"Мы выбираем, нас выбирают..." Книга третья

— Ты садистка, — вздохнула Ксения.

— Я была бы садисткой, если бы договорилась о пяти утра. А так, я просто самую малость жестокая.

— Девчонки, какие вы все-таки добрые существа! — ерничая, произнес Василий.

— Ксения, тебе не кажется, что кто-то очень давно не получал подушкой по башке?

— Ася, я целиком и полностью с тобой согласна. — С боевым кличем, девушки схватили по паре подушек и с азартом бросились колошматить ими Василия. Сперва царевич надеялся, что отделается парой затрещин, но когда понял, что дело принимает серьезный оборот, был вынужден тоже вооружиться подушкой и защищаться. Бегая друг за дружкой по шатру, словно дети, друзья забыли обо всем на свете. В какой-то момент, Василий неожиданно развернулся и сшиб бежавшую за ним Ксению. Падая на нее, царевич умудрился одной рукой подхватить Ксению и удержать в воздухе, а другой упереться в пол. Ксения лежала на руке Василия пыталась сообразить, что произошло.

— Господи, что это было? Я столкнулась с бульдозером?

— Нет, просто кто-то чуть не упал. Я тебя спас и теперь ты должна со мной расплатиться. — Ксения только успела открыть рот, чтобы задать вопрос, как Василий впился в него поцелуем. Ксения ответила на поцелуй не задумываясь. Крепкий решительный поцелуй не был похож на тот, которым Вася одарил ее на глазах у прессы. Все было по-другому. И страсть, которая выплеснулась из царевича и теперь как электричество бегала по коже Ксении. И выражение зеленых глаз, подернутых пеленой и засасывающих словно омут. И руки, которые держали ее так, будто имели на это право. Неожиданно Ксения почувствовала, что в первый раз за все время их знакомства, она смотрела на него как на мужчину, а не как на друга. И этот мужчина сумел завладеть ее вниманием. Ася, увидевшая эту картину со стороны, тихонько выскользнула из шатра. Прервав поцелуй, Василий дерзко посмотрел в глаза Ксении.

— Ты такая страстная, такая манящая — прошептал царевич. Уложив ее на ковер, он вернулся к поцелую. Почувствовав, что совсем теряет над собой контроль, Ксения рукой попыталась отдалить царевича от себя и вырваться из сладостного плена его поцелуя. Но это было трудно сделать, потому что с ней был не тот Василий, к которому она привыкла и которого знала. А совершенно другой. Дерзкий, решительный, не признающий преград. Это то и остудило разгоревшийся в Ксении огонь. Не зная как себя вести, Ксения постучала ему кулаком по спине.

— Что милая, тебе не удобно? Я тебя слишком придавил, — голос Василия срывался от страсти.

— Вася, остановись, пожалуйста. Мы зашли слишком далеко.

— Далеко для кого, для чего? — царевич попытался снова вернуться к поцелую. Ксения решительно выставила перед его губами руку.

— Ты меня слышишь? Остановись. Я не хочу сложностей.

— Сложностей не будет. Нам будет просто хорошо, замечательно. Ты такая сладкая.

— Васька, да очнись ты наконец! — взорвалась Ксения и встала с пола, с трудом вернув на место полы халата. — Что на тебя нашло? Вася мы только вчера говорили о том, что у нас нет друг на друга никаких видов.

— Вчера я был дурак, а сегодня прозрел. Ты нужна мне.

— Боже, только не это!

— Я тебя люблю!

— Нет! — в голосе Ксении прозвучало отчаянье. — Ты не любишь, и никогда не любил меня! Ты просто вбил себе в голову, что я твоя суженная! Вася подумай сам, ты готов к моногамным отношениям? Ты можешь сказать себе, что "вот передо мной стоит та самая женщина, с которой я проживу до конца своей жизни. Каждый вечер я буду засыпать, и видеть ее перед собой. Каждое утро просыпаться и опять видеть ее перед собой. Мне больше не интересны другие женщины, я просто их не замечаю! Она единственная в моей жизни." Ты можешь себе все это сказать? Не можешь. Потому, что ты столько лет жил в плену своего долга, что сейчас, когда ты только освободился от него, тебе просто необходимо пожить в свое удовольствие. Я целиком и полностью тебя в этом поддерживаю. Только я не хочу входить в перечень этих удовольствий. Если сегодня мы перейдем с тобой черту, за которой заканчивается дружба, завтра будем жалеть об этом до крови на губах. Потому что это не любовь. Это страсть. Голая, алчная страсть. И завтра она остынет и развеется как дым. А любовь на ее место не придет. А дружбу уже будет не вернуть. Мы с тобой подошли к очень опасной черте. Я не знаю, как мы будем с тобой разговаривать завтра, после того, что только что произошло. Может быть я слишком сложная, но я такая какая есть. Я сейчас уйду, а когда вернусь, хочу чтобы тебя здесь не было. Спокойно ночи! — Ксения вышла из шатра. На улице уже стемнело. В тоненьком шелковом халате было не уютно. Ксения решительно пересекла площадку и вошла в шатер к Элле. Мужиков на сегодня с нее достаточно. Элла лежала на ковре с книгой в руках. Удивленно подняв глаза, она улыбнулась Ксении.

— Как здорово, что ты зашла, а то у меня уже стали глаза слипаться от чтения. — заметив состояние Ксении, подруга встрепенулась. — Что случилось?

— Я так запуталась. — Ксения всхлипнула, уселась на пол и разревелась.

— Ух ты! Вот это да! — пифия так растерялась, что Ксении стало ее даже жаль.

— Ксюш, а можно я Асю позову, — жалобно спросила Элла. Успокаивать рыдающих подруг ей еще не приходилось. Ксения, всхлипывая, кивнула. Через минуту подруги сидели втроем за столиком. Ася с Эллой непонимающе переглядывались, а Ксения, тихо всхлипывая, плакала. Элла собралась с духом и решительно спросила:

— Ксюш, ты можешь толком объяснить, что происходит. В чем ты запуталась?

— В мужиках! — с обидой на то, что им и так все не понятно ответила Ксения.

— А ну, это, конечно, повод. — сделала вид, что все поняла Элла.

— Ксюш, это ты из-за Васьки что ли? — спросила Ася.

— И из-за него тоже. — проканючила Ксения.

— Может расскажешь, что с тобой произошло? — Ксения согласно кивнула и все рассказала. И про то как ей было грустно и одиноко и как Майкл прогнал ее печаль. И про то, как она забывает обо всем в его объятьях. И о том, как на нее набросился с обвинениями Ангел. И, что они тоже все время ходят как по тонкому льду. И про то, что произошло с Василием. Как он изменился, и как с этим жить. Ася с Эллой сидели, открыв рты. Когда Ксения закончила изливать им душу, Ася решительно встала и сказала: — Я знаю, что нам нужно.

— Опять? — робко спросила Ксения, догадавшись, о чем говорит Ася.

— Не опять, а снова. — Ответила Ася. Через пять минут, раздобыв у Милицы шесть бутылок шампанского и легких закусок, девушки пытались залечить раны Ксении.

— Ксения, ты пойми, поводов для слез нет никаких, — вещала, потягивая шампанское Ася. — Вот посмотри на нас с Эллой! У нас не то, что трех, у нас одного на двоих мужика нет. И то мы не плачемся. А ты просто зажралась! Почему ты не пьешь?

— Не хочу. — перестав рыдать и впав в тоску, ответила Ксения.

— Это же не вопрос — хочу или не хочу. Это лекарство. Хочешь, я тебе расскажу, как я узнала, что шампанское это лекарство, а не алкогольный напиток? — Ксения кивнула головой и сделала маленький глоток.

— Дело было на заре моей бесшабашной юности. Мне было шестнадцать лет, и я была без памяти влюблена в одного очень хорошенького амура. Сначала увидела его фотку в журнале, а потом репортаж о нем по телевизору. Как это обычно бывает — юность не знает преград. Я сбежала в Москву, чтобы найти предмет своего воздыхания. При этом в наличии у меня имелись все девчачьи подростковые комплексы. — Подруги, затаив дыхание, слушали Асю. Из царевны вышла отличная рассказчица. — Я считала себя жуткой, страшной, блеклой белой молью. И поэтому, приехав в Москву, первым делом я отправилась в салон мадам Эстер. Ее имя тогда не сходило со страниц журналов. В салоне я, буквально, заставила мастера отрезать свои длинные белые волосы, сделала каре, выкрасила волосы, брови и ресницы в черный свет и купила черные контактные линзы. Дальше я прошвырнулась по магазинам. Черная кожаная мини-юбка в обтяжку, кожаный бюстгальтер, с цепью притягивающей груди друг дружке, сверху черный кожаный пиджак. Ну и, конечно, черные босоножки на десятисантиметровой шпильке. Вы бы меня видели! — Ксения с Эллой уже начали понимать, что им пытается рассказать Ася, но еще не могли в это поверить. — Я явилась в клуб, в котором по утверждениям прессы каждый вечер зажигал мой возлюбленный. Дождалась, когда он появится, и бросилась к нему со словами любви и клятвами в вечной преданности. Мой кумир долго не мог понять, что же я от него хочу. А когда понял, послал к черту и сказал, что ему некогда вытирать сопли школьницам. — Ася с ностальгической улыбкой покачала головой, — Я бросилась ему на шею, попыталась поцеловать, а он сдал меня на руки охране клуба и велел больше никогда не пускать. Разбитая, униженная и оскорбленная я хотела покончить собой, но так как не могла ничего путного придумать, уселась в мусорную урну возле клуба и разрыдалась. Не знаю уж сколько, я так просидела, но когда мой любимый собрался домой и вышел из клуба, он обнаружил свою фанатку, рыдающую в урне. Пожалев дурочку, он вытащил меня из урны, привел обратно в клуб и сказал, что будет меня сейчас лечить. Заказал две бутылки французского шампанского, поставил одну себе, другую мне и велел пить большими глотками, ровно столько же, сколько будет отпивать он. Первый тост, который он огласил, звучал так: "за любовь, которой не было"; второй "за любовь, которой нет" ; и третий "за любовь, которой никогда не будет". Влив в меня бутылку шампанского за пять минут, он спросил все так же ли я его люблю, как прежде. Я в очередной раз разрыдалась и сказала, что да. И тогда он обнял меня, прижал к груди и так нежно погладил по голове! А потом сказал: — девочка, поверь мне, любовь не стоит слез. Взял еще по бутылке шампанского и повторил процедуру. Я мало что помню, что было потом, но на утро я проснулась в его квартире, в его постели. Сам он спал на диване в соседней комнате. Я подошла к нему и поняла, что на все сто процентов излечилась от любви к нему. Я видела перед собой просто милого парня, но не больше. С тех пор, я свято верю, что две бутылки французского шампанского могут вылечить от любой душевной напасти.

— Неужели это был Ангел? — неуверенно спросила Элла.

— Точно. Это был он.— Ася явно развлекалась, глядя на потрясенные лица подруг.

— А он знал, кто ты такая? — продолжила расспрашивать Элла.

— Он и сейчас не знает, что это была я. Если бы вы увидели меня в том, виде, в котором я ему явилось, вы бы тоже меня не узнали. Тем более, что я на тот момент в светской хронике еще не мелькала, да и навряд ли он когда-либо ею интересовался. К тому же, я не думаю, что он вообще запомнил этот эпизод. Думаете мало в его жизни было таких дурочек?

— Думаю таких красивых дурочек как ты, мало. — ухмыльнулась Элла, — А я бы хотела посмотреть на тебя в таком виде. — Ксения сидела и думала о том, что дар Ангела -исцелять разбитые сердца — подтвердился. Асю вылечил сам Ангел, а не две бутылки шампанского и заклинание о любви, которой не было.

— Теперь ты понимаешь, что просто обязана перестать хныкать и начать пить этот волшебный напиток. — Ксении ничего не оставалось, как послушно присоединится к подругам. Не могла же она разрушить легенду. Но самое интересное оказалось то, что когда они расправились со всем шампанским, и Ксения вернулась в свой шатер, ее печали как будто водой смыло.

День четвертый.

Поспать утром ей не дали. Кто-то безжалостно теребил ее за плечо и требовал, чтобы Ксения открыла глаза. Не находя в себе на это сил, она грубо спросила:

— Ты кто?

— Ну, это уже слишком! Я твой суженный!

— Де жа вю. — пробормотал Ксения.

— Вставай.

— Вась, отстань, пожалуйста! — голова раскалывалась на миллионы крохотных кусочков.

— Дорогуша, через полчаса открытие турнира, на котором ты должна сказать торжественную речь, а тебе еще надо привести себя в порядок.

— Ничего не знаю. У меня больничный.

— Господи, сколько же вы все выпили, если я не могу разбудить ни одну из вас уже целый час. Тот адрес, по которому меня послала Ася, в приличном обществе вообще упоминать нельзя.

— Так и шел бы туда, куда тебе велено. Сам виноват, не надо было вести себя вчера как последний болван.

— Я не виноват, что ты оказалась в моих объятьях. В конце концов, я же нормальный мужчина. — Ксения с трудом открыла глаза и села на кровати. Наведясь на резкость и обнаружив предмет своего раздражения, она ехидно произнесла:

— Вася, количество раз, когда мы с тобой оказывались в одной постели, историкам будет трудно отследить, но почему-то ты ни разу при этом не вспоминал о том, что ты нормальный мужчина. А тут случайное объятие, и я уже объект твоего вожделения. Послушай меня внимательно, больше я повторять не буду. Похоже, ты слетел с катушек, ты не знаешь, как теперь жить, у тебя пропала цель в жизни. Поэтому бросаешься в разные крайности. Делай все что тебе вдумается, но так, чтобы это не отражалось на нашей дружбе. Ты мне слишком дорог, чтобы я переспала с тобой. Я верю в дружбу между мужчиной и женщиной. Но я не верю в дружбу между мужчиной и женщиной, которые хоть раз занимались сексом друг с другом. Так что будь любезен, поищи себе другой объект для релаксации. И ради Бога придумай, что мне одеть на открытие турнира.

— Что тут думать, из организационного комитета прислали платье, оно висит в шкафу.

— Черт! Похоже отмазаться не удастся. Шико! — истошный вопль Ксении заставил вздрогнуть царевича и поморщиться ее саму. В тот же миг появился Шико.

— О, доброе утро моя госпожа, как отдохнули?

— Отлично. Смотайся к Милице и спроси, нет ли у нее, что-нибудь от головной боли.

— Секундочку. — Исполнительный Шико вернулся с кувшином в руках, буквально через минуту. — Вот, все было уже готово. Это по рецепту Марьи-Искусницы.

— Господи, благослови эту женщину. — с придыханием произнесла Ксения и присосалась к кувшину. Трети хватило как раз на то, чтобы она почувствовала себя готовой свернуть горы. — Вася, бери кувшин и отправляйся реанимировать девчонок.

— Могла бы отправить Шико! — обиделся Василий.

— Могла бы. Но Шико будет помогать мне собираться на церемонию. Должен же меня кто-то причесать и накрасить.

— Ты доверишь свою голову и лицо духу черта?

— Шико лучшая камеристка в мире. Давай двигай отсюда, мне еще надо умыться. — Василий покачал головой, взял кувшин и вышел из шатра.

— Госпожа, вы уверены..

— Уверена. Подожди, я быстро. — Ксения решительно встала под ледяной душ и довела себя до состояния, когда зуб на зуб не попадает. После чего с удовольствием согрелась под теплыми струями воды. Умывшись, она одела приготовленное для нее комитетом платье. Это было что-то из золотистого гипюра на ванильного цвета, шелковой подкладке. Платье в стиле Жаклин Кеннеди сидело на ней как влитое. Золотистые туфельки на крошечном каблучке и маленькая аккуратная шляпка идеально подошли к платью.

— Шико можешь приступать.

— Моя госпожа, но почему вы решили, что я с этим справлюсь?