От бестолковой беготни по буеракам за деревенской околицей у Игоря прорезался зверский аппетит. Они с отцом так ведь и не пообедали. После того как решили по следам грабителей пройти, так сразу все бросились по домам собираться. И Котляровы отец и сын тоже оделись по походному и взяли ружья с патронами. Все мужики собрались на огороде у Зинаиды Ивановны. Многие притащили своих псов. Но собачки стали выяснять — кто из них вожак. Тогда Петр Семенович отослал всех кроме своего Басурмана. Тот, недолго покружив по местности, взял след. Но след уходил в ручей и терялся. Вот потом они и побегали, но собака не смогла вновь найти следы грабителей. В итоге все пошли по домам. Но решено было — на ночь собачек с цепи спускать.

Вернулись домой. Мать разогрела и вновь разлила борщ по тарелкам. Отец и Георгий Васильевич, несмотря на то, что вроде все обошлось — были задумчивы и вяло работали ложками. Неожиданно в ворота постучали. Мать сходила открыла. Оказывается пришли Лаптев и несколько других мужиков.

— Ты это, Георгий Васильевич, — начал немного помявшись деревенский голова, — ты на нас не серчай пожалуйста. Мы ведь что на тебя подумали давеча — просто не было раньше такого. Вот и растерялись немного. Ты уж не обижайся на нас — не держи зла. И ты Виктор Петрович тоже — не обижайся. Вот.

Боцман сохранил мрачное выражение лица, но Игорь, тем не менее, чувствовал, что у того буквально камень с души свалился. Да и отца глаза заблестели. Боцман кашлянул в кулак и ответил, немного помолчав:

— Что ж, бывает. Ладно мужики, — он поднялся и повернулся к вошедшим, — зла я на вас не держу. Забыли!

— Я тоже зла не держу, — сказал отец.

Мужики повеселели.

— Что ж, мы тогда пойдем, — за всех сказал Петр Семенович и они ушли.

Отец и боцман переглянулись и фыркнули оба. И уселись обратно за стол.

— Насть долей-ка нам добавки, что-то аппетит проснулся, — обратился к матери отец.

— Давайте тарелки, — мать понимающе улыбнулась и наполнила подставленную тару новой порцией супа.

— Ох, хорошо, спасибо тебе хозяйка, — отдуваясь, откинулся от стола, через некоторое время, Георгий Васильевич.

— Сейчас Васильевич, покурим немного, переварим, а потом достелим толь хотя бы? А то с этой беготней ничего не успели. Я думал сегодня и толью накрыть и по нижней кромке листами уже обколотить крышу, а завтра по быстрому до обеда закончить. А тут видишь как.

— Не переживай Витя! Все успеем!

Они вышли на улицу покурить. Солнце обжигало кожу даже сквозь рубашку. Ни ветерка. Они посидели в тенечке минут пятнадцать и вновь принялись за работу. С толью закончили довольно быстро. После обеда боцмана как подменили — он шустрил как электровеник. Только и слышно было — "тут прижми", и тут же "бац", "шлеп" и готово. В общем втроем крышу толью застелили примерно за полчаса, а потом принялись настилать жесть. К вечеру удалось настилить два ряда жести. На завтра осталось настелить третий ряд и конек. Уставшие, но с чувством, хорошо выполненной работы, мужики спустились во двор.

— До завтра Вить, пойду грядки полью, да скотинку покормлю.

— Спасибо тебе Васильевич! Помог!

— На то мы и соседи, — и Спиридонов, пожав руки Котляровым, ушел к себе.

* * *

На этот невзрачный кустик не обратит внимание ни один прохожий, да и ученый биолог тоже вряд ли кинется к нему с дрожащими руками восторгаясь — новый вид! Там не на что обращать внимание. То ли сирень пытается пробиться на свет, а то ли вишня. Не разобрать. Овальные листочки, ветки серо-коричневые упругие, но не ломаются. Сколько раз срубались побеги, столько раз они появлялись вновь, упорно пробиваясь к солнцу. Много веков назад из такого кустика выросло громадное дерево. Которое дало защиту многим другим живым существам. От него пошел и остальной лес. Тысячи лет билось могучее зеленое сердце лесного края. И люди в нем были нежеланными гостями. Но шло время и все менялось. Через самое сердце леса люди проложили железный путь. Дерево срубили и началась долгая агония зеленого великана. Сколько ни взывал он к людям, те оставались глухи к его мольбам, и также беспощадны. Отчаяние погрузило его в темный беспробудный сон, и лишь на одних инстинктах он продолжал протягивать вверх свои ростки. Стремясь к жизни, к солнцу.

Вот и сейчас ростки пробились и начали набирать силу стремясь вверх. И он вновь воззвал к людям всем своим естеством, всеми чувствами. Уже и не надеясь на ответ. Но неожиданно получил отклик. Совсем рядом находился человек, который прошел слияние с душой природы, как когда— то друиды и волхвы. Человек был еще неопытен и многого не понимал, и не ощущал, что важнее. Сердце очнулось и позвало его к себе на помощь.

Светило только поднялось над линией горизонта, как человек уже склонился над ростком. Они начали свой безмолвный разговор. Росток жаловался, рассказывал о своей горькой судьбе. Человек жалел его, но не понимал — почему тот просто не передвинется в сторону и не растет себе дальше. Росток объяснял, что основа его существования на глубине десяти метров от поверхности и не дает ему передвинуться. Человек предложил идею — отростить дополнительные корешки и с помощью их вытолкнуть основу на поверхность. Росток сказал, что не хватает сил для этого. Как только появляется над поверхностью кустик с листочками, поглощающими солнечную энергию, так сразу появляются люди и уничтожают все. В результате запасенной энергии хватает лишь на новый росток. Человек же сказал, что даст энергию. Он коснулся ростка и сердце стало стремительно заполняться чистой энергией жизни. Масса корешков, опутывающих сердце леса, зашевелились на глубине. Постепенно они стали выталкивать основу на поверхность.

Человек даже немного испугался, когда земля буквально в полуметре от него вспучилась и оттуда выползли корни опутывающие полупрозрачный голубоватый камень. Корни как будто произрастали из этого камня. Или же наоборот присосались к нему как паразиты. Нет, судя по недовольству сердца, почувствовавшего мысли человека, все-таки первый вариант. Человек недолго думаю взвалил это переплетение корней себе на плечи и углубился в лес, подальше от железного пути. По дороге они продолжили беседу. Человек спрашивал какое место лучше всего подойдет для сердца, а после ответа, прислушавшись к окружающему миру, нашел куда им следует идти. Лес старался и помогал как мог. Трава пригибалась и старалась не путать ноги, кусты не цеплялись за одежду. Спустя некоторое время они вышли на полянку. Посреди нее бил ключ. Человек подошел к источнику и погрузил в него сердце леса. Ключ мгновенно пересох, а сердце леса стало погружаться в землю, продвигаясь по каналу пробитому водой. Наконец, достигнув определенной глубины и закрепившись, на поверхностью выполз росток. Человек протянул к нему руки и стал передавать энергию. Росток тянулся в высь. Он стал поход уже на молодое деревце. Вот он уже обогнал в росте дикую вишню растущую на опушке леса. Человек отступил на шаг от сердца леса. Дальше и сам справишься. Сердце согласно качнуло верхушкой. Человек собрался уходить. Но сердце решило отблагодарить его за спасение. Одна из веток наклонилась. На ее конце оказалось жало, которое воткнулось человеку пониже спины. Тот рассержено вскрикнул, но сердце успокоило его и объяснило, что человек теперь часть леса. И может безбоязнено сюда приходить. Ему всегда будут рады здесь.

* * *

Отец с боцманом встретили Игоря в лесу за пару километров от деревни. Он шел неторопливо, но со стороны казалось будто он стремительно несется, небрежно огибая деревья и кустарники. Каждый раз находя путь наиболее удобный и скорый для передвижения. Спиридонов первым заметил Игоря и позвав Виктора, указал тому на сына. У отца отлегло на сердце.

Пропажа сына обнаружилась утром. Постель была разобрана, но одежды не было. Парень оделся и ушел куда то. Сначала подумали — мало ли вдруг по-рыбачить решил на утренней зорьке клев хорош. И потому продолжили заниматься своими делами, лишь недоумевая, отчего сын не оставил даже записки. В итоге, отец заглянул в одну из сараек, где Игорь хранил удочки, и обнаружил все рыболовные снасти на месте. Вот тут то они и перепугались, побежали в деревню узнавать может видел кто его. Народ собрался, посудачили и решили устроить поиски. Группками по два-три человека разошлись в разные стороны. Но найти посчастливилось именно отцу с боцманом.

Они окликнули Игоря. А тот шел в каком то полузабытьи и не отвечал на крики отца. Такое говорят случается, когда человек теряется в лесу и несколько недель скитается по нему живя впроголодь. Но тут ведь только на одно утро потерялся. На часов семь-восемь пропал. Им пришлось догонять сына. И только когда отец ухватил сына за руку, тот остановился и посмотрел на них. В глазах промелькнуло узнавание и он пришел в себя. Отец облегченно вздохнул. Хотелось ругаться и орать, но счастье, что все благополучно завершилось переполняло Виктора. И он просто сказал сыну:

— Пойдем домой. Мать извелась уже вся.

Боцман сказал, что оповестит остальных, что все в порядке и пропажа нашлась.

Игорь же все воспринимал как сквозь сон. Посреди ночи его разбудил зов о помощи. Было ясно, что только ОН может помочь. Котляров встал и оделся. О том, чтобы поставить в известность родителей, он даже и не подумал. В тот момент существовал только он и зов. Игорь не помнил, как добрался до того кустика. Просто раз — и он тут. И дальнейшее Игорь воспринимал как какой-то фильм, а не события происходящие с ним. Еще большей мути в голову добавила та благодарность от сердца леса. Место укола саднило ноющей болью. И хотя он прошел приличное расстояние и вроде должен был разогнать болячку, но чувствовалось, что сидеть будет очень неприятно.

Когда пришли в деревню, Игорь извинился перед всеми, что доставил всем хлопот и заботы. А дома плачущая мать высказала ему все, что наболело у нее на душе пока его искали. Правда при этом умудрилась накормить от души, а потом отправила помогать отцу доделывать крышу. До самых сумерек они провозились с сарайкой. Но все доделали и даже покрасили красной краской. Потом все вместе покормили живность, и полили огород. Уже начали сгущаться сумерки, когда работы наконец закончились. Отец, протопив баньку, позвал Игоря попариться и ополоснуться после трудов праведных. Обычно сын не любил сильный жар и, по-быстрому ополоснувшись, сразу выскакивал на улицу. Но нынче оба Котлярова в охотку погрелись на квасном пару. А потом холодным же квасом и остудились немного. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается, вот и им настала пора идти в дом. Они прибрались в баньке и пошли вечерять.

Как всегда бабка Ефросинья заглянула к ним на огонек. Они сидели и пили чай с творожным печеньем, которое испекла мать. Соседка молча прихлебывала чаек, о чем то глубоко задумавшись. Изредка бросая странные взгляды на Игоря. Родители заметили эти взгляды и вопросительно уставились на нее. Лазаревская же, не обращая на них внимания, отставила пустую кружку и обратилась к парню:

— Что Игореша, приняло тебя Сердце Леса? И чем одарило?

Мать уже собралась возмущенно высказать соседке все, что думает по поводу глупых шуток, но увидела выражение лица сына и слова замерли на ее губах. Отец тоже пристально и вопросительно смотрел на Игоря. А тот явно пребывал в смятении.

— Я... не готов ответить, все пока очень странно... и непонятно, — выдавил он из себя. А потом, немного помолчав, спросил отца о другом:

— Пап, мне бы завтра с утра на электричку попасть. Отвезешь?

— Конечно сын. Разве могло быть иначе?

— Отлично. Я спать пожалуй пойду. Всем спокойной ночи, — и Игорь ушел в комнату стелить постель.

— Я тоже пойду, спасибо Настенька за угощение, — поднялась Лазаревская из-за стола, но старший Котляров неожиданно скомандовал той:

— Сядь Сергеевна, — и хлопнул по столу, — Давай ка рассказывай нам с матерью все что знаешь. Что такое с сыном? Он сам не свой был там в лесу. Как сомнамбула. Кого он повстречал? Сразу говорю — в сказки — не верю! Правду давай!

— Прааавду тебе подавай Витенька, — протянула соседка, — А что ты с этой правдой делать-то будешь? Сокол ты мой ясный?

— Фрось, перестань, — прервала ее мать, — мы ведь волнуемся за сына! Что случилось то? Почему он ушел ночью? Что с ним там было?

— Как много вопросов, — усмехнулась бабка Ефросинья, — Ну, ладно. Слушайте. Легенду про Сердце Леса я вам уже рассказывала, и не надо морщиться Витя, не надо! То что лес умирал всем было видно, разве не так? Все ведь чувствовали его угасание! Так?

— Ну, допустим, что-то такое ощущалось, да. И что?

— А сегодня? С самого утра, вы ничего не почувствовали?

— Нет, ничего. Игорь же пропал! Мы только об этом и думали!

— Все с вами ясно, — поморщилась соседка, — Ожил лес. Проснулось сердце. Все бабки деревенские это почуяли. Лес изменился. И все это после того, как пропал Игорь.

Родители подавлено замолчали. Лазаревская немного злорадно полюбовалась на их вид, а потом все-таки встала и попрощавшись и ушла. Мать стала убирать со стола, а отец сходил во двор и спустил с цепи собак. После чего пошли спать.

Игорь же лежал на кровати и сна не было ни в одном глазу. Он даже за несколько километров чуял Сердце Леса и вел с ним беседу. И даже потом когда он, все-таки утомившись, задремал, во сне их диалог продолжился. Только теперь к нему подключился и тот мальчик из световых сгустков, который приходил к Игорю во сне в городе. Только теперь это был уже не мальчик, а можно сказать — юноша. Если бы его спросили — о чем шла речь в ходе этой трехсторонней беседы, то парень не смог бы ответить. Там не было конкретных слов, но были образы и чувства. И тем не менее, он многое понял за эту ночь. Осознал свои силы. Узнал в чем именно заключается подарок Сердца Леса.

Он ощущал лес на протяжении многих километров — каждую травинку, листок, цветок. И не понимал — как тут можно заблудиться — ведь лес полон смысла, и ясной и четкой логики жизни. Подчас жестокой, но справедливой. Игорь наполнился любовью к этому чуду природы — лесу. Он стал настоящим храмом его душе. Проваливаясь в глубокий сон — парень в последней мыслеформе, обращенной к Сердцу Леса, передал всю любовь, которую испытывал к этому прекрасному краю. А также просьбу — присматривать за его родными.

Ранний подъем не застал его врасплох, он проснулся свежим и отдохнувшим. Родители лишь удивлялись глядя на его бодрый вид. Отец лишь покачал головой и сказал садиться в машину.

— Ох, надо по расспрашивать Ефросинью поподробнее, — буркнул отец садясь в "Ниву".

— Пока сынок, — прощалась мать, — мы на следующие выходные может и к тебе выберемся. Посмотрю тогда, как это ты "нормально" питаешься.

— Ладно мам, пока, — улыбнулся Игорь, — до встречи через неделю!

Обратный путь до электрички прошел намного приятнее, дорога казалось стелилась под колеса сама собой. Если в прошлый раз приходилось делать крюк по опушке леса, потому как поляна вся была пересечена оврагом с довольно крутыми краями, то теперь, откуда ни возьмись, образовался довольно пологий удобный путь с одного края на другой. И машина, чуть ли не как по проспекту, просто пролетела весь путь до железной дороги. Там Игорь простился с отцом и сел в подошедшую электричку.