По краю

— Остановите здесь, — попросил Ипатий. — Дальше пешком.

Юстина прижала экипаж к тротуару. Ипатий соскочил с подножки, подал ей руку, помогая выбраться наружу, и украдкой огляделся. Улица была шумной. То и дело хлопали двери магазинчиков, расположенных по обеим ее сторонам. Мимо шли прохожие, занятые своими делами. Экипаж стоял прямо возле входа в короткий и безлюдный переулок ко Второй Кольцевой. Горожане заколдованную улицу пересекали неохотно, и если имелась возможность не покидать своих кварталов, то они ею пользовались.

Густейший туман висел на уровне вторых этажей. Не видно не только другой стороны, но и края тротуара, на котором они стояли. Ипатий не торопился двинуться с места.

— Так уже больше месяца, — пояснила Юстина. — Мы даже привыкли, считаем его чем-то вроде городской достопримечательности.

Ипатий коснулся рукой белой, клубящейся дымки, от прикосновения она завилась колечками.

— Вы можете его развеять?

— Наверное. Но не вижу причин сообщать Порфирию, куда мы идем.

Он взял ее под локоть, и они шагнули с тротуара. Туман накрыл их с головой, точно зашил в мешок. Только что в переулке любой звук раскатывался, дробился и множился, а здесь их собственные шаги исчезали, будто они ступали по вате, и в беззвучии терялось направление. Казалось, что не идешь, а топчешься на месте. Легко заблудиться и беспомощно барахтаться на маленьком пятачке перекрестка, но Ипатий шагал уверенно.

Они выбрались на другую сторону, словно выпутались из мокрых простыней. Юстина платком вытерла влажное лицо. Перед ними опять оказался такой же короткий глухой переулок, точная копия предыдущего.

— Неприятное ощущение, — проговорил Ипатий, оглядываясь, — будто мы и сделали круг и очутились в том же самом месте.

— Но только впереди не Вторая Кольцевая, — отозвалась Юстина. — Там Восточные кварталы — мы на месте.

— Вы заметили, что Тибий Трой так не появился? — неожиданно спросил он.

— Да.

— Потом мы попались в лапы Гвидо, задержавшего нас еще на четыре часа. Будьте на чеку, Юстина. Конец дня вряд ли окажется приятнее.

— Если старик откажется говорить, — вдруг спросила девушка, — что вы станете делать?

— Вы спрашиваете, буду ли я пытать его? — усмехнулся Ипатий.

Она не ответила на усмешку, смотрела на него серьезно.

— Нет, не стану. Но, если Ари Травл не выжил из ума — он расскажет. Надеюсь, вы не разочарованы? Я же темный волшебник, заключенный и все такое....

— Не разочарована, — она не приняла его шутливого тона. — Предупреждаю вас, что не побоюсь воспользоваться кнутом.

— Я понял это.

Он помолчал, а потом добавил, как бы размышляя вслух.

— Ари Травл должен понимать, в какой непростой ситуации очутился город. Не зря же он ходит к Ратуше каждый день! Туман Границы — очень и очень плохой знак. И говорит о многом.

— И о чем же?

— О том, что Порфирий не слишком умен, но невероятно честолюбив, не побрезгует любыми способами, чтобы добиться своего. Я прав?

— Да, мне кажется, да, — поразмыслив, признала она.

— У дурака-честолюбца не хватит разума вовремя отступить.

Восточные кварталы имели собственную физиономию, впрочем, как и другие части города. По старым легендам, Магбург начинался именно с этих мест. Несколько полуистлевших домов, точно их и в самом деле выстроили с начала этого мира, претендовали на звание 'Изначального дома'. Ипатий указал Юстине на медную табличку, начищенную до блеска, на одном таком.

— У каждого свои соревнования, — заметил он, грустно улыбнувшись.

— Какое неприятное место! От этих домов как будто смердит! — Юстина невольно сжала в руке палочку. Она видела, что почти из каждого окна провожают их взглядами старики и старухи.

— Здесь доживают свой век древнейшие семьи Магбурга. В этих домах выросли десятки поколений волшебников, а теперь они медленно угасают вместе с хозяевами. Тут даже магия износилась.

— Да, я чувствую — очень неприятно. Что будет, когда умрет последний?

— Кто знает! Наша история не знала ничего подобного — это впервые. Может, они тихо сгинут в небытие, а может, разразится катастрофа.

Они шли по улице в полном одиночестве. И без того ненастный день, в этих местах выглядел умирающим, будто те старики с восковыми лицами, что следили за ними из окон. Юстина не могла себя заставить выпустить из рук палочку.

— Вон тот, — указал Ипатий на трухлявый дом с потемневшими от времени стенами и поросшей мхом кровлей.

В палисаднике торчали засохшие кусты роз и старая, неплодоносная яблоня.

— Здесь все умирает, — Юстина повела плечами от холодка, внезапно пробежавшего по спине.

Ипатий стукнул в дверь с облупившейся краской. Они прислушались, но за дверью стояла гробовая тишина. Юстина кончиком палочки нажала на дверь, и та со скрипом приоткрылась. В полутемную прихожую свет попадал через засаженное паутиной окно над дверями. В полумраке разглядели пожелтевшие обои и старинную тяжелую мебель.

— Эй! Кто-нибудь дома?! — позвала Юстина.

Никто не ответил, только где-то в глубине дома скрипнули половицы.

— Идемте! — позвал Ипатий.

Но не успел он взяться за ручку двери, как за спиной раздался оглушительный треск. Юстина молниеносно обернулась, нацелив палочку. Позади них не оказалось никого. С потолка отвалился кусок штукатурки и шлепнулся на пол. Юстина перевела дух.

— Это не просто осыпается старая штукатурка — дом гибнет, — прошептал Ипатий.

— Хозяин мертв! — договорила Юстина.

Ипатий серьезно кивнул.

Дома, выстроенные магией, умирали вместе со смертью последнего члена семьи. За сорок дней на месте дома оказывался голый пустырь, но дома в Восточных кварталах были слишком древними и ветхими, и усталая магия утекала гораздо быстрее. Обычно на третий день в доме гасли светильники, а на девятый рассыпалась внутренняя отделка. А здесь, похоже, на все не понадобится и суток.

Где-то в недрах дома опять зажалобились половицы.

— Вы сюда, а я туда, — Ипатий указал на две двери в разных концах прихожей. — Будьте осторожны, не шумите!

Он развернулся и исчез за дверью.

Юстина, придерживая дверь, чтобы не скрипела, отворила ее и заглянула в комнату. Темные шторы на окнах задернуты. На стенах в покрытых давней пылью в кованных рожках тлел потухающий свет фотов. Юстина тряхнула палочкой, выпуская кончик кнута. С него сыпались искры, он освещал неровно, но так она чувствовала себя увереннее в мертвом доме.

Комната походила на гостиную. На столах стопки газет, у стен — диваны, к закопченному камину придвинуты кресла. На полу протертый ковер, древний, как и сам дом. Юстина перебрала газеты. Верхние — от вчерашнего числа. Она подошла совсем близко, прежде чем заметила новую дверь в самом темном углу. Толкнула ее. И опять тягучий скрип — дом основательно обветшал.

И тут шторы задернуты. Комната длинная и узкая. К стенами прижимались буфеты с посудой, узкие и высокие комоды с бельем. Возле окна, в ряд, выстроились стулья с протертым бархатом сидений и выломанными перекладинами спинок. Юстина снова заметила дверь на противоположном конце комнаты.

На этот раз она попала в просторное помещение, и неровный свет от искрящегося кнута не доставал до углов. По середине — обеденный стол на дюжину человек, и придвинутые вплотную к нему массивные стулья с очень высокими спинками. Хрустальная люстра над столом празднично блеснула, поймав свет кнута. У темных стен опять буфеты и шкафы с посудой. В углу — один на другом — стулья. На полу лежала пушистая пыль, которую потревожили только ее следы. На другом конце комнаты опять дверь. Юстина устремилась туда, рассчитывая в следующей комнате встретиться с Ипатием, но краем глаза уловила движение за плечом. Стремительно кинула она кнут, и он обвил жертву восьмеркой. Оба застыли друг напротив друга.

— Осторожней, Юстина, иначе вы рассечете меня на шесть частей, — Ипатий старался сдерживать дыхание.

— Зачем вы прятались? — она не торопилась убирать кнут.

— Я не прятался. За моей спиной дверь. Я услышал ваши шаги и хотел позвать вас, но вы оказались быстрее мысли.

— Почти так же, как мысль, — поправила Юстина. Огненная петля потухла, выпуская Ипатия из смертоносных объятий, и только кончик кнута снова неярко искрился. — И против кнута не существует заклятья.

— И для вас, и для меня есть универсальное средство — яд, — проговорил Ипатий. — Он избавляет от ненужного перебирания вариантов. Идемте, я нашел Ари Травла.

Старик лежал на животе, неловко подвернув под себя руку, из приоткрытого рта натекла темная лужица крови. Глаза его остекленели.

— Его пытали! — проговорила девушка.

— Да, — Ипатий тряхнул рукой и рассыпал фоты ровного белого света. — И он умер совсем недавно.

Юстина присела на корточки и коснулась холодеющей шеи старика.

— Мы опоздали на пару часов.

— Нас задержали на пару часов.

— Значит, вы были правы, и Ари Травл знал, где спрятаны Звезды Фанаин. Теперь Порфирий получит их.

— Не обязательно, — качнул головой Ипатий. — Если я прав еще в одном предположении, то Порфирий ушел отсюда несолоно хлебавши. Думаю, что старик унес тайну с собой в могилу. Впрочем, это прояснится самое позднее завтра.

— Под пытками не устоит никто, — возразила Юстина. — А он был всего лишь старик и уборщик.

— Он хранил тайну темных артефактов больше сорока лет и ни разу не поддался им. Он был кремень. Поверьте, Юстина, магическое могущество — это еще не все.

— Когда вы начали так думать? — поддела она.

— Когда поумнел. Здесь нам больше нечего делать. Уходим.

Она огляделась. Комната выглядела обжитой, совсем не как, те другие. Видимо, Ари Травл проводил здесь то время, когда бывал дома. Но в комнате был определенно не свойственный ей беспорядок — ее обыскивал кто-то чужой. Шерстяной плед на кровати сбит, будто под ним шарили. На столе перерытые стопки газет. Дверцы гардероба приоткрыты. Юстина пальцем подцепила створку и увидела, что одежда на вешалках небрежно сдвинута к одной стороне, а содержимое коробок, стоявших внизу, вывалено на полки шкафа.

— Нужно сообщить Тибию Трою.

— Пошлем молнию из дома, иначе дознаватели задержат нас до ночи. Пусть разбираются сами!

Юстина колебалась. Ей казалось подозрительным, что Ипатий хочет уйти поскорее.

— А кто ходил?

— Я никого не видел. Дом пуст.

Они вышли на улицу, и Юстина глубоко вздохнула, освобождаясь от затхлого воздуха умирающего дома.

— Соседи могли видеть того, кто приходил в дом до нас, — сказала она.

— А могли не видеть. Оставьте дознавателям их работу, а нам нужно возвращаться.

Они снова прошли мимо ряда иссохших домов, дважды свернули и выбрались к проулку, ведущему к запеленанной туманом Второй Кольцевой. И здесь накатила такая жуть, что Юстина перестала дышать и оглянулась дикими глазами. Вокруг высились хмурые темные стены в три этажа, и никого. За спиной мирно дремала улица, на которой, сколько хватало глаз, не было ни одного человека. Ипатий взял Юстину под руку. Он побледнел и стиснул челюсти, видимо, почувствовал тоже. Они сделали пару шагов вперед. Камни под ногами оглушительно грохотали, а стены домов угрожающе нависли, готовые обрушиться. Юстина дернулась вперед.

— Не бегите, нельзя! — проговорил он. — Давайте лучше постоим на месте.

Ипатий развернул ее к себе лицом и крепко сжал предплечье.

— Что это такое?! — одними губами шепнула Юстина.

— Кажется, догадываюсь — хивия балуется.

— Хивия? — повторила Юстина и украдкой оглянулась. По стене мазнула черная тень. — Откуда она здесь взялась?!

— Скорее всего, идет за нами из дома Ари Травла.

— Вы думаете, что это она ходила?

— Вероятно, так. Почему же еще мы никого не встретили?

— И что теперь делать?

— Понятия не имею. Одно известно точно: хивии ненавидят, когда на них смотрят.

Ипатий развернул Юстину и, не выпуская руки, повел дальше. Шаги гремели. Иногда накатывались, будто небо в грозу раскалывалось над головой, и хотелось присесть и закрыться руками; а иногда в дробном эхе слышался цокот чьих-то каблучков.

— Есть древний обычай: хивию задабривают, кидая ей монетку, — вспомнила Юстина.

— У вас есть деньги? — спросил он, безнадежно хлопая себя по карманам. — Я не догадался взять.

— Это суеверие, — она нащупала в кармане какую-то мелочь и протянула ему на ладони.

— А мы посмотрим!

И он бросил монетку себе за спину. Она ударилась о камни, подпрыгнула. Но нового удара не последовало. Некоторое время они еще постояли, слушая онемевший вдруг переулок.

— Она взяла монетку! — Ипатий выглядел очень довольным, точно ему удалось совершить невиданное дело.

— Это ничего не подтверждает! — ответила Юстина.

Он отмахнулся, и они вступили в туман Второй Кольцевой.

Глава 10

(10 дней до свадьбы Хрисы Техет.)

— Зачем оставаться тут? Вы как будто голодных псов дразните, — мрачно проговорил Геврасий Врига. — Им теперь все известно о вас. Чего ждать? У градоначальника вот-вот не выдержат нервы, и он прикажет отравить вас.

Ипатию отвели те две комнаты на втором этаже, в каких встречали его впервые. Подступали сумерки, и фоты медленно плавали под потолком, разливая комнату вокруг белый свет. В комнате осталось мало мебели — Ипатий попросил вынести лишнее, по его мнению. Исчезло ощущение уютной тесноты от штор, мягких диванчиков и светлых ковров на полу. Шаги и голоса гулко отдавались в стенах, но Ипатия это устраивало.

— Не сейчас, еще не сейчас, — он сидел на стуле с высокой резной спинкой и постукивал пальцами по темной крышке стола, отражающей белое пятно фота, проплывающего вверху.

— Я не понимаю, на что вы рассчитываете, — продолжил Геврасий. Вся поза коменданта: твердо сжатые челюсти, сложенные на груди руки — говорили, что он не тронется с места, пока не добьется своего. — Так или иначе, вы очутитесь на Границе — с Ратушей не договориться. Они не потерпят вашего могущества.

Ипатий проницательно взглянул ему в глаза.

— Тебя тревожит, что наша с тобой связь раскрыта.

— А как бы поступали на моем месте вы? — мрачно осведомился Геврасий. Игры Ипатия казались ему безрассудными, и поворот судьбы, освободивший Ипатия из Холодной скалы, больше не представлялся счастливым. Даже самые преданные последователи недоуменно шептались по углам. Прямо, в глаза никто этого не говорил — могущество Ипатия вызывало страх, и никто не хотел испытать на себе его силу. И слишком давно, и слишком надолго он был потерян для друзей, чтобы быстро войти с ним в прежние доверительные отношения. К тому же, Ипатий не прилагал никаких усилий, чтобы восстановить их, пустив все на самотек. И только комендант Холодной Скалы, видевший Ипатия в самые тяжелые дни, мог рискнуть вызвать его гнев, задав прямой вопрос.

Ипатий легко пожал плечами.

— Так же, наверное. Тебя уволили со службы, и если со мной случится что-нибудь неприятное, ты займешь одну из тех камер, которые раньше стерег.

— Благодарю, что напомнили, — нахмурился Геврасий.