Дело огня

А уголь, значит, выковыривают из зубов у бога... Конечно, зубы-то у него не черненые, а от природы черные. И за углем приходится лазить в пасть. И время от времени эта пасть смыкается.

— Сколько всего людей работает на шахте? — спросил Асахина.

— Шестьдесят два, не считая баб и детей, — отозвался Синдо.

Сайто мгновенно произвел подсчеты. Мальчишка вез четыре котла на четверть коку. Итого, коку риса и рыбы. Шестьдесят человек по сто моммэ — это шесть канов. Значит, потребуется два котла по одному то, а мальчишка вез впятеро больше. Даже если принять, что женщин и детей на шахте столько же, сколько мужчин — хватит четырех котлов по одному то. А в повозке у нас десять то. Кто съедает остальное? Охранников кормят отдельно — вон, дымится под навесом, не иначе кухня. Где же эти едоки? И зачем тащить еду наверх вагонеткой? Почему не поставить кухню и не готовить на месте? Чтобы не разводить огонь — глупости... Чтобы дым не демаскировал? Так туда уже рельсы ведут, все видно.

Остается одно: поселок для охраны (вот они уже и въехали в ворота и видят его своими глазами) невелик, поставь тут кухню побольше — у поваров непременно возникнут вопросы. А внизу они готовят сразу по меньшей мере на четыре сотни человек. И готов прозакладывать что угодно — понятия не имеют о том, сколько народу трудится на шахте. Знают только своих, деревенских. Так... Очень понимаю господина Синдо. В этих условиях действительно придется людей бить и гонять. Бить и гонять и ущемлять в каждом движении. Потому что, если этого не делать, работники начнут смотреть по сторонам. И увидят много странного. Да и отчетность будет сходиться, только если выжимать из людей все — и еще немножко.

— Добро пожаловать! — на высоком крыльце улыбалась женщина — действительно, очень красивая. И очень подходящая к этой усадебке — вот ведь, веселый садик в горах, и до того естественно выглядит — словно кусочек леса взяли да обнесли высокой каменной оградой. И лишь внимательному взгляду видно, как мастерски проложены тропинки, очищены от сорняков "дикие" заросли и нарочно состарен каменный мостик через ручей.

Одета женщина была не по-японски, а так, как одеваются европейки, которым охота поиграть в японок: длинный просторный халат, тонкий поясок, повязанный под самой грудью. Оттого и европейское платье не делало ее фигуру кургузой. Легкий зеленый шелк струился вниз, от плеч к подолу делаясь темнее. Через локти переброшена китайская шаль цвета морской волны.

— Госпожа Мияги, — по-европейски поклонился Асахина. Надо же, какую военную выправку показал!

— Прошу любить и жаловать, — а вот эта японская фраза резанула по уху в сочетании с протянутой для поцелуя рукой. Впрочем, такую славную ручку отчего бы не поцеловать.

Ногти красавицы были острижены коротко и не носили ни малейших следов краски. Гейша. Бывшая гейша. Розовый Пион, карьеру начинала в третьеразрядном Доме Сирени в Нагасаки, девятнадцати лет выскочила замуж за американского капитана, и в обновленную Японию вернулась уже вдовой и судовладелицей.

Отчего нет? Если человек хорошо и до тонкости знает одно дело — он может освоить и другое. Господин Мияги был из тех, кто и при старом режиме не стал бы особо смотреть, кого принимает в дом, если с ним в дом приходит торговый флот, а уж после революции-то, когда столько людей с громкими именами взяли в жены старых подруг, ему и вовсе не на что стало оглядываться.

Их провели в столовую, обставленную в европейском стиле — "ёсицу". Ёсицу, ёфуку — европейская обстановка, европейская одежда, и хозяйка по имени Ёко, через тот же знак. Знак "океан", он же "заморский", он же "чужой".

Стол был накрыт на три персоны — значит, Синдо куда-то собирается. Едва подали суп, предположение подтвердилось — со двора донесся топот копыт и скрип лакированного дерева, а потом удар и вскрик: Синдо хлобыстнул тростью кучера. Хозяйка чуть сдвинула бровки и насмешливо оттопырила нижнюю губу. Надо думать, его поездка как-то связана с той публикой, которой предназначены лишние рис и рыба. А злость — с тем, что не пригласили пообедать?

После супа подали форель. Асахина управлялся с обеденным прибором так же ловко, как и хозяйка. Сайто заметно не хватало сноровки — но он следил за этими двумя и брал со стола те же вилочки, что и они. Поддержать беседу тоже не мог — английский у обоих был слишком беглым. Но ему и не нужно было знать английский, чтобы уловить в голосе хозяйки игривые тона.

Что имел в виду Нисигава, восхваляя ее верность? Почему Синдо был так зол? Или господин Мияги ждет от супруги сугубо деловой верности — что в наше время тоже немаловажно? Асахина в бытность свою Тэнкеном славился красотой. Даже в розыскном списке среди особых примет было указано: "необычайно хорош собой". Война оставила ему несколько преждевременных морщин, сделала рот жестче, линию подбородка тверже — но он и сейчас был хоть на сцену. Однако успехом у женщин не пользовался. Вернее, имея этот успех в изобилии, совершенно не пользовался им. Неизвестно, как оно было за морем, но, насколько Сайто изучил его повадки здесь — до женитьбы он жил совершенным монахом, даже в веселый квартал ходил только за компанию и только выпить.

...Асахина что-то, улыбнувшись, сказал, женщина засмеялась и наконец-то перешла на японский.

— Я объяснила господину инженеру, что сегодня на японской половине дома и в саду состоится костюмированный вечер. Гости будут представлять разные эпохи Японии — от Хэйан до последних лет перед Бакумацу. Я оденусь как дама времен Камакура. И приглашаю вас.

— У нас нет костюмов, — усмехнулся Сайто.

— Вот и Асахина-сэнсэй так сказал. Но ведь костюмы у вас есть! На этом балу никто не представляет эпоху Мэйдзи — вы будете как нельзя кстати в своих мундирах. Оставайтесь! — она снова повернулась к Асахине. — Вы станете нашими почетными гостями.

— Почетными гостями? — Асахина улыбнулся. — Или главным блюдом?

Гейши улыбаются чуть-чуть, одними уголками рта, чтобы не попортить грим. А смеются, прикрывая рот рукавом или веером, — выбеленное лицо делает зубы желтыми. Госпожа Мияги рассталась с гримом десять лет назад, но привычка — вторая натура. Не улыбка, скрытая под веером, — глаза выдали ее.

Мир недолговечен — и люди в нем неосторожны. Госпожа Мияги могла бы, вероятно, прожить несколько дольше, если бы не этот блеск в глазах. Так глядит... да, мастер-повар на будущее украшение стола, которое плавает себе в деревянной бочке, не имея на вечер никаких особых планов и не ожидая ничего, кроме, возможно, порции корма. И не ведает, что главное его достоинство в этой жизни — вкус.

— Я не знала, что инженер Асахина не только мастер меча и каллиграфии, но и шутник, — расписанный морскими змеями веер свернул хвост. — Не желаете ли вы немного отдохнуть после обеда? Здесь неподалеку есть домик для управляющих и охраны. Бар в европейском стиле, иностранные напитки, девушки... Есть даже одна негритянка, Фудзита-сан... Черная, как земля. Вам не любопытно?

Сайто притомился и решил сыграть солдафона.

— Помилуйте, госпожа Мияги, во время облавы в Ёсивара мы таких предложений получаем по десятку на брата, да вам ли не знать. Сначала дело.

— Мы приехали осмотреть лесопилку и шахту, — негромко, но настоятельно сказал Асахина.

— Да, конечно, — на сей раз госпожа Мияги вовремя опустила ресницы. — Позвольте мне быть вашим проводником.

— Будем счастливы, — Асахина снова церемонно поклонился.

— Извините полицейского грубияна, — Сайто последовал его примеру.

На входе в шахту им троим подали одинаковые лампадки. Еще две несли слуги впереди и сзади. В шахтном деле Сайто понимал еще меньше, чем в железнодорожном, и цифры выработки ему ничего не сказали. А закостенелый страх в плечах и шеях шахтеров был тем же, что и внизу.

Обширную вырубку закончили осматривать уже почти на закате. Рабочие расходились по баракам, охранники опять сменялись. Сайто, как бы небрежно глазея вокруг, запоминал расположение постов. Асахина делал то же самое.

— Не желаете ли принять ванну? — спросила госпожа Мияги.

— С удовольствием, — чувство в голосе Асахины было совершенно неподдельным.

— Онсэна здесь нет, но есть горячий водопровод, — женщина улыбнулась. — Достаточно отвернуть краны. Вам покажут.

— Благодарю, — Сайто склонил голову. Не от чрезмерной вежливости, а потому что генкан домика, к которому подвела их госпожа Мияги, опять оказался низковат.

Уже в прихожей инженер слегка повел подбородком в его сторону. Инспектор прикрыл глаза. Это способ осмотреть вещи, проверить оружие. И, вполне возможно, прихоть госпожи Мияги. Она достаточно любопытна — и, кажется, не из-за первой профессии, а от природы.

Асахина кивнул и достал из портфеля чистую рубашку.

— Да вы никак провидец.

— Нет, — усмехнулся инженер. — Я каждый день беру на службу чистую рубашку — чтобы сменить, вернувшись из депо. Сажа — она оседает на воротнике... Если бы я не взял сегодня, Аки могла бы забеспокоиться.

— Можно просто менять воротнички. Многие так и делают.

— Это если запачкался один воротничок, — усмехнулся Асахина. — Посмотрите на себя.

Сайто расстегнул мундир и оглядел рубашку. Месторасположение пуговиц на кителе проступало на белой ткани такими отчетливыми пятнами, будто кто-то писал там разведенной тушью. Манжеты... а на них лучше не смотреть.

Ванна оказалась вполне в японском духе — круглая кадка, утопленная в пол, внизу — холодная печь. Видимо, водопровод провели уже после того, как поставили сам домик. Сайто потрогал краны. Один был горячим. Из-за фусума раздалось сдавленное хихиканье, кто-то там перешептывался, переминался с ноги на ногу. Полураздетый Асахина раздвинул перегородку — и взгляду Сайто предстали две женщины — одна обычная, а вторая... без головы.

Да нет, на месте голова — только лицо того же цвета, что и темные потолочные балки. Если бы не цвет... хм, да нет, лучше пусть остается как есть. Экое диво: глаза навыкате, волосы как проволока, губищи — ладонью не накроешь... Неужто гости госпожи Мияги на такое могут польститься? Из любопытства разве что. Среди островитянок и темные бывают, но тут лицо какое-то уж совсем несообразное. Хотя, мы для них и вовсе странно выглядеть должны — сами желтые, а глаз, по их выкаченному счету, и вовсе нету... А госпожа Мияги и впрямь любопытна. И несколько невежлива.

— Фудзита-сэнсэй, девушки предлагают потереть нам спину, — усмехнулся Асахина.

— Спасибо, сами справимся, — Сайто, манипулируя двумя кранами, наконец нашел такое соотношение горячей и холодной воды, чтобы и не свариться, и по-людски кости прогреть. — Если они себе занятия ищут, пусть вот рубашки возьмут постирать. А если не ищут, то я и сам постираю.

Девушки занятия не искали, и Сайто вооружился мылом и кадкой. Воротнички у него с собой были, а на горячей трубе рубашка как раз должна была высохнуть за время, которое уважающий себя человек проводит в бане. Не высохнет — и леший с ней, влажную наденем.

Девки, конечно, будут подслушивать. Для того и присланы.

Господин инженер следил за процессом с некоторым... недоумением. Вот уж не поверю, что ему в его богатой биографии не приходилось стирать белье.

— А не разволнуется ли ваша супруга, если вы в свой час не появитесь дома? — спросил он.

— Сёта зайдет к ней и скажет, что я задержался по рабочим делам на всю ночь. Мне нередко приходится.

Меч инженер положил рядом с собой на лавку, а рубашку осторожно развернул — и достал еще один сверток. Револьвер. Потрогал сёдзи, довольно хмыкнул. Чем хороши японские дома — в случае чего можно уйти прямо через стену. Хотя Рёме Сакамото это не помогло.

Инспектор покачал головой. С точки зрения гражданского, голый человек уязвимей одетого. Да одежда и вправду дает ряд преимуществ, особенно в лесу. Но уж очень характерно блестели глаза у госпожи Мияги. И убить их могли в любое время после выезда из конторы. Посади на холмик человека с хорошей заморской винтовкой, а еще лучше — несколько человек, и гостю останется только объясняться с владыкой Яньло, отчего это он обеспокоил бога смерти в неурочное время. Нет, в этом смысле стоило бояться визита на лесопилку или в шахту, а не в баню. И госпожа Мияги случаем устроить нечаянную смерть не воспользовалась. А шутка насчет ужина и главного блюда пришлась точно в руку. Да, во время ужина все и случится — и на повязки лучше идет чистая рубашка...

В фусума вежливо постучали — и намыленный инженер прикрыл револьвер полотенцем.

— Да?

— Не согласятся ли господа отдать верхнюю одежду в чистку?

— Благодарю вас, забирайте, — сказал Асахина, получив от Сайто утвердительный кивок.

Мундиры унесли. Обыщут, конечно же, обыщут — и пусть их. Интересно, что носит с собой господин инженер? В карманах самого инспектора находилось множество мелких полезных вещей, которые могут пригодиться полицейскому. Ну и жетон, конечно. Но если здешние хозяева не знают, кто им наносит визит, он этот жетон съест. Без соуса. Хотя лучше бы, конечно, с соусом и лапшой. Потому что есть все-таки хочется. А особенно поужинать не удастся, потому что полный желудок при некоторых обстоятельствах много неудобней пустого. Нет, определенно этот мир несовершенен. В совершенном мире вода остывает медленнее, а преступной деятельностью не занимаются злобные двухходовые дураки.

Сайто выбрался из офуро, уступая место Асахине — и пустил для него горячую воду. Нет, очаг под чаном — определенно лучше...

Мирная жизнь не отразилась на фигуре господина инженера — сухой и юношески подтянутой. Как и у Сайто, тело его было летописью неудач. Или удач — как посмотреть. Вот надежду железнодорожного строительства знатно хлобыстнули по ногам — два суна ниже, и разрубили бы коленные чашечки. Старые шрамы, белые уже. А вот недавний: кто-то из позавчерашних соратников тыкал в господина инженера трехгранным штыком. И не так вы вольнодумны, сударь, как я решил было, посетив ваш дом. Вон, амулетик не шее носите. Интересно, что у вас зашито в этом омаморибукуро? Может, и не амулет — а по европейской моде локон с головы возлюбленной?

— Эй, Асахина-сэнсэй, а скажите — английские женщины каковы?

Инженер улыбнулся.

— Очень вежливы, на свой лад, конечно. Чрезвычайно решительны и практичны.

— Как госпожа Мияги?

— Нет, она больше похожа на американку. Англией управляет женщина, Фудзита-сэнсэй, и английские женщины берут с нее пример... Знаете, там в ходу поговорка — железная рука в перчатке из бархата. Американки не считают нужным прибегать к перчаткам из бархата. Во всяком случае, в Сан-Франциско. Говорят, на другом побережье дело обстоит иначе, но я пробыл там слишком недолго и был лишен женского общества.

— Бьюсь об заклад, вам его в Англии хватило с лихвой! — засмеялся инспектор.

От горячей ли воды раскраснелся головорез Тэнкен?

— Да, если моему покровителю удавалось оторвать меня от книг и вытащить в салон — я себя чувствовал как актер саругаку. В Англии придают значение происхождению — и то, что я, по их меркам, дворянин, открывало для меня довольно высокие двери... Часто расположение англичанки означает и расположение ее мужа. Лорд Саммерли, мой покровитель, хорошо в этом понимал. Но кто думает, что женщина, свободно принимающая мужчин или ездящая на такие приемы, доступна — тот совсем не знает Англии. Находить самурая очаровательным кавалером — это одно. Находить его возможным женихом — другое. На этом рынке за меня не дали бы и горсти бобов. Все, на что я мог рассчитывать, — это милый разговор или танец. И то если партнершу не смутит мой рост. Конечно, европейские танцы выглядят так, словно мужчина вот-вот повалит женщину на пол. Но танец заканчивается — и веер снова между вами, неприступный, как крепостная стена... — Инженер фыркнул. — Мне еще объяснили, что вальс в Англии танцуют медленнее, чем на континенте — и до неприличия пристойно.