Возрождение. Забытые боги.

Так называемая сестричка сидела напротив меня на мягкой подушке и рисовала. У её ног примостилась эта непонятная зверюга, которая только делала вид, что спит. Кончик кисти трепетал в воздухе, как щенячий хвост. 'Сестрёнка' нахмурила брови, что-то подсчитывая. Я окинул взглядом окружающее пространство и не обнаружил ничего утешительного. Мы находились в небольшой слабоосвещенной комнатушке с голыми каменными стенами. И всё. Ни мебели, ни ковров. Лишь внушительный слой пыли на полу. И на мне. Я вновь перевел взгляд на примостившуюся напротив девушку. Она опять была одета, как неизвестно кто. И после этого она смеет причислять себя к благородному роду фениксов? Позорище!

Я попытался вскочить на ноги, но цепи оказались слишком короткими. Пришлось вновь опускаться на пол, причём весьма неизящно и постоянно чихая от пыли. Я выжидающе уставился на эту Елену. Она молчала, совершенно меня игнорируя. Наконец, я не выдержал.

— Кто тебе помогает?

— Никто. Не шевелись, пожалуйста. Так. Теперь голову чуть вправо, — спокойно произнесла Елена, всё так же не глядя в мою сторону.

— Меня будут искать.

— Пусть ищут. Уверена, это затянется надолго.

— Где мы? — голос слегка дрогнул. Чуть-чуть. Но это уже проявление слабости, а я не должен её показывать. Тем более перед девчонкой.

— Во дворце.

— Не правда! — Я едва сдержался, чтобы не выкрикнуть эту фразу. Мы просто не могли быть во дворце, ведь я в нём знаю каждый уголок.

— Правда-правда. — Она ни разу не посмотрела прямо в мою сторону, довольствуясь быстрыми косыми взглядами. Наконец, кончик кисти вновь замер и Елена спросила:

— Вот ты скажи, зачем тебе меня убивать?

— Ты не дочь нашего правителя. За свою ложь ты не достойна жить.

— Как пафосно. Сам придумал или кто-то внушил? — с ехидцей посмотрела на меня эта ведьма.

— Сам.

— Угум. — Она нервно начала грызть кончик кисти, опять уткнувшись в свой рисунок. — В начальной версии фигурировало почему-то местоимение 'нам'. Или у тебя мания величия?

— Ты всё равно умрешь, — сказал я уже не так уверенно.

— Не дождётесь. — Кисть вновь запорхала над листом бумаги. — А что случится, если я умру?

— Не будет этого глупого мира со светлыми.

Осознав, что ведьма не собирается меня освобождать, я попытался переменить позу на более удобную. Цепи глухо звякнули, и я едва смог сдержать раздражённый порыв и не рвануть их со всей силы, пытаясь освободиться. Было бы унизительным показать девчонке свою слабость.

— Глупого? По-моему, глупее вашей 'войны', которая началась неизвестно отчего и продолжается неизвестно сколько, ничего не может быть. Но сейчас я не об этом. Я с тобой тогда встретилась, потому что хотела предложить сотрудничать. При условии, конечно, что ты никому не расскажешь о том, что произошло. И не смотри не меня, как благородная дама на блоху. Я могла бы стать для тебя ключом к силе и власти.

— От меня что тебе нужно? — Я едва сдержался, чтобы не высказать отвращения, охватившего меня. Неужели она думает, что я паду так низко, лишь бы сохранить свою жизнь?

— Разумное послушание.

— Чтобы я подчинялся какой-то девчонке?! За кого ты меня принимаешь?

— Быть может, ты ещё передумаешь. Времени достаточно. До встречи. Да, кстати, кричать и буянить бесполезно, пытаться освободиться тоже. Вечером я принесу тебе еду и кое-какие книги. Хотя, надеюсь, что ты до этого времени образумишься.

Она неспешно встала, подошла к стене и нажала на один из камней. Часть кладки в прямом смысле исчезла, открыв вид на узкий коридор, заканчивающийся ступенями, ведущими наверх. Красношерстная зверюга скользнула вслед за хозяйкой и стена вновь стала монолитной.

Меня охватила бессильная злость, которая потихоньку уступала место тихой панике, которую, в свою очередь, я старательно подавлял. Это ж нужно было так оплошаться! Следовало сразу прирезать эту ведьму, а не отвлекаться на разговор. Карен бы никогда не попался в подобную ловушку. А теперь приходится сидеть на цепи, словно бешеный пес, и принимать подачки из её грязных рук, понимая, что сам ты выбраться отсюда не можешь.

Меня должны найти. Я не могу здесь сидеть до конца жизни! Ну почему я не сказал никому куда и зачем отправляюсь? Наивный, самоуверенный дурак, который не мог просчитать, что девчонка действует не одна. Так глупо попасться. Оружие она всё нашла и забрала, впрочем, как и кольцо. Цепи слишком прочные, голыми руками с ними не совладать. Так противно здесь сидеть, словно пес, надеясь, что тебя спасут другие. Представлять пренебрежение на их лицах, когда они увидят, в каком унизительном положении я оказался!

Ну уж нет, не дождутся. Я сделаю всё возможное, чтобы самому освободиться. Ведьма не могла предусмотреть всего, значит, должен быть выход из этой клетки. И я его найду во что бы то ни стало.

ХХХ

К моему удивлению, совет Денису понадобился уже через два дня. Честно говоря, не ожидала от него такой резвости. А вот суть проблемы меня заинтересовала весьма и весьма. Я, конечно, не собиралась становиться растлительницей малолеток, но если у него всё так серьёзно, то почему бы не попытаться помочь?

— Она хоть нормальная?

— В смысле? — не понял Денис.

— В смысле возраста и моральных качеств, — пояснила я.

— Ну-у, она старше меня. По виду. Хорошенькая. — Парень потупился и нервно поддел носком сапога край ковра возле кровати, где он сидел.

— А по душевным качествам?

— Добрая, вроде.

— Ты ей нравишься?

— Не знаю, — растерялся парнишка и глянул на меня умоляющим взглядом.

— А, может, тебе ещё рано по девушкам бегать? И не изображай из себя оскорбленную невинность.

— Не рано! К тому же ты обещала помочь.

— Ладно-ладно, — попыталась я успокоить вспылившего парнишку. — Только не надо мне напоминать о моих обещаниях. Сразу предупреждаю: меня эта идея не вдохновляет.

Я нахмурилась и побарабанила пальцами по подлокотнику кресла, на котором сидела.

— А, может, я её люблю! — набычился Денис, глядя на меня исподлобья.

— Любовь? Великая и единственная? — не удержавшись, хмыкнула я. — В твоём-то возрасте?

— А, что, я, по-твоему, даже любить не способен?

— Хорошо-хорошо, замолкаю. — Я ненадолго задумалась. Может, он не так уж не прав. В жизни всё пригодится. И в первую очередь умение обращаться со слабым полом. Поэтому я, взвесив все 'за' и 'против', преувеличенно радостно объявила:

— Ну что ж, будем вводить у вас куртуазные манеры. А то дожились: мужская половина благополучно пропускает период ухаживаний, а женская не имеет понятия, что такой в принципе существует. Или барокко вспомнить?

— А это что за оно? — изумлённо вытаращился на меня парень.

— Исторический период был такой, когда народ проповедовал экзальтированность и пессимизм. М-да, очень интересный тип взаимоотношений: он за ней ухаживает, а она ему отказывает. В результате он прилюдно страдает от неразделенной любви и ищет (но так, чтобы никто не заметил) утешения в более пылких объятиях.

— А если она согласится? — поинтересовался ошарашенный Денис.

— Тогда это уже не барокко. Чего поскучнел, не нравится? — ухмыльнулась я, видя вытянувшееся лицо подростка.

— Э-э, ну как сказать. В принципе — не очень.

— Если серьёзно, то для начала я хотела бы увидеть твою пассию, а потом уже разрабатывать стратегию. В принципе, всем девушкам нравится повышенное внимание: цветы там, комплименты, мелкие и не очень подарки. Но у каждой свой вкус. К тому же у вас делать подарки как-то сложно. Постоянно оказываешься на виду в самый неудачный момент. Да и вопросы могут ей начать задавать.

Я перевела взгляд с лица Дениса на подаренный Алакостом браслет. Одна его сторона оплавилась и деформировалась. Видно, это случилось, когда я пыталась пробиться к мальчику через круг силы. Тем не менее браслет прекрасно справлялся с лечением бытовых (и не очень) травм своей хозяйки. Денис тоже посмотрел на мои руки, мрачно изучил их, но ничего не сказал. Я продолжила 'лекцию':

— То, как ты выказываешь своё отношение к ней тоже очень важно. Она тебе сильно нравится?

— Очень, — выдохнул парнишка.

— Обращает на тебя внимание?

— Не больше, чем на придорожный камень.

— Тогда труднее. Дай ей почувствовать, что она для тебя центр вселенной: сочини для неё стихи и песни, где прославляешь её красоту и моральные качества (на крайний случай перепиши из книги, если ничего путного у самого не получается). Можешь пару раз оставить цветы на окне. Потом посмотрим на её реакцию... Денис, с тобой всё в порядке? — забеспокоилась я, встретившись с его стекленеющим взглядом.

— Д-да.

— Точно? Ну, ладно. Потом можно предложить куда-нибудь прогуляться. Ищи общие темы для разговоров. В худшем случае, станешь прекрасно разбираться в женских нарядах и причёсках. Но всё же, надеюсь, она увлекается хоть чем-нибудь серьёзным. Всё понял?

— Угу.

— Чего так безрадостно?

— А чему здесь радоваться? — вяло огрызнулся парень, совершенно растеряв весь свой энтузиазм.

— Расценивай это в крайнем случае как битву, — посоветовала я, надеясь, что подобная тактика ему поможет не бросить всё при первой же неудаче. — Неужели ты не хочешь выйти из неё победителем?

— Хотеть-то я хочу, вот только сильно сомневаюсь в её исходе. С такими-то запросами.

— Это что за пораженческое настроение? Так ты точно ничего не добьешься. Изначально настраивайся на победу.

На лице Дениса появилась тихая паника. Он пробормотал:

— Наверно, лучше я сам попробую.

— Почему? — удивилась я.

— Это будет намного проще и быстрее.

— Ну, знаешь, — надулась я, — ты попросил тебе помочь, а теперь недоволен. Но на полдороги я это оставлять не собираюсь, раз уж взялась.

Он убито кивнул и направился в свою комнату, угрюмый и подавленный. И чего это он?

'Елена, у тебя всё строится на неверных принципах. Здесь нет такого понятия, как 'с милым рай и в шалаше'. Девчонки вокруг избалованные, жаждут денег и завистливых взглядов. Что им может предложить бедный безродный мальчишка? Букет полевых цветов? Его ждёт однозначный провал'.

Это мы ещё посмотрим. — Мне стало обидно за своего воспитанника, и я почувствовала себя чуть ли не обязанной помочь ему.

'Похоже, он уже не рад твоему альтруизму', — не удержался от подколки Дефансер.

Ничего, переживёт. К тому же им и вправду полезно поучиться нормальному обхождению с девушками. И не только этому.

ХХХ

Я с удовольствием нежился в мягкой постели после долгих ночей, проведённых под открытым небом. Прошло не меньше луны, прежде чем мы добрались до дома. Дорога была нелёгкой, но показалась скучной и однообразной. Тёмные до самой границы висели на хвосте, и только чудом наш отряд добрался до Андары в полном составе. И дома всё так же, как и до нашего отъезда. Будто не было этой поездки, длящейся больше пяти лун. Всё осталось таким же обыденным. Скучным. Елену бы сюда. Она быстро расшевелит это застоявшееся болото. Похоже, она единственная девчонка, которую я немного... уважаю? Бред. Общение с тёмными на меня плохо повлияло. И не только на меня. Кевин стал более замкнутым, неразговорчивым. Мираэль периодически начинает цепляться с предложением: 'А давайте в карты'. Гарен так вообще как-то ляпнул: 'Не все тёмные плохие'.

— Ты меня слушаешь? — пробился в мои мысли капризный голосок.

— Да, конечно. — Я с лёгким раздражением посмотрел на это красивое пустое личико. Как она мне могла нравиться раньше? Прав был Кевин, когда утверждал, что кроме красивой обертки должна быть хоть капля мозгов... или отсутствие языка.

Свист за окном был тихий, на грани слышимости. Лёгок на помине. Высвободившись из не слишком страстных объятий Леры, я поспешно оделся.

— Ты куда? А как же я? — надула губки девушка.

— Подождёшь. — Получилось неожиданно грубо. От Кевина, наверно, набрался. Но девушка не обратила внимания, занятая единственной мыслью:

— А платье?

— Тем более. — Я отвернулся, заметив заблестевшие в её глазах слёзы. Почему девчонки сразу начинают плакать, стоит отказать им в чём-нибудь? Я обратил внимание, что после общения с Еленой, меня начали сильно раздражать другие девушки. Конечно, тёмная принцесса не далеко от них ушла, но она хотя бы не пыталась давить на нас и требовать постоянных уступок, как остальные. Да и плакала она всего однажды. А потом вела себя так, будто ей стыдно за произошедшее. Хорошо, хоть тот срыв принцессы выпал не на мою долю. Кевин рассказывал, что просто сидел, не зная, что ему делать, пока девчонка, наконец, не успокоилась.

Красавица Елена. Мягкая, как воск и твёрдая, как камень, такая открытая и весёлая... Но воспоминание о происшествии на крыше накануне нашего отъезда заставило меня нахмуриться и выбросить девчонку из головы. Она отдаётся другому, а, значит, мне такая совершенно ни к чему.

Кевин ждал под старым раскидистым вяром, прислонившись спиной к потрескавшейся шершавой коре. Одет он был в старые полинявшие штаны и некрашеную рубашку. Сношенные сапоги и спутанная шевелюра вкупе с темно-фиолетовыми кругами под глазами довершали картину сбежавшего с рудников каторжного.

— На тренировку идёшь? — не здороваясь, спросил он.

— Я надеялся, что ты пару дней отдохнёшь. И другим позволишь, — преувеличенно громко вздохнул я.

— Не хочешь, как хочешь, — грубо отозвался друг, не поняв, что я шучу.

— Да ладно тебе. Когда это я от тренировки отказывался?

Кевин рассеянно кивнул и направился к тренировочной поляне. Но, похоже, сегодня мне потренироваться была не судьба. Возле поляны нас перехватил слуга и передал пожелание отца видеть меня немедля. Кевин только безразлично пожал плечами, что сильно мне не понравилось. Обычно мой друг не страдал подобной апатией. Или всё-таки дорога вымотала его сильнее, чем он хотел показать? Нет, дело здесь явно в другом. Ведь раньше он, наоборот, предпочитал самые опасные авантюры и возвращался из них радостным и будто обновлённым. Сейчас же Кевин замкнутый и молчаливый, что с ним бывает крайне редко, и причины подобного настроения он ни разу не объяснял.

Отец ожидал меня в своей любимой южной полукруглой комнате. Правда, до этого я ни разу не видел его там на рассвете. Неслышно проскользнув внутрь, я поклонился и тихо произнёс:

— Вы желали меня видеть, отец?

— Да, Сирин, проходи.

Повелитель Иригас стоял у окна и смотрел на восход дневного светила. Хотя скорее делал вид, что смотрит. Судя по слегка напряжённым плечам и руке, нервно барабанящей по подлокотнику кресла, у Повелителя были более насущные проблемы. Иригас неспешно повернулся и посмотрел на меня.

— Расскажи мне про принцессу, сын мой.

'Ему давным-давно всё доложили соглядатые, и знает он побольше моего, что ему ещё нужно?' — мелькнула недовольная мысль, но всё же я покорно спросил:

— Что именно вы желаете знать, отец?

— Эта Елена и вправду пропавшая дочь Харолана?

— Он так утверждает, Повелитель. Но ведь эта девушка не нареченная Молнии.

— Это сейчас не важно, — отмахнулся Иригас. — Вы её сопровождали от самого форта на Альнабине и знаете лучше других. До меня дошли слухи о её неподобающем поведении. Я хочу знать, правда ли услышанное мною и достойна ли эта девица стать женой одного из моих сыновей.