Перед бурей 2-2

— Нашла...

Управились. Слегка побледневший Гарий лишь улыбался, когда Мона тихо его бранила. Они пошли назад.

— Я рад, — пробормотал Гарий, когда корабли уже были видны.

— Чему?

— Что ты не пыталась, — он глазами указал на её короткий клинок. Мона приостановилась.

— А ведь и вправду, — удивлённо сказала, роняя к нему руку. Подумала, мотнула головой: — Нет уж. Это в мужском обычае — играться с игрушками, придавать оружию какой-то особый смысл, громоздить ритуалы.

Практичность — отличное качество для будущей жены... он чуть было не засмеялся, представляя её реакцию, если бы он сказал это вслух. Задохнётся от возмущения, взбесится, набросится с кулаками.

Мона, вздёрнув облупленный нос, обогнала его. Передёрнулась, невольно потерла собственную руку. Эта чувствительность целителей имеет и обратную сторону...

— Шасса! — прошипела. — Затяни её наконец!

— По обычаю не положено, — сказал Гарий, лишь трогая порез. — Такие раны должны заживать сами.

— М-м-мужики! — выплюнула девочка. — Ты же целитель!

— И потому слабак? Неспособен терпеть боль и ждать, пока всё само заживёт? — зло поинтересовался Гарий.

— И потому энергия твоя направлена вовне. Любая царапина заживает на тебе как на каком-нибудь худосочном эльфе — слишком медленно! Перед кем ты тут выпендриваешься?!. — Мона осеклась, вдруг поняв ответ на вопрос. — Ладно, давай по-другому. Там, у ручья, ты сказал, что тебе неприятно терпеть мою боль. А теперь я твою постоянно цепляю!

— Ну так отцепись! Отойди в сторону! — мальчишка указал раненой рукой, в какую сторону ей следует отойти, и похолодел — а ну как в самом деле отойдёт!

Но девочка лишь перехватила руку и дунула на повязку. Несомая дыханием сила мягко скользнула по коже, вошла в рану, и боль — не такая уж сильная, чего Мона так распсиховалась? — утишилась, превратилась в надоедливое щекотание. Он в замешательстве отдёрнул руку и мысленно обругал себя за это. Мона, не удостоив и взглядом, прошла мимо.

Поминки окончились. Люди, очистив души общением с мёртвыми, возвращались к каравану в молчании — просветлённые и спокойные.

Алек снова пошёл через лес, но Гарий в этот раз предпочёл короткую дорогу надёжной, и Мону удержал. Та, к его удивлению, не спорила, и они отправились с основными группами, постепенно отставая от них.

— Как ты думаешь... — Мона оглянулась в сторону некрополиса и продолжила шёпотом, словно боялась, что их подслушают его обитатели, — они и вправду встанут?

Гарий пожал плечами.

— Если Творец сделал человеческое тело не подверженным тлению, значит, это для чего-то нужно, — пробормотал. Яркое воображение мгновенно нарисовало ему Последний Рассвет, над пустым миром раздаётся глас трубы Суитхи Водяного Змея, и мертвецы встают из некрополисов...

Гарий передёрнулся и мотнул головой, отгоняя страшноватую картинку. Судя по тому, как поморщилась Мона, девочка тоже вообразила себе что-то похожее. В другое время он не удержался бы перед тем, чтобы не попугать её, но не сейчас.

— А сожжённые тогда что же?

Гарий пожал плечами.

— Когда раздастся глас трубы, может быть, они соберутся из пепла.

— Нам лучше поспешить. Кажется, ужина сегодня не дождёмся, караван будет идти до глубокой ночи.

Они поспешили. Норик подтвердил догадку дочери и отправил её и Гария пересчитать всех путников.

Солнце уже стояло над вершинами деревьев, когда караван выбрался на основную дорогу.

Гарий и Мона сидели на крыше его фургона, говорили о всякой ерунде или молчали спокойно, мирно, не отыскивая судорожно тему для разговора. Когда стал поддувать холодный ночной ветер, Мона попрощалась и ушла к себе. Гарий посидел ещё немного, глядя на проклёвывающиеся в небе звёзды, и тоже спустился вниз. Рухнул на свою койку и подскочил с проклятиями. Днём он читал книги, которые так и остались лежать на кровати.

Мальчишка наощупь прибрал их, раздумывая о странных вещах. Например, не стоит ли ему начать писать что-нибудь, как делает Джонатам. Поистине, все события сегодняшнего дня необходимо обдумать.

Он довольно быстро задремал и ему снилось, что он стоит на палубе первого корабля флотилии мертвецов, которую должен вести через огромную тёмную реку забвения. А на них идёт страшная буря.

— Не такого сна я ожидал, — попенял невесть кому, проснувшись. — Почему мне, например, не приснилась Мона?

Ночь за окном не ответила.

Караван уже остановился, но люди ещё не спали. Поёживаясь со сна и от ночной сырости, Гарий выбрался наружу. Посреди лагеря, ограниченного выстроенными полукругом фургонами, горел костёр и звучали голоса.

Мальчишка приблизился. Сидящие у огня по кругу передавали флягу, кто-то как раз заканчивал речь, оглянулся на его шаги. Гарий узнал Джурая.

— Представления не имею, как Дерек всегда точно умудрялся определять, кто кому подходит, — молодой вой поболтал флягу. — Надо признать, он очень ловко умел сталкивать лбами молодых баранов...

Джурай широко повёл флягой в сторону Алека — слишком широко, едва не завалившись при этом, и Гарий понял, что он пьян.

— ...И с тех пор мы держимся друг друга и время от времени бодаемся. Это и есть то, что завещал нам наш учитель, — плеснув немного в костёр, Джурай приложился к фляге.

А потом ткнул её Гарию.

Мальчишка взял, хотел было передать дальше, но все смотрели с ожиданием. Гарий сел у костра и рискнул отпить — что-то не менее крепкое, чем достопамятная рябиновка, но помягче.

— Я совсем мало знал его. Но все отзывались о нём с похвалой... если не считать учеников, — он невольно повторил жест Джурая, указав флягой на него и Алека. — Те от него стоном стонали... А я подумал — что стоило ему поддерживать в себе эту жёсткость. Ведь он был очень добрым и мягким человеком. Любил просто так скитаться по лесу...

Гарий помолчал, пытаясь проглотить комок, вставший в горле, и в конце концов смыл его очередным глотком.

— Мне кажется, ему бы понравилось... там, — он посмотрел в ту сторону, откуда они приехали. — Красивое место.

Он ещё раз глотнул и передал флягу, давая понять, что закончил. Кто-то принял и заговорил негромко о старом вое по прозвищу Клайден. Гарий уставился в пламя. Когда всеобщее внимание оказалось приковано к очередному рассказчику, он встал и неслышно отступил во тьму, вытирая слёзы.

В середине следующего дня они достигли Меты.

Большая река была границей между народами и цивилизациями, — собственно, иеро "Мета" и значило "отметка, черта, барьер".

Фургоны встали около берега, Норик, Алек и несколько других мужчин отправились проверять срубленные загодя плоты.

Гарий, притворяясь, что просто болтается без дела, сошёл со своего фургона и прошёл в хвост.

— Привет.

Мона сидела на облучке своего фургона, он запрокинул голову, щурясь.

Отчего так бывает? Вчера — друзья, или даже что-то большее, а сегодня она смотрит настороженно.

— Привет, — всё же ответила.

Как было просто вчера, словно вдохновение накатило. Перед лицом смерти всё то, что его ограничивало — смущение, неловкость, стыд, — показалось неважным, и он делал, не задумываясь.

Может и сейчас так и следует поступить?

— Пойдём, покажу тебе времянки, — предложил Гарий.

— Что я, времянок не видела, — фыркнула девочка. Оглянулась вокруг. — Ну ладно, — словно делала одолжение.

Гарий протянул руку, она с подозрением уставилась на неё, но всё же приняла помощь, спрыгнула вниз. Он как будто невзначай так и продолжал держать её за руку.

Они обошли крохотную пустую деревеньку — всего несколько домишек из грубо сложенных в "лапу" брёвен. Те, кто следил за дорогой и рубил плоты, жили здесь какое-то время. Гарий и сам бывал — в прошлом году прожил целый месяц с братом, пока старшие работали, он был на подхвате, рыбачил и кашеварил. Мальчишка с удовольствием припомнил, как хорошо засыпать под неумолчный шум реки.

Они спустились к воде. Мужчины ворочали брёвна, проверяли плоты.

— А вот здесь, — Мона потянулась мыслью и ловко брызнула в него водой, — можешь построить ледяной мост? Как через тот ручей?

Гарий так задумчиво оглядел реку, словно принял всерьёз её сумасшедшее предложение.

— Нет, вряд ли, — мимоходное касание нитей Узора, хруст, треск, и большой кусок льда, вдруг образовавшийся у берега, медленно потащило, поворачивая. — Будь это озеро... даже в два раза большее, только без течения, тогда, при достаточном времени — без особого труда.

— Угу? — Мона поглядела с сомнением. Махнула рукой, и глыба льда стала подниматься. Вокруг вскипели буруны, иглы и пластинки тонких льдинок с хрустальным звоном обламывались.

Мона шевельнула бровью, удерживая лёд над поверхностью воды. Гарий принял вызов, потянулся мыслью, и какое-то время они сражались за глыбу, тягая её в разные стороны. Глыба с хрустом ломалась, выстреливала парками кипятка и очень скоро развалилась на куски. Гарий принялся намораживать новую, но тут их позвали распрягать фургоны.

— Отведите быков подальше, — велел потом Алек. — И Пегаса, а то взбесятся...

Гарий переглянулся с Моной — "ты думаешь о том же, что и я?". Дети мгновенно сорвались с места.

Девочка успела первой. Опередив приятеля на пару шагов, она вспрыгнула на облучок фургона, а оттуда на неоседланного коня. Пегас фыркнул и переступил ногами. Мона очаровательно улыбнулась с высоты.

— Я тебе поддался, — заявил Гарий.

— Как же, — хихикнула девчонка.

Он только зубами скрипнул, и принялся суетиться, сбивая быков в одно стадо. Остановился перед Беломордым, бык меланхолично щипал траву, поднял морду, слюнявую, в зелени, вопросительно оглянулся на Гария.

— Шевелись, скотина!..

Беломордый только хвостом махнул — так человек отмахивается рукой. Мона откровенно веселилась.

— Ладно уж, — сказала снисходительно. — Помогу...

Небрежно вытянув руку в сторону, погладила струны Узора, и в руку ей прилетел кнут, лежащий на облучке.

Гария пробил холодный пот.

Улыбка гасла на губах Моны, в глазах отразился испуг — девочка осознавала, что натворила. Гарий прыгнул в сторону, не зная, что ему делать, пытаться ли схватить Пегаса за узду, или пытаться мыслью сдёрнуть Мону с коня.

Пегас заржал, поднялся на дыбки — Мона без труда удержалась, захлестнув злополучный кнут вокруг шеи, — и пошёл как-то боком, крутясь и кося налитым ужасом глазом. Мона, обхватив за шею, шептала успокаивающие слова и оглаживала голову.

Быки ревели и суетились, как молодые телята. Гарий изловил повод. Пегас остановился, дрожа крупной дрожью, фыркая и как будто даже икая.

— Эшт... тебя... побери... чокнутая!.. — выдохнул мальчишка. Мона смотрела на него огромными глазами, её губы тряслись.

— С ума сошла? — осведомился Гарий, малость поуспокоившись.

— Я... я забыла, — пролепетала Мона. — По привычке...

— По привычке она... — пробормотал Гарий. — Хорошо ещё, что у Пегаса, кажется, тоже есть привычка к таким штукам. Должно быть, и вправду привык — с его-то хозяином. Да и то, как он его спас тогда — ведь не взбесился от ужаса. А ну слезай!..

Не споря, Мона сползла с коня — это так не похоже было на её обычную лихость. Петли кнута соструились с её руки и легли на траву.

— Ты как? — Гарий, закинув поводья на крюк в стенке фургона, он осторожно взял девочку за плечи.

— Ну я и перепугалась, — сказала Мона, он чувствовал, как её колотило. Девочка шмыгнула носом и ткнулась лицом ему в плечо.

Они так и стояли, пока поуспокоившийся и возревновавший Пегас не толкнул девочку мордой.

— Знаю, знаю, — девочка смущённо отстранилась, погладила коня. — Ну дура же... никогда такой глупости... Извини.

Она охлопала свои карманы, глянула на Гария, тот нашёл у себя какой-то сухарик. Мона предложила коню, тот пофыркал и схрупал.

— Извини, — повторила Мона. — И спасибо.

"Спасибо, что не взбесился от ужаса..." Ни одно животное не выносит манипуляций с Узором в непосредственной близости от себя. А уж если мыследеять прямо у коня со спины...

— Неужели Пегас действительно привык к такому?.. — Мона думала о том же, о чём и он. — К выстрелам и взрывам кони ведь привыкают...

— Сравнила!.. Это всего лишь громкие звуки.

— К выстрелам Пегас привычен. Кнопке случалось стрелять у него под ухом.

— Ах, значит, палила? — зловеще произнёс Гарий. — Алеку будет интересно узнать...

— Ну ты же не скажешь? — Мона затрепыхала ресницами. Что это она вытворяет? Мальчишка спохватился и торопливо захлопнул рот.

— Может быть, и не скажу. И что бы мне такое потребовать за твоё молчание? — продолжил он. Мона странно ухмыльнулась.

— Ну, потребуй... что-нибудь.

— Потом придумаю, — буркнул он, смутившись собственных мыслей.

— Вообще-то, конечно, не под ухом, — сказала Мона. — Просто она каждый вечер разряжала громобой близ конюшен... да ты знаешь.

— Знаю, — усмехнулся он. — И ты поступаешь так же. Именно из-за этой твоей привычки бедный Тролль едва не отправился через тёмную реку... Я не в укор, — поспешил добавить он.

Мона странно улыбнулась, потом её взгляд устремился куда-то вдаль.

— Ну конечно, — девочка уронила руку к громобою, мимоходом огладила рукоять. — Вспомни, как стреляют из этой штуки!

— Зажигают огонь внутри трубки... А!.. — догадался Гарий. — Значит, по-твоему, он всё-таки привык?

— Похоже на то, — Мона покачала головой. — Пирокинез — совсем крохотное воздействие, может, и привык понемногу...

— Что такое пирокинез?

— Создание огня.

— А я и не знал, что это вообще как-то называется, — удивлённо пробормотал Гарий.

— Ну, для нас, простых безыскусных воличей, всё это попросту "мыследеяние", — Мона искоса посмотрела на него. — А вот в имперских школах для каждого воздействия Узором своё определение. Это Алек так говорит... Ой, мы совсем забыли, что сказал нам Алек!..

— Про воздействие?

— Про быков, балда!..

Дети переглянулись. Мона подхватила кнут, который так и валялся у неё под ногами. Гарий вытянул было руку, изображая, что хочет позвать в ладонь другой, девочка ойкнула и размахнулась кнутом, как будто собираясь вытянуть его поперёк запястья.

— Ладно, ладно! — он решил не рисковать, хотя Пегас (привычный?) — стоял не вплотную. Сходил за кнутом пешком, и они принялись отгонять быков в сторонку.

Тролль стоял в отдалении, не желая путаться под ногами, и наблюдал, как мужчины правили плоты. Из одного из домишек на берегу достали несколько десятков вёсел, разобрали. Наверное, ему тоже следует взять себе — негоже бездельничать...

Он поёжился, вспомнив жуткие корабли мёртвых и ту поминальную трапезу. Тогда парень, сидящий рядом — вылитый злой волшебник из сказки, молодой мужчина с седыми волосами и глазами много повидавшего воина, велел ему самому брать снедь. По обычаю воличей, оказывается, на поминках нельзя потчевать друг друга... Наверное, это не лишено смысла.

Пока он раздумывал, седовласый парень оглянулся на быков, что-то прикинул и встал перед крохотным посёлком, уставился на дома.