Жажда огня

— Прошу всех к столу, — галантно улыбнулся Мортьер, жестом приглашая гостей. Мало кто мог бы дать ему сорок лет. Он был, как всегда, неотразим и великолепен своей холодной красотой. Даже последние несколько тревожных месяцев не оставили на нем отпечатка.

Рядом с ним, как всегда, была его жена, молодая графиня. Она была оживлена, много улыбалась и казалась как никогда счастливой. В этот вечер она была очаровательна, светилась радостью и с удовольствием, написанным на ее лице, раздаривала приветливые улыбки гостям. Они с восхищением смотрели на красивую супружескую пару, у которой скоро должен был появиться ребенок — об этом недвусмысленно говорила изменившаяся фигура молодой графини.

За ужином все обсуждали последние новости: конечно же, восстановление поместья графа, а также скоропостижную кончину короля и коронацию наследника и его молодой жены. За огромным, неимоверно длинным столом кипели разговоры. Они, как волны, то наплывали, то вновь откатывали. На одном конце говорили об одном, на другом совершенно о противоположном. Ужин прошел быстро и вскоре все перешли в бальную залу, где уже играли музыканты, специально выписанные Мортьером из столицы.

— Хочешь, потанцуем? — спросил Мортьер, прижимая к себе локоток Сабрины и при этом кивая проходившему мимо маркизу.

Сабрина вздрогнула, потом лучезарно улыбнулась и кивнула. Мортьер закружил ее в танце, прижимая к себе ее теплое, податливое тело. Девушка счастливо засмеялась. Потом они подошли к генералу Корнелю. Мортьер принес шампанское.

— Графиня, вы прекрасны, как всегда,— склонился к ее руке галантный Корнель, с поклоном отвечая на приветливую улыбку Мортьера.— Ваша жена цветет, мой друг. Какое снадобье вы ей даете, что она просто светится?

Граф гордо приобнял жену за плечи:

— Любовь и заботу, генерал...

— Когда вы ждете прибавления?

— Меньше чем через пять месяцев.

— Уже скоро. Все-таки вы, Сабрина, мать от Бога...

Сабрина рассмеялась, кокетливо прижав руку в атласной перчатке ко рту. В другой руке она небрежно держала прелестный веер, который подарил ей Альберт в свой последний приезд из столицы. Девушка окинула взглядом полный зал и вздохнула:

— Простите, господа, вынуждена вас оставить...

Сабрина, как легкая бабочка, выскользнула из залы. Мортьер проводил ее внимательным взглядом и обернулся к генералу:

— Вы присоединитесь к нам на охоте?

— О, нет, мой мальчик. Я уже стар для этой забавы... Но я могу предложить вам другого напарника — он моложе и удачливее меня. Я помню, как на королевской гонке он опередил всех, даже великого князя. Его добыча всегда прекрасна.

— И кто же этот чертовски удачливый человек? Я хочу разуверить вас и общество, что он лучший на охоте...

Корнель усмехнулся и предложил Мортьеру пройти за ним. В дальнем конце зала стояла группа мужчин во фраках. Они горячо обсуждали последние события в Европе.

— Господа, позвольте нам помешать вашей беседе,— Корнель кивнул собеседникам.— Вы все знакомы с хозяином дома, графом Мортьером... кроме барона Бернского, не так ли?

— О, генерал, вы ошибаетесь,— рассмеялся Мортьер.— Мы давно знакомы...

Молодой человек с золотистыми локонами, коротко постриженными по последней моде, с ясными янтарными глазами и жестко очерченными скулами, протянул руку графу. Мортьер ответил на твердое уверенное рукопожатие и внимательный тигриный взгляд.

— Да,— кивнул барон, приятно улыбаясь.— Мы познакомились на королевском балу, а потом еще ближе сошлись на охоте, где вместе завалили кабана...

— Барон, я бы хотел пригласить вас на охоту, которую мы планируем с несколькими моими друзьями в эти выходные,— произнес Мортьер, вежливо кланяясь.

— С удовольствием приму ваше приглашение, почту за честь, граф,— золото в глазах барона заплясало, переливаясь.— Тем более что в вашем доме такой прекрасный цветок — ваша жена. Смотреть на нее доставляет мне истинное удовольствие.

— Вы ведь не были ей представлены, барон?— спросил Корнель, отпивая глоток шампанского.— Сабрина действительно чудо.

— Рад, что вы все это тоже заметили...— засмеялся граф. Гости удивленно посмотрели на него — почти никто из присутствующих еще ни разу не слышал, чтобы Мортьер смеялся. Даже его улыбка выпадала на долю редкого случая.

Мортьер нашел среди гостей свою жену и пригласил барона следовать за ним.

— Дорогая, позвольте представить вам Питера Ван Кассиля, барона Бернского...— Мортьер улыбнулся жене. Он не заметил, как она слегка побледнела. Бокал с вином выскользнул из ее руки и разбился о паркет. Барон проследил за ним взглядом, потом выразительно посмотрел на Сабрину, уже взявшую себя в руки, и, пересилив себя, улыбнулся, склоняясь над ее запястьем:

— Говорят, посуда бьется к счастью... Мое почтение очаровательной хозяйке сих пенат.

— Добро пожаловать в наш дом, барон...— вежливо ответила Сабрина, холодно взглянув на гостя.

Вилли наблюдал за ее реакцией. Он исчез из ее жизни почти на пять месяцев. На пять мучительных, страшных месяцев поисков и неизвестности. Именно за этим он явился в дом Мортьера. Он мечтал украсть эту женщину и держать при себе. Она была нужна ему — она принадлежала ему, он считал ее давно своей и должен был получить ее. Но он не мог. Не мог, пока не выяснит, где находится пропавшая четыре месяца назад Катерина. Вилли долго выяснял, следил, но ничего так и не нашел. Ни одного следа. Она ушла в поместье и не вернулась. Именно сюда, в логово врага, вели все следы. Но это логово было закрыто для посещений в период восстановления. И как только оно открыло двери для гостей, Вилли воспользовался случаем появиться в доме Мортьеров. Он мечтал об этой встрече — встрече, которой так долго ждал.

— Дорогая, с вами все в порядке?

— Конечно, Патрик, просто я устала.

— Тогда можете пойти наверх. Я извинюсь за вас перед гостями,— Мортьер поцеловал ее в лоб и отпустил. Сабрина, извинившись, покинула залу. Она была в смятении. С появлением этого человека вновь в ее жизни, в ее душе всколыхнулись страшные воспоминания о том, что она пережила. Боль, так давно спрятанная ею в глубине, вырвалась, и девушка чувствовала, как опять погружается в ужас потери, в тоску по погибшим детям. Она так старалась выбросить из памяти этот период своей жизни — плен, болезнь, смерть дочери, а этот человек вернулся в ее жизнь и вернул все страдания, которые ей так нелегко удалось пережить и даже позабыть...

Девушка накинула шаль и тихо шмыгнула в боковую дверь. В тиши зимней ночи гулко отдавался каждый шаг, каждый стук ее сердца. Графиня прошла по темной тропинке на пустырь позади всех построек. Раньше здесь стоял барский дом. Теперь над припорошенной снегом землей возвышался угнетающе черный крест. В выемке креста всегда горела свеча — она переливалась темными и огненными тонами, отбрасывая странные тени на снег и цветы, которые специально выращивались в оранжерее. Сабрина опустилась перед крестом, и улыбка, так тщательно приклеенная ею четыре месяца назад, соскользнула с ее лица. Слезы начали срываться с ее ресниц, спрыгивая на раскрасневшиеся от мороза щеки, скапливаясь в уголках рта. Сабрина давно перестала стирать их — здесь она была собой и предоставлена себе. Никто, кроме нее, никогда не бывал здесь.

— Милая моя, дорогая доченька,— глухо шептали дрожащие губы.— Я безумно скучаю по тебе... По тебе и по твоему брату. Если он рядом с тобой, то передай ему, что я вас сильно люблю. Мне кажется, что без вас мир рушится. Я знаю, что вы среди ангелов, мои любимые. Только как бы я хотела вновь прижать вас к себе, укачать на руках, поцеловать... Я бы так хотела... быть рядом! О, Эмили, крошка моя, я так жалею, что меня не было рядом с тобой. Прости, прости, моя родная, что оставила тебя... О, если бы я знала, что больше никогда тебя не увижу?! Я виновата — ты умирала, когда я была так счастлива... Каждый вечер я молюсь за вас, мои детки... Я надеюсь, что вам хорошо, что вас ничто не мучает... не мучает, как меня...

Слезы закапали на цветы, замерзая на лепестках. Девушка закрыла лицо руками и зарыдала. Она устала — устала от этой жгучей боли, ото лжи, от чувства вины, что так давно испепеляло ее изнутри.

— Господи, за что ты отнял их у меня? Ведь я так их любила...

На ее плечо легла тяжелая рука. Графиня вздрогнула, обернулась. Над ней нависла высокая фигура в хорошо знакомом ей плаще с факелом. Вилли помог ей подняться, исподлобья оглядывая ее.

— Зачем вы здесь, сударь?— спросила Сабрина, отстраняясь. Слезы на щеках сразу высохли.— Опять играете в своем странном спектакле...

— Нет, я приехал за тобой.

Сабрина недоуменно посмотрела на разбойника, которого стерла из памяти, чтобы забыть все, что тогда случилось.

— За мной? Вы лжете, барон... или может, я могу звать вас сэр Дикий Вилли?

— Я не лгу,— его глаза зло сверкнули. Что с ней? Почему он оправдывается перед ней?— Я избавлю тебя от ненавистного мужа...

— О, как благородно,— саркастическая улыбка тронула ее губы.— Благородный избавитель... И чего ради, ваша светлость, вы решили возложить на себя эту ответственную миссию?

Вилли злился все больше — она насмехалась над ним. Это было совсем на нее не похоже. Не похоже на ту кроткую графиню, что он держал в плену.

— Ради вашего счастья, мадам...

— Ради удовлетворения вашей похоти, месье,— жестко ответила Сабрина, холодно улыбнувшись.— Вы не боитесь, что я расскажу мужу, кто вы есть на самом деле?

— Ты не сделаешь этого,— в голосе разбойника прозвучал металл. Он с угрозой шагнул навстречу девушке, но она не отступила, смело глядя в его глаза.— Я много интересного могу рассказать твоему мужу...

Сабрина сощурила глаза:

- И что же такого вы можете рассказать ему? А не слишком ли вы наглы для преступника, которого разыскивают по всей стране? Ведь даже если вы расскажете моему мужу то, что случилось тогда, то именно вас повесят за похищение и изнасилование, а я останусь невинной жертвой. И запомните: я никому не позволю шантажировать меня в моем собственном доме — тем более вам. Убирайтесь!

— Нет. У меня есть одно важное дело, и пока я его не сделаю, я останусь здесь.

— Мне глубоко наплевать, зачем ты играешь в эту игру. Но запомни: я в любой момент могу сделать так, что ты уедешь отсюда под конвоем. И ты, наконец-то, исчезнешь из моей жизни навсегда.

Сабрина развернулась и спешно пошла к дому. Вилли остался у креста, мысленно проклиная ту ночь, когда изверг Мортьер оказался в его деревне со своим войском.

Было раннее зимнее утро. До рассвета оставалось еще несколько часов. В комнате было довольно прохладно, а единственная свеча, оставленная с вечера, уже догорела. Сабрина, слегка поежившись, выскользнула из постели, накинула теплый халат и бесшумно исчезла в гардеробной. Она уже привыкла так начинать свое утро — тихо, крадучись, чтобы выиграть у жизни еще несколько часов свободы. Весь дом проснется не раньше, чем через несколько часов.

Ее верная служанка, которая когда-то нянчила малышку Эмили, Клоти, приветливо улыбнулась разрумянившейся хозяйке.

— Доброе утро, ваша светлость. Как спалось?

Сабрина с благодарностью приняла кувшин с теплой водой и умылась. Через полчаса Клоти уже приводила в порядок локоны графини. Девушка сидела перед зеркалом и внимательно рассматривала свое лицо.

— Как ты думаешь, Клоти, я сильно располнела?

— Нет, что вы! Хотя... Ваш корсет я уже давно не затягиваю сильно.

Сабрина посмотрела на свои румяные щеки, блестящие глаза и с довольным вздохом произнесла:

— Пока я еще хорошею... Но что будет потом?

Клоти рассмеялась:

— Перестаньте. Вы все больше приобретаете очарование беременной женщины...

Сабрина пожала плечами. В этот момент в дверь ее комнаты постучались. Девушка в испуге посмотрела на Клоти — кто мог так рано прийти к ней, ведь все еще спали?! Клоти вышла в комнату, прикрыв дверь. Сабрина слушала, разглядывая свой округлившийся живот в зеркало. Но плотно закрытая дверь и портьеры глушили и так тихие голоса. Спустя минуту появилась растерянная служанка.

— Там барон, что гостит в поместье. Он настаивает...

Сабрина нахмурилась и успела только накинуть халат прежде, чем на пороге возник сам непрошенный гость. Он закрыл за собой дверь и встал в проходе, отрезая пути к отступлению.

— Сударь, что вы себе позволяете?!— Сабрина одарила его холодным взглядом изумрудных глаз. Вилли только лениво обвел глазами комнату и остановил свой взгляд на графине, сложив руки на широкой груди и сладко улыбнувшись.

— Доброе утро, ваше сиятельство. Просто проходил мимо и решил, что вы уже не спите...

— Чего вы хотите?— хладнокровно спросила Сабрина, сев в кресло.

— Поговорить,— ухмыльнулся Вилли.

Сабрина кивнула:

— Клоти, милая, пойди пока убери в моей спальне. И скажи, если кто-то встанет раньше обычного, хорошо?

— Да, миледи,— прошептала девушка, пытаясь проскользнуть мимо высокого маркграфа. Тот схватил ее за маленький подбородок и тихо сказал:

— Без глупостей, милая. У меня хороший слух.

Клоти, бросив на хозяйку обеспокоенный взгляд, прошмыгнула в комнату. Вилли плотно закрыл за ней дверь. В следующий момент Сабрина оказалась в объятиях неистового разбойника.

— Отпустите меня,— как можно тверже произнесла Сабрина, из последних сил отталкиваясь от него. Глаза его мерцали, а руки крепко сжимали ее. Он искал в ней ответных чувств, и не находил. Она только презрительно глядела в его огненные глаза.

— Ты мне нужна, я не могу без тебя.

— Отпусти,— тихо, но жестко сказала Сабрина. Он разжал руки и тяжело вздохнул.— Зачем ты пришел?

Девушка села у зеркала и начала медленно расчесывать волосы, не обращая внимания на гостя. Вилли долго молчал, а потом силой повернул ее к себе. Сабрина сощурила глаза:

— Что вы себе позволяете? Не забывайтесь, вы в моей спальне...

— Мне нужна твоя помощь...

Графиня недоверчиво посмотрела на него:

— Вам? Моя помощь? В чем?

Вилли с интересом смотрел на Сабрину. Она изменилась — резко и непредсказуемо. Из тихой, покорной девушки она стала гордой, независимой, даже немного жестокой женщиной. Она была прекрасна — ее жесты, походка, мимика стали уверенными, гордыми, слегка надменными. От нее веяло независимостью и непокорностью, силой, которой обладает прекрасная женщина. Любящая женщина. Счастливая женщина. Беременная женщина. Ее глаза горели неповторимым огнем. Вилли смотрел на нее и понимал, что влюбился. Он, как любой мужчина, мечтал покорить, победить, даже подчинить себе такую женщину. Он хотел, чтобы это счастье ей дарил он.

— Или говорите, или покиньте мой будуар. У меня еще много дел...

— Миледи,— робко произнесла Клоти, заглядывая.— Милорд встал и вышел из своих апартаментов.

Вилли с недовольной гримасой отвесил ей поклон.

— Прошу меня простить, дамы, я откланяюсь,— он вышел вон. Сабрина в задумчивости опустилась на стул. В голове бешено пульсировала кровь, ее немного мутило. Этот человек только своим видом приносил в ее душу старую, запрятанную глубоко боль, эти жуткие воспоминания о потерях. Но она обещала себе, что выдержит это испытание.