Странный приятель.4

И тем не менее — это не помешало обоим командам ринуться на встречу друг другу.

Залп. Ответный залп. Попытка перескочить на вражеское судно и пойти в штыковую. Залп фальконетов с борта кредонца, выкосивший десяток солдат и матросов на палубе "Счастливого". Еще один одновременный залп почти в упор, в лицо друг другу...

Ренки все это время находился на мостике, понимая что ему сейчас лезть в первые ряды штурмующих, просто неуместно. Он пытался было как-то руководить атакой со своего места — но его просто не слышали, да и солдаты и их офицеры, и без ценных указаний капитана, знали что им надо делать. Вот только упорное сопротивление врага, не позволяло в полной мере реализовать эти знания.

В конце концов — Ренки не выдержал, бросился в свою каюту, и сорвал со стены любимый длинноствольный мушкет. Заряжал почти на бегу, насколько это возможно. Прицелился. Выстрел! Человек на капитанском мостике вражеского фрегата, отдававший какие-то приказы своим людям, схватился за бок, и начал заваливаться на палубу.

Зарядить. Прицелиться. Выстрел — еще один кредонский офицер падает замертво. А чужая мушкетная пуля, с противным свистом проносится возле уха Ренки, и втыкается в палубу.

Быстрый взгляд наверх — на марсе сидит стрелок. Но тратить на него заряд Ренки не стал. — Колоритный моряк, с головой повязанной цветастым платком, что взял на себя командование абордажниками, валится замертво, а его платок окрашивается в единый цвет — красный.

...Только после четвертого выстрела, не найдя больше более достойных мишеней — Ренки уделил свое внимание стрелку на марсе, уже дважды пытавшемуся застрелить его. И оба раза неудачно — Ренки еще помнил, как неудобно стрелять сверху вниз, а уж тем более — заряжать мушкет, сидя будто ворона на крохотной качающейся площадке. ...После очередного своего выстрела, он убедился, что и стрелять снизу вверх, стоя на качающейся палубе, тоже не очень-то удобно. — Это был его первый промах за день.

Впрочем, — может повлияла стрельба Ренки, или абордажная команда "Счастливого" смогла усилить напор, но враг дрогнул, и первый ручеек штурмующих смог перетечь на чужую палубу, отвоевав для себя крохотный плацдарм.

Просто так оставить этого Ренки не мог, и растолкав строй собственных солдат, тоже ринулся в бой.

...Снова это упоительное чувство, полного слияния, и даже подчинения собственной воли — воле своего оружия! Годы тренировок, бочки пролитого пота, все это концентрируется в нескольких минутах рукопашного боя. Движения точны и стремительны, голова пуста — но соображает мгновенно, а зрение, слух, и даже осязание — все подчиненно одной задаче — все видеть, все замечать, и успевать реагировать.

Вот противник, — видно опытный вояка, его сабля так и мелькает перед глазами. А вот сбоку выстреливает жало штыка... Маленьких доворот корпуса — и штык проходит впритирку к телу, едва не порвав одежду... А вот противник на долю секунды раскрывается, приоткрывая проход острию шпаги. Укол. Шаг вперед, и снова укол. Отвести эфесом пику, и скользнув вперед, рубануть по руке ее держащей. Отбить в сторону древко, мешая очередному врагу добраться до себя, и на долю мгновения макнуть свое оружие во вражеское горло. Еще один выигранный шаг вперед. Пара десятков подобных шажков — и враг будет разбит.

— Хорошая была драка... Что скажешь — Йоовик? — Ренки сделал еще глоток, и передал флягу своему старому сержанту.

— Сдается мне ваша милость, что я становлюсь староват для таких забав. — Устало ответил тот, так же сделав несколько глотков, и передавая трофейную флягу с вином дальше. — Что-то жарковато сегодня было...

— Когда старина, ты получишь свою часть призовых денежек за этого красавца... — Усмехнулся в ответ Ренки. — Молодость к тебе стразу вернется... — А потом подумал, и чуть ревниво добавил. — ...А помнишь, там, на проклятой Зарданской пустоши, когда мы двумя полками надрали задницу всей кредонской армии, и удирали к своим войскам... Неужто там было проще?

— Там был сущий ад... — Заверил его сержант Йоовик. — Я тогда раз десять за день, всерьез успел с жизнью распрощаться. ...Но и тут... Потери ваша милость, весьма не маленькие. А я подозреваю, что вы на этом не остановитесь, и нас сегодня ждет еще одна такая драка... а может быть — и не одна!

Йоовик был прав. — Сидеть на канатной бухте, посреди залитой кровью палубы, болтая со стариной Йоовиком в окружении других фааркоонских егерей, почтительно внимающих беседе двух ветеранов — было демонски приятно. Но бой еще не кончился. Еще вовсю гремели залпы пушек, носились ядра над морем, с грохотом сталкивались корабли, и волны абордажных атак наваливались друг на друга. — Долг обязывал встать, и вести свой корабль снова в бой.

— ...Да... былые времена... — Услышал Ренки голос сержанта. — Только слыхал я, будто наш Шестой гренадерский, уже не тот... После того как полковник и лейтенант Бид, пошли наверх — порядки там сильно изменились, да и былых ветеранов, там почти не осталось. Прошу покорно простить, ваша милость, но и вашу знаменитую компанию я что-то давненько не видал в одном строю. Как там они поживают, позвольте узнать, не сочтите за дерзость?

— Хм... Надо будет как-нибудь пригласить тебя в Замок... — Улыбнувшись ответил на это Ренки, мельком оглядев почтительно вытянувшиеся физиономии новичков, удивленных такой дружеской беседой между простым сержантом и своим командиром. Впрочем, сегодня Ренки лишний раз подтвердил свою репутацию великого героя, так что это нисколько не могло умалить его авторитет. — ...А что — присвою тебе третьего лейтенанта и... Чего — не хочешь? — Ну ладно. Однако — все равно, как-нибудь позову тебя отобедать в нашей компании... как в былые времена. Еще не забыл?

...Ну... — про Доода, думаю ты и сам знаешь, вы ведь приятели. Дроут с Таагаем сейчас за Фааркооном присматривают... Чтобы не утащил кто в наше отсутствие. Киншаа — остался на Литруге. В форте нам нужен человек, которому можно верить безоговорочно. А Гаарз... Гаарз в нашей столице... присматривает кое-зачем. Все они рвались в битву, но... — кому-то надо и обоз охранять. Верно?

— Вам виднее, ваша милость... — Согласно кивнул Йоовик.

— Ну раз так. То моей милости видно, что пора поднимать задницы, и устроить кредонцам еще одну нахлобучку... Кстати — генерал оу Дезгоот, и майор Бид, сейчас тоже где-то здесь, наверняка дерутся на одном из этих кораблей. Так что — да не посрамим память Шестого гренадерского, перед ними!

Шкипер Лоон. Мы еще способы пройти версту-другую? — Тогда почему бы нам не двинуться дальше, и не найти себе подходящую добычу... Грохот пушек на севере, внушает определенные надежды.

Какое-то время они плыли, не встречая достойного врага. Кредонские суда, мимо которых они проплывали, либо находились в слишком плачевном состоянии чтобы брать их на абордаж, либо там уже шла драка, лезть в которую постороннему не имело смысла. А на парочке, на мачтах уже сияли тооредаанские флаги, в знак еще одной славной победы.

Но по мере приближения к флангам, где противостояние было еще весьма сильно, обстановка менялась. ...В последствии Ренки и сам не смог бы сказать, что подвигло его тогда вмешаться, направив свой корабль именно к этому участку противостояния. — Вероятнее всего — достаточно необычное скопление кораблей, повествующее о том что битва здесь приняла особенно ожесточенный характер.

Да уж — о подобных моментах, даже в рапортах о самый крупных сражениях упоминают особо. — Целых пять кораблей образовали своеобразную связку. Три кредонца, мооскаавский корабль непонятного ранга, и тооредаанский фрегат. Этакое многослойное лакомство, какого-то ненасытного бога войны! Ренки даже забрался на оставшуюся целой фок-мачту, чтобы прояснить для себя диспозицию и расположение разных сил. ...Удалось ему это не очень хорошо.

— Там у них тоже — все слоями! — Прокомментировал он своим офицерам, спустившись вниз. — Кредонские мундиры, вперемешку с нашими. А мооскаачи кажется — вообще без формы, кто во что горазд.

По краям этого бутерброда — кредонцы. И кажется им удалось оттеснить наших и мооскаачей куда-то к центру. Так что шкипер, можете подвести нас к любому подходящему с вашей точки зрения борту. Пробивать дорогу картечью, на этот раз не будем — большой риск задеть своих. А дальше — как обычно — захватываем мостик и бак, чистим деки и трюмы, и идем дальше. Уверен — это будет славная битва!

Возможно кредонцы и успели вовремя заметить появившегося из клубов дыма нового игрока, но вот соответственно прореагировать — уже не успевали. Их мушкеты были давно разряжены, а большинство экипажа столь плотно увязло в противостоянии, что просто не имели физической возможности повернуться к своим нынешним противникам спиной, чтобы встретить новых. Так что — поначалу команде Ренки сопутствовала удача. Они смогли без всяких потерь высадиться на вражескую палубу, занять капитанский мостик, и оттуда, мушкетными залпами, расчистить палубу от остатков вражеской команды.

Увы, но к их следующему шагу, враг уже был готов, и их попытка перейти на второй корабль, встретила решительный отпор.

...Ренки в это время опять находился на мостике захваченного фрегата. Лезть в первые ряды во время такого противостояния... — собственные солдаты его бы туда не пустили. — Нет смысла. Так что возможность оглядеться с определенной высоты, у него была... Корабли стояли соприкоснувшись левыми бортами, и Ренки заметил, что напротив него, на баке корабля, все еще идет какое-то сопротивление. Судя по всему — горстка мооскаачей, все еще пыталась отбиваться, едва ли не вытесненная на самый бушприт.

...А еще он заметил канат. Канат, свисающий с наклонившейся мачты чужого корабля, и застывший в полусажени от перил мостика на котором он стоял. Однажды, Ренки уже воспользовался почти таким же канатом.

— Взвод... Стоп. ...Матросы, ко мне! — Рявкнул он во всю глотку. — Оружие — сабли, пистолеты. За мной!

Ударом ноги сломав остатки перил на мостике, он разбежался, прыгнул, и ухватившись за канат, перелетел на вражеское судно. Выстрел из пистолета, снес ближайшего противника, а дальше — привычные шпага и кинжал.

Драка была жаркой, но и мооскаачи, видя что к ним пришла подмога, видимо удвоили усилия, и вскоре смогли очистить достаточно большое пространство, на которое немедленно, уже не только по канату но и по перекинутой доске, начали пребывать тооредаанские моряки, и немедленно бросаться в бой.

— Ого!!! — Воскликнул Ренки, когда решил, воспользовавшись передышкой, пообщаться с предводителем союзников, и внезапно увидел перед собой знакомое лицо. Усталое, покрытое толстой маской из порохового нагара и пота, но тем не менее — легко узнаваемое. — Не удивительно, что эти кредонцы так и не смогли полностью захватить ваше судно... Однако, маэстро Лии, разве в нашу прошлую встречу, вы не говорили, будто решили оставить подвиги и приключения молодым?

— Что ж, сударь. Ваша ирония вполне уместна. — Усмехнулся в ответ старый вояка, пожимая протянутую руку Ренки. — Не усидел старый бодливый козел в теплом хлеву! Когда эти паршивцы — мои студенты, возгорелись жаждой подвигов и записались в абордажную команду свободного капера, — старый Гуус Лии, не смог противостоять соблазну. ...О чем, впрочем, нисколько не жалею. Ибо... посмотрите вокруг! — Я бы проклял сам себя, если бы упустил возможность поучаствовать в подобной битве. ...А уж встреча с вами... Лет сто назад, это стало бы темой для хорошей баллады.

— Ну, я знаю кое-кого, кто за пару десятков звонких монет, и сейчас напишет балладу на любую тему. — Весело улыбаясь Ренки. — Или может — среди ваших учеников есть кто-то с факультета стихосложения?

— Может и есть, но я не доверил бы им столь важное дело, как воспевание своих подвигов. Нынешняя молодежь, кажется полностью утратила способность преклоняться перед былыми авторитетами. ...Кстати — парочка из этих шалопаев, ваши хорошие знакомые. Будем надеяться что они еще живы! ...Однако сударь, что вы полагаете делать дальше?

— Думаю, будет уместным продемонстрировать вам выучку фааркоонских егерей и матросов. Впрочем — вы уже можете воочию наблюдать за ними... Согласитесь — мои парни умеют драться!

— И весьма неплохо. Однако — думаю и нам стоит к ним присоединиться!

Две знаменитейшие шпаги, вышли вперед, на острие клина теснящего кредонских моряков. Чтобы остановить их напор, наверное понадобился бы заряд картечи в упор, но у защищавшихся даже пистолеты были разряжены в результате долгой битвы.

А вдохновленные тооредаанцы и мооскаачи, с восторгом восклицающие имена знаменитых героев, (оу Ренки Дарээка, с некоторых пор считался в Мооскаа фигурой легендарной), лишь удвоили свой напор, и с видимой легкостью опрокинули вражеские заслоны. Еще несколько минут — и мооскаавкий капер был полностью освобожден от захватчиков. ...Но и это еще не было концом битвы. Впереди были еще три корабля, три залитые кровью палубы, каждый шаг по которым должен был сопровождаться чьей-то смертью. Холодная убийственная сталь, и смертоносный свинец. — Все то, что так любят воспевать поэты, наблюдая драку со стороны.

Глава 3

И вот — наступил тот самый момент. Когда поток боевой ярости уходит, и на его месте появляются жуткая усталость и боль.

Болят мелкие раны и синяки, болят натруженные мышцы, и даже кажется — кости под ними, волосы и ногти... А невыносимая усталость, свинцовой рубашкой гнет тебя к земле, и скручивает мышцы судорогами, от которых хочется скулить и биться головой о палубу.

Но все это — знаки большой Удачи! Ибо вокруг лежат тела тех, чьи раны гораздо серьезней, а боль — в десятки раз мучительней. Или — что еще хуже, — те кто уже ничего не чувствует, и не почувствует никогда.

И как бы тебе не было тяжело, как бы не была мучительна сама мысль — подняться и начать двигаться — твой долг соРатника — встать, и оказать помощь тому кто в ней нуждается.

И уж тем более громок зов этого долга для того, кто называет себя Вождем!

...Да... Когда угар битвы проходит... Едва восторг от осознания собственной победы, и того факта что ты еще жив, утихает, наступает тот страшный момент, когда приходит время подсчитать цену этой победы. — Сосчитать убитых, позаботиться о раненных и..., это самое страшное — узнать судьбу своих друзей и товарищей. Кто из тех, с кем всего несколько часов назад ты дружески общался — сумел пережить битву, а кто — навсегда ушел из твоей жизни, оставшись только в воспоминаниях.

— Я оу Ренки Дарээка! — Взобравшись на мостик, громко, насколько хватало сил в обожженных порохом глотке и легких, заявил Ренки. — Военный Вождь Берега, полковник фааркоонский егерей, капитан фрегата "Счастливый". Временно беру командование всеми солдатами Тооредаана и мооскаавскими каперами, на себя... Кто-нибудь желает это оспорить? Нет. Тогда... Те кто еще могут шевелиться — встать. Если вы считаете что остались целы, а ваши раны — лишь ничтожные царапины, найдите своих сержантов и оставайтесь возле них. Если полагаете свою рану достаточно серьезной — пройдите вон туда. На борту "Счастливого" есть довольно хороший лекарь. Если тут еще есть те, кто владеет лекарским искусством — временно идете в его подчинение. ...И мне плевать, кто в каком университете учился, кто старше, а кто младше. — Сейчас вами будет командовать мой человек. Он так же будет вправе взять себе в помощь любого, не носящего офицерского чина. ...Наш долг — позаботиться о раненных, так что — слушаемся лекаря.