Внизу раздался стук и Раймонд, схватив меч, бросился вниз, думая, что в дверь стучится Хасан. К нему навстречу шёл Микеле Дандоло, который сообщил, что пришло сообщение от императора. По словам купца, Мария останется во дворце до утра. Раймонд с облегчением вздохнул и спросил Микеле:
— Мы можем завтра отплыть из Константинополя?
Микеле удивился, так как хотел провести несколько дней в обществе друзей, но сообщил Раймонду, что в случае нужды корабль готов отплыть хоть сейчас. Госпитальер успокоился, но в голову снова пришла тревожная мысль: зачем император оставил Марию на ночь во дворце? Словно отвечая на немой вопрос Раймонда, в соседнем дворе закричала сорока, забравшись на тутовое дерево, и в её крике юноше чудилось: "Украл! Украл! Украл!"
* * *
Генуэзский корабль "Надежда" шёл в Кафу с грузом товаров из Генуи. Заход на Кипр был привычным делом, так как часть груза продавалась здесь, а часть закупалась, чтобы продать в Восточной Римской империи и дальше, в портах Понта. Уже на следующий день, как и обещал, шустрый Адонис нанялся юнгой и носился по кораблю, как белка. Капитан, увидев его в деле, предложил остаться на корабле навсегда, но Адонис возразил, сказав, что едет с друзьями. Капитан, разглядывая Гуго де Монтегю и Жана ле Мена, подумал, что юнге не повезло с друзьями. Будь они богаче, то не заставляли бы Адониса зарабатывать себе на жизнь.
Госпитальеры скучали, прохаживаясь по палубе нефа и мешая матросам выставлять паруса, так как привыкли в последнее время к схваткам с врагом и спартанской жизни. Корабль, не очень спеша, кружил в Эгейском море между островами Наксоского герцогства, где правил венецианский герцог Марко II Санудо Анжело. В те времена Эгейское море прямо кишело кораблями, на которых плавали не только добропорядочные купцы, но и любители приключений, желающие быстро разбогатеть. Император Восточной Римской империи Константин, весьма недовольный влиянием генуэзцев и венецианцев, негласно способствовал капитанам, которые грабили и тех и других. Кроме того, венецианцы и генуэзцы всегда враждовали друг с другом и, нередко, силой отбирали чужое. Следует не забывать турков-сельжуков, для которых корабли христиан — сладкая добыча, а также дальние походы берберийских пиратов, делающих набеги на христианские города и деревни, и не прочь ограбить купеческое судно.
Видимо, судьба не благоволила к генуэзскому капитану, так как под вечер, в десяти милях от острова Тенедос к ним в кильватер пристроился одномачтовый когг29 с явным намерением взять на абордаж купеческое судно. Пиратское судно приблизилось совсем близко, так что слышно было брань и крики матросов. Капитан пиратов, с перевязанным глазом, перекрикивая своих разбойников, сообщил, что пощадит судно и людей, если капитан "Надежды" отдаст груз. Побелевший капитан, решил сохранить себе жизнь и дал команду спустить паруса.
— Ни в коем случае! — воскликнул сержант Гуго, вытаскивая меч, а у Жана ле Мена загорелись в темноте глаза от предвкушения драки.
— Вас всего лишь двое, — сказал капитан, не очень надеясь на госпитальеров.
— А я зачем? — сказал Адонис, сжимая в руках весло.
Капитан, скрепя сердце, согласился с сержантом Гюго, но всё решил случай. Капитан сделал неудачный манёвр, и ночной бриз понёс судно прямо в руки пиратов. Радостные возгласы бандитов говорили о том, что развязка совсем близко. На мачту пиратов полезла чёрная тряпка с костями, чтобы припугнуть беглецов.
— Всем взять вёсла в руки и оружие, что имеется. Юнга организуй воду на случай пожара, — командовал Гуго, а корабль пиратов нёсся по касательной, чтобы сразу же забросить кошки на борт "Надежды". Жан ле Мен выкатил две пустые бочки и стал на них, возвышаясь над палубой.
С криком полетели кошки, часть из которых сбросили, но судно уже тянули боевыми крюками к коггу пиратов. Первые разбойники, прыгнувшие на палубу "Надежды", свалились назад с раскроенными черепами и неудачников скинули в воду. С ещё большим азартом пираты бросились вперёд. Генуэзский капитан, уже пришедший в себя, неловко махал сарацинской саблей, которая раньше висела у него в каюте, как украшение. Госпитальеры работали слаженно, чувствуя себя в нужном месте и при деле. Команда пиратов была пёстрая, что следовало из издаваемых ими криков и одежды. Здесь были и арабы, и греки, и римляне, а огромный русый воин явно родился где-то на севере. На нём сосредоточился Гуго де Монтегю, а Жан ле Мен вертелся, как белка, защищая сержанту и тыл и бока. Когда русому гиганту сержант полоснул по рёбрам, тот попытался сражаться дальше, но попятился и упал на дно вражеского когга.
У пиратов имелось человек двадцать воинов и если бы не госпитальеры, то они давно одолели бы едва отбивающуюся команду "Надежды". Одного моряка убили, второй катался на палубе с распоротым животом. У пиратов, кроме пяти убитых, три человека получили ранения, в том числе и русый гигант. Капитан пиратов, не ожидавший такого сопротивления, крикнул своим: "Уходим!" — и спрыгнул назад, в свой когг. Пираты отпустили крюки, но сержант и Жан ле Мен спрыгнули на когг и продолжали бой. Адонис прыгнул за ними, удерживая в руках весло, которым колотил тех, кто пытался зайти госпитальерам в спину.
Ширина судна давала возможность держать фронтальный бой, поэтому госпитальеры со спокойным сердцем молотили пиратов, медленно тесня их к высокой корме. Когда ряды бандитов совсем поредели, капитан пиратов быстро юркнул в кормовую каюту и запер дверь. Оставшиеся два пирата с растерянными лицами упали на палубу, не издавая никаких криков.
Сержант оглянулся и потерял дар речи — "Надежда" на всём ходу уходила в тёмную даль, не собираясь останавливаться. От возмущения Гуго хотел рубануть по мачту, но его остановил Адонис.
— Не нужно портить наше имущество, — сказал он, рассматривая царапинку на дереве. Гуго вторично потерял дар речи, а ожив, удивлённо спросил:
— О каком имуществе идёт речь?
— Речь идёт о нашем корабле, — сказал Адонис и добавил: — Отныне вы все подчиняетесь капитану.
Сержант снова потерял дар речи, а потом спросил:
— Кто у нас капитан?
— Я, — скромно сказал юноша оторопевшему Гуго и скомандовал: — Нужно выкурить бандита из каюты.
Сержант, подчиняясь команде, потопал к дверям каюты, но она оказалась закрыта изнутри. Гуго постучал ногой и из-за дверей раздался голос: — Нам стоит договориться.
— Договоримся, — сказал Гюго, поглядывая на свой окровавленный меч, — я укорочу тебя быстро и безболезненно.
— Если мы не договоримся, я подожгу кораблю, — раздался голос за дверью.
— Что ты хочешь? — спросил Гуго, по-прежнему рассматривая свой меч.
— Вы отдаёте мне мой корабль, и я вас высаживаю в ближайшем порту, — сообщил голос. Гуго немного подумал и сообщил: — Лучше я сгорю.
— Я никому не отдам наш корабль, — сказал Адонис.
— Кто говорит? — заинтересованно спросил пират.
— Капитан корабля, — сообщил Адонис, а Жан ле Мен улыбнулся и подошёл поближе — ему очень понравилась беседа.
— Что вы предлагаете, капитан? — спросил голос за дверью.
— Я вас не убью, а высажу в ближайшем порту, — сообщил новый капитан.
— Вы верите в Бога, капитан? — спросил бывший капитан.
— Да, — сказал Адонис.
— Поклянитесь, что меня не убьёте? — пробубнил пират.
— Клянусь Богом, что доставлю вас в ближайший порт живым и невредимым, — сказал капитан Адонис.
— Я вам верю, капитан, — сказал пират, и открыл дверь.
— Жан, ты не помнишь, я давал клятву не убивать этого мерзавца? — сказал сержант Гуго, поднимая свой меч и оттесняя одноглазого пирата к борту.
— Нет, — сказал Жан и вытащил свой меч, — и я не давал.
Побелевший пират прижался к борту и протянул руки к Адонису: — Капитан, вы давали слово!
— Оставьте его, братья-госпитальеры, — картинно вознеся глаза к небу, произнёс Адонис, — я ему обещал жизнь.
— Меня звать капитан Папазов30, — сообщил одноглазый пират, полагая, что экзекуция закончилась.
— На святошу ты не похож, — сказал капитан Адонис.
В это время возле борта застонал русый гигант, пришедший в себя.
— Выкинуть его за борт? — с готовностью предложил капитан Папазов.
— Точно, не похож, — сказал сержант Гюго и подошёл к раненому пирату. Осмотрев его бок, он вынул костяную иголку и нитку, которую вдел в дырочку иголки. Склонившись к русому пирату, он принялся зашивать рану. Тот терпел, не издавая ни звука, а когда сержант, по окончанию процедуры, вылил на рану зелье из заветного пузырька, пират отвернулся и зарычат.
— Благодарю, — сказал он по-гречески и, прислонившись к борту, закрыл глаза.
— Его звать Кудря, — ухмыляясь, сказал капитан Папазов, — он полянин из Руси.
Прежде, чем ложиться спать, они выбросили в море трупы пиратов. Сержант остался дежурить на судне, остальные привалились к бортам и заснули. Под утро Гуго растормошил Жана, а сам улёгся на его место. Разбудил его голос Адониса.
— Вынеси шкотовый угол стакселя на оттяжку, — кричал новый капитан, а Жан держал в руках верёвку и бегал от одного борта до другого. Старый капитан Папазов ехидно посмеивался, поддерживая своего нового коллегу, а Кудря стоял, опираясь на борт, и молчал.
— Что у вас происходит? — спросил сержант Гуго и Адонис гордо ответил: — Тренирую матросов, берись вон за тот фал и тяни фок-рей.
— Я, что, тоже матрос? — спросил сержант Гуго.
— Если хочешь добраться до ближайшего порта, то да, — сказал капитан Адонис.
— Теперь слушай мою команду, подняли паруса и взяли курс на ближайший порт, — скомандовал сержант Гуго. Пришлось двум капитанам ухватиться за снасти, а Жан по-прежнему оставался на подхвате, играя роль юнги.
— Я могу приготовить завтрак, — предложил Кудря, так делать что-либо другое не позволяла его не зажившая рана. Гуго всё равно припахали — ему пришлось стать у руля и научиться выполнять команды Адониса.
* * *
Жан ле Мен с видом заговорщика подошёл Гуго де Монтегю и тихо произнёс: — Пойдём со мной.
— Я не могу бросить руль, — сказал сержант и спросил: — Что ты хочешь?
Жан подозвал стоящего на палубе Кудрю и попросил:
— Придержи румпель, — и тот поднялся по лесенке на ют31. Жан потопал вниз, а потом спустился с Гуго в трюм. При тусклом свете, попадающем в трюм через люк, Жан остановился возле большого сундука и открыл его. Сержант заглянул внутрь и опешил — почти на треть сундук наполняли изделия из золота и серебра: тарелки, кубки, подсвечники, кольца и перстни и всякая прочая драгоценная дребедень.
— Что будем делать? — спросил Жан.
— Ничего, — ответил Гуго, — пусть лежит, возможно, оно нам пригодиться.
Когда они прибыли в Авидос, то сержант Гуго подозвал капитана Папазова к себе и сообщил: — Я не хочу портить тебе жизнь, поэтому не сообщу о том, что ты пират.
Капитан Папазов кивнул головой, но уходить не собирался, а нагло смотрел в глаза Гуго.
— Что ты хочешь? — спросил сержант.
— Мне нужно за что-то жить, — сказал капитан Папазов, продолжая сверлить взглядом Гуго. Тот подозвал к себе Жана и что-то шепнул ему на ухо. Нырнув в люк трюма, Жан принёс две горсти монет и высыпал одну в руку Папазова, а вторую отдал Кудре.
— Уходите, — сказал Гуго. Капитан Папазов посмотрел на монеты, скрипнул зубами и сбежал по трапу на пирс. Кудря подошёл к сержанту и протянул ему монеты:
— Я хотел бы остаться на судне, — сообщил он.
— Зачем? — спросил сержант Гуго, внимательно рассматривая молчаливого гиганта.
— Я слышал, что вы идёте в Кафу. Оттуда мне ближе домой, — сообщил Кудря.
— Хорошо, — сказал Гуго де Монтегю, которому Кудря был симпатичен, в отличие от капитана Папазова.
В Авидосе они пробыли недолго. Гуго и Жан сходили в город, чтобы найти следы Раймонд де Торна и Марии, а Адонис и Кудря набирали моряков в команду. Когда Адонис отверг несколько претендентов, Кудря ему предложил:
— Я могу набрать земляков, полян, они не подведут, кроме того, они не такие жадные, как греки.
— Не все греки жадные, — парировал Адонис, а потом с подозрением на него посмотрел и спросил:
— Ты хочешь набрать себе команду пиратов?
— Я на добро не отвечаю злом, — ответил Кудря и отвернулся.
— Хорошо, веди, я посмотрю, — ответил юный капитан и Кудря отправился в порт. Через некоторое время он привёл шесть человек. На вопрос Адониса, хватит ли их для управления коггом, Кудря ответил: — Этих — хватит.
Вскоре появился радостный сержант с Жаном.
Он рассказал, что в харчевне, где они остановились перекусить, на них подозрительно посмотрели, а хозяин, уставившись на белые кресты на их груди, сказал:
— Что-то вы к нам зачастили?!
Оказалось, что день назад в их харчевню заходил госпитальер с сестрой-монашкой. В порту сержанту Гуго удалось узнать, что монашка, вместе с сопровождающим её госпитальером села на корабль и уплыла в Константинополь. Не мешкая, они вышли в Геллеспонт, направляясь в столицу Восточной Римской империи. Команда, которую набрал Кудря, своё дело знала, поэтому не сворачивали паруса даже ночью. Ещё только занималось утро, как они зашли в константинопольскую бухту Феодосия.
Наказав команде быть готовой отплыть в любую минуту, сержант Гуго взял с собой Жана, и они пошли в город, который уже проснулся. Они ещё с утра переоделись, как советовал Кудря, так как одежда госпитальеров напоминала о крестоносцах, которых в Константинополе не очень то жаловали. Не очень ориентируясь в городе, они шли по какой-то улице, внимательно оглядывая прохожих.
— Таким образом мы их не найдём, — сказал Жан ле Мен, прислонившись к стенке.
— У нас нет другого способа, — сказал сержант Гуго, останавливаясь и понимая, что Жан прав.
— Мы можем наблюдать за прохожими и пообедать, — предложил Жан и Гуго согласился. Из открытой харчевни, возле которой они остановились, несло вкусным духом. Присев возле столика, они отведали какой-то местный вид мяса, наблюдая за улицей. Город жил своей жизнью, не обращая внимания на госпитальеров. Многие торговцы навязчиво предлагали свой товар, изготавливая его прямо на глазах, а некоторые вытаскивали его из дверей мастерских. Впереди возник какой-то переполох. Оказалось, что узкой улицей едет какой-то вельможа в карете в сопровождении стражей. Когда карета проезжала мимо, Гюго увидел в окошке молодую девушку в голубом платье, которая блистала ослепительной красотой. Она пролетела перед глазами, точно небесное создание и Гуго подумал, что для такой девушки стоит очистить всю улицу. Последний стражник на коне пропал из глаз, а Гуго, как зачарованный сидел на месте, оставив пищу. Что-то его беспокоило, но Гуго не знал, причины.
— Правда, похожа, — сказал Жан, и сержант удивлённо повернулся к нему.
— Кто похож? — не понял он.
— Мадемуазель, — сказал Жан.
— На кого? — очнулся Гуго.
— На Марию, — сказал Жан.
Гуго вспомнил облик девушки в карете и понял своё беспокойство — она очень похожа на Марию. Данное обстоятельство так смущало сержанта, что он схватился и сказал: — Пойдём.
— Куда, — спросил Жан, расплачиваясь с хозяином харчевни.
