положили, а ему теперь что, скорую вызывай?

— Так может, ну его, — воровато огляделся Марк. — Пусть подыхает.

С некоторых пор Фред не слишком-то доверял напарнику, тот начал выпивать, а пьяным не держал язык за зубами, так что кто знает, не сболтнет ли тот потом об этом где-нибудь в баре. Поэтому он принял решение.

— Вызывай, как положено по протоколу. Хотя, я думаю, парень все равно не жилец.

* * *

*

— ...Согласно со статьей номер сто девяносто пять часть четвертая Федерального Уголовного Кодекса Панамериканской Конфедерации, "Убийство двух и более лиц", частью третьей статьи сто девяносто седьмой, "Покушение на жизнь сотрудника полиции, находящегося при исполнении", части седьмой статьи сто сорок пятой, "Незаконное владение оружием", части....

Сергей спокойно слушал вынесение приговора. За время, проведенное в камере предварительного заключения, он успел со многим смириться, и очевидное решение суда уже не вызывало в нем каких-то сильных эмоций. Тогда, выбежав вслед за Гэтом, он хотел только одного — забрать с собой побольше копов, наверное, они были неплохими парнями и просто выполняли свой долг, а он сам себе проторил путь к такому концу, связавшись с бандой, но в ту минуту он их по-настоящему ненавидел, вместе с длинной очередью выплескивая на них всю ту бурю эмоций, которые кипели у него в душе. Сергей был готов к смерти, он почувствовал ее, когда пули полицейских рвали его тело, и все же что-то не дало ему умереть. Океан боли сменился тьмой, но какая-то тонкая ниточка словно дергала его за руку, связывая с миром живых, не давала ему с головой уйти в то черное болото, которое засасывало его, нашептывая обещания вечного покоя.

С того момента, как он очнулся в больничной медкапсуле, под охраной двух полицейских готовых, казалось, убить его взглядами, и до самого оглашения приговора, он о многом успел передумать. Кто-то решил бы, что это покойные родители вытянули его с того света, не дав ему бездарно закончить бездарную жизнь, Сергей же, будучи сугубым прагматиком, иначе на улице не выжить, по крайней мере в одном с ними бы согласился, в оценке своих прожитых лет. Другой бы подумал, что это незаконченные дела не дали ему уйти в небытие, и с ними он также был бы согласен, такие дела у него явно имелись. Во-первых, надо было выяснить, куда там подевался Пыр, хотя, в общем-то, все было ясно, непонятно было одно — почему он их подставил. И, во-вторых, была Лиз, которой Сергей обещал вернуться, хотя надежды на последнее практически не было.

В тот же день его перевезли в лазарет федеральной тюрьмы Сан-Квентин, которая находилась в трехстах километрах от города, где он и провалялся почти три недели, а когда более-менее восстановился, его вытащили из медкапсулы и засунули в камеру. Посетителей к нему не пускали, да их и не было, приходил только государственный адвокат, молодой парень, всего года на три старше его самого. Тот с опаской глядел на своего подзащитного. "Скорее всего, профессию ему купили родители, как только стукнуло восемнадцать, и до последнего времени он учил базы и работал помощником адвоката", — подумал тогда он. На прямой вопрос парнишка, именно так называл его Сергей про себя, хотя тот и был чуть старше, ответил, немного покраснев, что только недавно сдал экзамены на сертификат адвоката четвертой категории, и это его первое самостоятельное дело.

Денег на услуги адвоката такого уровня, который мог бы смягчить ему приговор, у Сергея все равно не было, поэтому он не слишком-то расстроился таким ответом, тем более, что тот оказался вполне толковым законником. Он объяснил Сергею, что судить его будут как взрослого, что он обвиняется в нескольких тяжких и особо тяжких федеральных преступлениях, поэтому его и перевели в эту тюрьму, и судить его тоже будут не местные, а федеральные власти. Что в доступе посетителей ему отказано, а навещать его могут только родственники, на последних его словах Сергей усмехнулся, а парнишка опять покраснел. Так же он сообщил, что они могут подать в суд на полицию города Нью-Далласа, так как те сначала посчитали его мертвым и не своевременно вызвали ему парамедиков, они даже официально объявили его убитым, и, пока не разобрались, что к чему, он несколько дней числился мертвым. На вопрос, а что это даст, тот честно ответил, что только возможность потянуть немного время перед судом.

Сергей подумал было, что через него можно будет связаться с Лиз, но, хорошенько все взвесив, не стал обращаться к адвокату с этой просьбой. Девушка наверняка думает, что он мертв, так не стоит воскресать, что бы опять уйти навсегда, решил он. Потом Сергей надумал попросить того передать весточку в банду о Пыре, но адвокат решительно отказался, сообщив, что это запрещено, и что он не хочет потерять лицензию. Сергей даже предложил ему деньги, все, что у него были на анонимном счете, почти шестьдесят тысяч кредов, но молодой принципиальный парнишка отказался, да и не такие большие это были для него деньги, чтобы ради них рисковать своей будущей карьерой.

Его, как особо опасного преступника, поместили в одиночную камеру, в которой не было ничего, кроме койки, приделанной к стене, небольшой раковины и биоутилизатора в углу. Все это было сделано из мягкого, но прочного белого пластика, стены обшиты каким-то упругим материалом, того же белого цвета, чтобы заключенный не смог причинить себе вреда. Самому Сергею обрили голову и, после принудительного дезинфекционного душа, ему пришлось надеть белую робу. Свет в камере не выключался никогда, в ночное время лишь немного уменьшалась его интенсивность.

Поначалу Сергей не мог поверить, что все это происходит с ним. Он каждое утро, просыпаясь, надеялся, что, открыв глаза, окажется в своей съемной квартире, или даже в приюте, черт с ним, но видел он всю ту же камеру, которая не менялась день за днем. Эти белые стены и постоянный свет начали его бесить, он изливал свою злость на скудных предметах обстановки, как-то попробовал сломать кровать, но не смог, несмотря на ее относительную мягкость, он ничего не смог с ней сделать, от сильных ударов пластик только прогибался, и принимал свою форму обратно.

Несколько раз его вызывала на допросы следователь, чернокожая женщина средних лет, Сергей сразу же отказался давать показания, ссылаясь на пятую поправку, которая действовала уже сотни лет. Та напирала, что если он расскажет, как было дело, то ему смягчат условия содержания, переведут в обычную камеру с нормальным соседом, чтобы ему было с кем поговорить, и обещала другие мелочи, которые могут скрасить его пребывание в этом заведении. Единственное, что он мог им прояснить, это личность пятого нападавшего, но Сергей не хотел ареста Пыра, он надеялся передать весточку Турку, что бы тот разобрался с предателем по своим законам, такая возможность у него могла появиться во время или после суда, да и так воспитали его улицы.