За стеной Кавказа

Краснобородый кивнул головой и, мельком взглянув на шахматную доску, цокнул языком:

— Однако...

Осман ухватил ладью и передвинул ее на несколько полей вперед:

— Моя боевая башня нападает на твоего шаха, брат.

Ленивым движением второй игрок передвинул коня. Осман двинул вперед пешку

— Снова твой шах под угрозой, брат.

Купец негромко произнес:

— Григорий Александрович, того фитюка, что со мною сегодня был запомнили?

Печорин чуть кивнул и переставил ферзя, смахивая пешку с доски:

— Тебе мат, брат мой Осман...

Тот оторопело уставился на доску, перевел взгляд на купца:

— Я мог бы поклясться бородой Пророка, что Джеурген не смотрит на доску, но... Как, о шайтан, как?!!

Купец тихонько засмеялся и произнес на ломанном курдском:

— Это, достопочтенный Осман, еще что... Вот, помню, игрывали мы-с однажды с братом вашим в карты...

— Так что там с фитюком этим, Иван Кузьмич? — перебив, спросил Печорин по-французски. — Прикажете порасспросить, вдумчиво эдак, или сразу — исполнить?

— Ну, это вы, Григорий Александрович, и маханули... Консула — да вдруг исполнить? Куда? — Подколесин махнул рукой. — Проследите за ним, больно уж глаза у него... Неспокойные такие глаза. Вот коли сыщете что — можете и порасспрошать. Вдумчиво...

Господин надворный советник в облике персидского купца сделал большой глоток чая, бросил в рот кусочек халвы.

— А пока, друг мой, забота вам предстоит иная. Сыщите-ка мне здесь купчишку одного. Звать Абдал Дост-Мухаммад из Бенареса. Вот об нем и сомнений никаких — подсыл английский, — Иван Кузьмич махнул рукой. — С ним и церемонии разводить не надобно.

— Откуда известно сие? — поинтересовался Печорин, тоже прихлебывая ароматный чай.

— Депешу перехватили. Цидулку, тайнописью составленную. Ну, да вам, Григорий Александрович, самому известно: нет такой тайнописи на свете, чтобы Александр Христофорович не превозмог. Донесение оказалось аккурат от этого купчишки. Так что, друг любезный, уж постарайтесь...

Печорин лениво кивнул:

— Сделаем, господин надворный советник.

— Только вы уж поторопитесь...

— Я, кажется, не давал вам поводов усомниться во мне, — будто нехотя произнес Печорин. И внезапно продолжил, переходя на английский язык, — Be easy, milord ...

Опустившаяся на Тебриз ночь была так темна и тиха, словно кто-то закутал весь мир в непроницаемый тяжелый бархатный полог. Луны на небе не было, а звезды, хотя и сияли изо всех сил, не могли не то что разогнать, а хотя бы и чуть смягчить непроглядный мрак. В такие ночи законопослушные обыватели сидят по домам, и даже собаки не кажут носа во двор. Лишь только кошки, невзирая на темноту, смело выходят на охоту за мирскими захребетниками — мышами да крысами, и горе вороватой длиннохвостой братии, если на пути в амбар или погреб с маслом им встретится их извечный враг. Расправа будет короткой...

...Купец Абдалла Дост-Мухаммад, успешно торговавший знаменитыми тканями из Бенареса, той ночью не спал. В большой, завешанной коврами комнате нанятого им дома, он восседал на подушках и попивал ароматный кофе, сваренный по-египетски — с пряностями и медом. Но божественный вкус напитка и его умопомрачительный аромат занимали купца менее всего.

Совсем недавно он вернулся из гостей. Принимал его русский консул, который за смешную сумму в тысячу туманов позволил ему прочитать несколько депеш, прибывших из Петербурга. В этих депешах содержались распоряжения о закупке кож, пригодных на сапоги, ремни и сбрую, пшеницы и нута , а главное — соленой рыбы. А кого грозные северные соседи станут кормить соленою рыбой и бараньим горохом, обувать в сапоги и затягивать ремнями? Вот именно...

Абдалла помянул Аллаха милостивого и милосердного, отставил в сторону чашку с кофейной гущей на дне и, придвинув к себе низенький столик, принялся быстро писать тростниковым калямом на листе отличной английской бумаги. Лорду Бентинку будет очень интересно узнать, что русские — да покарает их Всевышний бестрепетной дланью! — перебрасывают на границу с Персией три новых линейных батальона. Как раз сейчас в Тебризе находится лорд Уилмор, инкогнито, разумеется, так что послание дойдет до Калькутты без задержек...

На время Дост-Мухаммад отвлекся от письма, задумавшись о странном своем начальнике. Лорд Уилмор, лорд Уилмор... Странный все-таки это человек — лорд Уилмор. Абдалла мог бы поклясться чем угодно, что такого чистого английского языка ему не доводилось слышать ни в Оксфорде, где учились вот уже двенадцать поколений его предков, ни на Пэлл-Мэлл или Стренде , но вместе с тем он был готов дать руку на отсечение, что перед ним — не англичанин. Есть масса мелочей, которые обычному человеку, возможно, и не заметны, но для опытного глаза разведчика — яркие и броские, словно цветная шелковая лента на снегу. И вот эти-то самые мелочи и утверждают: человек, называющий себя лордом Уилмором, увидел свет не под небом благословенного Альбиона. И даже не где-нибудь в землях, подвластных британской короне. Этот человек — другой, чуть-чуть — но другой... Однако, милорд Грей, руководитель тайной службы генерал-губернатора Бентинка, высоко ценит его и даже говорит, что ни один другой человек не сделает для Британии столько, сколько может сделать лорд Уилмор. Да еще ходят слухи о том, как лорд Уилмор помог Грею выпутаться из больших неприятностей в России и Польше лет пять тому назад...

— Кто же вы, лорд Уилмор? — произнес вслух по-английски Абдалла, а если быть точным — сэр Генри Хампердин, резидент британской разведки в Тебризе, вот уже добрые десять лет успешно изображающий из себя обычного бенгальского купца. — Кто же вы, черт вас побери?..

...Ночью любой звук слышно куда лучше, чем днем, но даже в эту тихую безлунную ночь никто не услышал, как в доме купца Дост-Мухаммада открылась дверь. Никто не слышал, как три человека вошли в дом, и никто не видел, как четвертый остался настороже. Никто, даже слуги в доме, кроме личного наукара -индуса, не услышали, не догадались, не почувствовали, что в доме были чужие. Но наукар никому ничего не сказал — кривое лезвие перехватило ему горло. Абдалла Дост-Мухаммад пропал. Вместе с ним пропала его шкатулка британской работы, в которой хранились личные письма, счета и векселя. Персидские сарбазы обыскали дом, но не нашли ничего, что могло бы указать на убийц и похитителей. На всякий случай, все слуги были арестованы, но через несколько месяцев их отпустили, так ничего и не выяснив. Абдалла Дост-Мухаммад пропал, и никто не знал, куда он мог деться. Во всяком случае, никто не связал обезображенный труп, найденный в паре миль от Тебриза на дороге, с пропавшим купцом. Решили, что это — вор, которого поймали крестьяне, и не стали утруждать ни кади , ни вали ...

Весьма срочно! Лично в руки!

Его превосходительству генералу-майору Дубельту

РАПОРТ

Ваше превосходительство!

Позвольте, во-первых, поздравить Вас с производством в новый чин, давно Вами заслуженный. Примите, Ваше превосходительство, самые сердечные пожелания об дальнейшей плодотворной службе в должности, для коей Вы самой судьбою предназначены!

Докладываю Вам, что в результате действий, предпринятых гвардии поручиком Печориным вкупе с подчиненными ему казаком Терской линии Ерофеем Петровым Буденным и союзными курдами — агой Озманом Бенгеровым и человеком его Алакелем Бенгеровым, были перехвачены донесения английского агента Генриха Хампердинова, коий под личиною купца индийского из города Бенареса в Тебризе многия препятствия нашей консульской миссии чинил.

Сам Генрих Хампердинов, будучи захвачен гвардии поручиком Печориным, при допросе показал, что имел тесные сношения с консулом нашим, коллежским советником Лагутиным, коий за известную мзду дозволял означенному Хампердинову ознакомиться с перепискою консульской не единожды, не делая исключений и для секретных, нарочито опечатанных депеш.

Полагая, сие возможным поклепом и напраслиною на верного слугу государева, прошу Вас, Ваше превосходительство, дозволить указать гвардии поручику Печорину с его командою проверить сии слова Хампердинова.

Также испрашиваю Вас о награждении Лейб-гвардии Гусарского полка Печорина Г.А. и его людей, означенных выше, за примерно проведенное дело.

Остаюсь Вашим покорным слугою,

Надворный советник Подколесин.

На рапорт наложены резолюции:

Выразить Лейб-гвардии Гусарского полка поручику Печорину мое особенное удовлетворение и поздравить его штаб-ротмистром. Николай.

Наградить линейного казака Буденного тремястами рублями серебром. А. Х. Бенкендорф.

Выделить на награждение союзных курдов триста рублей ассигнациями и наградить приличествующим образом. Начальник штаба Корпуса жандармов генерал-майор Дубельт.

Интерлюдия

— Итак, милорд, — золотоволосый красавец выделил голосом обращение, — вы совершенно уверены, что бедняга Генри не сбежал, не захвачен курдскими разбойниками ради выкупа, не нашел себе иных покровителей, а банальнейшим образом стал жертвой ночных разбойников? Я верно вас понял?

— Не совсем так, милорд, не совсем... — высокий, очень бледный человек средних лет чуть заметно напрягся. — Я уверен, что сэра Хампердина убили, но вовсе не уверен, что убийцы — простые разбойники.

— Вот как? Интересно... — вялый голос золотоволосого отнюдь не свидетельствовал о его заинтересованности. — И что же, мой дорогой лорд Уилмор, навело вас на подобный вывод?

— Милорд, я тщательнейшим образом изучил все отчеты, сделанные властями при осмотре дома Хампердина, переговорил со всеми сарбазами, принимавшими участие в расследовании, и могу с уверенностью утверждать: шкатулка с бумагами Генри исчезла до того, как в доме побывали представители местных властей. А это значит...

— М-да, дорогой мой лорд Уилмор, это действительно значит то, что значит, — согласился золотоволосый.

Он позвонил в колокольчик, и вошедший белый слуга подал графин с портвейном. Наполнив свой бокал примерно на треть, хозяин жестом пригласил гостя последовать его примеру. Тот ограничился четвертью бокала.

— Послушайте, Эдмонд, — произнес золотоволосый после долгого молчания. — Сейчас мы одни, так что давайте поговорим как старые боевые товарищи, без церемоний. Вы твердо уверены, что это — дело рук русской разведки.

Прежде чем отвечать, тот, кого называли лордом Уилмором, повертел в руках бокал, любуясь золотистым цветом вина:

— Не знаю, Дориан, не знаю... С одной стороны, абсолютно точно, что никто из принадлежащих к штату русского консульства не причастен к гибели несчастного — а в этом я уверен совершенно! — молодого Хампердина.

Он сделал небольшой глоток, покатав напиток в рту, закурил сигару и продолжал ровным, бесцветным голосом:

— С другой стороны, я не знаю, не нашлось ли в Тебризе людей, готовых за соответствующее, не обязательно большое, вознаграждение, взять на себя эту грязную работу. Косвенным подтверждением этому могут быть донесения моих агентов, сообщавших о странных контактах некоторых членов русской миссии, следующих к престолу шахиншаха, с местными курдами.

— С курдами? Но, Эдмонд, почему я узнаю об этом только теперь?

— Поверьте, Дориан, я сам сумел получить эти данные и сопоставить одно с другим лишь недавно. Так что...

— Так что мы имеем все основания полагать, что наш постоянный агент здесь в Тебризе не только уничтожен, но еще и пел перед смертью! — Дориан стиснул свои тонкие холеные руки — А вы, Эдмонд, оказались в положении пресловутой летающей горы мистера Свифта! Все видите, но ничего не можете сделать...

Долгое время собеседники молчали. Делали они это по-разному: Дориан возбужденно шагал по кабинету, в то время как Эдмонд сидел неподвижно, словно изваяние.

— Вот что, Эдмонд, — произнес, наконец, Дориан, — полагаю, что так или иначе нам нужно усилить вашу команду. И у меня есть для этого прекрасный кандидат...

С этими словами он вновь позвонил в колокольчик. Все тот же слуга получил на этот раз какое-то тихое приказание и немедленно исчез за дверью, а золотоволосый Дориан повернулся к своему собеседнику:

— Должен предупредить вас, Эдмонд, что этот кандидат весьма... кхм... необычен. Однако ж полагаю, что работать с ним... м-да, с ним в паре доставит вам истинное удовольствие.

Он, должно, собирался еще что-то сказать, но тут послышался легкий звук шагов, и дверь снова распахнулась.

— Милорд, к вам мисс Бонд! — провозгласил слуга, и вслед за его словами в комнату буквально впорхнула молоденькая изящная девушка.

Она бросила быстрый, полный веселого лукавства взгляд на Эдмонда, сидевшего все так же неподвижно, и присела перед золотоволосым в изящном реверансе:

— Милорд Грей...

Дориан порывисто подошел к ней, взял за руку:

— Моя дорогая, я очень рад видеть вас в добром здравии. Надеюсь, что ваши батюшка и матушка также здоровы?

— Здоровы, милорд, благодарю вас! — она отняла руку и, лукаво поглядывая на него, принялась развязывать ленты шляпки. — Батюшка как всегда ссорится с дедушкой по богословским вопросам, а потом они, соединив усилия, накидываются на бедную матушку по вопросу бренди...

Дориан Грей засмеялся весело и непринужденно, и девушка вторила ему своим, похожим на серебряный колокольчик, голоском. Справившись с лентами, она задорно тряхнула головой, рассыпая по плечам черные локоны. Коротко взглянув на своего визави, она грациозно присела в кресло напротив и, небрежно набросив дорогую, украшенную незабудками шляпку на стоящий неподалеку мраморный бюст Вольтера, извлекла из вышитого ридикюля шелковый веер.

— Позвольте мне, моя дорогая мисс Бонд, отрекомендовать вам моего старинного товарища и друга, лорда Уилмора, — проговорил Дориан, поворачиваясь к названному.

Тот мгновенно поднялся из кресла, и отвесил короткий поклон. Девушка улыбнулась и протянула затянутую в перчатку тонкую руку:

— Счастлива познакомиться с вами, милорд Уилмор... — И, словно сомневаясь в способности нового знакомца запомнить с первого раза ее имя, повторила, — Меня зовут Бонд. Джейн Бонд.

Грей поспешил расширить эту краткую рекомендацию:

— Это и есть ваш новый агент, Эдмонд, и уверяю вас — во всей Индии не сыскать более ловкого и опытного разведчика, чем мисс О'Хара...

— О'Хара? Мне помнится, было произнесено иное имя? — лорд Уилмор ощутимо напрягся, словно старался не сделать лишних движений. Против воли он бросил взгляд на озадаченно выглядывающего из-под незабудок Вольтера. — Или у леди?..

— Именно, друг мой, именно, — кивнул головой Грей. — настоящее ее имя несколько странное, и слишком уж выдает ее происхождение, так же, впрочем, как и ваше...

— Меня зовут Скарлет, милорд. Такая уж чудная фантазия была у моего батюшки: сыновей он называл исключительно по названиям мест военных действий, а дочерей — цветами радуги. А когда матушка попробовала робко возразить, что мое имя не относится даже к этому перечню, просто заявил, что ему лучше знать. И на этом разговор был закончен. К сожалению, несмотря на плодовитость моей дражайшей матушки, индийский климат не слишком-то полезен для маленьких детей, так что сейчас нас осталось трое: я, братец Хайдарабад и сестрица Йеллоу. Но согласитесь, милорд, жить и работать с таким именем, попросту невозможно. Братец, к примеру, всем представляется просто Джеральдом. Так что и мне пришлось взять себе псевдоним.