Саммаэль

А вот и нет. Резистентных Саммаэль просто не чувствовал, — а генерала чувствовал очень хорошо. Только это была стена. И хоть ты головой об эту стену бейся, хоть с разбегу рогами, — а только лоб расшибёшь. Или сломаешь рога.

— Я вас слушаю, молодой человек, — сказал МакЛаффлин хорошо поставленным голосом. — Вы ведь пришли что-то мне сообщить?

Саммаэль собирался с мыслями. Да что тут думать, прыгать надо, пронеслось в голове, потому что — огненное колесо! огненное колесо!

Потому что оно никуда не делось, это чёртово "огненное колесо"!

— По моим сведениям, — заговорил Саммаэль, — В ближайшие несколько часов на этой планете произойдёт взрыв чрезвычайно большой силы...

— Позвольте, — перебил его генерал. — Мы все наслышаны о ваших достижениях в области экономики. Но вы понимаете, что здесь немного не ваша епархия?

Да старый хрен, кажется, вздумал поиздеваться.

— На Дейдре за мной была установлена слежка? — неожиданно спросил Саммаэль. — Когда я покинул Дейдру? Когда я прибыл сюда? И сколько здесь лететь кораблём?

Генерал осёкся. Похоже, он знал; знал, что Саммаэль прибыл сюда не на корабле, и что прибыл мгновенно; а здешним паранормальщикам это, кажется, не было доступно?

— Так что где именно моя епархия, будем разбираться по ходу дела, — закончил Саммаэль фразу. — Но далеко не только в экономике. Я уверен в том, что взрыв произойдёт в ближайшие несколько часов.

— Насколько сильный взрыв?

— Десятки или сотни тысяч мегатонн...

— Да вы понимаете, что вы говорите? — рявкнул МакЛафллин.

— Диаметр огненного шара шестьсот километров! При подрыве в вакууме! И сами считайте эквивалентную мощность! — рявкнул в ответ Саммаэль.

— Этого не бывает, — сказал генерал. — Таких взрывов, молодой человек, не-бы-ва-ет. И не надо меня тут...

Огненное колесо! Огненное колесо!

Саммаэль покачнулся. Нащупал за спиной крутящийся стул, уцепился за спинку, сел.

Огненное колесо. Оно катится — а они горят.

А может, и пусть? Может, и пусть горят?...

— Вы что-нибудь видите? — новый голос, незнакомый. Саммаэль поднял глаза.

Капитан, моложавый, поджарый, тёмноволосый с проседью, подался вперёд из кресла старшего диспетчера. Всё та же — мышинно-серая — полевая форма; всё та же — незнакомая — эмблема на рукаве. И всё та же "стена" вместо контакта с сознанием...

"Си-4", донеслось в голове. Отдел паранормальных явлений. В просторечии — "ведьмак",

— и больше ни слова, капитан снова замкнул свою "стену".

Не друг; да, пожалуй, не друг. Но, может быть, союзник?... Да только как Саммаэль не заметил этого "союзника" раньше, ведь он же с самого начала сидел здесь, в зале управления?! И как не заметил всех остальных операторов, сидящих за своими пультами, уставившихся сосредоточенно в мониторы, все в отутюженной синей флотской форме, в наушниках и ларингофонах... и ведь на каждом — всё та же "стена"!

Да нет, догадался вдруг Саммаэль. Это ведь не на них "стена", это на мне. Это меня блокируют... и блокирует этот вот капитан!

— Вы что-нибудь видите? — переспросил тот нетерпеливо.

— Щас, — Саммаэль помотал головой.

Помочь? — это Милена.

Жди.

Огненное колесо, огненное колесо, — теперь колдун сознательно призывал виде́ние, — Огненное колесо, от земли до небес. Оно катится — а они горят. Оно катится — а они горят. Оно катится...

...Рычаг на себя...

— Он включил тормозные, — забормотал вдруг Саммаэль вслух, не своими словами, не своим голосом, царапая распухшим языком нёбо, — Он включил тормозные! До столкновения две секунды, он всё видит, он всё понимает, ему не успеть, не погасить скорость, — он включил тормозные! Две секунды, потом удар — и всё...

Саммаэль тяжело дышал. А слова всё вылетали, сами, незнакомые, чужие, помимо сознания, —

— Удар — и всё! Оба реактора в форсажном режиме... положительная реактивность по давлению! Компрессионный разгон реакторов номер один и номер два! Удар по касательной! Фюзеляж сминается в районе двадцатого шпангоута, в районе топливных баков! Фюзеляж — кермет, уранокерамика! Разгон реакторов продолжается! Началась радиационная имплозия! На борту — две тысячи килограмм дейтерида лития...

— Спасибо, достаточно, — оборвал Саммаэля "ведьмак", метнувшись вдруг к пульту.

— Огненный шар... — промолвил ещё Саммаэль. — Огненный шар охватывает весь транспорт...

— Достаточно, достаточно! — бормотал капитан, колотя по клавишам. — Остальное мы знаем! Мы знали сценарий катастрофы, мы не знали, что её вызовет! И мы не знали — когда! — а строки всё ползли, ползли по экрану, и в каждой строке "время прибытия" менялось на "рейс отменён", "рейс отменён", "рейс отменён"...

— Он включил тормозные? — произнёс вдруг МакЛаффлин, и тоже не своим голосом. — Вентральный включать надо было... Носовой вентральный — и сразу же маршевый[20].

— А вы бы успели? — буркнул капитан, не отрываясь от работы. — Вы бы успели, будь у вас две секунды? — И сразу же, не дав МакЛаффлину возразить: — Я не смог отменить один рейс!

— Правительственный?

— Да. Правительственный.

— Его даже я не отменю. Это курьер с пакетом приказов для Восемнадцатого флота.

— Когда он прибывает?

— Это курьер. Он идёт не по расписанию, он идёт по обстановке...

— Когда?!

— В течение ближайших шести часов.

— Через шесть часов?

— В течение. Может и прямо сейчас!

...Огненное колесо. Транспорт. Убери транспорт с горючим.

— Генерал, — вскрикнул Саммаэль, — да уберите уже эту вашу бандуру!

"Чёрт", МакЛаффлин провёл ладонью по лбу, будто стряхивая наваждение. Потом резко крутнулся в кресле, схватил со стола гарнитуру, зачастил в ларингофон, —

— "Стервятник", здесь "Лис"! Убрать всех из отсеков "Бэ" и "Цэ"! Что на рампе — всё внутрь, что не на рампе — всё на хер! Аварийная герметизация, отстрелить трубопроводы — и уводи "Саламандру" к ежовой матери! Да, за стационарную[21]!

— Что такое "Саламандра"? — спросил Саммаэль у капитана "ведьмаков".

— Сверхтяжёлый транспорт, — ответил тот, — Тип "К-124". Полная масса двести тысяч тонн...

— Груз?

— Вы правильно поняли. Пятьдесят тысяч тонн дейтерида лития. Топливо для Восемнадцатого флота. Ну, и ракет... по мелочи. Тысяч десять, двадцать... разных калибров.

Восемнадцатый флот — это который на Хайнаке, догадался вдруг Саммаэль. Это оттуда прибыл МакЛаффлин, прибыл за топливом и за ракетами. И потому он здесь и заправляет, вместе со своим "ведьмаком", отставив в сторону коменданта. Потому что без этих ракет и без этого топлива Восемнадцатый флот скоро получит большой волосатой пи...

А тем временем на тактическом индикаторе происходило что-то непонятное! Потому что — Саммаэль поискал взглядом отметку "Саламандры" — эта отметка и не собиралась отходить от треугольника орбитальной станции! И вообще, она из зелёной сделалась жёлтой...

— "Стервятник"! — МакЛаффлин тоже это заметил. — Да что ты там, мандавошек ловишь?!

— Закусило замки стыковочной фермы, — подсказал Саммаэль.

— Что?! Закусило ферму? Так отстрели её нах! Что значит — "нечем"?!

— На стыковочной ферме под "К-124" пиропатроны не предусмотрены, — колдун устало откинулся в кресле и прикрыл глаза.

...Белый рассвет... белый рассвет...

— Ах ты ж мать твою, — МакЛаффлин отложил гарнитуру, — А при стыковке "сто двадцать четвёртых" пиропатронов-то нету.

...Белый рассвет, белый рассвет, светлеет небо на западе...

— Генерал, — закричал Саммаэль, —

...Белый рассвет, красный дымок над посёлком...

— ...расстреляйте... —

...Белый рассвет, пляшет земля в припадке...

— ...расстреляйте борт к ёбаной матери!

— Да что ты мелешь! Это горючее для Восемнадцатого флота!...

— Оно не дойдёт, — а это кричали уже хором с капитаном. — Ни до какого там флота!

— Вы ебанулись?! Груз детонирует!...

— От "термики[22]"?! Поплавится и полетит в разные стороны!

— Открыть огонь, — сказал капитан. Сказал негромко; но Саммаэль почувствовал, что "ведьмак" взял генерала на ведение.

— "Скорпена", "Скорпена", здесь "Лис", — заговорил МакЛаффлин, прижав ларингофон к горлу. — Убрать "Саламандру" от станции! Что?! Да, убрать! Блядь, любой ценой, хоть зубами её грызи! Что?! Подтверждаю: при невозможности перерубить стыковочную ферму — расстрелять транспорт! "Скорпена", как понял? Повторяю: расстрелять транспорт!

— Сто десять секунд до выхода на цель, — генерал отложил гарнитуру. — И съебись уже из моих мозгов... блядь сухопутная!...

Капитан отвёл глаза в сторону.

А вот теперь было сделано уже по-настоящему всё, подумал вдруг Саммаэль. Теперь оставалось только ждать. И смотреть, кто быстрее, кто первый успеет, правительственный курьер — или МакЛаффлинова "Скорпена"...

Мучительно потянулись секунды.

— Капитан Верс, — негромко сказал генерал, — Напомните мне ваши расчёты по катастрофе.

— Преимущественно, радиационный разогрев атмосферы, — как по-писанному заговорил "ведьмак". — В полосе три с половиной на восемь тысяч километров. Реакция будет идти несколько минут; и на протяжении трёх тысяч километров огненный шар будет достигать поверхности планеты, то есть, выкопает изрядную борозду. Диаметр получается не шестьсот камэ, — кивок в сторону Саммаэля. — А чуть-чуть побольше. Разумеется, ударная волна в атмосфере; и, разумеется, тектоническая волна. Потом — уход части атмосферы в космос, и обратная волна расширения...

— Время прохождения ударной волны?

— Полное? Восемь часов.

— Выжившие?

— Не будет, — помотал головой "ведьмак".

— Надо было объявлять эвакуацию, шестьдесят тысяч народу вывезли бы в один рейс...

— Вы слышали, что на это сказал комендант. Чёрт. Да где же там эта ваша "Скорпена"?!

Белый рассвет! Белый рассвет!!!

И тут диспетчерская взорвалась криками:

— ...Неопознанная цель!

— Выход из джампа в охранной области...

— Да как он туда попал?! Как он туда попал?!

— Дистанция?! Дистанция до цели?!

— Скорость!

— Где индикация?! Доложить обстановку!

— Генерал, — сказал "ведьмак" в наступившей вдруг тишине. — Обстановку докладывать некому. На рейде больше нет кораблей.

— Чёрт... а на что резервные станции наблюдения?! Спутники?!

— Господин генерал, "Матра-4"...

— Что?!

— Господин генерал, "Матра-4" подходит к горизонту...

— "Матра"? Метеоспутник?! Перенацелить камеры!

— Есть...

Чёрный экран. Звездное небо. Черный полукруг понизу, загораживающий звездную филигрань. Светлая полоса по границе. Разгорается. Светлее, толще и ярче. Белая точка в середине полосы. Яркая белая точка. Чёрный экран.

— Потеряна связь с "Матрой-4".

— Сожгло камеры и антенны.

Белый рассвет! Белый рассвет! Белый рассвет!

А небо светлело. И светлело, сука, на западе. Поднималось над горизонтом насыщенно-синее зарево...

— Что сидим? Что смотрим?! Ударную волну рассчитали, а орбиту станции нет?! Покинуть диспетчерскую!!!

...Тянулось синими сполохами к зениту, силилось оторваться от земли...

Короткий взрёв сирены. Топот ног за спиной. Перекошенное лицо "ведьмака" — уходим, колдун, уходим!...

...Потом зарево пересилило, оторвалось от линии горизонта — и пронеслось синею вспышкой над головой; ввысь, ввысь, и далее — на восток...

А небо светлело. Светлело на западе. И разгоралось, теперь уже не синим, теперь уже белым. И поднималась с той стороны к горизонту яркая белая точка. Карабкалось в гору, катилось, катилось огненное колесо...

Небо светлело. И Саммаэль сидел в кресле оператора, сидел, не в силах пошевелиться, обратившись то ли в соляной столп — то ли в соляную долину; сидел — и смотрел на огненное колесо, на светлеющее небо; смотрел во все глаза...

Пока у него ещё были глаза.

* * *

Метался в бреду, выблёвывая желудок и высирая кишки. Скрёб расдувшимся языком по иссохшему нёбу; и почти ничего не видел. В редкие проблески сознания — отчётливо понимал: всё, пиздец. Чуть менее отчётливо — что это Милена, это демонесса снова его спасла, снова его вытащила, за мгновение до того, как выкатилось из-за горизонта огненное колесо. И помнил даже — на краешке памяти — как отчитывала она его, как материла по-демонски за то, что не позвал её сразу...

И совсем не понимал, почему он сидел тогда, в диспетчерской, обратившись в соляной столп. Почему не ушел, не эвакуировался с МакЛаффлиным, почему не пытался сбежать в ни Хаос, ни на Аргос-1, ни за ближайшую стенку, — да хоть бы и к чёрту в зубы! — почему не делал вообще ничего. Почему только сидел и смотрел на запад.

А потом, очнувшись от забытья, увидел — капельница, бачок с физраствором, и две ампулы из-под армейского А-блокатора[23]. Подумал ещё — какой к дьяволу А-блокатор, если костного мозга нет; если стерильный бокс, трансплантация, — и через полгода всё равно в гроб... Потом, уже на ремиссии, узнал, что Милена держала его на А-блокаторах с самых первых минут. А на вопрос, чем она предотвратила развитие новообразований, та только молча показала высушенную лапку какого-то животного. Позвоночного. С восемью тонкими пальчиками, и плавательной перепонкой.

Потом было двухстороннее воспаление легких, потом — то ли медикаментозный, то ли радиационный — гепатит... а потом — ничего, поправился.

Глава 7. Колдун и "ведьмак"

Саммаэль упёрся лбом в стекло, поскрёб ногтём лысый череп. А на улице-то, оказывается, снег... намело, гляди, по колено, — и метёт, и метёт, и метёт.

Четыре месяца, с сентября по январь. Четыре месяца на медикаментах и магии. И, похоже, что больше "на магии", чем "на медикаментах": никакими медикаментами после тыщщи рентген на ноги не поставишь... даже и местным А-блокатором. А тут — ну надо же, и глаза видят, и хуй по утрам стоит, и даже бородавку Миленка с хуя свела, хоть та ни разу и не мешала...

Пойти, что ли, натянуть кого-нибудь на этот самый... Нет, Саммаэль усмехнулся, рано ещё, слабоват-с; вот как навернусь с копыт долой посреди улицы, не дойдя и до шлюх... во смеху-то будет.

Да и деньги. Четыре месяца ни одна блядь не искала клиентов, не писала статьи, не бодалась с редакцией. Даже компьютер, вон, мохом зарос. На еду да на Сеть да на электричество на полгодика хватит — а потом аллес, капут. А банк-то при случае не подломишь, и кредитку у богатея не экспроприируешь: местные "ведьмаки" — раз уж они здесь есть — мигом возьмут за цугундер[24]. А то припомнят ещё первых обворованных, которых тогда, вначале, до того, как развёл законную практику...

А с такими существами, как капитан Верс, бодаться никак не хотелось.

А хотелось сейчас прилечь.

А Миленка, думал Саммаэль, пристроившись на кушетке и закурив, Миленка-то подписалась на сессию. И — в параллель — сдавала вступительные, чтобы переписаться из "вольных слушателей" на основной курс да получить допуск на семинары. Шустренько бегала, ухитряясь быть в двух-трёх местах одновременно; не забывала ещё таскать Саммаэлю жрачку и сигареты. А уж как ей приходилось вертеться эти четыре месяца, когда Саммаэль лежал...