Наперсница

Ирра слепо уставилась на меня, и взгляд ее внушал первобытный страх за свою жизнь. Хотелось все бросить и бежать, бежать отсюда со всех ног, спасаться, закопаться в землю и переждать необъяснимое, могучее, стихийное и оттого непредсказуемое явление. Ветер трепал волосы, одежду, а иномирянка все смотрела. И не видела перед собой ни меня, младшую подругу, ни Аарона, она сама была ветром, а тому плевать оказалось на всех людей.

Аарон прижал меня к себе, закрыл своей широкой спиной, полагаю, чтобы меня не унесло. А стихия свирепо радовалась вокруг, не обращая ни на что внимания, зацикленная на своей свободе.

К счастью, это буйство продолжалось недолго. Минут пять всего. И, конечно, как всякое страшное, напуганной мне оно казалось часами.

— Ну ни хрена себе! — оглушительно громко воскликнула Ирра в наступившей тишине. — Это... это просто... Вы бы знали! Слов нет!

И сказала еще много слов, пытаясь озвучить свои ощущения. Я со страхом все еще прижималась к охраннику в поиске защиты, а тот успокаивающе гладил меня по макушке.

Ирра вошла во вкус эксперимента. Она баловалась со своей силой как младенец с новенькой шумной погремушкой. До самого вечера шалила, опьяненная иллюзорной вседозволенностью и властью.

Сначала ее шутки были забавны и смешны, кое-как разбавляли скуку в дороге.

Я научилась не обращать внимания на юркие стебельки, время от времени щекотавшие щеку. Это у меня в сумке орехи внезапно проросли. Закрывала глаза на игривый ветерок, балующийся с прической подобно зазнавшемуся куаферу: то дыбом прядь поднимет, то запутает в косички. Благо, воздух теплый нагоняло.

Аарон стоически терпел корешки, выскакивавшие из почвы под его ногами, постоянно подтекающую жидкость из фляги на поясе.

Затем наша подруга взялась ехидным голосом сетовать на то, что мы громко ходим — дескать, за километр слышно. Нарочито скучающе поправила воина, когда тот в поисках ручейка с питьевой водой убрел чуть севернее, чем надо. Одно время азартно нагоняла страх на белок, то и дело выдергивая ветки из-под бедных грызунов. Некоторые судорожно цеплялись за взбесившуюся древесную опору, другие с испуганным писком позорно бежали. Все это жутко веселило разошедшуюся иномирянку, а я эгоистично надеялась, чтобы такие травмоопасные розыгрыши не перекинулись на людей.

Но всякому терпению настает предел. Моя чаша переполнилась вечером, перед приготовлением ужина, когда я засела с огнивом за тонкие прутики в надежде получить огонь, а Аарон отправился за более внушительным топливом.

Надо сказать, мне уже гораздо легче давалось разведение костра. Это занимало всего-то полчаса, и гордость за такое достижение переполняла сердце. И вот, когда мелькнула очередная искра, она не погасла, как ее неудачливые предшественницы, а весело заплясала у меня перед глазами. Зрелище, конечно, удивительное, но усталость брала свое: хотелось побыстрее накормить спутников, что-нибудь сжевать самой и поскорее лечь отдыхать.

Искорка, словно почуяв мое желание, спланировала на пруточный шалашик, повертелась внутри него и вдруг взметнулась настоящим, живым, опаляющим пламенем. Я с пронзительным визгом отшатнулась, прикрывая лицо, но все равно ощутила волну жара, прокатившуюся по всему телу.

— Ой, прости! — легкомысленно повинилась Ирра, с улыбкой осматривая дело рук своих. — Я нечаянно, с огнем еще не освоилась.

Хотелось сказать очень много нелицеприятных слов, да. Они так и рвались с языка, колко задевая нёбо. О беспечности, эгоизме и безответственности. Как будто мне пристало поднимать такие темы в упрек человеку, который значительно старше меня! Я, наоборот, должна прислушиваться и брать пример, но никак не читать морали!

Однако воспитание победило и на этот раз. Науку выдержки и долготерпения во мне растили долго и планомерно, не забывая приводить примеры пагубности таких привычек, как вспыльчивость и сквернословие.

И я вдруг осознала, что невоздержанность и горячий нрав — это действительно привычки, прорехи в воспитании, но никак не черты характера, которые можно только принять и смириться. Этим и отличаются аристократы от простолюдинов. Первые способны смирить лавину чувств, высказать негодование ровным тоном, не превращая разговор цивилизованных людей в безобразную свару. Ведь гораздо проще выплеснуть все то, что на душе мутит воду, не выбирая слов, но чем тогда мы будем отличаться от животных? Те тоже не способны обуздать первостепенные желания.

— Спасибо, Ирра, — поблагодарила я старшую подругу. — В следующий раз будь осторожнее, пожалуйста.

И спокойно продолжила свое занятие. Интересно, что там осталось от моих волос?..

Аарон, наверное, привлеченный моим визгом, неслышно появился возле нас буквально спустя пять секунд. Узрев, что ничего опасного не произошло, чуть расслабился, но, кинув взгляд на меня, озадаченно нахмурился.

— Шантель, что с вашей прической?

Я покачала головой, показывая, что не стоит по этому поводу волноваться, но воин оценил высоту пламени, скудное количество хвороста для его поддержания и покосился теперь уже на Ирру.

— Что? — удивилась та. — Я просто немного не рассчитала.

Мне снова удалось смирить свой гнев. Ну, как, как можно быть такой легкомысленной? Вроде, взрослый человек, не обделенный умственными способностями, однако стоило ощутить власть, недоступную прочим, превратилась в сущего ребенка!

— Думаю, Ирра в следующий раз будет действовать более разумно, — нейтрально заметила я, протягивая руку за котелком. Аарон подал запрошенное, но подозрительности во взгляде не убавилось.

После ужина, так же разбавленного легким стихийным баловством, я улеглась спать. Одна, поскольку Ирра с Аароном что-то обсуждали — кажется, воин поднял религиозный вопрос, по которому у иномирянки оказалось свое, диаметрально противоположное мнение.

Свернувшись зябким, дрожащим клубком, я перестала обращать внимание на экспрессивную беседу. Ночи становились все более холодными и промозглыми. Такой порой путешествовать пешими достаточно трудно — слишком много приходится тянуть на себе: одно одеяло, несмотря на скромные размеры, как оказалось, занимает чертовски много места! К счастью, оно у нас одно, и несет его Аарон, но мне и веса пары теплых вещей хватает. Поначалу тело отчаянно ныло от непомерных нагрузок, но быстро привыкло и к тяжести сумки, и к продолжительной ходьбе, и даже к ночевкам под открытым небом. Получается, человек ко всему привыкает, дай только срок...

На этой странной мысли сон окончательно меня сморил. И, наверное, я пропустила изрядную часть разговора между спутниками, поскольку с утра Ирра фонтанировала ехидством, а наш охранник отвечал ей непривычно едким тоном. К обеду доконав таким образом друг друга, они объявили негласное перемирие: Аарон теперь стоил из себя молчаливого неподкупного стража, а Ирра, демонстративно его не замечая, сосредоточилась на мне.

Я грешным делом позлилась немного на воина, но осознание, насколько глупо подобное чувство, притупило злость. Все-таки Ирра — именно моя подруга и спутница, а Аарон — действительно всего лишь наша охрана. Он и так для нас делает больше, чем требуется по договоренности, так вправе ли я ожидать от него еще и защиты от дружеских подначек? В открытую, где ни попадя, использовать свой Дар она вовсе прекратила, но с ее манерой речи и бесед хватало.

Так и получилось, что у меня тоже образовалось отнюдь не радужное настроение. Поскольку выплеснуть раздражение не позволяло воспитание и возросший уровень терпения, а игнорировать подругу — и вовсе некрасиво, отвечать приходилось короткими нейтральными репликами, контролируя каждое слово. Ведь зацепиться, как я поняла, можно за любую мелочь, поэтому с Иррой лучше всего работала тактика упреждения.

Долго это продолжаться, по сути, не могло, мы же целые сутки проводили друг с другом, не встречая других людей. А после происшествия с Мартой Аарон и вовсе посоветовал избегать всяческих поселений, наведываясь туда лишь по самым крайним нуждам.

Но вскоре, буквально через пару-тройку таких вот напряженных дней, мы наконец вышли из скайфилдского лесного массива и вплотную подобрались к границе с герцогством Ренсвитт. Здесь плотность поселений значительно возросла, и возможности путешествовать скрыто уже не представлялось.

— Значит, будем сочинять достоверную легенду, — сделал вывод Аарон. Ирра фыркнула — в последнее время она этим фырком сопровождала большинство реплик воина. Я поспешила вмешаться.

— Может, мы с Иррой назовемся сестрами?

— Дохлый номер, — прокомментировала подруга. — Мы с тобой абсолютно не похожи.

— Внешность можно объяснить разными отцами, — пожала плечами. — А охранника к нам приставил отец, чтобы доставил целыми и невредимыми к двоюродной тетке.

— Ну, и что это за тетка? Где живет? И раз у нас такой заботливый отец, то почему охранник всего один? — посыпались каверзные вопросы. — Ну да, и который еще то был отец? "Твой" или "мой"? Хотя сомневаюсь, чтобы они оба были с настолько сильными генами, чтобы ни малейшего сходства по матери не осталось.

— Внешность, конечно, можно объяснить, — вклинился со своими соображениями Аарон. — Но лучше выбрать такую легенду, чтобы не пришлось каждому встречному-поперечному выкладывать нашу подноготную. Кроме того, остается вопрос, как так получилось, что одна из сестер — воспитанная пансионерка, а вторая — несдержанная, порой вульгарная... девица?

По лицу мужчины было ясно видно: последнее слово он едва успел заменить на более приличное. В то же время, стальной взгляд Ирры означал, что она все заметила и вот-вот выскажется.

— Что ты предлагаешь?

— Вы, Шантель, будете моей сестрой. У нас с вами больше схожих черт, и при надобности я смогу показать себя каким-нибудь провинциальным бароном.

— И какая же роль отводится в этом спектакле мне? — с преувеличенным интересом вопросила Ирра. Я, уже догадываясь об ответе, едва сдержала обидный смешок.

— Самая простая — жена, — нагло ухмыльнулся воин. Полагаю, это была провокация с его стороны, но настолько нахальная, что Ирра поначалу онемела. Я уже знаю, как она относится к браку и месту женщины в нем, поэтому могу себе представить степень ее возмущения. Боюсь, будут проблемы.

— Да ты издеваешься!

— Нисколько. Это самое простое, что только может быть. Родственная связь уровня "седьмой водицы на киселе" не подойдет. Невеста тоже отметается — сопровождения нет, логики в присутствии моей "сестры" — тоже, и в целом нюансов больше. Поэтому остается самое очевидное и логичное — уже законная жена.

— Вы уверены, что Ирра сможет сыграть роль жены? — поинтересовалась я, пока сама Ирра подбирала подходящие случаю ругательные метафоры. — Не то, чтобы я сомневалась в ваших обоюдных актерских способностях, но...

— Полагаю, если Ирра будет вести себя как всегда — это уже хорошо, — улыбнулся мне Аарон. — Люди сочтут, что у нас небольшая размолвка, и дорогая супруга на меня злится.

— А как же то, что мы путешествуем пешком? — нашла очередной прокол и тут же предложила: — Может, разбойники?

— Как вариант, можно использовать эту версию.

— И что, — едко вставила Ирра, — много по свету ходит таких вот фальшивых баронов? Неужели никто не додумается проверить?

— Во-первых, проверка займет время, а мы не собираемся нигде останавливаться подолгу. А во-вторых, если первоначально легенда не вызовет кучу уточняющих вопросов, то и подозрений не возникнет. И еще одно. Если кто забыл, — короткий взгляд в сторону иномирянки, — мы путешествуем так скрытно лишь потому, что не хотим разоблачить в Ирре иномирянку и жрицу Древнего. Так что кое-кому придется придержать свои способности, не выеживаться, со всеми вопросами отсылать к мужу и, в целом, поменьше болтать. Если я с момента знакомства заподозрил в тебе странную чужачку, сможет и кто-то другой.

Большой торговый путь, пролегающий на границе с плато Мёльборн, оказался достаточно популярным — то и дело мимо в обе стороны проходили люди — как пешие, так и всадники, проезжали повозки, телеги, даже обозные поезда. Аарон как-то сумел договориться с одним торговцем, чтобы нас подвезли до Галена. Это небольшой городок на пересечении Большого торгового пути с Хальским трактом, ведущим через плато в провинцию Лемиэ. По легенде, мы шли именно в Лемиэ, в гости к давнему другу Аарона, а заодно — чтобы посетить несколько творческих выставок и вечеров.

Заинтересовавшись, почему же мы не идем Хальским трактом, я тут же задала вопрос "брату". Но первым успел ответить торговец — крепко сбитый бородатый мужчина лет пятидесяти с плутоватым взглядом. Его небольшой обоз тянул шикарные ткани в Ламбори — крупный город-ярмарку, что уходил западнее Ренсвитта.

Мы ехали в самой середине, в хозяйской телеге, которую тут гордо называли каретой. Но нам теперь не до капризов, хотя бы не своими ногами идем.

— Что вы, юная леди, — покачал головой торговец, назвавшись Мэрдом, — тащить женщин через плато Мёльборн отважится только самый настоящий безумец. В одиночку или небольшими группами там пройти можно, а вот команды от пяти человек не выживают.

— И какая связь? — приподняла бровь Ирра. — Нас ведь всего трое, по вашей логике, должны бы спокойно пройти.

— Там не всякий мужчина выживет, не то что леди. Болота, расщелины, частые туманы... Говорят, что это место проклято четырьмя Богами еще на заре времен, там видели таких несусветных тварей, которые и в кошмарном сне увидишь — не проснешься. Хальский тракт, конечно, достаточно безопасен, но и он не оградит от всех бед. Еще говорят, что туманы сбивают путников с тропы, и тот, кто с тропы сошел — уже не сможет ее найти. Поэтому лучше уж попробовать проскочить через Ренсвитт, там хоть люди воду баламутят, а не хмары подземные...

— А что, — заинтересовался Аарон, — в республиканском герцогстве опять все неспокойно?

Я на секунду впала в ступор, пытаясь определить, о чем говорит воин, ведь республик в империи Анлиг уже давно нет. Ирра тоже удивленно хмыкнула.

— Да, опять эти хмаровы республиканцы завоевали пару городков и объявили независимость, — охотно поделился новостями мужчина. — Как будто им это поможет, когда Император будет порядок наводить. Уже к границам солдат стянули, в Самане так и вообще от вояк не протолкнуться — в крепости Райнд не только гарнизон укрепили, но и на охрану для города не поскупились. Я слышал, что и в Ренсвитт его Императорское величество помощь послал и делегацию с миротворцами. Словом, задавят этих ополченцев, и недели не пройдет. И ведь, главное, не в первый раз такое, но некоторых жизнь ничему не учит!

— Что вы хотите, там люди привыкли ко всеобщему равенству, вот и ершатся.

— Потерявши голову, по волосам не плачут, а этим республиканцам невдомек, что ежели их собственный президент подписал полную капитуляцию, значит, видел в этом смысл. По слухам, тот мужик умный, хоть и простолюдин, а все ж сдал государство.

— За что титул наследный получил и кучу дотаций на развитие, — насмешливо продолжил Аарон.