Огонь запылал у её ног, а ветер взметнулся вокруг неё в воронку, что скрыла на несколько ударов сердца, фигуру девушки. Когда магия исчезла, император протянул руку к своему Третьему Лорду, то есть Леди:

— Отныне ты Повелительница Огня, Леди. Но носить ты будешь цвет ветра. Умным этого будет достаточно, а глупцам, — он пожал плечами. — Глупцы не достойны жизни. Отныне, ты — Повелительница Юга. Пока ты верна мне, я верен тебе, пока ты защищаешь меня, я буду защищать тебя. Такова формула и таков наш долг и обязательства. Для тебя у меня есть подарок, так как ты подарила себя мне, я тоже хочу сделать тебе подарок, пусть и не столь богатый, что преподнесла ты. Но я все же думаю, ты оценишь.

Он щелкнула пальцами и в центре зала, перед Каиной материализовались две фигуры, закованные в цепи. Каскады темно-синих и светло-голубых волос выдавали их силу. Они не были бесами, однако, взгляд их был полон апатии.

— Эти двое принадлежали к высшей ветви клана Воды, оба они принимали участие в налете на клан Огня. Оба мятежны и лишены своей демонической силы. И оба теперь принадлежат тебе, Леди и Наследница клана Огня. Без права выкупа.

Черные глаза вспыхнули и, Каина поклонилась своему Императору почти благоговейно:

— Благодарю, Мой Господин.

— Завтра официальная церемония, — император прикрыл глаза, чтобы не было видно их алого блеска. — И бал в честь Третьей Леди. Не подведите меня.

— Ваше Величество, — все трое поклонились.

— Что ты сделала с подарком? — Повелитель Запада стоял, облокотившись на стену, и вместе с Повелительницей Юга наблюдал за танцующими парами.

— В моем замке есть купальни, — задумчиво отозвался она. — Там очень красиво... Ты, кстати, знал, что клан Воды корнями уходит к расе русалок?

— Ничего удивительного, — пожал плечами её собеседник. — Это объясняет их поверхностное понимание предметов и довольно легкомысленное поведение, а так же бессмысленную жестокость.

— Разве сирены не жестоки так же?

— Не совсем, — васильковый взгляд потемнел от странного возбуждения, — Есть жестокость, и есть жестокость. Когда в ней есть красота, это оправдывает все. Русалки эту красоту не видят. Их жестокость бессмысленна.

Каина хмыкнула:

— Без демонической силы, оказалось, очень легко вытянуть эти ниточки на поверхность, — она отпила из своего бокала вина. — Теперь у меня в купальнях плавают две красивые русалки. Правда, они мало что понимают, но ты бы видел как это красиво.

— Надеюсь, что увижу, — серьезно отозвался Максимилиан. — Только русалки мужского пола правильно называются — тритоны.

— Я запомню, — кивнула демонесса.

Они помолчали, и Второй Лорд, наконец, решился:

— Хилар...

Каина приложила палец к его губам:

— Т-шш... Не волнуйся за него. Я не собираюсь причинять ему вреда. Я поняла это, когда госпожа Пустыня ушла из круга нашего танго, потому что там не может быть четверых...

— Ты хочешь сказать...

— Я ничего не хочу говорить, Лорд Максимилиан, — тихо улыбнулась она. — А ты обещал мне песню.

Астролог задумчиво посмотрел на неё. Потом кивнул:

— Не здесь. Я не пользуюсь Голосом на виду у всех.

— Я могу предложить место, — голос Первого Лорда застал их врасплох.

— А бал? — Каина указала на танцующих.

— Свои функции мы уже выполнили, теперь всем безразлично есть мы или нет, — ответил Хилар. — В моем замке достаточно тихо, чтобы нам не мешали.

Макс первым оторвался от стены:

— Я согласен. Только вот мне тоже хотелось бы поставить одно условие.

— Это какое? — они оба взглянули на него.

— Я пою, вы — танцуете. Должен я, наконец, посмотреть на это танго....А нас как раз трое.

Первой тихо рассмеялась Каина. А Хилар просто открыл портал, в вихре которого они растворились, словно призраки.

Призрачный вальс

— Янус, — легкий почти летящий шепот над ухом. — Яни, мальчик мой. Уже утро.

Синие-синие глаза, такие же, как у неё самой, открылись. Светлые брови чуть сошлись, и недовольный голос со сна сообщил:

— Я же просил не называть меня так, мама.

Она рассмеялась:

— В том-то и прелесть, Яни. Ты так мило хмуришься и сердишься, что дразнить тебя одно удовольствие.

Её сын сел на постели и покачал головой:

— И кто из нас чье дитя, мам?

Леди Жадеит отошла от его постели и раздернула шторы на окнах, впуская потоки солнечного света. Только после этого она обернулась с легкой улыбкой на губах:

— Так же говорил и твой отец. Я осталась такой, какой меня убили много лет назад. Ты сам прекрасно знаешь главный закон призраков — мертвые не меняются. Так что, с Днем Рождения тебя, сын. С восемнадцатилетием.

Он встал с постели и потянулся своем гибким молодым телом. Демонесса залюбовалась своим сильным сыном. Она погибла, когда ему исполнилось пять лет. И все же сегодня она могла насладиться зрелищем своего взрослого сына. Красивого, умного, коварного и сильного. Ян больше походил на неё, чем на своего отца. Даже его тело напоминало гибкую сталь, тогда как у её мужа была фигура, которую сравнивали с литой бронзой.

— Ты задумала что-то особенное, мама? — голос сына оторвал её от воспоминаний.

— О да, — она улыбнулась самой своей невинной улыбкой и знала, что Ян ни на секунду не поверил ей. Её единственный и любимый сын.

Он стал еще сильнее, когда в прошлом году убил Диару, которая предала его. Жадеит была даже благодарна этой суке. Её сын закалился. Теперь его не обманет никто иной в такой игре, как любовь.

На его теле шевельнулась татуировка в виде змееподобного дракона.

— Таро, и тебе доброго утра. Ты хорошо защищал этой ночью своего господина?

Татуировка согласно зашипела и переместилась на бедра своего хозяина.

— Яни, одень вот это, — она указала на приготовленную одежду аккуратно сложенную на стуле около его кровати. — Я буду ждать тебя внизу. Хочу кое-что показать тебе.

— Хорошо, — кивнул он. — Сколько у меня времени?

— Час, — Жадеит уже стояла у дверей. Она знала о том, что её сын любил плескаться по утрам в купальне.

Ровно через час, Янус стоял в холле, напротив портрета своей матери, а она сама критически обходила его по кругу, весьма довольная собой.

Красная рубашка очень шла её сыну, широкий пояс, со свободно болтающимися концами у его бедра только подчеркивал его тонкую талию, а брюки облекали мысшицы сильных ног и были заправлены в сапоги.

Демонесса встала на цыпочки и расстегнула пару пуговиц рубашки у самого горла Януса.

— Вот так совсем замечательно, — удовлетворенно прокомментировала она.

— Мама, — укоризненно заметил Ян. — Я же не кукла какая-нибудь.

— Но она права, — раздался радостный девичий голос. — Так действительно лучше.

— Каина, — ласково улыбнулась Леди Жадеит. — Я рада видеть тебя. И весьма благодарна, что ты не стала опаздывать на нашу небольшую прогулку.

— Никогда вас не подведу, Леди, — поклонилась девушка, которая только что вошла в двери.

Длинные черные волосы сверкающим водопадом ложились ей на плечи и стекали по спине. Зеленя рубашка с широким рукавом и расшитая изумрудами черная жилетка, делали её просто ослепительной. Кожаные брюки обтекали линию бедра.

— Ты ослепительна, Кай, — сделал комплимент подруге Янус.

— Спасибо, ты тоже неплох, — она усмехнулась. — Стараниями Леди Жадеит.

Он ухмыльнулся:

— Ну, знаешь ли, и ты училась одеваться у неё.

Каина рассмеялась:

— Да, ты прав.

Жадеит расправила складки своего красного платья и пожаловалась:

— Ну, если я не могу менять свой собственный наряд, то почему не могу насладиться тем, что одеваю других, как подобает?

Молодые демоны переглянулись и хором поклонились:

— Все вашими стараниями.

— Ну спасибо, — хмыкнула призрачная демонесса. — А теперь нам пора.

Янус смотрел в спину матери, которая гарцевала впереди, и думал о том, что никто и не догадывается о том, что на самом деле Леди Жадеит — призрак, все, что осталось от могущественной демонессы. Она сумела удержать себя в призрачном состоянии, а чуть позже и вовсе сделать свое тело материальным, так что сомнений в том, что она жива, ни у кого не возникало. Только несколько существ знало правду.

Впереди появились строения.

— Мама, это же питомники отца, — поравнялся он с матерью.

Она улыбнулась:

— Именно. После того, как ты в битве с Кланом Крови потерял своих солдат, я решила, что пора тебе обзавестись своей нормальной армией. Ты постоянно совершаешь вылазки, но твой отряд слишком мал, вы с Каиной слишком много делаете сами. Вам обоим давали уроки стратегии, и вы оба неплохо ими воспользовались, обладая малыми силами. Но надо опробовать свои силы и больших масштабах. Сам знаешь, что наши владения достаточно велики, и те, кто подальше слишком часто поднимают голову, поглядывая на нас с непозволительной жадностью. Я не могу покидать свои владения, а ты не мог заниматься окраинами.

— Значит, ты даришь мне питомники отца, чтобы я сформировал свою армию и навел порядок в наших владениях?

— Ян, я дарю тебе первый шаг к власти. Причем власти такой, которая должна увести тебя от своего дома достаточно далеко. Ты знаешь, я Повелительница Снов. И вижу, как тебе тесно в моем мирке. Да и Каина, хотя сама этого не подозревает, но через пару лет покинет нас. Её время приближается неумолимо. И тебе придется отступить и отпустить её, — демонесса взглянула на солнце. — Она не позволит помочь себе в своем самом важном деле. Но сейчас постепенно в её голове начинает формироваться план действий, который она приведет в исполнение ПОСЛЕ того, как накажет виновников гибели своего клана. И ты туда не вписываешься.

Он медленно кивнул:

— Ты права. Я уже думал об этом. Мало того, я подозреваю, что наши пути могут пересечься уже в те времена, когда достигнем своих целей.

— Ты заглядываешь слишком далеко, сын, — тихо заметила леди Жадеит. — Сначала справься с моим подарком.

— Кому отец оставил питомник?

— Двум бесам. Юста и Таса. Они терпеть друг друга не могли. Сапфир специально их поставил вместе приглядывать за молодняком. Оба верные солдаты и неплохие сержанты. Но я бы сказала, слишком преданы своему господину. Даже после его смерти.

— Понятно.

Что ей нравилось в своем сыне, ему действительно было многое понятно.

Они въехали в ворота строений. И со стен за кортежем внимательно наблюдали десятки внимательных и настороженных глаз.

— Сын Повелителя? — задумчиво повторил воин, начищая лезвие меча. — И почему ты так взволнован? Рано или поздно Госпожа передала бы ему нас и наших подопечных.

— Ты не понимаешь, Юста, — пожилой бес яростно потер единственный уцелевший глаз. — Этот сын воспитывался Госпожой. Он вряд ли похож на Повелителя. Это не тот Господин, которого мы знали с тобой.

— Таса, — бес остановился и поднял взгляд на собеседника. — Он — Повелитель. Каким бы он не был, кем бы не воспитывался. Он — наш Господин. Госпожа известна тем, что коварна и непредсказуема. Никто не мог обвинить её в глупости. Там где погиб Повелитель она выжила, это о многом говорит. Не думаю, что её сын будет глупцом. Мне, например, надоело протирать задницу в этой дыре. Прибытие нового Господина говорит о том. Что наступают новые времена. Это меня устраивает.

Одноглазый Таса с ненавистью выдохнул:

— Я всегда знал, что ты на самом деле не был верен нашему Повелителю!

— Я верен ему, и так же буду верен его сыну, — поднялся на ноги Юста. — А вот тебе советовал бы придержать свой темперамент. Я кое-что слышал о нашем новом Повелителе.

— Да этот сопляк даже крови не нюхал!

— Сам-то понял, что сказал? — насмешливо отозвался второй бес. — Ты говоришь о демоне — сыне демона и демонессы, владеющих силами. Разгром целого клана в семнадцать неполных лет, по-твоему, крови не нюхал? Подумай об этом.

Он вышел за дверь, аккуратно прикрыв её за собой.

Оставшийся бес задумчиво потер пустую глазницу. Может Юста и прав, однако просто так он не собираться сдаваться. Возможно, это глупо, но память о сильном Господине не оставляла его ни на мгновение. И сын этого могущественного демона должен еще доказать свое право на владение верностью.

Однако следовало поторопиться. Юста прав в том, что демон остается демоном. И еще ни один из демонов на памяти Тасы не любил ждать.

Бес решительным шагом покинул комнату, прихватив меч.

Новый Повелитель ожидал всех своих новых подчиненных во дворе главного строения.

Воспитанники питомника выстроились, как на парад. И в глазах каждого тревога. За последние десятилетие здесь ни разу не появлялся ни один демон. А теперь сразу трое гарцевали на своих верховых зверях вдоль ровных рядов. Красное платье повелительницы трепетало, словно флаг.

Бесы жадно вглядывались в стройную фигуру рядом с ней. Светлые волосы, синие глаза. Слухи не лгали, он больше походил на повелительницу, чем на Повелителя. Но слухи так же говорили и то, что он не умеет ездить верхом, не выходит из своих лабораторий. Однако на бедрах юного Повелителя слишком привычно висели парные мечи.

— Юста и Таса, — прогремел голос повелительницы.

Оба беса выступили вперед и склонили головы.

Лорд Янус спешился. Его сапоги взбили пыль на плацу.

— Поднимите глаза, — спокойный приказ и голос. Голос прежнего Повелителя.

Оба беса невольно вздрогнули и выполнили приказ. На них смотрели бесстрастные холодные глаза. Слишком холодные для такого молодого лица.

Он смотрел достаточно долго. Нестерпимо хотелось отвести глаза, но взгляд демона не отпускал. Наконец, Янус повернул голову в сторону матери, прерывая свое визуальное изучение.

— Ты была права. Эти двое проблема.

— Ты их убьешь? — только здравое любопытство.

Таса потрясенно скинул голову. Такой исход дела он не предполагал. Судя по невозмутимому лицу Юсты, именно этот вариант он предположил первым.

— Только одного, — отозвался сын Повелителя. — Терять ценные кадры, которые разбираются в здешнем гадюшнике я не собираюсь, но и терпеть, что бы какой-то бес смотрел на меня как на одного из своих солдат, не буду.

— Это кто из них такой дурак? — с интересом наклонилась в седле повелительница.

Взмах рукой. Только каким-то образом в руке юного Повелителя оказался один из его мечей. Никто и не успел увидеть, когда он успел его извлечь из ножен.

Таса смотрел поверх лезвия меча в страшные синие глаза юного Повелителя. Металл холодил кожу шеи, и бес обнаружил, что колени подозрительно вздрагивают под тканью штанин.

— Хотя нет, — тихий голос прошелестел над плацем. — Знаешь, мама, терять материал принадлежащий отцу — это расточительство. Думаю, я найду применение даже этому созданию. Имя?

Последняя фраза уже относилась к Тасе. Тот не сразу понял, и светлая бровь на бледном лице приподнялась, выражая несмешливое недоумение.