Джедай-целитель (-20) Стив Перри

Столп вздохнул, понимая что эти размышления про местную фауну и флору были просто способом отвлечься от мыслей о предстоящей работе. С писком сигнала управления голопроектор сменил картину с "Дронгар, вид сверху" на величественный вид "Медстара", ждущего здесь на планетосинхронной орбите. То что надо было сделать — было заданием неприятным, двух мнений тут быть не могло. Шпион был — иногда — не просто сборщиком информации. Порой возникали ситуации, когда требовалось выступить в более активной роли. Иногда приходится играть на поле диверсантов. Это была часть работы — тяжелая, но неизбежная.

Столп думал про этот неприятный, но неизбежный факт в… какой? тысячный раз? Впрочем, раздумья не изменяют реалии. Это была война. На войне люди умирают — кто-то этого заслуживает, кто-то нет; и хотят они того или нет — шпионам и диверсантам во вражеском лагере приходится нести ответственность за акты насилия. Если бы не было Столпа — здесь был бы кто-то другой. И возможно, как любил думать Столп, у этого агента было бы куда меньше предубеждений против смертей и разрушения.

Не то чтобы Столп был чересчур сентиментален; шпион был прямо ответствен за акции, проведенные в несколько последних месяцев, акции что забирали жизни и разрушали имущество. Акции, которые, как говорил древний иторианский революционер Андар Сукуанд: "подсыпают песка в шестеренки машины". Подобные акции не останавливают войну — но они замедляют ее темп.

И иногда это все, что он может надеяться сделать. Предстоящая акция будет больше похожа на бросание булыжниками а не песком, по крайней мере — на одном из этапов. После того как Столп сделает свое дело — метафорические колеса заклинит, оси сломаются и починка будет стоить времени, денег и напряженной работы — и все это потечет из республиканского военного фонда. Небольшая утечка, разумеется, если честно — учитывая продолжительность, широту и глубину Клонских Войн, как стали называть эту совокупность конфликтов — ее вряд ли заметят. Но войны часто выигрывались не несколькими большими прорывами, а множеством точечных ударов. Даже булавочными уколами — если их будет достаточно — можно опустошить самый большой бак. Столп снова взглянул на голопроектор, вмонтированный в спинку сиденья перед ним. По мере приближения транспорта "Медстар" медленно рос в размерах, совершенно одинокий на фоне космоса. Столп снова вздохнул. То что нужно сделать — будет сделано. Такова природа войны.

* * *

Джос завершил серию простых и тупых процедур штопки, которые мог бы сделать любой практикант-первогодок. Но простые или нет — они отнимали время, когда их сваливалось зараз полудюжина или больше.

Когда он заталкивал грязный хирургический халат в мусорный бак, из операционной появился Ули, выглядевший словно после десяти часов здорового сна, соник-душа и чашки горячего бадджаха.

Воистину, молодые не знают цены молодости.

— Эй, Джос. — окликнул мальчишка. — Их похоже где-то копили до сегодня, верно?

— Ага, так иногда и делают. Слишком часто. Как прошло?

— Отлично. Две резекции кишечника, трансплантация сердца, починка печени. Все еще живы, и не потеют.

Джос усмехнулся и покачал головой. Ни одна из этих операций не делается на раз-два, даже если вернуться в нормальный мир. Этот мальчишка шутя сделал то, от чего Джос кислотой потел, когда был хирургом-практикантом третьего года обучения. Ули, без всякого сомнения, заслужил платиновый виброскальпель. Робость, которую Джос увидел в мальчишке в первый день, быстро сменилась уверенностью, замешанной на дерзости. И Джос знал что хоть Ули и проводит весь день, оттаскивая жизни от края вечности — смерть для таких юных как он остается абстракцией.

— Ты как, нормально держишься?

Слегка озадаченный вопросом, Джос уставился на юнца.

— Конечно. А почему нет?

— Ну, понимаешь, Толк исчезла и так далее…

— Она не единственная хирург-медсестра в ротации…

— Ну да. Но она единственная, с которой, хм… у тебя отношения.

Джос поднял бровь.

— И с чего ты это взял?

Ули ухмыльнулся, как большой ребенок которым он и был.

— Да ладно, Джос. Мы живем в одном домике. Он не такой уж большой, а пара пластоидных панелей посередине не сойдет за звукоизоляцию.

Джос почувствовал себя неловко.

— Я думал, что мы были довольно осторожны.

— Ну, не совсем. Потом, это же очевидно даже для тех, кто не живет с тобой в одном логове. С ней все в порядке?

— Она в порядке. Она должна пройти пару курсов НМО на "Медстаре". И вернется через день-другой.

— Тебе ее не хватает.

Это не был вопрос, и Джос подумал что мальчишке за такое можно было бы и врезать, но звучало это как просто дружелюбное замечание а не попытка подольститься.

— Да. Мне ее не хватает.

Повисла неловкая пауза.

— Мне, пожалуй, пора перекусить. — сказал Джос. — Пойдешь?,

— Наверное, позже. Сначала мне надо проверить пациентов

* * *

Баррисс усердно упражнялась с световым мечом после того случая, когда она поранилась. Поначалу была некоторая скованность — опасение замедляло ее движения, но постепенно это ушло, и она была быстра как прежде. Чем бы ни была та проблема — она о себе не напоминала и уверенность вновь вернулась к ней, хотя она все еще не понимала что могло вызвать такой промах. Движение, которое она делала десять тысяч раз, было не из тех, о которых она могла задумываться — на самом деле она и не должна была о нем думать. Мысль чересчур медлительна.

И также она не имела понятия о том, что вызвало внезапный порыв холодного воздуха. Она расспрашивала тех, кто был поблизости и кроме того — нескольких техников. Никто больше такого не встречал и ни у кого не было обьяснений — что бы могло его вызвать.

Было сооблазнительно поверить, что это всего лишь ее воображение. Но она знала что это не так. Помимо бормочущих кустов — она почувствовала энергию какого-то возмущения в Силе.

Она доверяла Силе; как она доверяла ей с первого мига, когда та пробудилась к жизни внутри нее, и с мига когда она поняла чем та была. И также быстро она поняла — чем та не являлась. Во-первых и главных она не была защитой, оружием или учителем — хоть и могла, иногда, проявляться в виде подобных вещей. Сила была… тем чем она была, ни более ни менее. Ошибки в ее применении принадлежали тому, кто ее использовал.

Она только что закончила часть Формы 3, где она танцевала против четырех воображаемых противиников, каждый из которых пользовался балстером. Самый великий из джедай, когда-либо живший на свете не мог бы отразить четыре импульса выпущенных с четырех разных позиций одновременно, но это и не было целью. Принципы ведения боя у джедай основывались на концепции постоянного стремления к совершенству. Джедай начинает бой с мыслью о том, что он может встретить многочисленных противников, которые будут умелыми и вооруженным. Если ты подготовился к бою веря в то, что оставшись в меньшинстве и с меньшей огневой мощью ты несмотря ни на что можешь победить — у тебя будет больше шансов, чем если бы ты позволил себе думать о возможности проигрыша только потому, что расклад не в твою пользу.

Кто-то приближался к Баррисс сзади. Она потянулась сквозь Силу…

Ули.

— Эй. — послышался голос.

Баррисс повернулась, порадовавшись тому, что смогла узнать его прежде чем он заговорил, и рассмеялась про себя — оттого что она гордится таким элементарным трюком.

— Сам "эй".

— Как нога? Осложнений не было?

— Нет, все прекрасно. Полностью зажило. — Когда он улыбнулся с грустным восхищением ее способностью исцеляться — она поинтересовалась: — Опять сбежал поохотиться на огнекрылок?

Он помотал головой.

— Только что закончил свою смену в операционной и захотелось немного пройтись. — Он помотрел на нее, не встречаясь с ней взглядом. — Можно задать тебе один вопрос?

Баррисс погасила световой меч.

— Конечно.

— Как тебе удается быть целителем и так владеть световым мечом?

— Практика. Очень и очень много практики.

Ули улыбнулся и покачал головой, но прежде чем он успел ответить, Баррис его перебила:

— На самом деле ты спрашивал "почему" а не "как", верно?

Он кивнул.

— Верно.

Мимо прожужужала жигалка, выискивая добычу поменьше, чем пара людей торчащих на солнцепеке. Баррис махнула в сторону плотной тени под близким широколиственником, и они перешли туда.

— С началом войны, джедай приходится стать в большей степени воинами. — сказала она. — Могущественными воинами — благодаря их способности использовать Силу. На всем протяжении истории, в качестве хранителей, мы всегда старались использовать наши умения на благо галактики — более для защиты чем для нападения. И даже так — воин должен знать как сражаться на всех уровнях — от полномасштабного боя, до поединка один-на-один. И частью этого является принятие ответственности за свои действия.

— Мы считаем, что если ты должен убить кого-то, если ты должен отнять жизнь — то ты также должен быть готов взглянуть в его глаза в этот момент. Убийство разумного существа — даже того, кто совершенно этого заслуживает, не тот поступок, который следует совершать с легкостью. И он не должен быть легко забыт. Ты должен быть рядом — чтобы видеть к чему он приводит, чтобы понять боль и страх что терзают врага, когда ты убиваешь его. Ты должен почувствовать частичку их смерти.

— Так вот почему — световой меч. — сказал он.

— Вот почему — световой меч. Потому что он приводит тебя к врагу — лицом к лицу, а не взгляд издалека. Ты можешь использовать лазер с голоприцелом чтобы всадить разряд в противника за километр от тебя — это более эффективно, и в этом меньше риска для тебя. Но ты не слышишь криков смерти, ты не чувствуешь страха и тебе не приходится вытирать кровь врага со своего лица. Если ты должен убивать — то ты должен знать, как велика цена этого — для твоего противника… и для тебя.

— Хорошо. Эту часть я понял. Но…

— Как я могу быть целителем и воином одновременно?

Он кивнул.

— Они всего лишь противоположные стороны одной монеты. Отнимать жизнь, спасать жизнь — в этом заключается равновесие. Во многих культурах учат что люди есть смесь из добра и зла — и в чистом виде то и другое встречается редко. В большинстве людей существует внутренний баланс между ними. Они проживают жизни, что можно считать добродетельными, но у них всегда есть и возможность предпочесть зло.

— Я не могу создавать жизнь, Ули, но я могу восстанавливать ее. Целительство помогает мне поддерживать равновесие — с тем фактом что я уже отнимала жизни, и мне, без сомнения, придется отнимать их и после. Иногда противник не заслуживает такого исхода. Моя задача может быть исполнена, если я отрублю руку или кисть. Позволить врагу умереть в таком случае — неправильно. Быть способным исправить повреждения которые я же и причинила — в таком случае может оказаться полезным.

— Но не все из джедай целители. — заметил Ули.

— Верно. Но всех джедай обучают базовым медицинским навыкам и приемам оказания первой помощи. И, разумеется, иногда нам приходится помогать нашим друзьям — и самим себе — также как и нашим врагам.

Он кивнул еще раз.

— Да. Я это понимаю.

— Тогда к чему вопрос?

Он уставился в землю, словно ему вдруг стали крайне интересны ботинки. Потом он посмотрел на нее.

— Я хирург. Это традиция моей семьи, но это также и то, чего я хотел с тех пор, как себя помню. Латать пациентов, исцелять их, приводить их в порядок. И все же…

Он помолчал, раздумывая. Баррисс ждала. Она уже знала что он собирается сказать — Сила сказала ей, громко и ясно — но важно было, чтобы он сам сказал это.

— И все же, — сказал Ули, — есть во мне частичка которая хочет убивать. Выследить тех кто начал эту войну и прикончить их, всех и каждого. Я чувствую это — этот убийственный гнев. И я… это не то каким бы я хотел себя видеть…

Баррисс улыбнулась, легкой и грустной улбыкой.

— Конечно нет. Нормальные люди не желают идти по этому пути. Хорошие люди, люди которые любят и заботятcя, редко испытывают подобное.

— Так как я могу от него избавиться?

— Ты не можешь. Ты испытываешь его — но не позволяешь ему контролировать себя. Эмоции не приходят с пометкой "хорошая" или "плохая", Ули. Ты чувствуешь то, что ты чувствуешь. Ты отвечаешь только за то, как ты поступаешь.

— Вот в этом и заключается выбор. Даже Сила, великая благая мощь, может быть использована во зло.

— Это та "темная сторона", про которую я слышал?

Баррисс нахмурилась.

— Джедай используют названия "светлая сторона" и "темная сторона", но на самом деле это только слова, а Сила превыше слов. Она не зло, также как и не добро — она просто то, что она есть. Мощь сама по себе не развращает — но она может напитать ту развращенность, что уже есть. Джедай всегда приходится выбирать тот или другой путь.

— Скажи, если бы у тебя был реальный шанс встретиться с графом Дуку, лицом к лицу и в твоей власти было бы убить его — ты убил бы?

Он размышлял над этим довольно долго. Баррисс слушала "шурх-шурх" бормочущих кустов неподалеку, высокий пронзительный звон огненных мух вьющихся вокруг нее, резкие шлепки босых ног иши'тиба пробиравшегося по близкой грязевой луже.

— Наверное, нет. — проговорил Ули.

— Вот и ответ.

— Но я не совсем уверен, что не стал бы. В конце концов он прямо или косвенно отвечает за планетарный геноцид, за уничтожение таких вещей как Музей Света на Тандисе-4…

— Это верно. С другой стороны… ты знаком с "Вариациями Виссенканта" Банна Шуша?

Он кивнул.

— Появились меньше двух лет назад и уже считаются одной из величайших музыкальных работ тысячелетия.

— У Зана Янта они были любимыми. Музыка была написана, чтобы отпраздновать спасение семьи Шуша с Брентаала. Не случись этой битвы, — проговорила Баррис, — и "Вариаций" могло не существовать.

Ули выглядел смущенным.

— Но стоит ли тысяч жизней какое угодно произведение?

— Наверное, нет. Я не говорю что стоит — я лишь сказала, что все не так просто. В этом все и дело, не так ли? Делать выбор — и жить с его последствиями.

— Я думаю… — Тон его голоса все еще был неуверенным.

Баррисс зажгла свой световой меч.

— Что ж, — сказала она Ули, возвращаясь к тренировке, — это все, что нам остается.

12

Усевшись близ верхнего ряда спешно сооруженных трибун Джос, Ден, Ули и еще несколько из травматологии смотрели, как разнообразные существа спешно заполняют свободные места. Был вечер и короткие тропические сумерки быстро превращались в ночь. Местность была освещена ярко — но не ослепительно — и без теней мощными полноспектровыми панелями. Доктора, медсестры, санитары, техники, рабочие и прочий персонал Ремсо заняли для себя один сектор шатких пластикастовых рядов, а солдаты и прочий приписанный персонал оккупировали два других.

Ули смотрел, как клоны занимают трибуны — десятки одинаковых лиц и фигур.

— Одно дело видеть их по одному за раз на репульсорных носилках. — прокомментировал он для Джоса. — Но когда они все выстраиваются вот так… да, это очень примечательно. Так, словно их всех показывает голодупликатор…