Осколки Прошлого

Я нырнул в нее как под теплое уютное одеяло. Эта темнота меня защитит.

Стараясь шуметь как можно меньше, я аккуратно прикрыл уже влажную от ночной росы старую деревянную дверь и задвинул хлипкую щеколду. Этого было мало — и я подпер ручку стулом, уперев его ножки в щель между досками пола. Подергал холодную ручку двери... Не важно, не важно... Я надеюсь не на нее...

Издалека раздался еле слышимый вой... Я всмотрелся в темноту, откуда пришел этот звук, и против воли коснулся твердых граней грубого кристалла в кармане шорт.

Надо ступать еще тише.

Я прокрался к окну и прикрыл его специальной доской. Тьма в сарае сгустилась еще больше, и только в некоторые щели потолка вливались робкие струи лунного света.

Я устроился в самом надежном месте — под грубым деревянным столом у окна, где самая прочная, без единой щели стена.

Это моя крепость.

Я вытащил из кармана кристалл и всмотрелся в его тусклый внутренний огонек. Он завораживал, влек за собой.

Несколько месяцев до этого, я ходил вокруг это кристалла каждый раз, когда у меня было хорошее настроение, и насвистывал ему самые веселые мелодии, которые мог придумать. Подарок Грега — он говорил, что такие кристаллы все запоминают. Это должно мне помочь... Все что делал Грег, всегда помогало мне.

Захотелось свистеть.

Что угодно, наобум. Самую неряшливую мелодию. Только чтобы спастись от недоброго шелеста ночного леса снаружи. От едва различимого нечеловеческого воя и треска ломаемой мебели вдалеке.

Но пока надо молчать. Нельзя привлекать Его внимание.

Вдалеке что-то оглушительно затрещало, раздался короткий рык, и... лес смолк. Замолчал весь мир вокруг, сжавшись, затаившись вместе со мной. Я слышал только свое дыхание, которое заменило собой всю Вселенную.

Через минуту, на самой грани слышимости, раздался змеиный шелест кустов. Он вилял из стороны в сторону, кидался то вправо, то влево, но постепенно наползал, становился громче, увереннее. Скоро Он будет здесь.

Нет. Он боится этого места, и никогда не войдет внутрь. Просто надо вести себя очень тихо — тогда Он просто побродит вокруг, а потом уберется подальше. Я сжался еще теснее, обхватив покрепче колени. А если что-нибудь случится, я отгоню его свистом.

Шорох кустов незаметно превратился в шаркающий шорох шагов. В ночной тишине треск сучка под Его ногой, прозвучал громовым раскатом.

В комнатенке стояла кромешная темень, стены виднелись смутными темными пятнами. Но в их трещинах сгустилась по-настоящему черная тьма. Мир кончался за этими стенами, и снаружи нет ни жизни, ни движения — только бесконечность пустоты и мрака, в котором двигался только Он. И существовало только Его тяжелое дыхание.

Он зверем ходил вокруг сарая. Тихо, крадучись, Он обследовал всю безмолвную пустоту снаружи, но не решался подходить ближе.

Свист сам рвался наружу из моего горла, но надо молчать. Главное молчать. Я задержал дыхание, сжал губы и как можно крепче обхватил руками кристалл, пряча его огонек.

Тяжелый шорох шагов стал удаляться. Минута... И я перестал Его слышать.

Звуки леса начали возвращаться, и в щель под потолком неуверенно пробивался тусклый серебряный свет луны, который казался мне ярчайшей путеводной нитью. Тьма, окутавшая мою маленькую крепость, отступала.

Все закончилось..?

Я сидел, не шелохнувшись, вслушиваясь и вслушиваясь в мир за пределами хрупких деревянных стен.

Под легким ветром мягко шелестели листья деревьев, где-то вдалеке тяжело ухнула сова. Неуверенно начали стрекотать ночные кузнечики. Мир оживал.

Я начал потихоньку расслабляться и задышал свободнее. Уходить в лес пока нельзя — он услышит меня, но что мешает мне устроиться поудобнее?

Подо мной остро скрипнула половица...

И дверь содрогнулась от тяжелых, сокрушительных ударов.

— Выбирайся, грязная крыса! Думал, я тебя не найду?

Он визжал, надрывался и бился о дверь что есть сил.

Я сжался. Удары в дверь на самом деле били сейчас по мне. Из горла сам собой вырвался сдавленный всхлип.

Дверь тряслась и жалобно скрипела. Прижатый к ручке стул соскользнул и грохнулся на пол. Задвижка на двери — моя последняя защита — еле держалась.

— Ты пожалеешь об этом, тараканье отродье! — визгливо орало Существо голосом Грега.

Удары вдруг прекратились. Остался лишь неуверенный шелест ночного леса, в котором тяжело ворочалось прерывистое дыхание Существа снаружи.

В крупных щелях между досками старого сарая в ритм Его шагов клубилась тьма. То тут, то там она на мгновения сжималась и темнела больше, хотя это казалось уже невозможным.

Он рыскал вокруг.

Я вжался спиной в хлипкую стену сарая. Стараясь не паниковать, я тихонько засвистел простую мелодию, чтобы отогнать его.

— Ууу... Опять?!. Прекрати это!...

Он стал привыкать к моему свисту. Шаги обеспокоено засуетились — Существо обеспокоено рыскало вокруг сарая, пытаясь найти лазейку.

Я засвистел громче. Мелодия стала сложнее. Я в безопасности. Я в безопасности...

— Заткнись! Заткнись!

Стену справа сотряс тяжелый удар. Жалобно хрустнуло пара досок, посыпалась деревянная пыль — прах в тяжелом сумраке древней комнаты.

Я не удержался от вскрика. И громче прежнего засвистел свою защитную песню. Теперь она стала походить на шипение.

— Щенок! Прекрати это! Тварь! Я распотрошу тебя!

Существо, которое овладело Грегом, завыло диким голос, и мой жалкий свист мигом стал неслышнее комариного писка.

Стена напротив ходила волнами от чудовищных ударов. В краткие мгновения, штиля, то здесь, то там, в щелях вспыхивали короткие вспышки пламени. Оно пыталось использовать псионику. Впервые.

Он больше не боялся моего свиста. Он больше не боялся этого места. В горле застрял противный ком. Я мог издавать только сдавленное мычание.

Я крепче сжал кристалл в ладони. Моя последняя надежда.

— Уходи! Просто уходи! Отстань от Грега!

Стена затряслась только сильнее. Грохот и сумрак зажимал меня со всех сторон, а в щели между досками белесыми червями проникали Его скрюченные пальцы.

Надо сосредоточиться... Я ходил вокруг этого эмокристалла каждый раз, когда у меня было хорошее настроения, и насвистывал ему самые позитивные мелодии, которые мог придумать. Грег говорил, он все запомнит.

Осталось только пробудить его к жизни.

Белесые черви Его пальцев снова выросли из стены, с силой сжали очередную доску. Напряглись...

Я закрыл глаза. Как?! Как это делается?!

Я теребил кристалл в руках, и "говорил" с ним, стараясь разбудить. Резкий хруст сухой доски не отвлек меня.

— Ты покойник, мразь. Ты сдохнешь, как...

Кристалл вдруг запел. Сквозь закрытые веки пробилось теплое сияние.

Весь страх смыло с меня. Взамен, внутри проснулось что-то светлое, сильное...

И музыка. Хаотичная до безумия, но теплая, красивая, совсем не похожая на мое неуверенное творчество. Она наполнила меня от головы до пят.

Сквозь нее, будто издалека раздался вопль раненного зверя. И я очнулся.

— Прочь из моей головы, стерва! Полицейская шавка!

Стену сотряс страшный удар. Хлипкие доски разверзлись и сквозь неровную дыру, бешено бросая себя внутрь всем телом, протиснулся Его чернй силует. Мертвенный свет луны прожектором бил Ему в спину.

Мелодия кристалла мгновенно стихла до еле слышимого писка, и все то тепло, которое лилось из нее исчезло. Его страшный черный силуэт убил музыку походя, прихлопнул как муху.

Я мог смотреть только в его глаза. Белые, мертвые неподвижные глаза, обрамленные черным жутким силуэтом. Я очень хотел, но не мог отвернуться. Дыхание перехватило.

Невидимая сила дернула меня к Нему. Я схватился за ножку стола, кристалл выпав из моих рук беспомощно откатился в сторону. Я закричал:

— Грег, очнись! Грег!

Я так сильно сжал руки, что дерево затрещало под моими пальцами. Но стол пополз к Нему вместо со мной. Болезненный рывок за ноги, я не смог удержаться, и повис перед Ним вверх ногами.

Мир перевернулся, и кровь болезненно ударила в голову. Я висел над землей, и не мог сдержаться от крика — он тянул ко мне свои паучьи руки, в явном намерении сделать что-то страшное.

— Грег, проснись, пожалуйста, проснись!

Я старался выдавить сквозь сжавшееся горло, хоть что-нибудь, чтобы разбудить Грега от Его безумия, но получалось только сдавленное хныканье. Мои руки будто омертвели и вялыми веревками чиркали о сухие холодные доски.

Его глаза проснулись от мертвого сна и стали хаотично вращаться в глазницах. Рот подернулся в страшной улыбке. Его скрюченные пальцы были в милиметре от моего горла...

— Грег!

Я попытался ударить его, но руки не хотели слушаться. Я смог только вяло дотронуться до Его черного силуэта.

Но Он вдруг неожиданно покачнулся, невидимая хватка ослабла, я кулем повалился на землю и больно ударился головой о пол.

Внутри меня будто что-то щелкнуло. И я внезапно увидел его энергию. Впервые за последний месяц.

Там где я Его коснулся, расползлась темная клякса, а во мне словно пробудился вулкан энергии. На мгновение, я почувствовал себя всесильным, способным дать Ему отпор и разбудить Грега. Я внезапно снова стал слышать музыку, которая все это время продолжала разливать вокруг хаотичный теплый перезвон.

Я рванулся к повалившемуся Грегу и стал хлестать его по щекам.

Его корежило. Но в Его мертвых глазах стало что-то просыпаться.

Страх и безумный ужас лишь на мгновение сменялся трезвомыслящим взглядом, чтобы снова утонуть где-то внутри Него. Казалось, он не видел меня, и дергался не от моих слабых ударов, а от чьей-то чудовищной по силе атаки.

Хаос музыки и непонятно откуда взявшиеся силы, несли меня на своих крыльях.

Пока твердая рука не перехватила очередную мою пощечину. В его глазах теперь читался разум. Секунду он смотрел на меня, спокойно, уверено.

— Грег?..

Он вдруг сморщился и стал вертеть головой. Увидел валяющийся на полу кристалл, продолжающий звенеть беспорядочным перезвоном и разливать вокруг хорошее настроение, которое я снова мог чувствовать.

Грег, как заметил кристалл, сморщился так, будто сжевал лимон, и выключил его, а затем мыслью вышвырнул его через дыру далеко в кусты ночного леса.

— Не смей. Использовать. Наведенные. Эмоции.

— Грег?..

— Никогда! Чужие мозги — не твоя игровая площадка! Чтобы навсегда об этом забыл! Ты понял меня?

Я на секунду опешил, но затем рванулся к нему, крепко обнял и ничуть не стесняясь, заревел в полный голос. Я почувствовал, как мгновенно напряглось и одеревенело тело Грега при моем прикосновении.

На мое плечо неуверенно легла его рука.

— Ну, ну, успокойся... Ты... Ты молодец. Справился...

Он напряженно гладил меня по спине, будто это было для него тяжелой задачей. Но я был рад и этому.

Все, наконец-то, закончилось. Грег снова со мной...

— Я так рад, что ты очнулся... Я боялся, что ты останешься таким навсегда.

Его рука вздрогнула на моей спине, и он тоже прижал меня к себе.

Не знаю, сколько мы так просидели, прежде чем Грег сказал:

— Ладно. Дай мне хоть подняться.

Я отстранился, и, опомнившись, торопливо вытер слезы. Грег не любил, когда я плакал.

Грег, кряхтя и чертыхаясь, поднялся с пола. Оперся на левую ногу, вздрогнул. А затем, будто всмотрелся куда-то внутрь себя и прямо на глазах стал молодеть. Он становился моложе с каждой секундой, и вскоре передо мной, снова стоял тот самый, привычный мне, Грег. Спокойный. Надежный.

И пусть он смотрит этим своим колючим взглядом хоть вечно, главное чтобы его глаза снова не стали мертвыми и безумными.

Я взял его за руку, и прижался к ней всем телом. Грег против обыкновения, не отстранил меня.

— Уже поздно. Тебе пора спать, — сказал он.

— А ты расскажешь мне какую-нибудь историю?

Грег, словно преодолевая что-то внутри себя, потрепал меня по голове. Я смотрел на него сверху вниз, ни на секунду не отпуская его руку.

Грег вздохнул...

— Какую ты хочешь? — наконец произнес он.