Наемник 2

Отряд, стараясь двигаться как можно тише, вошел в ущелье, разрезавшее отвесную скальную стену, заслонившую собой все небо. То ли это ущелье, через которое мы прошли по пути к землям Храма? И ведет ли оно вообще куда-то или мы упремся в тупик? Отражаясь от каменных стен, перестук камней под ногами зазвучал еще громче. Десятник уже не ругается, слыша такие звуки — он понимает, что производить меньше шума в подобных обстоятельствах невозможно.

— Стой! — вновь послышалась команда.

Ущелье успело уже сделать несколько поворотов. Узкая полоска неба над головами начала сереть, предвещая рассвет. Ламил объявил, что остановимся здесь до рассвета. Я полностью с ним согласен — идти дальше, рискуя переломать ноги о многочисленные камни или, того хуже, сверзиться в какую-нибудь трещину, каких, я помню с прошлого раза, здесь видимо-невидимо, просто глупо. Убрались с открытой местности — и ладно. Единственное, что, кроме общей усталости, омрачало отдых — десятник настрого запретил даже малейший шепот, чтобы не выдать себя прежде времени караульным Подгорного королевства.

Постепенно становилось все светлее. Практически все, кроме тех несчастных, кого десятник отправил вперед и назад в караул, провели это время с пользой — тут и там раздавалось тихое посапывание или даже храп спящих. Впрочем, последних товарищи сразу же, едва те успевали выпустить трель, пихали в бок и будили.

— Дони, Навин, Робан, — десятник выстроил нас, когда рассвело достаточно, чтобы видеть, что твориться под ногами, — пройдете на сотню шагов вперед. Разведайте, что там, и возвращайтесь. — названная троица тут же отправилась исполнять приказ. — Крамм, Лопин, Хорвас, вы идите туда. — Ламил указал на небольшую расщелину, отходящую от основного пути. — Тоже пройдете не дальше, чем на сотню шагов.

Посмотрев пару мгновений на удаляющиеся спины этих троих, Ламил вновь повернулся к нам и продолжил:

— Кто умеет лазить по скалам? — спросил он, обведя весь строй взглядом.

Молчание. Кто-то озадаченно переглядывается, кто-то просто равнодушно смотрит под ноги, кто-то пожирает глазами десятника. Никто не спешит отвечать.

— По скалам мы не лазили, — неожиданно для себя самого я выступил вперед, — но... бывало, приходилось полазать по стенам домов.

Да, в детстве у меня было всякое. И не только в детстве. Ведь забраться ночью в чей-то дом через окно — пусть опасный, но почти всегда верный способ набить живот наутро. Пусть потрепанная одежонка, белье да всякие дешевые мелочи, которыми мы с друзьями промышляли, не стоят дорого, но для нас тогда и ногата была в радость. Правда, после того, как я выучился ремеслу опустошать чужие карманы, пробираться через окна в чужие дома мне не приходилось.

— Та не подходишь. — Ламил сделал знак вернуться в строй. — Не хватало еще потерять единственного человека, который понимает здешнюю проклятую речь. — он чуть подумал, а затем перевел взгляд на моих друзей. — Ты сказал 'мы'. Значит, если мои мозги еще не окончательно заржавели от старости, твоим друзьям тоже приходилось заниматься этим делом?

Молин тут же потупил взгляд. Ему совсем не хочется никуда лезть. Тем более, в полутьме. Баин же, подумав лишь миг, кивнул.

— Приходилось.

— Тогда взберись вот на эту стену, — Ламил указал на стену ущелья, выглядевшую более пологой и неровной, чем вторая, — и посмотри, сможет ли кто-то подобраться к нам поверху.

Баин кивнул и принялся раздеваться. Пока он сбрасывал с себя шлем и кольчугу, десятник выбрал бойцов, которым предстояло сменить ребят в карауле. То ли случайно, то ли из-за необычайной скромности, проявленной только что, в их число попал и Молин. Сердито буркнув что-то нечленораздельное, он, вместе с остальными, отправился на пост.

Подъем Баина по стене ущелья наблюдали все оставшиеся. И не один я переживал, что мой друг может сорваться. Пусть ему предстояло пробраться всего лишь на пару десятков шагов, но падение на камни не закончилось бы добром. Однако, Баин карабкался вверх с ловкостью одного из тех зверьков, каких я не раз видел в джунглях.

— Хороший парень. — Нарив наблюдает за Баином, не выказывая эмоций, но я чувствую ее напряжение. — В наших легионах были подразделения, которые должны были первыми взбираться на стены осажденных городов. Часто — без лестниц и под покровом ночи. Это были лучшие из лучших.

Я задумался о том, что бы сказала Нарив, если бы я рассказал, как мы с друзьями взбирались на стены и крыши домов. Тоже под покровом ночи и без всяких лестниц. И все ради того, чтобы утром притащить скупщику узел барахла. Нет, лучше ей об этом не говорить.

— Нормально! — Баин наконец-то преодолел стену и прочно встал на ноги на ее вершине. Оглядевшись, он крикнул вниз: — Здесь к нам не подобраться! И по другой стороне — тоже!

Ламил махнул рукой, показывая Баину спускаться. Как раз в этот момент вернулись разведчики, посланные в ответвление ущелья. Я весь поглощен наблюдением за другом, медленно сползающим вниз по неровной стене, поэтому слышал их доклад лишь краем уха. Ответвление заканчивается узким тупиком, в котором по стенам стекает вода. Вот и все. Но новости очень обрадовали Ламила. Десятник даже не проклинал все вокруг, просто похвалив разведчиков.

— Здесь и остановимся. — объявил он.

Баин спрыгнул наконец-то на землю и, покачнувшись, все же умудрился сохранить равновесие. Тяжело дыша, он уселся рядом со своими вещами.

— Ну, как? — спросил я его.

— В следующий раз пусть Молин лезет. — ответил мне друг. — Или сам лезь. Ухватиться там есть за что, но... — он показал мне рассеченную ладонь, кровь на которой уже начала запекаться, — камни острые попадаются.

Вернулись и разведчики, посланные вперед по основному пути. По их словам, на сто шагов не видно никаких признаков тупика или чего-то подобного. Кроме того, заметно, что ущелье даже расширяется. Все эти новости еще больше улучшили настроение десятника. И не только его. Плутать по горам, разыскивая подходящее ущелье не хотелось никому. Как и сидеть в ловушке, в которую несомненно превратилось бы оно, если бы заканчивалось тупиком, а единственные выход перекроют враги.

День прошел в безделии. Ламил только менял людей в карауле, не отдавая никаких других приказов. Ребята отдыхали, отходили от нашего путешествия через лес, да последовавшего бега через равнину. Я успел поспать, поболтать с Баином и вернувшимся из караула Молином. Даже немного позанимался с Нарив, возобновив попытки выучить местный язык. Солнце ненадолго заглянуло в наш каменный мешок и вскоре скрылось за противоположной стеной ущелья. Тишина, покой... Никто не беспокоил нас. Не было даже признака, что горы кем-то населены. Но все помнили ночные костры, горевшие на скалах. Стражники Подгорного королевства где-то рядом.

Когда начало темнеть, Ламил подозвал к себе десятерых. Все вдруг нашли какие-то неотложные дела поблизости от десятника. Послушать, что скажет Ламил, хотелось всем. Сам же десятник, если и заметил, что люди вдруг стали перемещать поближе к нему, внимания на то не обращал.

— Плохо, что не додумались дерева в лесу набрать. Ну, да не до того было. — говорил он. — Мы должны подать какой-то сигнал тем проклятым караульным, что жгут костры ночью.

— И то правда. — сказал кто-то из толпы. — Не бегать же нам по всем горам, чтобы найти хоть кого-то.

Ламил нахмурился, но больше ничем не выдал, что обратил на сказанное внимание.

— Поскребите по своим мешкам. Уверен, что многие тут, как гребаные старьевщики, таскают за собой всякий хлам. Старые тряпки, еще какая-нибудь пакость вроде этого... Главное, чтобы горело. Возьмите с собой побольше, да, когда стемнеет, разожжете костер на лугу. Глядите только, остолопы, чтобы костер был там, где его можно заметить со скал. Чтоб каждый слепой гном заметил! Поняли?

— Поняли. — нестройным хором ответили те, кому был адресован приказ.

— Хорошо. — кивнул десятник, хоть в тоне его звучало сомнение. — Как разожжете огонь, отойдите подальше. Пятеро остаются в устье ущелья, а еще пятеро прячутся в темноте на лугу. Кто-то, да окажется настолько тупым, чтобы подойти и посмотреть, кто тут костры палит.

— А если никто не придет? — спросил один из баронских.

— А если никто не придет ночью, то придет утром! — рявкнул десятник. — Должны же они, если в этих эльфом проклятых горах есть хоть один стоящий солдат, проверить тот костер! А те гномы, с которыми мы недавно дрались здесь, на хороших солдат ой-как походят! — он обвел взглядом собравшихся, и, убедившись, что перебивать никто больше не собирается, продолжил: — Если тех, кто придет, будет один-два человека...

— Или гнома! — шепнул кто-то.

— ...то хватайте их и тащите сюда. Только смотрите, чтобы они живы оказались. Не думаю, что местным остолопам понравится, если мы убьем кого-то до начала переговоров. Так что, тащите их так, чтобы ни один волосок с них не упал!

— А если их будет много? — спросил кто-то.

— Тогда... — Ламил задумался. — Тогда ты, — он указал на меня, — пойдешь с ними. Но гляди, если высунешь нос из ущелья, я сам его тебе оторву! Если на огонь придет такой отряд, с которым не справитесь, то Алин крикнет по-ихнему, чтобы утром прислали кого-то поговорить.

— Можно, я возьму с собой Молина, Баина и Нарив? — спросил я. Покидать друзей, как и женщину, совсем не хочется.

— Нельзя! Ты и сам можешь подержать себе кое-что, когда опорожниться пойдешь! — рявкнул десятник. — Друзья тебе в этом не нужны. А Нарив останется здесь, потому что она — растреклятый посол и я не могу ей рисковать! Все, взяли ноги в руки и бегом к выходу из ущелья!

Ничего не оставалось, как опрометью броситься выполнять приказ. Конечно, все рвение тут же исчезло, как только мы покинули пределы видимости Ламила. Наша группа, едва десятник скрылся за небольшим выступом, тут же замедлила ход. Мы даже остановились у караула, стерегущего тыл отряда, чтобы сообщить ребятам, по понятным причинам, не слышавшим об отданном нам приказе, новости, заодно вдоволь пожаловаться на то, что придется ноги бить на ночь глядя.

Когда мы подошли к выходу из ущелья, света хватало ровно настолько, чтобы не переломать себе ноги о камни. Впереди, накрытый тенью гор, лежит луг, по которому мы бежали прошлой ночью. Страшный лес, от одного взгляда на который меня пробрала дрожь, выглядит узкой темной полоской на горизонте. Вокруг царит тишина, нарушаемая лишь звуками дыхания, да шорохом шагов.

— Навин и Крамм остаются с Алином. — Зелик, бывший главным в нашей маленькой группе, говорит шепотом, хотя вокруг не видно ни души. — Отдайте остальным, что вы там для костра захватили, и оставайтесь здесь.

— Зелик, я и сам могу здесь подождать. — шепнул я. — Ребята тебе могут понадобиться...

— Заткнись! Мне Ламил руки с ногами местами поменяет, если с тобой что-то случится. Или ты его не слышал?

Я и заткнулся. Может быть, два человека не повлияют существенно на дело, которое нам предстоит. Если там не хватит восьмерых... С другой стороны, странновато чувствовать себя такой важной птицей, что ко мне приставили охрану. Как шишка какая-нибудь!

Впрочем, Навин и Крамм не казались особо недовольными. Мы молча наблюдали, как ребята исчезают в сумерках. Едва их спины исчезли из вида, я, пользуясь остатками света, огляделся. Слева возвышается огромная глыба, торчащая из груды камней помельче, как поднятый в предостерегающем жесте палец. Большую ее часть скрыла густая тень.

— Давайте переберемся туда. — я толкнул локтем Навина и указал на глыбу. — Укроемся в тени. А то сидим здесь, посреди прохода.

Наша новая позиция оказалась гораздо удачнее. Едва зайдя за камень, мы оказались в такой глубокой тени, что я с трудом мог разглядеть собственную руку. Если прислониться к скальной стене, то открывается прекрасный обзор луга через широкую щель между стеной и глыбой. Вдобавок, отлично просматривается и само ущелье. Точнее, просматривалось бы, если бы не темнота...

— Я вот одного не понимаю, Алин, — я повернул голову на голос Крамма, хотя самого его не вижу, — как ты понимаешь то, что здешние бормочут? Как по мне — будто змеи какие-то шипят, а не люди говорят.

Не скажу, что часто, но подобные вопросы мне время от времени задавали многие. Что им ответишь? Конечно, правду о волшебном перстне я никому не раскрывал. И этот раз не стал исключением.

— Мне Нарив помогает язык учить. А я ее учу нашему языку.

— Так ты же как-то с ней говорил, когда только она появилась в тех подземельях! — Навин, хоть и выглядит, как деревенский простофиля, каким собственно и является, на самом деле не дурак.

— Точно! — поддержал его Крамм.

— Ну... — я пожал плечами, хотя никто и не мог этого увидеть, — не знаю. Как-то понимаю, и все!

— Я бы тоже хотел ее понимать. — Крамм хмыкнул. — Такая девка!

— Та девка еще похлеще нашего десятника будет. — Навин хихикнул. — Видел, как она дерется? Голову быстро тебе оторвет!

— Так Алину же не отрывает. — возразил Крамм.

— Так все ж знают, что у них любовь....

— Это кто говорит? — похоже, Навин, заболтавшись, совсем забыл, что и я сижу рядом.

— Так... — он замялся, — Все говорят...

— Ага. Все ж видят, что ты от нее редко когда и на шаг отходишь! — неведомо как, Крамм все же разглядел меня и хлопнул по плечу. — У вас уже было что-то? А то парни гадают...

— Заткнись! — не скажу, что меня этот разговор разозлил. В том, что в отряде собрались не невинные младенцы, сомнений никаких не было. Но, все же, стало немного неприятно. — Пусть парни гадают дальше. А ты смотри лучше по сторонам, да прислушивайся, вместо того, чтобы болтать. А то мало ли...

— Приказывает тут, что твой десятник. — недовольно пробурчал Крамм, но продолжать не стал.

Я тоже не горел желанием продолжать разговор на подобную тему. Отвернувшись, я прильнул к щели, через которую просматривается луг, и уставился в темноту. Добрались ли уже Зелик и остальные до места, где должны развести костер? Сколько времени мы проболтали, вместо того, чтобы внимательно следить за происходящим вокруг. Темно, хоть глаз выколи! Где же они? Впереди не заметно никакого движения. Ни звука. Тишина и темнота...

— О! Смотри! — шепнул Навин.

Кажется, далеко-далеко впереди что-то сверкнуло. Снова! Засветилась небольшая искорка, едва заметная с такого расстояния.

— Поджигают! — прошептал Крамм. Он вплотную придвинулся ко мне, глядя в ту же щель. — Огнивом чиркают.

Внезапно искорка выросла. Ненамного, но далекая, будто тусклая звездочка в рассветном небе, она стала видна гораздо лучше. Спустя миг затрепетал на слабом ветру небольшой огонек, постепенно набирающий силу. Что-то мелькнуло, на мгновение закрыв от нас огонь.

— Все. Теперь будем ждать.

— Можно подумать, последний десяток мгновений мы занимались чем-то другим. — буркнул я, устраиваясь поудобнее.

— Нам еще нечего жаловаться. — шепнул Крамм. — Прячемся тут, как в норе. А парни сейчас на том лугу — как на тарелке. А если те, кто придет на огонь, сами с какими-нибудь фонарями будут?