Времена надежды: Проводник.

Берт удалился думать, собрав бороду в кулак. В обед он разбудил проводника и выложил свой замысел:

— Что было, не замажешь. Рты не позашиваю. Даже пытаться не стану. Лучше пущу слух, что это не волки были, а ваши же собаки, с хутора. На волков похожи — примесь лесной крови. Вы-де весной собак в лесу привязываете, чтоб от них щенки злей рождались. А все эти куртки ваши из волчьих шкур — для страха. Чтоб боялись вас... Теперь, если кто и услышит про оборотней, сразу подумает: "А, знаю! Это хитрюги с Волчьего Ручья, с ихней псарней под колдунов подделываются..." Намекну, чтоб не болтали, но и особых кар за слова не назначу. А если тайне особого веса не придавать, ее скоро забывают. И то нам всем будет лучшая защита, чем любые строгости.

У проводника прямо камень с души спал. Прав был Глант: купец всегда найдет способ уберечь свою прибыль. Спарк радостно поблагодарил Берта, повернулся на другой бок, и мирно проспал до первой звезды. Ночь в карауле тоже прошла тихо и бестревожно. Даже дождя не случилось.

А на другой день впереди блеснуло светлое лезвие: Ледянка. Холодная серая река собирала родники и потоки Грозовых Гор, кратчайшим путем пробегала степь с востока на запад, долго струилась сквозь зеленый океан — и, наконец, впадала в Лесную неподалеку от Моста Леммингов. Тракт пересекал реку в относительно узком месте, где по обоим берегам имелись удобные для фургонов отлогие спуски. За Ледянкой лес заметно отступал к западу. Тракт, напротив, понемногу забирал к востоку, под Грозовые Горы. Скоро лес уходил за пределы видимости, а Тракт прямо поворачивал встречь солнцу. Тут, на северной окраине Великих Болот, стаи охотились крайне редко, и даже если попадались — проезжие не спешили доставать мечи. Потому и волки нападали нечасто. Что лишь укрепляло мнение: тут-де безопасно, а вот к северу, за Ледянкой — ужас, ужас, ужас!

Для ватаги имело значение только то, что за реку караваны не провожали. Путь укорачивался вдвое, если не больше. До ворот Железного Города дошли единожды: с тем самым первым караваном, который от частого упоминания уже превратился в легенду. Первая проводка убедила купечество, что Неславу можно верить и платить вперед — а ватажники Волчьего Ручья больше не соглашались терять две октаго, таскаясь до самых гор. Обычно ватага прощалась перед паромом, где получала уговоренную плату. Разбивала лагерь, дожидалась первого подходящего каравана с юга, к которому нанималась на обратный путь.

В этот раз от обычая не отошли. Пока искали пригодный паром, подновляли его, спускали на воду, пока выпрягали лошадей, устилали мостками мокрый песок — Берт Этаван передал Спарку мешочек с золотом. Обнял за плечи:

— Здоровья вам и удачи. Да хранят вас боги, что не выдали меня на том кургане... Построились бы вы тут, а? Ведь холм ваш еще миновать можно, хотя и далеко в степь надо залезать. А узость речная со спокойным течением тут одна на всю округу. Я не слыхал, чтобы где-нибудь еще можно было фургонами к воде съехать. А уж переправиться — про то и в песнях не поется.

Спарк вздохнул, убирая деньги. Оно конечно. Место удобное. И воду не пришлось бы таскать. Вот, если бы под холмом протекала река...

Город-мост! Волчий пастух даже содрогнулся: так четко представились ему массивные опоры, цепочка арок от берега до берега... Но как строить? Впрочем, иранские мастера, столетии этак в восьмом, очень даже строили... Игнат вспомнил картинку из учебника. Каменная арка — это кладка по деревянным кружалам, все равно как в опалубке. И народу на такую стройку надо уйма... Даже ГадГород, (волчьи пастухи именовали его Хадхордом, по обычаю, смягчая звуки) несмотря на все свое купечество и богачество... даже на пару с ЛаакХааром — нет, не под силу.

Берт Этаван все еще что-то говорил. Проводник заставил себя оторваться от мечтаний, вслушался.

— Не бойся, — тихо и серьезно шепнул купец, — Мои не станут болтать. Себе не враги... Прощай.

Махнул рукой, и пошел на паром.

Спарк осмотрелся. В обе стороны берега высокие и крутые, въезд только здесь. Ну ладно, мосту важно не берег — кручи выгладить можно — а надежное дно, лучше всего каменистое. Но и песок сойдет, лишь бы ровный да плотный... Парень наскоро прикинул в уме объем опоры, вес камня, площадь и давление под подошвой. Надо же, за столько лет не разучился! И формулу арочного распора не позабыл — хотя применять ни разу не пришлось.

Спарк вернулся к своей котомке, разыскал тонкую пачку жесткой сероватой бумаги. Отделил лист. Поискал, что подстелить — рука привычно нащупала ближайший щит. Вот и костер, отлично... Парень обуглил на огне прутик, и принялся чертить им, обжигая заново всякий раз, когда уголек переставал рисовать.

Если мы хотим мост-город... По здешним меркам, тысяча или две жителей уже вполне себе городок. Может прокормить полусотню солдат. А, учитывая мостовое и повозное с каждого обоза, прокормит и больше... Делаем три больших вытянутых острова... Между островами и берегом — подъемные мосты. Пролет арок — не больше десяти метров... Бетон! Ведь можно применить бетон! Тут известен цемент, в Истоке Ветров маги рассказывали. Арматура не понадобится: арка работает только на сжатие, а сжатие бетон и сам по себе неплохо держит. И без каменщиков можно выкрутиться. Сколотить опалубку, а там ставь кого попало, бетон мешать и укладывать большого ума не требуется... Ага, щебень придется дробить. Тут нету камней... Ерунда, вниз по течению спустим, из Грозовых Гор... Спарк безостановочно и быстро водил углем по бумаге, не замечая, как Ратин над его плечом задумчиво щурится, вглядываясь в рисунок. Наконец, заместитель атамана спросил:

— Тебе щит еще нужен?

Спарк с усилием оторвался от чертежей.

— Бери. Все равно бумага кончилась... — он разложил листы перед собой двумя рядами. Когда успел шесть штук исчеркать?

— Что это?

— Думаю, хорошо бы тут город на мосту поставить... — проводник мечтательно улыбнулся.

Ратин ошеломленно закашлялся, потом спросил:

— Да кто ж его строить будет? И как? Нигде о таком не слышал даже!

Проводник собрал бумаги, осторожно уложил в котомку. Выпрямился, подал Ратину щит:

— Возьми... Может, и никто не будет. По крайней мере, ближайшие сто лет. Но место очень выгодное. Купец прав: Волчий Ручей еще можно стороной обойти, а переправу — нет.

Подошли Остромов с Рикардом — прочие несли караул на прибрежных холмах, заодно высматривая через реку обратный обоз. Остромов глянул непонимающе:

— Что, не заплатили? Драться будем?

Спарк отмахнулся:

— Заплатили! Это ж сам Берт, я его третью осень знаю.

Ватажники успокоенно разошлись. Ратин при этом несколько раз оглядывался, удивленно почесывая затылок, отчего Спарк поначалу чувствовал неловкость. И подумал: а не слишком ли ты резво берешься мир менять? Вон, в Древнем Риме паровую машину могли изобрести. И, возможно, изобрели. Но металл для цилиндров, шатунов, поршней и прочего было добывать намного дороже, чем запрячь сколько-то сотен рабов...

"Почему бы не попробовать?" — возразил Игнат сам себе. — "Те же книги: какую ни возьми, все именно за тем с Земли и бегут в иные миры — хоть параллельные, хоть перпендикулярные, хоть касательные. Могли бы дома свои способности проявить, небось, не бежали бы. При Иване Грозном: дома беда, так сбились в кучу, и айда встречь солнцу, Сибирь воевать..."

И тотчас сообразил: а ведь действительно, заезженная мыслишка, если в каждой книге встречается. Ну сбежал ты удачно, ну погулял на воле...

Дальше-то что?

Проводник вздохнул, не находя ответа. Последний паром величаво пересекал реку. Ледянка холодна во всякое время года... Интересно, почему?

Спарк встряхнулся, решительно хлопнул в ладоши. Как там говорил Глант в самом начале их знакомства? Либо ты веришь в тот мир, где находишься, либо ищи способ проснуться. А если веришь, так и живи сообразно. Влезай в седло и давай шпоры — а не трать силы на пустой спор: из чего та кобыла сделана!

* * *

— Сделано все столь великолепно и тщательно... — Доврефьель покачал на ладони толстую рукопись, — Что просто невозможно не отметить усердие и старание наших достойнейших собратьев... Великий Маг мягко опустил бумаги на стол и замолчал в вежливом ожидании.

Беседа происходила в личных покоях ректора Академии. За овальным столом, выложив локти и лапы на мозаику из разноцветных кусочков дерева, собрались оба Великих Мага, два медведя — огромный Ньонбибилиотекарь, низкий пушистый кастелян Барат-Дая. С кастеляном его верный помощник, черноволосый южанин Мерилаас. Рядом — ежик-предсказатель Дилин, госпожа Вийви, а из учеников присутствовал только Ахен.

Дилин представил язык магии, над которым трудился уже больше двух лет. Глянув, как Великий Доврефьель откладывает пухлую книгу, еж решил еще раз подчеркнуть:

— Что я полагаю в нем главным — ясность выкладок, которая позволяет легко решать споры.

Рыжий Маг добавил:

— Кроме того, еще здорово помогает учить. Теперь мы можем брать учеников, и прямо за зиму... ну, пусть полгода... давать им столько, сколько они в силах съесть. После чего, кто может, пусть идет учиться дальше, а кто не хочет, тем хватит усвоенного.

— А мы не получим так множество кичливых недоучек? — осторожно спросил Барат.

Доврефьель поднял голову, Скор остановил его вежливым жестом:

— Позволь, я объясню. На Берегу Сосен я был бы счастлив иметь десяток таких "недоучек". Дилин создал до того емкий язык, что почти всю нашу магию можно изложить на нем. И объем этого изложения как раз позволит изучить волшебство за те самые полгода. Ты вот назвал их "недоучками", а они, может, и больше смогут, чем сегодняшние выпускники...

Ректор нахмурился. Скорастадир сказал хорошо, но все же не упомянул главного. Пожалуй, пора вмешаться.

— Думаю, что Великий Скорастадир прав... — Доврефьель немного помедлил. Сплел пальцы, продолжил:

— Язык описания магии очень сильно изменит прежде всего наши представления о собственном искусстве. Некоторые вещи больше не являются тем, что мы о них думали. Учеников можно учить за полгода, хотя раньше это казалось невообразимо сложным. А все потому, что Дилин сумел выразить на своем языке именно общие правила, главные законы магии. Если бы он скатился до перечисления всяких советов на разные там случаи, мы бы никогда не всплыли из мелочей. Но язык Дилина, Dilingvo, как я хочу его назвать, применим не только для натаскивания новичков. Первый случай его использования — когда мы отчаянно пытались закинуть Спарка в будущее... помните? Тогда Барат с Мерилаасом, просто записав задачу на Dilingvo, нашли объяснение. Что прекратило целый ряд тяжелых бесполезных опытов...

Скорастадир опустил глаза, вспомнив свои обожженные руки и глупо умерших грифонов. Вийви ободряюще погладила его по плечу — маг даже не заметил. Ведьме пришлось крепко хлопнуть рыжего по шее, чтобы вырвать из тягостных воспоминаний. Тем временем Доврефьель бормотнул заклинание, и на столе перед собранием появился большой лист бумаги. Маги быстро разглядели на нем знакомую каждому карту Леса. Ректор откашлялся, передвинул толстый лист к середине стола. Посерьезнел:

— Теперь я хочу привести собственный пример, который приготовил к сегодняшнему собранию. В языке Дилина есть понятие "связь", когда к одной величине привязывается другая. У него же есть понятие связи с двумя или тремя источниками. Спарк еще когда-то показывал изображение такой зависимости на рисунке, вспоминайте. От одного источника — линия. От двух — поверхность. От трех — тело, некий условный объем. От четырех источников — тот же объем, но движущийся, четвертым источником условно выступает время. Все это хорошо, однако, недостаточно. Ведь мы, как всем известно, работаем с шестью стихиями. И тогда мы с Мерилаасом и Баратом попробовали обозначить на этой карте... разную напряженность Земли, например, разной формой лица...

Жест — карта покрылась слабо светящимися кружками, овалами, даже грушевидными фигурками. Пока собрание ошеломленно моргало, Доврефьель продолжил:

— Силу стихии Воды мы показали видом губ... — и опять прищелкнул пальцами. Внутри кружков появились маленькие синие улыбки, ухмылки, оскалы.

— Воздух будет показан прической, Огонь — выражением глаз. Логос — высотой лба, а Жизнь — толщиной щек. — Говоря все это, ректор проявлял на карте новые детали маленьких лиц. Наконец, карта покрылась смеющимися, хмурыми, худыми, пухлыми, прищуренными, встрепанными, прилизанными, низколобыми, бородатыми, усатыми, бритыми, оскаленными, благостными... сотни видов лиц!

Маги закричали все разом:

— Вот одинаковые головы! Целая окраина!

— Смотри, Сеть прослеживается! — ежик в возбуждении подскочил над столом, да так и остался левитировать, чтобы лучше видеть карту.

Доврефьель пережидал разноголосицу. Маги упоенно водили по карте когтями и указками, отмечая группки лиц с похожими выражениями, сталкиваясь локтями и лбами. Наконец, все насмотрелись и восхищенно повернулись к ректору. Общее мнение радостно высказал Ньонбиблиотекарь:

— Да, это инструмент! Одним взглядом можно оценить. Как мы до сих пор обходились?! Копались в сообщениях, хоть у нас и есть Сеть.

Ректор молча наслаждался триумфом. Высокая магия, не ярмарочные фокусы. Вытянул ладонь над разноликим Лесом:

— Возьмется ли кто из вас сделать по этой карте какое-либо предположение?

Повисла внимательно-напряженная тишина. Маги переглядывались. Наконец, Вийви и Мерилаас с обеих сторон двинули локтями Скорастадира: давай, Великий! Поняв намек, Рыжий Маг осторожно провел пальцем над северо-восточной окраиной:

— Вот тут цепочка одинаковых лиц, уходит вверх. Я знаю точно, это не нить Сети: нити выделяются парой залысин. И к тому же, у нас нет нитей вдоль окраин... А вот тут, прямо от Истока Ветров, еще цепочка похожих лиц... смотрите, губы и глаза... и уходит тоже вот сюда, на север... продолжим линии... они пересекутся вот здесь... стола не хватает. Вий?

Ведьма живо подложила еще один листок, заклинанием придав ему необходимую жесткость. Скорастадир продлил обе линии, и в месте их пересечения поставил светящуюся точку.

— Далеко на север. Очень далеко. — Доврефьель потер подбородок. Спросил:

— Ахен, как там Панталер поживает? Вы у нас нынче самые ловкие — по розыску приключений на свою голову.

Ученик улыбнулся, тряхнул светлыми волосами:

— Хорошо было бы там побывать. По всему выходит: тугой узел Силы. Но уж больно от Леса неблизко. Думаю, я нескоро доберусь туда на одном грифоне... Вот эти встрепанные волосы показывают стихию Воздуха?

Ректор кивнул.

— Белая Река, — печально сказал Ахен. — Против ее течения ни один грифон без посадки не вытянет. А садиться опасаюсь. Ведь неизвестно даже, чьи земли. Вот это, самое ближнее к цели, на обрезе карты — что за поселение?

Маленький лохматый мишка-кастелян скосил глаза и прочел без запинки:

— ГадГород какой-то. Жаль, я те края совсем не знаю. Город хоть большой? Про него есть чтонибудь в "Хрониках"?