| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Странно, я посылал телеграмму, и меня заверили, что она получена адресатом, — искренне удивился Макаров. — Я написал Вам, Евгений Иванович, что прибуду в Порт-Артур именно сегодня, один, без сопровождения.
— Согласен, в этом деле с телеграммой имеется какая-то непонятность, — подозревая происки японских шпионов, слегка нахмурился генерал-адъютант. — Ладно, Степан Осипович, позднее мы разберёмся и с этой тайной наших связистов. Сейчас подадут жаркое, вкусное, пальчики оближешь. Обо всём серьёзном подробно поговорим за чаем.
Спустя какое-то время, когда обе высокопоставленные персоны удовлетворённо и неторопливо прихлёбывали ароматный китайский чай, Алексеев решил ознакомить гостя с рапортом лейтенанта Рощаковского. Вероятно, наместник рассчитывал услышать мнение того Макарова, что наводил ужас на турок во время войны на Балканах. В то же время, Алексеев, похоже, не учёл, что вице-адмирал является давним адептом торпедного вооружения, и не должен в обязательном порядке поддерживать революционные идеи новоявленных любимцев наместника.
— Сама мысль о создании сверхминоносца сводит на нет наши усилия по увеличению количества истребителей, — прочитав рапорт, сразу же заявил Макаров. — Какой смысл снимать с корабля минные аппараты, если отряд в пять истребителей и так поддерживают один-два быстроходных крейсера? Нам, наоборот, нужно иметь как можно больше миноносцев типов Шихау и Невского завода, с тремя минными аппаратами вместо двух. Лишь так можно обеспечить массированную минную стрельбу, за которой — уж поверьте мне — будущее.
Если бы вице-адмирал выразился бы более дипломатично, и не отметал бы сходу идею малоизвестного лейтенанта, история, возможно, пошла бы иным путём. Однако сделанного не изменишь, и слово не воробей — вылетело, не поймаешь.
С некоторых пор наместник считал все морские силы империи на Дальнем Востоке чуть ли не своей личной собственностью, и очень гордился тем, что именно под его руководством (и на его деньги) флот становится реальной боевой силой. Алексеев полагал, что смелые начинания офицеров эскадры так же в какой-то степени являются его заслугой, и частично принадлежат ему. В конце концов, это именно генерал-адъютант организовал конкурс с солидным призовым фондом, благодаря чему удалось встряхнуть и расшевелить личный состав эскадры. До этого почти все проявления находчивости и инициативы почти на корню гасились авторитетом замшелых консерваторов, коих было полным-полно. Это наместник решительно ломал старые взгляды, позволяя своим подчинённым воплощать в жизнь новаторские идеи. Наконец, именно Алексеев являлся тем, кто давал шанс проявиться почти любому, кого волновала судьба империи и самодержавия.
Приехавший же из далёкой столицы Макаров позволил себе раскритиковать рапорт лейтенанта, которому наместник благоволил, явно выделяя того среди остальных офицеров эскадры. В возможном союзе всесильного генерал-адъютанта и эксцентричного вице-адмирала наметилась первая серьёзная трещина.
— Кхм... Степан Осипович, завтра эскадра выходит в кратковременный поход на юг, к Шантунгу, — едва сдержав рвущуюся наружу волну внутреннего раздражения, Алексеев опустил на блюдце опустевшую кружку. — Вы не желаете выйти в море, например, на одном из броненосцев?
— С превеликим удовольствием, дорогой Евгений Иванович, — похоже, Макаров так и не понял, что наместник вовсе не в восторге от его персоны. — Если позволите, я хотел бы пойти вместе с Вами и Оскаром Викторовичем на флагмане.
— Что же, не вижу причин отказать Вам, Степан Осипович, — генерал-адъютант поднялся с места, давая понять, что аудиенция окончена. — Жду Вас на 'Цесаревиче', в девять ноль-ноль ровно.
Двадцать первого января в японский МГШ поступила телеграмма из Чифу, от капитана 2-го ранга Мори. В телеграмме сообщалось об уходе из Порт-Артура в неизвестном направлении всей русской эскадры. Этот выход в море кораблей вице-адмирала Старка очень сильно напугал японское морское командование и недавно назначенного командующим Соединённым флотом вице-адмирала Того. Как раз в это время в портах Страны восходящего солнца шло сосредоточение транспортов с войсками, предназначенными для оккупации Кореи.
Наличие в Жёлтом море русской эскадры могло спутать все военные планы самураев, вплоть до срыва высадки войск в корейских портах. Учитывая эти обстоятельства, японское правительство отдало приказ: начать боевые действия немедленно. Кроме этого, был отдан приказ о захвате всех русских судов в японских и корейских портах, а так же тех, кого перехватят в море.
Двадцать третьего января командир французского стационера крейсера 'Паскаль' сообщил Грамматчикову о разрыве дипломатических отношений между Японией и Россией. Учитывая отсутствие связи с Порт-Артуром — японцы перерезали телеграф севернее Сеула — капитан 1-го ранга уведомил русского посланника о том, что тот должен эвакуировать миссию в течении двенадцати часов.
Находясь в прострации и растерянности, действительный статский советник Павлов так и не смог принять никакого конкретного решения. В конечном итоге ему пришлось покинуть Корею вместе с казачьим отрядом, уже после того, как японцы заняли Чемульпо.
Выждав, как и предупреждал, ровно двенадцать часов, в ночь на 24-е января Грамматчиков отдал приказ уходить. На всякий случай на крейсере объявили боевую тревогу, погасили все огни, а командоры заняли места возле орудий. К большому облегчению русских моряков никто не помешал выходу 'Аскольда' с рейда.
В предутреннем тумане корабль благополучно прошёл узким фарватером, ведущим в корейский порт, и, оставляя позади прибрежные острова, вышел в открытое море. По приказу Грамматчикова 'Аскольд' шёл экономичным ходом, держа курс на Вэйхавэй. Объявили 'отбой' тревоги, но комендоры оставались у орудий, а сигнальщики до рези в глазах всматривались в туманную дымку, окутавшую зимнее Жёлтое море.
После полудня дымка слегка расселась, позволив морякам хоть немного обозреть горизонт. Вопреки тревожному ожиданию команды крейсера окружающее их море словно вымерло: не мелькали характерные мачты китайских джонок, над горизонтом не поднимались облачка дыма из пароходных труб. Несмотря на эту, кажущуюся мирной обстановку, Константин Александрович не рискнул воспользоваться беспроволочным телеграфом, чтобы установить связь с какими-нибудь кораблями поблизости. Продолжая хранить полное радиомолчание, оставляя за кормой милю за милей, 'Аскольд' всё ближе и ближе приближаясь к берегам Китая.
Ранним утром 24-го января капитан 1-го ранга Мураками обнаружил исчезновение русского крейсера, после чего впал в тихую панику. Поначалу японец даже не поверил докладу сконфуженного вахтенного офицера, сообщившего, что 'Аскольд' исчез, бесшумно и бесследно растворившись в ночном тумане. Выскочив на палубу, командир 'Чиоды' смог лично убедиться в отсутствии на рейде вражеского корабля. Это был провал.
Сохраняя внешнюю невозмутимость, капитан 1-го ранга продиктовал вызванному телеграфисту текст радиограммы для МГШ, и приказал немедленно сниматься с якоря. Конечно, Мураками не рассчитывал догнать более быстроходный 'Аскольд', и уж тем более, навязать тому бой, но японцу во что бы то ни стало требовалось сохранить честь своего мундира. Кто знает — вдруг русские крейсируют где-нибудь поблизости, готовясь к атаке идущих в Чемульпо транспортов? Или, что ещё хуже, по сигналу с 'Аскольда' в море вышла вся Порт-Артурская эскадра, готовясь исподтишка напасть на Объединённый флот.
В этом случае Мураками просто обязан первым обнаружить русских, и по возможности сообщить командованию состав и курс вражеского соединения. Японца нисколько не волновало то, что его маленький устаревший крейсер неминуемо обречён на гибель при столкновении с русским флотом. Для самурая главное — его честь, и именно честь каперанга оказалась под ударом в результате побега этого хитрого Грамматчикова.
Тем временем в Порт-Артуре Алексеев не менее сильно беспокоился о судьбе 'Аскольда', периодически справляясь у Эбергарда о состоянии связи с Чемульпо. По нисколько не зависящим от него объективным причинам флаг-офицер эскадры не мог сообщить ничего определённого — телеграфная связь с Кореей отсутствовала, о крейсере никто ничего не знал. Слушая одни и те же ответы, генерал-адъютант мрачнел буквально на глазах, продолжая, впрочем, заниматься срочными рабочими делами. Так продолжалось до вечера 24-го.
Похожее беспокойство, но по другим причинам, царило и в японском морском генеральном штабе. Благополучно ускользнувший из западни 'Аскольд' мог появиться где угодно, вплоть до Токийского залива, и это ставило под угрозу планы перевозок сухопутных войск в корейские порты. Конечно, одиночный крейсер не смог бы сорвать высадку армии на континенте, и даже не задержал бы её на сколь-нибудь длительное время, но он являлся тем фактором непредсказуемости, который приходилось учитывать. И командующий Объединённым флотом вице-адмирал Того учёл фактор 'Аскольда', включив в состав охранения транспортов дополнительные силы — целых пять броненосных крейсеров из состава Второй эскадры Камимуры. На всякий случай.
К вечеру 24-го января Алексеев ходил мрачнее тучи, несмотря на поданный поваром великолепный обед и рапорт генерал-майора Фока о досрочном вводе в строй новых орудийных позиций на Тафашинских высотах. И причиной отвратительного настроения наместника было не только отсутствие информации об 'Аскольде'. Ещё днём Алексеева известили, что в Порт-Артуре и Дальнем происходит внезапный исход японского населения: коммерсантов, и прочих всяких коммивояжеров.
Похожая картина наблюдалась и в Харбине, из которого пришла срочная телеграмма за подписью подполковника Макеева. Жандарм сообщал, что среди японцев циркулируют слухи о вот-вот начнущейся войне, и подданные микадо спешно покидают город. Всё вместе это означало одно — Япония собиралась напасть на Россию.
— Пригласите ко мне на ужин вице-адмирала Старка и контр-адмиралов Иессена, Греве, князя Ухтомского, и Рейценштейна, — позвонив в колокольчик, Алексеев отдал распоряжение появившемуся на пороге флаг-офицеру. — Да, ещё пригласите адмирала Макарова. Пусть поприсутствует, на всякий случай.
Итогом позднего ужина у наместника стало решение о выходе в море всей Порт-Артурской эскадры, запланированное на утро 26-го января. Под флагом самого генерал-адъютанта. Алексеев решил лично посетить Чемульпо, продемонстрировав в этом корейском порту всю мощь русского флота. Предполагалось, что вместе со всеми в море выйдет и адмирал Макаров, в качестве советника и наблюдателя.
Однако сей поход не состоялся, т.к. днём 25-го января в Порт-Артур пришёл потеряшка 'Аскольд'. Исправный и невредимый, под гордо развивающимся Андреевским флагом, да ещё и не один. Вместе с крейсером в Порт-Артур пришла долгожданная 'Маньчжурия', с боевыми припасами и другим снаряжением, посланным для Тихоокеанской эскадры. Подстёгнутый телеграммой из штаба наместника, капитан 'Маньчжурии' приказал механикам поднапрячь машины, а утром 25-го января случайно встретился в море с 'Аскольдом'.
Капитан 1-го ранга Грамматчиков немедленно помчался на доклад к наместнику, спеша сообщить о разрыве Японией дипотношений. Данная новость подтвердила полученную из Петербурга информацию, произведя эффект разорвавшейся бомбы. Алексеев утвердился в мысли, что нападения японцев произойдёт в любой момент, и необходимо готовиться к отражению атак вражеского флота. По приказу наместника во Владивосток и Харбин были разосланы заранее приготовленные телеграммы, извещающие о неминуемой войне со Страной восходящего солнца.
На следующий день на кораблях эскадры объявили боевую тревогу и зачитали приказ генерал-адъютанта о выходе в море утром 27-го января. Одновременно с этим боевая тревога была объявлена на батареях береговой обороны, на постах наблюдения, разбросанных по побережью Ляодуна. По приказу капитана 1-го ранга Рейценштейна на 'Амур' и 'Енисей' загружались мины заграждения, которые в первую очередь следовало выставить в Талиенванском заливе, блокировав потенциальное десантноопасное направление.
Тем временем, реализуя оперативную информацию, жандармское управление произвело несколько обысков в домах подозреваемых в шпионаже. В одном случае обыск закончился перестрелкой, в которой пострадали два контрразведчика, и был убит подозреваемый китаец. Ещё трое китайцев оказали физическое сопротивление, быстро подавленное приданными жандармам казаками.
Вечером 26-го января над Порт-Артуром витало тревожное ожидание, подпитываемое какими-то нелепыми слухами о недавнем бое 'Аскольда' с целой японской эскадрой.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
**
... Что за чёрт? Да они издеваются, что ли? — генеральный прокурор Российской Федерации Юрий Георгиевич Цапля бросил быстрый взгляд в сторону бывших подчинённых, застывших по стойке 'смирно'. Те столь слёзно просились на срочный приём, что Юрий Георгиевич решил, что с него не убудет. — Нет, не похоже. Неужели это — правда, и тот старичок, что сидит в коридоре, создал настоящую машину времени? Или не машину, а какую-то другую фиговину... Но, суть-то от этого не меняется — его изобретение действует, работает, чёрт возьми. И что же мне с этим теперь делать?...
— Кхм... Проходите, товарищи, присаживайтесь, — жестом указав на десяток свободных стульев, генпрокурор вновь стал вчитываться в бумаги.
... Нет, это не розыгрыш. Предо мною не те люди, которые станут хохмить, столь дурацким образом разыгрывая своё собственное начальство, — ещё раз перечитав рапорт, решил Цапля. — Похоже, мы имеем дело... Чёрт, неужели это всё — правда?...
— Елена Павловна, пригласите в кабинет господина Маликова, — отложив листы бумаги в сторону, генеральный нажал кнопочку селектора связи, затем откинулся на спинку стула. — Ну-с, дорогие мои, у вас есть последний шанс признаться, что вы подшутили над собственным начальством? Будем оформлять чистосердечное, или как?
— Увы, изложенное майором юстиции Томилиным не шутка, и не розыгрыш, — промокая платком вспотевшую лысину, произнёс тучный мужчина лет пятидесяти. — Я и сам поначалу не поверил, пока не увидел всё своими собственными глазами.
— Разрешите? — на пороге появился главный виновник сегодняшнего 'торжества' в кабинете генерального, пенсионер и изобретатель в одном лице, собственной персоной. — Маликов, Вячеслав Михайлович, полностью признаю свою вину, готов оказать следствию содействие во всех вопросах, касаемо моего устройства.
— Кхм... Проходите, Вячеслав Михайлович, присаживайтесь... То, что Вы признаётесь во всех грехах, это, конечно, радует, — генпрокурор с любопытством рассматривал шустрого старика, невольно лишившего его возможности отдохнуть завтра, в субботу. — Но, было бы куда лучше, чтобы Вы объяснили, каким образом можно вывести полковника юстиции Максименко из того состояния, в котором он сейчас находится.
— Увы, господин генеральный прокурор, я не знаю, как это сделать, — пенсионер сокрушённо развёл руками, и в уголках его глаз мелькнули слезинки. — Если бы я только мог...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
