Я перевернула страничку. Записей на ней не было. Зато был рисунок. Женское лицо, черты которого перечеркивают штрихи волос, так будто их рвет ветер. Не хочу показаться излишне самоуверенной, но чем-то этот рисунок повторял мои черты лица, те которые я последний раз видела в зеркало.

Да, портретов с меня еще не писали. Смущало только одно: жирная черта, перечеркивающая рисунок.

Последняя надежда — журнал капитана ничего мне не дал, кроме еще одного подтверждения его не сильной любви ко мне, выполненного в эпистолярном жанре. Можно конечно почитать на досуге вместе с безвозмездно, теперь, по всей видимости, подаренной Лимом теорией магических потоков. Похоже это единственное, что мне осталось.

Журнал шумно бухнул о палубу. Единственный за последние несколько часов громкий звук заставил меня поежиться. Я подняла глаза. Опустевший корабль в сумерках выглядел негостеприимно. Переломанные, как детские карандаши, мачты огрызались щепками. Восстановить их так и не успели, как и многое другое. Разрушенные борта, вздыбленный кое-где настил палубы. Покосившиеся нагромождения груза, очертания которого расплывались в полумраке. Страх и одиночество. Мне стало тяжело дышать, как будто вся бесконечно огромная масса воды, простирающаяся вокруг корабля, давила на грудь. Не передать словами ощущение безысходности мошки барахтающейся в емкости с водой, когда не умеешь плавать, а крылья намокли и не могут поднять в воздух.

Я тряхнула головой, избавляясь от наваждения и тяжелых мыслей. Если здраво рассудить, у меня сейчас две основные проблемы: мое нахождение на этом корабле и то, что мне осталось только ждать (либо того, что меня найдут и спасут или убьют, либо божественного откровения). И если с первой проблемой я ничего сделать не могу, то вторую, вытекающую после недолгих умозаключений из первой, можно сделать немного ... приятней.

К моему счастью хранилище Берта пострадало не настолько сильно, насколько могло, кое-где перевернулись ящики с крупами, царил беспорядок, но интересовало меня не это. Бочки с вином, конечно уцелели не все, но уцелели. Силой великана я не обладала, поэтому с извлечением спиртного возникли небольшие проблемы. Но немного смекалки, чуть-чуть упорства и острые предметы с кухни (правда делать что-либо левой рукой, так как правая нерабочая, было очень затруднительно) и в бочонке появилось отверстие, через которое я и нацедила себе вожделенной влаги. Что-то подходящее на роль закуски и на палубе получился неплохой пикничок при тлеющем факеле.

Вы когда-нибудь пили в одиночестве? Нет. И правильно делали. Скучно, хочется поговорить, а не с кем, и так как не с кем сравнивать, оценить силу своего опьянения просто невозможно. И регулировать скорость этого самого опьянения тоже невозможно, потому что не на что и не на кого отвлекаться от кружки.

Как это ни парадоксально, когда сильно выпьешь, окружающий мир приобретает странную четкость. Возможно потому, что в противном случае в таком состоянии сильнейшей расслабленности ориентироваться в нем будет просто невозможно.

Желтая луна в небе цвета индиго, зеленоватый ареол вокруг нее, раскаленные до бела звезды, теплый ветер, играющий остатками паруса. Ночь. Всплеск воды. Что-то громко заскрежетало о дерево палубы. Кажется Лионелла еще и разваливается.

Медленно с неохотой я перевела взгляд с завораживающего неба на источник шума. Нет, судно не разваливалось. Я склонила голову на бок, чтобы было удобнее рассматривать восхитительное существо сидевшее на палубе передо мной. Чешуйки голубовато-серебристого цвета отражали лунный свет, словно платиновая статуэтка невероятно большого размера. Перепончатые крылья, испещренные прожилками, по которым циркулирует голубовато-прозрачная жидкость. Вода? Голубые-голубые глаза.

Похоже я заснула. Такое может существовать только в сновидениях.

— Налюбовалась? — сказало вдруг существо.

О, еще и разговаривает. Зря я все-таки после такого стресса выпила. А он кстати почти белый... Да, зря.

— Слышь, красота, ты что язык проглотила?

Интересно, если я с ним заговорю, это будет какой стадией белой горячки?

— Немая? — не унималось существо.

— Нет, говорящая. — После недолгого раздумья, выпалила я.

— Говорящая, это хорошо. А еще лучше было бы, если б была разумная.

Ничего себе, еще и хамит. Либо в этом мире все такие, либо на корабль наложено проклятие вечного хамства друг другу. И вообще в чужом сне нужно быть по вежливее.

— Не корчи рожи, разгневанная. — Существо сложило лапы на груди. — Где капитан корабля?

— А я почем знаю. Иди, поищи. — Опустошенная кружка с грохотом опустилась на палубу.

— Чего! Ты хоть знаешь с кем разговариваешь!? — Незваный гость обнажил клыки.

Напугал.

— Знаю, — нагло заявила я. — С драконом. А прежде чем зубками сверкать, почистил бы сначала. Вонь, аж мухи дохнут.

Пасть дракона захлопнулась от удивления. Он приблизил морду, чтобы получше разглядеть, кто посмел так с ним разговаривать. Я даже не стала подниматься на ноги, да и не смогла бы даже если захотела, ноги не слушались. Да ну его к черту, дракона этого! Я сгребла одеяло, которое принесла из своей каюты, чтобы мягче было сидеть, улеглась прямо на палубу, поудобнее закуталась и закрыла глаза.

* * *

Моя беда в том, что сплю я очень чутко, любой звук или яркий свет может меня разбудить. Стоило солнцу набрать силу и как бы я этого не хотела, спать уже не могла. Отбросила в сторону одеяло и уткнулась заспанным лицом в ладони.

Ну и денек вчера был.

— С добрым утром.

Я медленно отняла руки от лица. Огромное существо из вчерашнего сна стояло передо мной, сложив лапы на груди и нетерпеливо постукивая ногой.

— Дракон...

— Дракон, дракон. Меньше надо на спиртное налегать дамочка, с такой соображалкой это вредно.

Я осторожно поднялась на ноги. Черт возьми! Откуда он взялся! Да еще и странный какой-то, словно вода обрела форму и превратилась в дракона, но не застыла, а продолжала свое движение, плескалась в глазах, перетекала в крыльях, отражала солнечный свет в чешуйках.

— Ну и чего уставилась? Чего-то не нравиться?

Я отрицательно помотала головой.

— Просыпайся уже давай. Я между прочим всю ночь ваше высочество ожидаю.

— Зачем?

— Позавтракать хотел свежатиной, — оскалился дракон. — Да не бледней ты, малохольная, книжки надо читать, там доступно написано, что водные драконы человечиной не питаются.

— Какие драконы?

— Водные.

— А такие разве бывают?

У дракона буквально отпала челюсть. Он оглянулся по сторонам в поисках поддержки, чтобы ответить на такой обескураживающий вопрос.

— А я тогда кто? — наконец выдал дракон.

Я пожала плечами.

— Да, — обреченно протянул дракон, почесывая лапой затылок, — тяжелый случай.

Повисла молчаливая пауза. Дракон решал, что со мной делать, я решала, что делать, чтобы дракон со мной ничего не сделал ... плохого. Мне в голову не пришло ничего. А мой собеседник по-драконьи странно ухмыльнулся (или оскалился?) и посмотрел на меня.

— Ты откуда, Блажь? — лениво протянул водный дракон.

— Из Москвы.

— Откуда-откуда?! — изумился дракон. — Это вообще что такое?

— Это город.

— Я ж говорю, Блажь, а не женщина! Город назвала! Ты бы еще номер шалаша мне сказала, где живешь, а я догадывайся, где это. Мир-то какой?

А и правда, какой? Названия у него вроде нет, по крайней мере известного в широких кругах. Мы же его всю жизнь одним единственным считали, а если у кого и было другое мнение об этом благоразумно молчали, в психушку-то никому особо не хочется. Зато у нас планет много и названий их, может это подойдет.

— Земля, — неуверенно протянула я.

— А, бывал, бывал. — Он вдруг глянул на меня с какой-то таской. — Давно правда. Особенно весело в Корее было. Они, ну корейцы эти, считали, что мои появления над водой предвещали смену императорской династии.

Дракон вдруг расхохотался. Драконий смех — это что-то странное: бурлящие, громоподобные звуки, как будто закипевший чайник выталкивает железную крышку. А на лице, то есть морде при этом не двигается ни один мускул.

— Ага, конечно, — углубившись в свои мысли, подхихикивал он. — Естественно династия сменяться, если всех ее членов истребить. Да не пугайся ты так! Я не людоед, да и вообще существо мирное ... почти.

— Ничего себе, мирное! Династия — это не один человек, и даже не два. Это ж скольких надо... чтобы династию...

— Нет, ничего себе, я еще и виноват! — возмутился дракон. — Я шкуру свою защищал, между прочим. Был у них там один император — царь горы, тоже мне! Я, говорит, круче всех. Даже дракона. Пойду, его убью на хрен.

Ничего себе дракон! Где он таких словечек понабрался!

— В общем замучил меня этот император, житья не давал несколько лет. Пришлось убить. И то случайно получилось: дурак доспехи натянул и за мной поплыл, а на море шторм. И выпал со своей посудины, и ко дну, в таком-то обмундировании.

— Ну, спас бы человека, — поддержала разговор я. Читай, ляпнула, что первое в голову пришло.

— Чего! — у дракона от возмущения пасть открылась. — Он меня несколько лет прищучить пытался, а я его спасай! Да и какое мне до него дело. Ты-то наверно тоже не каждую букашку-таракашку жалеешь, тем более ту, которая тебя пыталась укусить.

Вот так, с высоты драконьей мудрости и опыта. Интересно я в его глазах сейчас безвредный муравей или все-таки комар?

— Ох, вот ведь баба попалась! Блоха.

— Чего, блоха? — не поняла я. Дракон медленно и как-то обреченно закатил глаза. — Я блоха!?

Утвердительный кивок. Ой, мама моя, он еще и мысли читает!

— Читаю-читаю. Ты мне тут еще в обморок брякнись, малохольная.

Вот гад, еще и оскорбляет!

Упс... я труп.

— Нужна ты мне, — протянул дракон.

— Ну, утоп этот император и что? — напомнила я.

— И ничего. Родня его решила, что их священный долг отомстить за смерть любимого родственника.

— Ты же не виноват.

— А ты пойди, объясни. Они, думаешь, спрашивали. — Дракон развел крыльями. — Надоели, блин. Что делать оставалось?

Он махнул лапой.

— А потом обязательно рано или поздно кому-нибудь в голову приходило продолжить правое дело предшественников. И все по новой. Пока не плюнул на все и не уплыл.

— Да, имя они мне какое-то придумали, паскудное, — он почесал лапой шею и с трудом выговорил, — Ёнван. Чтоб их самих так и всех их потомков.

Интересно, драконы все такие разговорчивые или только водные? Хотя, мне даже стало интересно, если сумею выпутаться из этой истории, в смысле домой вернуться, залезу в корейскую мифологию или как это у них называется, проверю, было такое на самом деле или нет.

У меня заурчало в животе. Дракон, вынырнувший из приятных воспоминаний, спросил:

— Поесть-то есть что?

— Не знаю, вчера не до еды было.

— Ага, закуска градус крадет, — подколол водный ящер.

Похоже он не просто посещал наш мир, а расслаблялся где-то в России: это ж любимая поговорка алкоголиков и студентов.

* * *

— Значит, говоришь, высокие, в темных балахонах.

— Я не говорю, — возмутилась я.

— Ну думаешь. Разница-то какая? — отмахнулся водный дракон.

— Может и никакой.

— Да, — задумчиво протянул он, — наверное все-таки никакой. Кого можно искать по таким приметам? Да кого угодно.

Молодец дракончик: сам себя спрашивает, сам себе отвечает, ну конечно, приятно поговорить с умным человеком.

— Во-первых, я тебе не дракончик, а во-вторых, не человек, хоть и умный.

— Э-э, извиняюсь.

Вот ведь беда, теперь нужно контролировать не только, что говоришь, но и что думаешь. Как же это сделать-то? Как можно контролировать, то чего еще не существует. Если нет мысли, нет ничего. А как можно себя заставить думать по-другому?

— Слышь, Блажь, ты к доктору обращаться не пробовала? С такой-то помойкой в голове?

Я сникла. Похоже, теперь придется каждый раз выслушивать драконий комментарий по каждой мысли. Может быть вообще ни о чем не думать?

— Правильное решение, я тебе скажу, — хмыкнул дракон. — На твоем месте я бы тоже не стал заниматься таким бесполезным делом, как думать, все равно ничего толкового у тебя из этого не выходит.

И за что мне так везет: то Лорд Капитан, хлебом его не корми, дай какую-нибудь гадость сказать, теперь вот еще и этот.

— Все, поела, судьбой обиженная? — прервал мои горестные мысли дракон.

— Угу, — буркнула я.

— Тогда пошли.

— Куда, пошли!?

Дракон закатил глаза, горестно вздохнул и медленно, четко выговаривая каждое слово, ответил:

— Искать твоих высоких в темных балахонах.

— Где искать? — я просто хотела уточнить куда и как мы пойдем, когда вокруг море.

Дракон взревел.

— Лезь на спину, я сказал! Еще один вопрос, и я тебя сожру, хотя принципиально не питаюсь человечиной!

— Хорошо, — смысла сдерживать дрожь в голосе не было, он все равно мысли читает. — Только...

— Что?!

Морду дракона буквально перекосило, глаза оказавшиеся вдруг так близко из голубых превратились в алые. Я отскочила и уперлась спиной в нагромождения ящиков и тюков.

— Что ... ты ... еще ... хотела?

Я нервно сглотнула, пытаясь собрать мысли во что-нибудь вразумительное, чтобы он их хотя бы мог прочитать.

— Ладно, — успокоился дракон, — иди, собирай свои пожитки. Много не набирай, я тебе не вьючная лошадь, только самое необходимое.

С облегчением выскользнув из пространства, ограниченного драконом, я понеслась собираться в дорогу. Беда была в том, что у меня не было не только самого необходимого, у меня не было ничего. Поэтому я схватила сумку, оставшуюся от целителя, накидала туда его же баночек и скляночек, содержимое которых я помнила как применять. Дневник капитана, если встречу, обязательно припомню ему "мерзкую бабу". Воду и кое-что из съестного, что долго храниться. И чей-то плащ, а вдруг холодно станет.

Дракон ожидал меня на палубе. При моем появлении, не церемонясь, чтобы не терять времени, просто взял меня за шкирку и закинул себе на спину. Я вскрикнула от боли, когда дракон задел больную руку. Мази Лима творили чудеса, опухоль уже спала, но двигать рукой было все еще очень сложно.

Я перекинула сумку через голову и плечо и ухватилась левой рукой за драконий гребешок, плотные упругие конусообразные наросты ровной линией проходящие от головы до крыльев.

— Ну все, взлетаем, держись малохольная.

Упругие воздушные потоки послушно расступались, обволакивая невидимым ореолом дракона и человека, сидящего у него на спине. Облака стали немного ближе и напоминали клочья ваты неаккуратно разбросанные на сияющем полотне неба. Обжигающее солнце отражалось в каждой волне трепещущим золотым бликом. Иссиня-зеленый водный массив уходил в бесконечность, разрывая границы небосвода.

Определить скорость, с которой летел дракон, можно было только по изменяющимся порывам ветра. Иногда воздух приходилось ловить ртом, глотками вталкивая его в легкие, или легко дышать, когда дракон летел медленнее. До онемения пальцев сжимать гребень дракона, когда он вдруг начинал выписывать зигзаги в воздухе.