— Просватанную. По нашим обычаям к окончанию школы каждый истинный волшебник должен знать имя будущей супруги. Родители успевают сообщить нам об этом аккурат между шестым и седьмым годом обучения.

Впервые за время их знакомства в глазах Поттера погасли привычные, почти родные искорки веселья.

Информация в голове не укладывалась. Поттер — жених? Бред какой-то!

Казалось, Джеймс так навсегда и останется озорным проказником, умеющим всегда выходить сухим из воды и обращать любую неприятность в шутку. Не отдавая себе отчёта Лили в глубине сердца верила, что он будет вечно свободным и легким, как ветер — её никогда не взрослеющий Питер Пэн.

И — вот...

— Ты — помолвлен? — голос невольно дрогнул. — С кем?

— С Марион О*Нилл.

— С равенкловской блондиночкой-ирландкой? О, нет!

— Родители как-то забыли поинтересоваться твоим мнением на этот счёт. Прости.

— Но тебе ведь не может нравиться эта самовлюблённая дура!

— Это почему же она не может мне нравиться? Равенкловцы, например, гордятся красотой Марион почти так же, как слизеринцы — Нарциссой, а мы — тобой.

— Для равенкловцев привычнее гордиться умом, а не физиономией.

— Ладно! Ты права, Эванс. При всех её многочисленных достоинствах, кои не берусь отрицать, прекрасная Марлин меня совершенно не волнует. Но это ничего не меняет.

— Как это не меняет? Ты не похож на маменькиного сыночка, слепо исполняющего чужую волю. Да о чём мы вообще говорим? Твой союз с О*Нилл немыслим. Это как если бы я вдруг завтра собралась замуж за Мальсибера или Эйвери. Скажи мне, что не женишься на этой кукле!

— Женюсь.

— Вот уж никогда бы не подумала, что вертопрах Блэк окажется духом посильнее тебя, Поттер.

— Какое тебе вообще дело до того, на ком я женюсь, Эванс?

— Как это — какое?! Я твой друг. Я за тебя переживаю. Я хочу, чтобы ты был счастлив, а с Марион ты счастлив не будешь, разве это не очевидно?

— Очевидно, что ты ревнуешь. Тебе же нравится держать меня на крючке, словно рыбку, да, Эванс? Конечно, нравится! Без всякой цели, просто для удовольствия, потому что по-настоящему для тебя важен только твой сальноволосый ублюдок из Слизерина. Таскаешься всюду за ним, словно побитая собачонка...

— Не смей так говорить! — задохнулась от злости Лили. — Не смей отзываться обо мне или Северусе в подобном тоне, слышишь? Это неправда!

— Что же, в таком случае, правда, Эванс?

— Правда в том, что вы, и ты и Северус, дороги мне оба, каждый по-своему. Жаль только, что у вас не хватает ума оценить мою привязанность по достоинству.

— Очень может статься, что каждый из нас ценил бы твою привязанность выше, принадлежи она лишь одному.

— Ладно, — зло прошипела Лили. — Ладно! Мне плевать, женишься ты на этой гадкой О*Нилл или нет. Знаешь что? Сделай милость: избавь меня от своего общества!

— Договорились!

— Привет прекрасной Марион!

Дверь с треском захлопнулась за Поттером.

Лили демонстративно уставилась в окно, стараясь проглотить злые слёзы.

Плевать!

'Плевать-плевать-плевать!', — повторяла она себе раз за разом, но палящая огнём душу ярость не стихала, продолжала кипеть, сколько не смотри на бегущие за окном ярко-зелёные холмы и долины.

Мысль о том, что Поттер может жениться, приводила Лили в бешенство. Она привыкла видеть в нём мальчишку. Своего мальчишку! Своего в какой-то степени даже больше, чем Северус.

С первого дня их знакомства Лили знала, что имеет над Джеймсом особую власть; знала, что безраздельно царит в его сердце. Она даже никогда возможности не допускала, будто рядом с ним может оказаться другая девушка. Это казалось таким же абсурдным, как если бы солнце вдруг начало всходить на востоке, а заходить на севере.

Эта помолвка... она как удар в спину. Правда говорят: беда никогда не приходит одна.

Дверь в очередной раз отъехала в сторону. На пороге стояли Алиса и Мери: Алиса, как обычно, сияющая и довольная, Мери — хмурая и сердитая.

— По всем вагонам протащились, тебя разыскивая, — ворчливо сообщила Мери, протискиваясь вперёд. — Целое купе — не жирно?

— И не безопасно к тому же. С учетом того, что в соседнем купе расположился Розье с компанией, — добавила Алиса. — Ты как? — участливо обратилась она к Лили, присаживаясь рядом.

Сцена на перроне ещё стояла у Лили перед глазами, и участливый голос подруги вызывал раздражение. Однако Лили не позволила себе сорваться и спокойно ответила:

— Хорошо. А ты как?

Алиса опустила пушистые ресницы, на мягких щечках появились хорошенькие ямочки:

— Я об этом ещё никому не говорила, девочки, только вам скажу: Фрэнк обещал, что его родители поговорят с моим папой о возможной помолвке, — хихикнула она.

— О, Мерлин! — закатила глаза Мери. — В этом году что, никто ни о чём другом, кроме помолвок, говорить не сможет?

— Кстати о помолвках? — затараторила Алиса. — Вы слышали: Белла Блэк этим летом, наконец-то, вышла замуж за своего Лейстренджа? А у Нарциссы была помолвка с Малфоем.

— Бедняжка! — вздохнула Мери. — Из всех сестёр Нарцисса, по-моему, не только самая красивая, но ещё и самая умная. Не заслужила она такого ужасного жениха.

— Ну, не знаю, — пожала плечами Алиса, — ужасного ли? По Люциусу половина Хогвартса сохла, а после окончания школы круг почитателей только расширялся. Он богат, красив, принадлежит к одной из древнейших магических династий. Не такое уж это несчастье — стать его невестой.

— А ещё о нем говорят, что он садист, — сузила глаза Мери, — что почти не таясь практикует тёмную магию, держит в своем доме ручного оборотня и... — Мери понизила голос до едва различимого шепота, так, что девушкам пришлось сблизить головы, чтобы расслышать то, что она говорит, — ... и даже спит с ним.

— Бред! — отпрянула Лили. — Хватит уже нести эту чушь!

Каким бы там не был этот Малфой, он, во-первых, спас Лили жизнь. Во-вторых — он скоро станет мужем её подруги и, в-третьих, он лучший друг Северуса. Однажды она прислушалась к грязным сплетням, и из этого не получилось ничего хорошего. На этот раз она не станет сидеть и слушать, как человека поливают грязью.

— Какая муха тебя укусила? — удивлённо глянула на подругу Алиса.

— Наша Лили всегда готова выставляться перед мальчишками и скандалить, — ядовито отрекомендовала Мери. — Ни мух, ни поводов ей для этого не надо.

По счастью, появление Люпина прервало намечающуюся ссору.

Рем успел переодеться в длинную школьную мантии. Вид у него, как обычно, был строгий и сосредоточенный.

— Добрый день, — негромко поздоровался он.

— Привет, Рем, — весело помахала ему рукой Алиса.— Как провёл каникулы? — не дожидаясь ответа, она продолжала тараторить сама. — Слышала от Фрэнка, ты подал прошение в отдел авроров?

— Не делал ничего подобного. До окончания школы заявления о приёме в Аврорат не рассматриваются.

— Но я слышала...

— На наших соседей, магглов, было совершено нападение. Мне не оставалось ничего другого, как вмешаться. Об этом ты и слышала.

— Проявил себя героем, красиво подставляясь под все летящие заклятия, да, Люпин? — фыркнула Мери.

Лили порадовалась, что взгляд Люпина предназначался не ей. Умел он вот так смотреть, откуда-то свысока-свысока.

-Я никогда не подставляюсь.

— Значок старосты тебе очень идёт, Рем, — заявила Алиса. — Ни на ком другом он бы с таким шиком не смотрелся.

— Спасибо, Эллис. Рад, что тебе нравится. Как староста, спешу напомнить, девушки, вам следует побыстрее переодеться в школьную форму. Поезд вот-вот прибудет в Хогвартс...

— Привет, красавицы!

За плечом Ремуса нарисовалась тощая, низкорослая фигура. Лили с трудом удалось удержать невозмутимое выражение на лице — Петтигрю она не выносила. А вот Алисе каким-то чудом удавалось оставаться приветливой. Завидная сила воли.

— Привет, Питер, — ответила Алиса за всех. — Ты как?

— Отлично, — дернул он острым носом над узкими губами. — Джеймс пригласил меня к себе ещё в июле, и я остался в доме Поттеров до отъезда в Хогвартс. Сириус тоже был с нами, так что мы отлично провели время.

— Компания Мародеров даже летом не расстаётся? — вздёрнула бровь Мери.

— О компании речь не идет, раз меня у Поттеров не было, — уронил Ремус. — Идём, Питер.

Как только молодые люди покинули купе, подруги принялись переодеваться.

Хогвартс был близко.

Глава 11

Хогвартс ждёт...

Стоило спуститься с подножки вагона на платформу станции Хогсмид, как почти над самым ухом раздался мягкий, ехидный голос, показавшийся даже приятным:

— Привет, Эванс.

Обернувшись, Лили встретилась взглядом со светловолосым смазливым слизеринцем.

— Розье?

— Слышал, ты, никак, приболела, бедняжка? — поинтересовался тот, с притворным сочувствием цокая языком.— Надеюсь, теперь тебе лучше?

За Розье маячили фигуры Мальсибера, Эйвери и Паркинсона. Кривая ухмылка у этой компании, казалось, была на всех — одна.

— Дай пройти, Розье! — Алиса сделала шаг вперёд, решительно загораживая собой подругу.

Пухленькая, хорошенькая блондинка в этот момент словно бы даже стала выше ростом.

— Привет-привет, МакМиллан, — кивнул Розье. — А о тебе слышно, что ты скоро сменишь фамилию на Лонгботтом. Стоит тебя поздравить?

— У тебя, Розье, оказывается, длинные уши? — презрительно передёрнула плечами Мэри.

— Или просто хорошие осведомители, — ухмыльнулся в ответ Парксинсон.

— Ни здоровье Лили, ни личная жизнь Алисы никого из вас, змеюк, не касается, — заявила Мэри, пытаясь поставить точку в разговоре.

Розье нахмурился, глянул на заносчивую гриффиндорку так, словно пытался укоротить её одним лишь взглядом.

— Слышал, твоя бабушка маггла? — процедил он, насмешливо приподнимая брови. — Потому ты и водишься с грязнокровками, да?

Лили не хотела, чтобы подруги попали с ней под раздачу. На что способен этот смазливый гад она уже знала. А вот Мэри и Алиса, к счастью для себя, пребывали в неведении и, как следствие, недооценивали грозящей им опасности.

Потеснив Алису, она приблизилась к слизеринцу на опасное расстояние, уставившись прямо в яркие, как стекляшки, глаза, смело выдерживая немигающий, тяжелый взгляд:

— Если господину Розье пришла охота беспокоиться о моём самочуствии, обещаю составить для него отчёт в письменной форме.

Лили очень надеялась на то, что никто не заметит, как у неё от страха дрожат руки. Этот урок она усвоила твёрдо: не можешь не бояться — научись скрывать свой страх.

А скрывать было что, и было от кого. Их уже окружили любопытные, предпочитающие не вступать в конфронтацию, а занять позицию наблюдателей. В их числе Лили узнала смазливую физиономию Барталамео Крауча и Регулуса Блэка, казавшегося смазанной репродукцией своего старшего братца Сириуса.

Неизвестно, как бы дальше развивались события, не появись Люпин. Он легко пробился сквозь кольцо учеников и встал рядом с девушками.

— Что происходит? — негромкий голос, как обычно, хорошо расслышали все.

Розье, не изменив выражения лица, глубже запустил руку в карман, зажимая в ней палочку так, словно готовился к атаке.

Взгляд Люпина метнулся от однокурсниц к слизеринцам:

— Мне повторить вопрос или сразу перейти к снятию баллов?

— Какие наши прегрешения провоцируют тебя на столь решительные действия? — вкрадчиво проворковал Розье, кривя в злой усмешке рот. — И вообще, Луни, какого Мерлина ты ввязываешься не в свое дело?

— Не советую так меня называть. Я позволяю так обращаться к себе весьма узкому кругу людей, и в этом кругу тебя нет. Ну, а на твой вопрос ответ простой: иногда очень полезно вмешаться не в своё дело. Если успеть это сделать вовремя, можно спасти человеку жизнь.

— Считаешь, что я могу представлять для Эванс смертельную угрозу?

— Да. Можешь. Как выяснилось.

Лили вспомнился разговор в купе о семействе магглов. Люпин, якобы, пытался их спасти. Не исключено, что от того же Розье.

Это воспоминание не внушало оптимизма.

Лицо Розье исказилось, мышцы на руках напряглись.

— Будь осмотрительнее, — не повышая голоса, посоветовал ему Ремус. — Нападение на старосту потянет, как минимум, очков на пятьдесят.

Розье наставил палочку на противника:

— Плевать! Не страшно.

— Бросьте! — вмешался Крауч, хватая слизеринца за руку, тем самым вынуждая отвести её сторону, сбивая прицел. — Люпин, ну что ты, в самом деле? Что такого произошло, чтобы на людей набрасываться? Решили парни пококетничать немного с девушками? В чём криминал?

Мэри и Алиса фыркнули одновременно, без слов красноречиво выражая собственное мнение по этому вопросу.

— Я ни на кого не набрасываюсь, Крауч, — тон Люпина мог показаться скучным. В нём совершенно отсутствовали эмоциональные краски. — Если когда-нибудь вы вынудите перейти меня от слов к делу, почувствуете разницу.

— Хватит грозиться, Мародёр! — угрожающе зашипел Эйвери, надвигаясь на Люпина.

Тот стоял, как вкопанный, снисходительно глядя на распетушившегося неприятеля сверху вниз. С виду Ремус полностью сохранял спокойствие и контролировал ситуацию, он казался неуязвимым, но Лили видела, что провокации слизеринцев не проходят даром. Он начал заводиться.

— Беспокоишься о своей маггле-грязнокровке? — продолжил Эйвери. — Так давай выясним отношения? Раз и навсегда! Поговорим, как мужчина с мужчиной. Выиграете вы — Хогвартс ваш. Ну, а если победа останется за нами, тогда не мешайте разбираться нам с тем, с кем захотим, когда захотим и как захотим. Ну что, гриффиндорец? Согласен?

— Даже и не думай! — возмутилась Мэри, обращаясь к Люпину. — Дуэли запрещены!

— Среди магглокровок, — передёрнулся от отвращения Мальсибер, — может быть.

— А благородные люди по-прежнему решают вопросы в поединках чести, — подал голос братец Сириуса.

— Вы издеваетесь? — засмеялась Лили, — Какие 'поединки чести'? Какие 'благородные люди'? Не стоит путать божий дар с яичницей. Благородство мимо вас близко не проходило. Ремус, прояви благоразумие, прошу тебя! — умоляюще глянула она на сокурсника.

— Ну что? — насмешливо протянул Розье. — Послушаешь свою маггло-шлюшку? Или поступишь, как должен?

— Минус десять баллов со Слизерина за использование нецензурной брани, — отчеканил Ремус.

— И это все? — засмеялись слизеринцы.

— В полночь, в Запретном Лесу, у старого дуба.

Лили едва не застонала.

Розье продолжал кривляться:

— Увидимся, львёнок! До вечера.

Слизеринцы пошли прочь, громко переговариваясь и смеясь.

— Какого черта?! — зашипела Мэри на Люпина. — Что ты вытворяешь? Ты даже не посоветовался с друзьями!

— Не собираюсь я их в это ввязывать. Сам разберусь.

— Что?! — хором возопили три девушки в один голос.

— Ты рехнулся? — ужаснулась Алиса.