| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Кто вы вообще такой? Это мой округ, и не какому-то южному майору мне указывать, что мне здесь делать.
Полковник Карни, выпучив глаза, орал. Его недавно сделали командующим всех войск в Индиане и Иллинойсе, и он восседал в своем кабинете в Форт Дефайенс в Кейро. Конечно, в Кейро было приятнее, чем в Форт Кавендиш, да и генеральские звезды должны воспоследовать в ближайшее время. Злило другое — тут почти все население, как оказалось, южане, и хоть здесь и не было рабов, но атмосфера очень походила на оставленный им недавно Натчез. А тут еще этот майоришка.
— Сэр, у нас есть показания семи членов банды Джона Брауна о том, что к северу от Маунд Сити находится их база, и что именно оттуда совершались все нападения на фермы в Кентукки. Нападения, не забывайте, при которых было убито множество людей, а женщин и даже девочек перед смертью насиловали.
— Слушай, ты, майор Хьюстон или как там тебя. Не тебе мне указывать, как себя здесь вести. И не доверяю я вашим "признаниям", тем более, исходящим от негров. Если я сочту нужным, то я сам займусь фермой Джона Брауна. Но я с ним уже говорил, и он решительно отвергает все ваши обвинения.
— Но сэр...
— Слушай, Хьюстон, если ты сейчас же отсюда не уйдешь, я тебя отдам под трибунал за планы военного нападения на землю честного налогоплательщика. А если ты рискнешь высадить хоть одного солдата на северной стороне Огайо, то пеняй на себя.
Хьюстон отдал честь (на что Карни, несмотря на традиции, не ответил), развернулся и вышел из кабинета Карни. Такого он не ожидал, все-таки армия так и оставалась единым целым, несмотря на проблемы между Севером и Югом. Но, похоже, он и здесь ошибался. Солдаты на улицах были одеты в новую форму из толстого синего сукна, и питались, судя по внешности, не в пример лучше, чем их коллеги на южном берегу Огайо. Да и винтовки у них были новехонькие Спрингфилды, а не древние пенсильванские, как в Натчезе или в Падуке. Судя по акцентам, большинство были с Востока — Пенсильвании, Нью-Йорка, Новой Англии. Ни одного южного говора он не услышал, тогда как в городе Кейро они преобладали.
Осталось вернуться в Натчез и переговорить с полковником Александером. Найти пароход вниз по течению оказалось на удивление просто — Кейро, наряду с Эвансвиллем в Индиане и Цинциннати в Огайо остался одним из трех центров торговли с Югом. И вот он в Натчезе.
Полковник, услышав про разгром рейдовой партии "Освободительной Армии", а также про реакцию Карни, задумался.
— Сэм, похоже, не стоит проводить официальную операцию против Форт Либерти.
— Да я это уже понял, сэр. Но одна мысль у меня есть.
— Какая же?
— Переодеться в штатское и разгромить их подчистую, после чего уйти на южный берег.
— Так они будут знать, кто это устроил.
— Мы тоже давно уже знали, кто был виновен во всех преступлениях на южном берегу, но Карни и тогда отказывался нам верить, и сейчас не хочет. Похоже, он сам в этом как-то замешан.
— Сэм, похоже, ты прав. Но как ты собираешься брать форт? У тебя нет артиллерии.
— У них, судя по рассказам пленных, тоже нет. А в Падуке есть артиллерийский склад, в том числе и старая его часть, с орудиями еще Индейской и Французской Войны. Думаю, и этого хватит. Там есть и картечь.
— Но тебе придется расставлять орудия ночью.
— А мы сначала разведаем, что и куда.
— Но как вы вернете пушки обратно?
— Не вернем. Утопим их в реке.
— А что насчет расхода боеприпасов? Если будут документы по заявке на новые, то у Карни будет козырь против вас.
— В Форт Либерти есть свой арсенал. Захватим и его. Так что боеприпасов у нас будет даже больше, чем до операции.
— Ладно, Сэм, уговорил. Ты когда, кстати, обратно-то собираешься?
— Сначала я в Кейро, думаю, послезавтра. Оттуда прогуляюсь к Форту Либерти. А там договорюсь со своими, чтобы мне прислали лодку.
— Только оденься в цивильное.
— Конечно, так и сделаю. Тем более, пенсильванский акцент имитировать смогу. Подумают, что я свой, северянин. И легенда у меня есть. Купец, торгую хлопком с Юга — покупаю в Кейро, продаю в Питтсбурге.
Через день, счастливый, что смог наконец провести время с семьей, Сэм сел на тот же пароход, на котором прибыл из Кейро, и вернулся обратно. Одет он был, как богатый торговец — Айрис сшила ему все необходимое; форму и кое-какие другие вещи он переслал с солдатом, который вышел в Мемфисе и пересел на другой пароход, в Падуку. А Сэм уже скоро сошел с парохода в Кейро. Он сбрил бороду, оставив лишь усы, и с удивлением увидел, что проходящий мимо полковник Карни даже не удостоил его взглядом.
Он заночевал на постоялом дворе у Кейрского порта, а на следующее утро на коне, привезенном с собой из Натчеза, отправился в Маунд Сити. Там он поинтересовался арендой складов — что было логично, ибо цены в Маунд Сити были примерно в половину того, что он видел в Кейро. Потом поехал дальше, якобы для того, чтобы узнать цены в Олмстеде, чуть выше по реке. Но он скоро оказался не в Олмстеде, а на индейском кургане с видом на так называемый Форт Либерти.
Курган был расположен идеально — пологий подъем от реки, довольно крутой в сторону форта, а на вершине рощица. Если в предыдущую ночь переправить орудия к подножию холма, где тоже была буковая роща, то на следующий день можно было доставить орудия на вершину холма. Негров из форта, похоже, можно было не опасаться — он ни разу не видел часовых где-либо, кроме северных и южных ворот форта, а также у причала, где стояли не только пара баркасов, но и пароход с огромным колесом.
Ночью за ним прибыл один из баркасов, захваченных тогда у "Освободительной армии", и он отбыл в Падуку — готовить конец форта Либерти.
Глава 24. Хижина дяди Мюленберга.
— Как зовут?
— Лейтенант Джон Ван Флит.
— Куда едете?
— В отпуск, вот письмо от моего начальства.
— А сами откуда?
— Нью-Йорк.
— И зачем вам на Юг?
— Да так, родственников посетить.
— Родственников, говорите. А сами часом не с Юга?
— Я ж вам сказал, из Нью-Йорка! Моя семья жила там еще тогда, когда город назывался Новый Амстердам.
— Ладно, проезжайте.
Джон пришпорил лошадь и поехал дальше. Границы как таковой не было — все-таки одна страна — но на главных дорогах уже были такие вот блокпосты. И он не стал рассказывать им про главную цель своей поездки. Там, в штате Делавер, к югу от города Довер, находилось поместье Смитвик, купленное когда-то Джоновым дедушкой для вложения денег. И отец попросил Джона взять отпуск и продать поместье, рассудив, что через два-три месяца оно никому уже не будет нужно, тем более, что родня писала, что в нем не все хорошо.
А поместье дед выбрал тогда потому, что его сестра, Гертруд Ван Флит, вышла замуж за Леонарда Аллисона, чья усадьба находилась чуть севернее Смитвика. Так что Джон сначала ехал туда.
Он боялся, что его нью-йоркский акцент приведет к каким-либо конфликтам, но все были весьма приветливы — что на границе штата, где и с делаверской стороны был блокпост, и на постоялом дворе, где он заночевал в первую ночь, и когда он добрался до Довера и стал спрашивать, как проехать в Эппл Валли, усадьбу Аллисонов. И вот он наконец там.
Черный дворецкий спросил, что ему угодно.
— Я Джон Ван Флит, внучатый племянник хозяйки.
Дворецкий расплылся в улыбке.
— Проходите, масса, масса и миссис только что сели за обед. Они будут вам очень рады.
Джон вошел в огромную столовую. За столом сидело семеро, во главе стола пожилой джентльмен с бакенбардами, с другого конца пожилая женщина, между ними их дети и внуки.
— Мистер Джон Ван Флит! — объявил дворецкий.
— Спасибо, Айзейя, — сказал джентльмен. Джон, вы сын Альберта? Очень вы на него похожи.
— Да, — сказал Джон, который был здесь впервые.
— Проходи, садись! Я Леонард Аллисон, а это твоя двоюродная бабушка, Гертруд. А это наши дети: Алан, Эван, Алис, Айрин, наши дети, и Стенли, жених Айрин. Старшие наши дети давно уже живут отдельно, увы.
После обеда, они с Леонардом и Аланом и Эваном, его младшими сыновьями, которые все еще жили с родителями, уединились в курительной.
— Джон, я надеюсь, ты у нас погостишь? Или ты сразу поедешь к себе в Смитвик?
— Думаю поехать в Смитвик. Мне нужно будет его продать, поэтому хочу посмотреть на то, как все там выглядит.
— Продать-то ты его сможешь, я думаю, но дешево. Там все в упадке. Я ж писал твоему отцу. Этот управляющий, которого он на свою голову пригласил — этот немец Мюленберг — все там испортил.
— А что такое?
— С рабами так, как этот Мюленберг, обращаться нельзя. Часть из них уже убежала, для других, думаю, это вопрос времени. Если они при этом убьют Мюленберга, меня это не удивит. Они могут и усадьбу спалить. Знаешь, возьми с собой Алана и Эвана, и оружие, мало ли что.
Через три километра они увидели большой дом.
— Смитвик, — сказал Алан.
Подъехав поближе, они увидели, что дом был хоть и красивый, но неухоженный. Перед домом стояло два столба со следами крови.
Джон постучал в двери дома.
Из дома высунулся субъект с военной выправкой.
— Чего надо? — сказал он с сильным акцентом.
— Я хозяин поместья, Джон Ван Флит.
Тут лицо субъекта расплылось в улыбке.
— Проходите, мистер Ван Флит. У вас есть документы, что вы и есть хозяин поместья?
Джон, обнаглевший от такой наглости, достал копию купчей из сумки и показал ее Мюленбергу — без сомнения, это был он.
— Да, похоже, это вы. Здесь все в порядке, и не сомневайтесь.
— А вот на это хотелось бы посмотреть самому.
Они прошли в дом. Коридор был вычищен до блеска, а вот мебели почти не было. Странно, подумал Джон, но тут заговорил Алан:
— А куда вся мебель подевалась?
— Пришла в негодность, пришлось выбросить.
— В негодность? Там были весьма ценные вещи. Восемнадцатый век, Франция.
— Не знаю, не разбираюсь, — сказал Мюленберг, но глаза его забегали.
— Ладно, пойдем дальше. Посмотрим на рабов. Где они?
— Эти бездельники живут вон в тех домах.
Они вышли через заднюю дверь и прошли по указанному направлению.
Лицом к столбу был привязан худющий негр с исполосованной спиной, на которой сидела куча мух.
— Это что еще такое?
— Бездельник плохо убрать в усадьбе, — сказал Мюленберг.
— Немедленно развязать! — сказал Джон. — Фельдшер есть?
— Нет для этих гнид черномазых врачей или фельдшеров.
Эван сказал:
— Я съезжу за нашим.
— Спасибо, Эван, — сказал Джон. — А почему он такой худой?
— Плохо работает, плохо ест, — сказал Мюленберг.
— Господин Мюленберг, вы уволены, — сказал Джон. — Алан, можно ли наказать его за такое отношение к людям?
— По закону можно, — сказал Алан.
— Пойдем посмотрим, что там дальше, — сказал Джон. И они пошли дальше.
В трех длинных домах никого не было, но там были цепи, которыми, судя по всему, приковывали рабов на ночь, и корыта, из которых они ели. Вонь стояла невыносимая.
Чуть подальше, в полях, они увидели семерых худющих полуголых негров и негритянок, которые что-то сажали. У всех были кровоподтеки, у многих спины, исполосованные кнутом. За ними присматривал со скучающим видом человек с ружьем.
— Здравствуйте, — сказал Джон.
— Уходите, вы на частной плантации, — сказал человек.
— Знаю, — сказал Джон. — Она принадлежит моей семье. А кто вы такой?
— Йоханнес Мюленберг, — сказал тот. — Сын управляющего.
— И почему люди тут в таком виде?
— Черномазым обезьянам больше и не надо.
— Вы тоже уволены, — сказал Джон. — Идите в усадьбу, я скоро приду и разберусь.
Повернувшись к неграм, он сказал:
— На сегодня работа закончена. Я ваш хозяин.
Те безучастно повернулись к нему. Некоторые пробормотали:
— Да, масса!
— А есть здесь еще рабы?
— Двое в поле, пасут коров, двое со свиньями в свинарнике, дворецкий, Джеремайя, наверное, в господском доме — сказал один из негров.
— А где здесь еда?
— Вон там амбар, но он заперт.
Джон подошел к амбару и с силой дернул за ручку двери. Петли выскочили из загнивающей древесины, и дверь открылась.
Внутри с одной стороны была гора зерна, а с другой на стеллажах лежали окорока, соленая говядина. В подполе оказались сыры, яйца, молоко...
— Кто здесь умеет готовить?
— Я, масса, — сказал один из негров. — Я повар, меня зовут Джосайя. Но в наказание меня тоже послали работать в поле. Моего напарника тоже, вот этого, Пола.
— А за что наказали?
— Массе не понравился обед. Такое часто бывает. К ужину нас опять позовут готовить.
— Ладно. Можете накормить всех?
— Накормить?
— Да. Так, чтобы никто не был голоден. И всем одеться — негоже женщинам ходить с голой грудью.
— Масса так приказал.
— Масса — это я. И я против. Всем сегодня отдохнуть, завтра воскресенье, завтра тоже. Можете почистить дома для рабов, свежей соломы постелить.
— Спасибо, масса! А кто нас сегодня ночью закует?
— Никто.
По дороге назад в усадьбу, они отвязали бедного Джеремайю, которого так никто и не освободил, несмотря на его распоряжение. Тут прискакали Эван и негр-фельдшер из Эппл Валли, и Джон попросил фельдшера позаботиться обо всех.
Когда они вернулись в усадьбу, Мюленбергов уже не было; судя по всему, не хватало и много чего другого — письменный стол был пуст, сундучок, где, наверное, раньше были деньги на повседневные расходы, тоже. Пуста была и конюшня. Плюнув, Джон вернулся обратно к домам рабов и объявил, что временно делает Джеремайю управляющим, и сказал, что вернется завтра, заодно поручив поварам кормить рабов. Сам же уехал с Аланом и Эваном в Эппл Валли.
За ужином, он спросил о продаже имения. Леонард сказал, что пока возьмет его в управление и попробует продать; подумав, сказал, что, если Джон согласен, то готов купить все за двенадцать тысяч долларов что, конечно, меньше, чем оно стоит, но туда нужно будет вложить много денег, чтобы довести его до ума. Джон согласился — он не хотел когда-либо туда возвращаться.
На следующее утро, к границе подъехали двое всадников, ведущих под уздцы еще двух лошадей. Через южный блокпост они проехали без вопросов, на северном их остановили.
— Кто вы?
— Я майор Прусской Армии Вернер Мюленберг. Это мой сын Йоханнес. Мы протестовали против рабовладения в штате Делавер, за что нас чуть не убили.
— Проезжайте, майор.
— Тут вскоре проедет некто Ван Флит, он и есть тот рабовладелец, который напал на нас.
— Разберемся. Спасибо.
Но, к счастью для Джона, ему пришлось остаться до понедельника, чтобы пойти к нотариусу, после чего он получил аккредитив на Нью-Йоркский Банк, в котором у Леонарда все еще был счет. И, когда он проехал через границу, там уже были другие люди, которые его пропустили, увидев синюю военную форму.
Глава 25. Птичка улетела.
В ночь на семнадцатое апреля 1831 года, после нескольких дней подготовки, пристрелки старых орудий, приобретения цивильной одежды и других мероприятий, четыре орудия и боеприпасы к ним переправили на северный берег. Тогда же переправили первую роту. Вторая рота последовала в ночь на восемнадцатое апреля, когда первая рота уже подготовила позиции на вершине кургана.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
