Идеальный мужчина (общий файл)

— А это зависит от того, как много она успела от тебя узнать.

Океаниец удивился подобному ответу. Он подозревал, что мышление Гришара полностью рационализировано. Это подтверждали всевозможные психологические тесты и его поведение. Тьер Нраи держал чувства под полным контролем и не стремился освобождать их. Вот и сейчас он не кричит и не срывает злость и не обвиняет никого в плачевном состоянии Тиллы, он хочет оценить какой вред причинен их отношениям и можно ли их спасти. Странный человек Гришар, однако полезный.

Озмарил ощутил небольшую радость. Как бы он сам ни относился к своей гостье, Краш был немного счастлив, что Матильда больше не будет принадлежать медику. Они разные. Их пара дисгармонична. Гришар просто использовал ее в своих интересах. Вопрос в каких...

Если думать логически, то для чего маг-отмычка могла понадобиться ученому и медику? Океаниец тряхнул головой. Он не мог придумать ни одной причины, чтобы такой человек держал ее при себе. Надо будет расспросить Тиллу подробнее о их отношениях.

— Реально состояние твоих финансов. Зачем ты скрывал от нее деньги?

— Матильда и ее сестра Селеста давно хотят убраться с Элорионы, а у меня здесь есть незаконченные дела и определенная степень свободы, которой я не готов пожертвовать. Расскажи я ей правду, мне пришлось бы делать выбор между Тиллой и мной. Увы, эгоизм занимает большую часть моего характера. До заказа на тебя они так не рисковали и брались за мелочевку. Около двух с половиной миллионов на двоих не так много, чтобы вести определенного уровня жизнь, сменить внешность, стереть все следы своего прошлого существования. Много денег уходило на расходные материалы и оплату нескольких квартир в разных дистриктах. Незаконная жизнь довольно дорого стоит, Краш.

— Но теперь выбор придется сделать.

— Придется. Если его не сделают за меня. Матильда может погибнуть.

— И ты так спокойно говоришь об этом?! — мгновенно вспылил Озмарил.

— А как еще мне говорить о данности? Он уже едва не умерла по твоему поручению. Что произойдет в следующий раз? Какие гарантии ты можешь дать, что с ней все будет в порядке?

Гришар говорил правильные слова, но в них не было той эмоциональности, того напора, который присущ людям действительно переживающим за других людей. Внятная речь, четко расставленные акценты и мульти-ал не фиксирует характерных для эмоционального возбуждения изменений физического состояния. Поистине уникальный самоконтроль, чем Краш не мог не восхититься.

Гарантий он дать не мог. Ни себе, ни Гришару, ни Харону, ни даже в общем-то ни в чем не виноватой Матильде. Все они рискуют. Кто-то свободой, кто-то деньгами, а кто-то потому что ему не оставили выбора. Но между ними всеми есть разница. Кому-то, например, Крашу страшно. Матильда же, кажется, вообще лишена этого чувства и смело идет туда, куда ей укажут. Медик... Он будто машина, действующая согласно программе.

Внезапно он Озмарил потерял интерес к беседе. Он поднялся, потянулся и коротко извинившись удалился к себе, не ответив на последний вопрос.

Глава 11

Вечером Харон принес легкий ужин. Бульон и размолотое в пюре мясо. Мужчина поставил еду на специальную полку, воткнул две трубочки и пожелал приятного аппетита. На жалобный взгляд, выражающий просьбу покормить меня, он не отреагировал. Слуга заменил пустые лекарственные контейнеры в медицинском оборудовании, перепрограммировал его.

Я спросила, нет ли новостей от Селесты. Хороших не было. Ниточка по особняку временно завела в тупик. Сестра запросила оригинальную документацию по купле-продаже дома. Возможно, отпечатки пальцев и ДНК дилера по недвижимости помогут выйти на след.

— Харон, у меня есть несколько вопросов, — мужчина напрягся. — Каким путем проникла в особняк я, известно, но как вошел убийца?

Слуга облизнул губы. Лукаво усмехнулся.

— Через дверь...

Я села на койке, забыв о еде на полке. Бульон некрасивой кляксой выплеснулся на простыню. Мясо задержалось, секунду балансировало на краю полки и свалилось на пол вместе с тарелкой и супницей. Фарфор красивее, но небьющаяся посуда долговечнее. Жаль, в особняке тьера ее не держат. Харон воздел руки к потолку, хотел что-то сказать, но передумал. Раздосадовано мотнул головой, перебросил салфетку через плечо, наклонился и принялся собирать осколки. Следом он стянул с меня покрывало и вытер им пол.

— Гри устроит скандал за то, что ты не поела. Причем устроит его мне, — понуро опустил голову слуга.

— А...

— Молчи. Сиди и жди моего возвращения. Сам покормлю тебя.

Так с этого и следовало начинать! Я кому глаза в боевой порядок "самый больной человек в мире" строила?!

— А пока наслаждайся! — положив осколки тарелки, супницу и простыню на поднос, мужчина вышел.

Я не успела спросить, чем, но в недоумении Харон меня не оставил. Изображение голографа переместилось со спинки койки на стену напротив. Вместо пляшущих показателей жизнедеятельности моего организма, появилась современная кухня. На две половины: рабочую и столовую ее делила высокая барная стойка в данный момент занятая двумя мужчинами, расположившимися на разных концах стойки, и... детской железной дорогой! На высоте в два сантиметра над стойкой парила модель современного грузового энергетического тягача с пятью платформами. Озмарил нажал на кнопку пульта управления, и тягач медленно двинулся в сторону Гри. Груз он вез по меркам модели и моего отношения к алкоголю неподъемный: пять стопок водки...

Тягач добрался до первой остановки, свистнул, затормозил. Одну за другой любовник опрокинул в себя стопки, надколол на вилку маленький соленый огурчик, при виде которого я чуть не захлебнулась слюной, и откусил маленький кусочек. Гри загрузил на тягач уже приготовленные стаканы с коньяком и отправил его в обратный путь.

На кухню вошел Харон. Выбросил простынь, осколки в уничтожитель, достал из холодильника картошку, мясо и молча поставил перед Гришаром.

— Что? — не понял мужчина.

— Капризничает, — сокрушенно покачал головой слуга. — Посуду бьет. От еды отказывается. Хочет, чтобы тьер Озмарил лично ее с ложечки кормил.

Кто? Я?! Да ни за что! Он же мне еду либо вместе с посудой скормит, либо ложку не в то место совать будет!

— А почему не я?! — обиделся Гри. Его глаза приобрели щенячье выражение.

— У вас, тьер, говорит, руки не оттуда растут, раз пюре как следует размять не сумели. Тилла комочком подавилась, и вот результат.

— У меня руки не оттуда растут?! — Гришар посмотрел на свои руки. Долго пытался сфокусировать взгляд и бросил это бесполезное занятие. — Ну, если только вторая пара...

Великолепно. Мой дорогой, но не любимый дошел до кондиции. Видать, не первый час они тягач по кругу пускают, дети великовозрастные. Заигрались они уже. Точнее, один из них заигрался! Чтобы проверить догадку, я вывела на голограф параметры состояния обоих мужчин. Пульс, дыхание, нервная деятельность, уровень сахара, уровень алкоголя... Что и требовалось доказать! Озмарил совершенно трезв. Дрангов ублюдок опять развлекается в свойственной ему эгоистичной манере.

— Женщины... — вздохнул Гришар. — С ними занимаешься, их холишь, покупаешь им всякие штучки...

Это когда и что он мне покупал? Букет искусственных цветов? С тем, чтобы тот никогда не завял, и не пришлось покупать новый. Бесплатный пробник косметики, которой я так и так не пользуюсь? Домашний халат на три размера больше, из-за чего его сам Гри и носит?!

— ...а они — "руки не оттуда растут"! И кто сказал-то... любимая женщина, а не Этери, Рут...

— Да-да, — поддакнул Краш. Смотрел он при этом не на собутыльника, а в камеру, как будто мне в глаза. — И не Мартиника, Лиза, Лола, Фрея...

— Фрея хорошая, воспитанная девочка! — возмутился Гри. — Она никогда такого не скажет, а вот Тилла... Но что поделаешь, любовь зла, полюбишь и...

А некоторых и любить не обязательно. Они что с любовью, что без нее — дранговы дети. Вот оно как, оказывается! Вот он мой бескорыстный герой — защитник угнетенных и помощник отвергнутым. Для меня он только для меня нищее благородство разыгрывал, а на деле все, как у всех: куча денег, любовниц и одна постоянная верная... дура!

Я прикинула в уме, сколько дадут за тройное убийство в состоянии аффекта, выдернула капельницу, сорвала датчики и направилась к двери. Жизнь бывает так несправедлива к отдельным человеческим индивидуумам. Кто-то на лжи попадается, другие как лучше сделать пытаются, хотя ему четко сказали — не вмешиваться, а прочие словно и не при делах. Вот и достанется первым двум по заслугам, а третьему за компанию!

Харон встрепенулся. Мгновенно переставил тарелки со стойки на поднос и пошел к выходу.

— Ты куда? Выпей с нами, — остановил его Гришар.

— Не могу, тьер, мне бежать надо. Я, кажется, забыл...

— Что? — не унимался мой любовник.

— Тьер, если я не потороплюсь, то забуду все, в том числе собственное имя. Предполагаю, что и вы тоже!

Я со слугой столкнулась в коридоре. На бегу Харон нагнулся, позволил подносу соскользнуть с руки на пол, распрямился, подхватил меня и понес обратно.

— Отпусти! — мой удар пришелся ему в челюсть. Не сильный, но неприятный. Тем более от женщины.

— Тилла, ты, правда, думаешь, что я подчинюсь? Будь паинькой, и я не сделаю тебе больно, — напомнил о своем прошлом слуга. — Краш он Озмарил распорядился любыми средствами не допускать тебя на кухню. Где хранятся наручники, я знаю, — мечтательно заметил Харон.

Мужчина вернул меня в комнату, уложил на койку и спеленал простыней. Отрегулировал спинку кровати так, чтобы я сидела, и сходил за подносом. Памятуя об участи прошлой порции, новую он оставил у себя на коленях.

— Да я ему... — мой рот заткнула ложка с пюре.

— Именно! — поддержал меня Харон. — Все претензии ты выскажешь Крашу.

Я проглотила еду.

— Как он... — вторая ложка уткнулась в губы.

— И этот вопрос ты тоже ему задашь. Лично. Наедине. Когда я разрешу ему тебя навестить, — ответил мужчина невозмутимо.

— Но ты... — здоровый кусок мяса оказался во рту.

— А я что? Я человек подневольный. Мне приказали — я сделал, — слуга салфеткой вытер мои испачканные соусом губы.

— Однако... — Харон заставил меня выпить воды.

— Согласен. Краш поступил с твоей точки зрения нечестно, но у него есть другой взгляд на ваши с тьером Нраи взаимоотношения. Еще неизвестно, какой правильный: твой или его.

— И все-таки...

На этот раз пюре было слишком много. Пришлось поступить по-свински и часть выплюнуть. Я смутилась и накрыла пятно куском простыни.

— Согласен. Ты обязана расцарапать им лица, — кивнул мужчина.

— А... — мясо я прожевала с трудом. Он меня закормить до смерти решил?

— А я не дамся! — отрезал Харон. — Царапины от женских ногтей заживают долго.

Я решила пойти на уловку. На радость мужчине перестала задавать вопросы — спокойно жевала еду и покорно запивала ее водой. У всего есть свойство заканчиваться, и у еды тоже. Посмотрим, как Харон выкрутится, когда у него не останется средств для затыкания моего рта. Если бы еще можно было дверь закрыть, но мульт не послушается моего приказа или слуга его с легкостью отменит. У него уровень доступа выше моего. Пока. Насколько я знаю Селесту, ее вирусы уже вовсю трудятся над программной защитой мульти-ала Озмарила. Скоро она и я получим возможность управлять в особняке всем: начиная от климат-контроля и заканчивая моделью энергетического тягача на кухне.

Еда кончилась. Харон беспомощно оглянулся. Моя улыбка становилась все шире и шире. Попался...

— Харон, — мне захотелось погладить по голове нахохлившегося мужчину. — А откуда тебе известно, сколько времени заживают царапины от женских ногтей?

Он хмыкнул.

— Давно была у меня девушка. Ревнивая — жуть! Естественно, она не подозревала о том, чем я занимаюсь. Считала меня кем-то вроде разъездного торгового агента. Сама понимаешь, частые отлучки из дома не способствовали ее доверию ко мне, но доказательств измены она найти не могла. Ни тебе запаха чужих духов, ни странных сообщений в мульте, ни женского белья в чемодане. Но однажды она нашла отметины у меня на спине. Мы в тот раз чуть эрменторам не попались. Заклинание ударило совсем рядом, в стену дома, и каменной крошкой чуть-чуть посекло одежду и кожу. Знала бы ты, что моя девушка устроила... Я месяц с лицом, как у полосатого ирга, ходил! И шрамы остались, — Харон почесал щеку. — Я их потом заполировал, а то уж больно приметными были. Тилла, ты куда?

— Туда! — я указала на дверь туалета. — Сам меня водой поил... Ты пока иглу капельницы смени, все равно сейчас подключать будешь.

Гришар был доволен. Он сумел попасть в особняк Озмарила младшего и закрепиться в нем на время, необходимое для выполнения поставленных перед собой задач, а его требовалось немало. Немного наглости, чуточку давления и вот он уже почетный гость на празднике жизни.

Закат догорал. Насыщенная переспелая желтизна подернулась сизей дымкой, на фоне которой небоскребы казались угловатыми чудовищами, наступающими на низкорослый богатый дисктрикт. До наступления ночи осталось совсем немного. Пожалуй, она пройдет спокойно. Мужчина достаточно устал от ожидания, чтобы расслабиться и спокойно выспаться.

Очевидно, Краш посчитал его странным. Многие так считают. Даже сам Гришар отдает себе отчет в том, что его поведение сложно проанализировать. Доступных людям эмоций мало, и их легко просчитать, сделать выводы и подставить подножку, а медик привык к плавному и ровному течению событий, приводящих к заданному результату. Неожиданности нервируют мужчину, ибо редко их окраска носит положительный окрас. Гораздо чаще они заставляют ругаться и изворачивать мозги в поисках способа нейтрализации негативных воздействий.

Темная пелена наползала на город, длинным мохнатым языком слизывая светлую часть неба. Острым глазом мужчина приметил первые зажегшиеся на небе звезды. Краш наверняка остыл и готов продолжить разговор. Как бы ни хотелось растянуться на замечательной кровати, выделенной ему Озмарилом, дело всегда должно быть закончено. Нельзя оставлять необрезанными хвосты. Вдруг понадобится отступить да не оступиться?

Мужчина поднялся с кресла, узнал у маготроники, где находится хозяин особняка и присоединился к нему на кухне. Океаниец босиком в распахнутой на груди белой рубашке и с распущенными волосами сосредоточенно собирал полотно для модели энергетического тягача. Гришар улыбнулся. Краш всегда использовал такой странный способ напиться. Почему-то просто сидеть и вливать в себя крепкие напитки претило Озмарилу младшему. Не спрашивая разрешения медик присоединился к строительству, а затем и к дегустации нового сорта водки и коньяка.

Слово за слово и разговор вернулся в прежнее русло. Океаниец откровенно бесился: позволял себе резкие высказывания в адрес Гри, открыто критиковал его принципы и подначивал, провоцируя на скандал или драку. Медик держался, пока хмель окончательно не затуманил мозги. К тому моменту задор океанийца пропал, и собутыльник переключился на вялое обсуждение совместных воспоминаний. Их было очень много. Подробностей еще больше...