Знак Змееносца

После этой пламенной речи отхлебнул вина из кубка, и сделал брови "домиком".

Гостьи переглянулись.

— Илу, всё же, отец мой, — гордо произнесла девушка, полыхнув синим пламенем зрачков.

— Но он, так же, и отец Мута, Йамму и Балу, — развёл руками, — так что, вопрос сугубо семейный, а это иногда опаснее всего. А я, вроде, как лояльный служащий... С этой ситуации сквозит, как с чёрной дыры... А потом не забывайте про Великого Палача, Котара-Ва-Хасиса. Пригожий и Мудрый, как он цинично себя называет, служит Муту верой и правдой и, он не менее опасен, чем сам Владыка Смерти...

— Хорошо, — кивнула Анат, вынув из разгрузки своих доспехов, ярко-лиловый, необычайной красоты кристалл, переливающийся в лучах Альтаира, и положила его на парапет, возле, царя, — что ты предлагаешь, о, многомудрый Владыка Бэбила?

осторожно взял в руки кристалл, и стал его внимательно разглядывать. Из кристалла исходило мягкое свечение, и на лице царя играли лиловые блики. Анат вынула второй кристалл: такой же, только ярко-оранжевый и положила его так же, рядом с ом.

— Я таки думаю, что Мута убивать не стоит, богиня, — задумчиво ответил царь, — наша задача найти тело Балу, и сделать это тихо, аккуратно и незаметно, без шума и пыли, как говорится...

— И? — Анат вопросительно изогнула бровь.

— У меня есть хорошие маски, — ответил, быстро убирая кристалл в карман своей тоги, — в них нас никто не узнает!

ГЛАВА 7 Панорама событий.

(Научный спор. Телешоу)

— И так, дорогие коллеги, — пожилой мужчина с бородкой клинышком, небольшой залысиной, и изящным пенсне, в тонкой платиновой оправе, откашлялся в кулак, в котором зажимал мел, — мы здесь имеем систему уравнений восьмого уровня, с вот этим блоком гипер чисел...

Он дважды ткнул мелом по тёмно-зелёной грифельной доске.

— Таким образом, — продолжил он, — кватернионы взаимоуничтожаются, и мы получаем квадрочисла, которые можно рассматривать уже с базиса анизотропности...

Он стёр что-то пыльной тряпкой, и с остервенением громко стуча мелом о доску, написал поверх стёртого.

— Тогда, решение данных функций, тяготеет к вектору "лямбда два", при ку и пэ, стремящейся к группе "сигма" штрих. Вот именно поэтому, разрыв ткани пространства на этом уровне, при геометрической динамике, имеет тенденцию вот к этой группе уравнений, с системой матриц некоммутативного ряда, и вот этим фрактальным фрагментом. То есть вариантов несколько — всего тринадцать, но каждый из них описывает последовательность энтропийного "свёртывания" материи, пространства и времени, то есть, стремится к нулю. Вот так... вот так... есть вопросы, уважаемые Синоптики?

Он задумчиво пожевал губами, положив мел на полку и вытирая руки влажной губкой.

Аудитория хранила безмолвие. Мужчины и женщины, неопределённого возраста. Некоторые сосредоточенно что-то записывали, другие негромко перешёптывались. У одного лысого, как бильярдный шар, человека, вокруг головы, на уровне висков светилось кольцо, по которому вращалось голографическая модель какой-то планеты

— Ну, раз вопросов больше нет, приступим к ритуалу...

— Январь Патефонович, а каким уравнением представлен дополнительный, тринадцатый знак? — тучный мужчина с широкими скулами, поднял руку с места.

— Ну, вот же, Нейтрон Ага — тот махнул рукой, куда-то на край доски.

— Не обычное уравнение, — заметил тот.

— Правильно, — кивнул докладчик, — либо мы получаем корень квадратный из нуля, что полная бессмыслица, либо произвольно назначаем переменную, что так же смысла особого не имеет. Аватар тринадцатого знака пока ещё отсутствует. Точнее он не обнаружен и ни коем образом не подаёт сигналов, не вписывается в систему, которая без него обречена на обнуление, то есть, все необходимые нам переменные, как вы понимаете, приравниваются к нулю. Только в таком случае уравнение может быть решено.

— Но, тогда вообще смысла во всей работе, не больше, чем излучения после горизонта событий.

— Вы правы, коллега, — как-то грустно кивнул учёный, — мне немного стыдно перед Айзором. Я не стал говорить ему, что никакая Арфа Гармоний нам не поможет. Хотя он, как потомок древнейших, мог прочесть мой разум. Даже открытое сражение, даже с перевесом сил — это просто отсрочит неизбежный конец. Постоянная Птаха — единственное, что мы можем тут ввести... Но в этой системе она играет роль переменной... Абсурд! Нарушение всех законов... но это так...

— Если незыблемые законы, которым повинуется всё во Вселенной, и люди и боги, — то это, прежде всего законы математики. Кто знает эти законы, тот знает то, что выше богов, — встал со своего места во весь рост долговязый мужчина с широким лбом и окладистой, кучерявой бородой, каплевидной формы. Он был одет в белоснежную тогу с геометрическим орнаментом.

— Синоптик Пифагор, бесспорно, изрёк Истину! — насмешливо произнёс средних лет мужчина, с большой залысиной на передней части лба, в которую упиралось треугольное лицо, — но это не поможет нам в решении функции! И опять же — переход постоянной в переменную...

— Синоптик Гогенхейм прав, — кивнул мужчина с растрёпанной шевелюрой, толстыми линзами огромных очков, и щёткой усов, — мы не сможем использовать принцип редукции волнового пакета — казуальные изменения на лицо.

Тут все зашумели, загалдели, в воздухе стали сверкать разряды статического электричества, раздались громкие хлопки, и в нос ударило озоном.

— ТИИХООО! — стукнул докладчик указкой по столу.

Все внезапно смолкли, и только чей-то голос с задних рядов, видно не успевший оборвать начатую фразу произнёс:

— ... и вообще, что за личность скрывается за вашим звучным псевдонимом, Январь Патефонович?...

Докладчик нахмурился, и из его глаз вырвались два тонких красных луча. Кто-то громко ойкнул.

— Можно слово? — спросил человек с широким щекастым лицом и спадающими на плечи светлыми с проседью волосами.

— Пожалуйста, Синоптик Айзек, — кивнул Январь Патефонович.

— Досточтимые коллеги! Вновь завершается один из Великих Циклов Движения, — начал Айзек, солидно нахмурясь, — вновь собрались Бессмертные и их аватары в круговороте основных цветов, звуков и созвездий. Такое не раз уже бывало и такое не раз ещё должно случиться, но, ситуация выходит за рамки — данность усугублена посторонним вмешательством, коие имеет целью блокировать одну из новоявленных ступеней развития. (Он прокашлялся) Все вы, конечно об этом знаете, и, наш господин, да осветится имя его в веках, и сестра его многомудрая, соблюдают нейтралитет из последних сил, дабы не лишиться, хотя бы такого хрупкого и шаткого равновесия. Тринадцатый аватар отсутствует до сих пор, потеряна связь с Великим Балу, который поддерживал нейтралов, и оказывал нам неоценимые услуги. Арии разбились на два лагеря, один из которых поддерживает богомерзких Расов. Тёмный не торопится созывать союзников, рассчитывая на всеобщий хаос и разобщённость. И, не смотря на то, что сейчас, его удар мог бы сместить равновесие в его пользу... Неужели так уж незыблема теория Птаха? Неужели её могут использовать в своих целях, словно игрушку? Только осознание причины кризиса поможет нам во всём разобраться... Причины и необходимости объединится всем! Понять друг друга...

— О боги! — саркастически вздохнул Мут, отворачиваясь от монитора слежения, — эти Синоптики до сих пор не умеют экранировать свои конференции! Да по сути-то, им нечего бояться — я готов смотреть эту чушь каждый день, вместо развлекательного шоу! Это лишний раз доказывает, на сколько люди тупы и не расторопны в своих деяниях! Это тупиковая ветвь развития — очевидный факт! В общем-то, их и не жалко — удобрения чистых энергий, вот кто они такие! Да... Ты слышал это, Йамму? Йамму?? Ты меня слышишь?!

Позади откинувшегося в кресле перед монитором человека, раздался протяжный вздох. Полуголый мужчина в задранной бронзовой тоге возлежал на мягком диване, в окружении пяти девочек, лет по десять— двенадцать. Девочки были абсолютно обнажены, только на ногах и руках у них были плетённые кожаные браслеты. Их только начавшие оформляться половые признаки были окружены кожаными шнурами скреплёнными кольцами. Двое из них ублажали чресла мужчины, который изредка бил их по спинам трёххвостым хлыстом. Девочки тихонько постанывали, не обращая особого внимания на красные рубцы, на вспухающие на коже.

— Йамму Силтавуори, — резко произнёс Мут, — ты можешь хоть на стандартную минуту отвлечься от своих дроидов?

— А зачем? — визгливым голосом ответил тот, — люди, те же дроиды, только удовольствия такого они не в состоянии доставить... давай детка, давай...

Послышался свист хлыста и протяжный глухой стон.

— Что-то ты расслабился последнее время, брат, — медленно произнёс Мут, глядя в стену бесформенного помещения. Стена выглядела, будто причудливо изогнутое облако клубящегося пара.

— Я накапливаю силы к сражению, — Йамму мерзко хихикнул, — подкинь мне сомы, во рту пересохло.

— Попей-ка лучше нектара, — тоном, не терпящем возражений, ответил Мут.

В воздухе возник серебряный кубок, сделанный виде человеческого черепа, который медленно поплыл к дивану. Йамму схватил его рукой свободной от хлыста, и, приподняв голову, сделал несколько жадных глотков, а затем скривил рот.

— Я хотел бы сомы, — с капризными нотками в голосе произнёс он.

— Перебьешься, — ухмыльнулся Мут, — и вообще, как ты ведёшь себя в гостях? Хоть я и брат тебе, но ты в моём доме, не забывай. Опять налижешься сомой и начнёшь отрывать головы пленникам? Вот заметит Верховный, что энергия течёт к Чернобогу, и отрежет тебе твои причиндалы. Чем ты будишь уродовать самок после этого?

— Ах... — сладостно простонал Йамму, щёлкнув хлыстом вновь, — мне на всё плевать... Илу... он обещал мне построить... возвести... в общем... мои чертоги... такие же, как у тебя, брат. И укреплённые не хуже... Ой, мерзавка... маленькая дрянь...

Мут хлопнул в ладоши пять раз, и дроиды застыли, даже облака пара остановили своё бурление — время замедлилось до минимума.

— Так невозможно общаться, брат мой, — ровным голосом произнёс он, — ты перебираешь...

— Ну вот! — гневно взвизгнул Йамму, — ты обломал мне весь кайф! Я уже был близок...

— Хватит! — отмёл его претензии Мут, — нам нужно решить, что делать с телом нашего любимого братца: оно не может храниться у меня вечно, но и просто так оставлять его нельзя, иначе его попробуют возродить. Конечно, он не будет уже таким могучим, как при жизни, а если останется таким же идиотом, то это и вовсе не страшно — но, его тело мы можем превратить в наш козырь...

— А давай сделаем вид, что мы его дезинтегрировали, а сами ещё подумаем? — с надеждой в голосе предложил Йамму.

— Нет, так дело не пойдёт, — глаза Мута зажглись оранжевым зловещим светом, — ууууууууууууууу!

Мут протяжно завыл на какой-то низкой ноте. От этого воя у любого обыкновенного человека лопнули бы барабанные перепонки и ослепли бы глаза. Но Йамму только поморщился.

— Давай сделаем из его черепа кубок? — снова предложил Йамму, захлопал глазами и издал раскатистое карканье, почесав когтистой ладонью затылок.

Мут был ростом почти в три метра, в набедренной повязке с золотыми черепами на кончиках ткани. Его могучие плечи украшали, словно крылья, кустистые поросли меха, а нос, покоившийся меж двух широких и плоских скул, рассекал лоб на две части.

Йамму, был немного поменьше ростом, как и говорилось, в бронзовой тунике и сандалиях из человеческой кожи. Скорее всего, женской. Затылочная часть его черепа была сильно вытянута назад, и покрыта мелкими чёрными чешуйками, напоминающими щетину. Острый тонкий нос, узкие чёрные щели глаз, из которых торчали выпуклые глазные яблоки, и подвижные руки, с двумя локтевыми суставами. Меж его пальцев имелись кожистые перепонки.

Он вынул из потайного кармана своей туники такого же бронзового, как и туника, жука, чем-то напоминающего скарабея, и усадил его на один из локтевых сгибов, над веной. Жук ожил, зашевелился, поведя бронзовыми усиками, и, воткнул в оранжеватую кожу Йамму своё жало. Его надкрылки затрепетали, и стало видно, как голубая кровь брата Мута медленно заполняет его брюшко, выплёскивая взамен густую золотистую жидкость. Йамму закатил глаза, обнажив кроваво-розовые белки, и издал какой-то невнятный клёкот, толи, подражая дельфину, толи, выдавая вольную импровизацию.

— Интересно, что будет потом, когда Вселенная погибнет? Возобновится ли через бездну времени непрерывность жизни? — медленно произнёс Ямму.

— Мне плевать на Вселенную и на всё сущее, — Мут опрокинул в чёрную щель рта кубок с напитком, — Я помню гигантские волны магмы, и разряды молний, я помню битву, при сотворении Мира Эолов... как я понимаю сейчас Древнейших — мне до смерти надоело бытие! Я так устал от этого... Меняются имена, эпохи, места и миры — а по сути всё это одно и тоже... безумное однообразие... если бы бессмертные могли сходить с ума, я бы давно сошёл... Как бы я хотел стать сумасшедшим...

— А уничтожение Вселенной Бытия, не кажется тебе сумасшествием? — пакостно хихикнул Йамму.

— Основы мироздания не в силах уничтожить даже Древнейшие, — Мут покачал головой, — а так... может что-то потом поменяется? Изменится, хоть на йоту? Тогда можно будет по-королевски развлечь себя такими понятиями, как "удивление" и "познание"...

— А можно, даже, — Йамму в возбуждении, приподнялся с дивана, опершись о его спинку, — можно поучаствовать в создании своей Маленькой Вселенной, где будет всё всегда меняться, при этом незыблемым будит только сам принцип Вечных Перемен! Представляешь себе такое, брат?

— В тебе погиб художник, Силтавуори, — ухмыльнулся Мут, прищурившись.

— Ты же знаешь, я не люблю, когда ты называешь меня так, — Йамму скривил лицо.

— И так, тело Балу, — Мут напряг желваки, — я слушаю твои соображения, брат.

— Мы убили его, чтоб он не стал Тринадцатым Воплощением, — Йамму, нахмурясь, отвечал, словно заученный урок, — тогда геометрия пространства-времени будит нарушена, и можно будет начать цепную реакцию. А ты, или я, можем воплотить Тринадцатый Фактор в себе, и управлять всеми бессмертными, или разрушить Множественность Вселенных... Но в пророчестве Птаха Инженера было сказано, что убиенный Балу, вернётся в наш мир, в облике бессмертного, но человека, могущественного, но слабого, взрослого и ребёнка, который и станет Тринадцатым Воплощением...

— Так, — кивком подбодрил его Мут.

— Честно говоря, я тут вижу какую-то аллегорию, брат, — Йамму прервал свой ответ, — "бессмертный", "человек", "могучий", но "слабый", "ребёнок", "взрослый" — что это за парадоксы? Может это намёк на невозможность возвращения Балу в наш мир? Или на то, что он приползёт сюда, какой-нибудь букашкой, или крокодилом?

— По волнам генома, от браков Бессмертных с людьми, возникают Титаны, если ты помнишь... — скептически поджал тонкие губы Мут.