Павел стал объектом её пристального внимания, и она старалась заходить к Кате, когда по её расчётам он был дома. До сих пор их отношения были прохладными, но сейчас лёд уже тронулся, и он стал относиться к ней гораздо лучше. Когда он был рядом, она старалась быть остроумной и говорила только о том, что ему было интересно. Сама того не зная, она избрала ту же самую тактику, которую использовала её мать, стараясь женить на себе Виктора. Злата не кокетничала с ним и не старалась ему понравиться, она просто хотела приучить его к себе.

ГЛАВА 19

Самый трудный и одновременно счастливый момент в жизни женщины — это рождение ребёнка. Невыносимая боль, которую причиняет своим появлением на свет, родное существо — и ни с чем несравнимая радость от первой встречи с ним, возвещающим о своём праве на жизнь громким криком.

Злата держала на руках свою дочку, смешно шевелившую маленьким ручками, и рассматривала её. Малышка была удивительно похожа на своего отца, и это несказанно обрадовало Злату. "Он не сможет её не полюбить", — думала она, укачивая ребёнка и прислушиваясь к радостным разговорам соседок, которые наперебой расхваливали своим мужьям детишек по мобильным телефонам. Все эти разговоры действовали Злате на нервы, она считалась матерью-одиночкой, и соседки по палате относились к ней сочувственно, постоянно угощали её фруктами, которые им приносили счастливые мужья. Конечно, Паша тоже приезжал несколько раз, но он всегда был с Катей и, глядя на них в окно, Злата готова была разреветься, особенно если замечала, что, уходя, он обнимает её за плечи. Она остро чувствовала свою ненужность, им нужен был лишь этот сверток, находящийся у неё в руках, и она собиралась назначить за него самую высокую цену. "Я добуду тебя отца, — шептала она девочке, — с тобой вместе мы отомстим за все беды, причинённые моей семье". Больше Злата не собиралась скрывать свои чувства. Она сразу удалит Катю от общения с ребёнком, которого та с нетерпением ждала.

В назначенное время Злата вышла из роддома с малышкой на руках. Катя и Паша с цветами уже ждали её. Не обращая внимания на Катю, Злата протянула Паше крохотный свёрток, завёрнутый в розовое одеяльце.

— Держи дочку, папаша. Просто твоя копия.

Паша неловко взял розовый свёрток на руки, испытывая незнакомое ему прежде чувство радости и гордости. У него родилась дочь. Крошечное существо смотрело на него голубыми глазами.

— Какая она маленькая, — нежно сказал он, не отрывая глаз от красненького сморщенного личика, которое уже казалось ему самым дорогим на свете.��

— Смотри: нос твой и разрез глаз тоже, и вообще, она удивительно похожа на тебя, — щебетала ему Злата.

Катя смотрела на них, еле сдерживая слёзы. В этот момент они выглядели настоящей семьёй, и её сердце разрывалось от боли, что это не она на месте Златы.

— Катя, посмотри на неё, она такая хорошенькая, — Паша повернулся к жене и хотел показать ей ребёнка, но Злата подтолкнула его к выходу:

— Ну, поехали уже, не век же здесь стоять. Она может и дома на неё поглядеть.

Паша послушно направился к выходу, стараясь идти особенно осторожно, а Злата пристроилась рядом, ухватившись за его локоть. За ними на некотором расстоянии следовала всеми забытая Катя. Она так и не увидела долгожданного ребёнка.

Только дома Кате удалось разглядеть девочку. Злата разрешила её поменять ей пелёнки. Развернуть её Катя смогла, а вот запеленать у неё не получилось, и девочка заплакала. Услышав плач, Злата подлетела как коршун:

— Вот дурёха! Даже запеленать не можешь. Смотри, как надо, — она ловко запеленала ребёнка и, отдав Паше на руки, повернулась к Кате: — иди лучше на кухню, посуду помой. Тебя нельзя и близко к ребёнку подпускать.

— Меня никто не учил пеленать детей, — обиженно сказала Катя и ушла на кухню.

Яростно перемывая тарелки, оставшиеся после праздничного обеда, она проклинала себя за то, что согласилась на предложение Златы. Внезапно она поняла, что её и близко не подпустят к этому ребёнку. Перемыв посуду, она заглянула в комнату — Паша сидел на диване, укачивая малышку, а Злата не спускала с них глаз. В других обстоятельствах это была бы просто идиллия, но Катя почувствовала незнакомую ей до сих пор ревность. Всё-таки это был её муж, и он казался слишком увлечённым этой своей новой ролью отца. Катя вошла в комнату и резко сказала:

— Мне нужно домой.

— Ну и иди, никто тебя не держит, — отозвалась Злата. — От тебя всё равно нет никакого толку. Паша останется и поможет мне с купанием. — Правда, Паш? — Злата беспомощно смотрела на него. — Я одна не справлюсь. Паша молча кивнул, с тревогой наблюдая за Катиным лицом.

— Тогда я ухожу, — Катя вышла из комнаты.

— Я провожу тебя, — сказал Паша, он видел, что она с трудом сдерживает слёзы.

— Нет, сиди, ты разбудишь её, — удержала его Злата. — Она только заснула.

— Катюша, я приду попозже, — услышала она Пашин голос из комнаты и молча захлопнула дверь.

С этого дня, восемнадцатого июля, и начались новые Катины мучения. Если раньше у неё и бывало хорошее настроение, то теперь она погрузилась в полнейшую апатию, её мечты рухнули, она чувствовала себя обманутой. Паша всё реже появлялся дома, Злата постоянно требовала его присутствия, каждый раз выдумывая всё новые и новые причины — то закончились памперсы, то нужно было купить лекарство. Но самым обидным для Кати было то, что он действительно привязался к девочке, которую Злата назвала Лизой. Катя попыталась сделать ещё несколько попыток тоже принять участие в воспитании, но Злата не хотела даже её слушать. Паше же она объяснила Паше, что боится допускать Катю к Лизе, якобы та из зависти может принести вред ребёнку. Павел, конечно, понимал, что всё это выдумки, но ничего не мог поделать, так как ситуация полностью вышла из-под контроля. Злата строго следовала своему плану и считала, что недалёк тот день, когда Паша сломается и переедет к ним. Она не уставала ему напоминать, что место отца рядом с ребёнком, и он нужен им.

На самом деле Злате некому было помочь, от Владимира Юрьевича было мало пользы — рождение внучки его совсем не занимало. Освободившись от гнёта жены, он целые дни проводил с таким же, как и он, пенсионерами во дворе. Иногда Паша чувствовал, что сходит с ума: он вставал в шесть утра и мчался перед работой на молочную кухню, целый день работал, вечером ехал за продуктами, и, нагруженный сумками, приходил к Злате, где он обязательно участвовал в купании Лизы. Домой он попадал только к двенадцати, где его ждала хмурая Катя с упрёками. Его семья рушилась на глазах, а он не мог ничего придумать, чтобы исправить положение.

— Господи, Катя, ты истрепала мне все нервы! Что ты ещё хочешь? — выкрикнул он во время очередного скандала с Катей.

Катя лежала на диване и тихо всхлипывала. Чертыхаясь про себя и, испытывая одно единственное желание лечь спать после дня, полного забот, он подсел к Кате:

— Перестань, перестань плакать, — он погладил её по голове, как ребёнка.

Ему было жаль жену, все её надежды рассыпались, и она почти утратила интерес к жизни.

— Я не хочу, чтобы ты ходил туда, — еле разобрал он её слова сквозь слёзы.

И тут он взорвался, видимо, стало сказываться утомление последних месяцев — он мало спал, много работал, жил на два дома и, кроме того, никто из женщин даже не заботился о том, чтобы его покормить. Иногда ему казалось, что он сойдёт с ума с этими тремя бабами, которые готовы были разорвать его на части. Каждой требовалось его внимание. Лиза плохо засыпала — её нужно было часами укачивать на руках, Злата требовала его присутствия, а Катя устраивала скандалы или часами лежала на диване, глядя в потолок, всем своим видом показывая, что она на него обижена. Павел постоянно чувствовал себя виноватым, в его жизни всё окончательно перепуталось — он был женат на Кате и всё ещё любил её, но его ребёнок был с её сестрой, с которой, кстати, в последнее время ему стало намного легче общаться, чем с женой.

— Катя, — выкрикнул он, — а ведь это была твоя идея! Я не знаю на что ты рассчитывала, когда ты меня уговаривала, но я тебя предупреждал, чтобы ты ей не верила. Неужели за столько лет, ты так и не поняла, что за человек эта Злата? Ведь ты жила с ней вместе. А теперь я должен заботиться о них, чёрт бы всё побрал! А ты валяешься на диване и устраиваешь сцены вместо того, чтобы накормить меня.

— Пашенька, — Катя обхватила его за шею, — она обманула меня, она говорила, что мы все вместе будем воспитывать Лизу, а потом просто запретила мне приходить.

— Ну я не знаю, — Паша развёл руками, — веришь, я просто ничего не понимаю в ваших отношениях. Она вбила себе в голову, что ты причинишь девочке зло и боится подпускать тебя к ней.

Катя отодвинулась от него:

— Она просто хитрая стерва, а ты глупый дурак, который ей потакает!

Паша ударил её по щеке:

— Не смей меня называть дураком, это ты одна во всём виновата. Ты втянула меня в эту авантюру. Я сделал это только из-за тебя.

Катя прижала руку к щеке, никогда раньше никто не давал ей пощёчин. Она быстро вскочила и заперлась в ванной. Посидев в одиночестве, Паша подошёл к ванной и прислушался — было подозрительно тихо. Неожиданно он испугался за Катю, она была такой взвинченной последнее время. Он тихо постучал — ответа не было, и тогда, испугавшись, что она может что-нибудь сделать с собой, он рванул дверь вместе с задвижкой. Катя лежала в ванной, на щеке проступил след от ладони. На ворвавшегося Пашу она посмотрела с удивлением.

— Ты зачем двери ломаешь?

— Катя, прости, — он сел на пол возле неё. — Прости меня, я так запутался. Я не знаю, что нам делать, я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — она взъерошила ему волосы мокрой рукой.

В этот вечер они помирились, но оба уже чувствовали, что больше не принадлежат друг другу.

ГЛАВА 20

Пока всё шло в соответствии с её планом, Злата испытывала удовлетворение. Единственное, что её огорчало, так это то, что, несмотря на все её уговоры остаться переночевать в соседней комнате, Паша всегда возвращался домой, каким бы усталым он ни был. К удивлению Златы, он оказался очень хорошим отцом: он умело пеленал, мог покормить Лизу из бутылочки, укладывал её спать. Только вот на Злату он по-прежнему не обращал внимания, несмотря на её откровенные халатики. После родов она не поправилась, более того, она усиленно занималась гимнастикой, когда малышка спала, и теперь её фигура приобрела приятные формы, каких не было даже в юности. Конечно, всё давалось с трудом: пришлось отказаться от любимых калорийных блюд и перестать наедаться на ночь, но дело того стоило — зеркало больше не расстраивало её. Она всегда укладывала волосы, делала маникюр и постоянно держала себя в форме. Она буквально зациклилась на своей идее выйти замуж за Пашу. Но для этого надо было хотя бы сначала затащить его в постель, чтобы потом шантажировать его этим или просто рассказать об этом Катьке. А уж Катька — в этом Злата была уверена, уйдёт от него сразу же. Она была не из тех, кто прощает измены.

И вот подходящий момент настал, когда они вместе купали Лизу. В этот раз девочка расшалилась и так хлопала кулачками по воде, что забрызгала их обоих. Заметив его мокрую рубашку, Злата быстро унесла Лизу в кроватку и вернулась в ванную, где он приводил всё в порядок после купания. Подойдя к нему, она дотронулась до рубашки.

— Ой, у тебя вся рубашка мокрая, давай я её высушу утюгом.

— Высохнет, попытался возразить он. — Мне надо идти.

— Надо, не спорь, — Злата быстро расстегнула пуговицы.

Увидев его мускулистую грудь и сильные руки, она не сдержавшись, прильнула к нему. Паша хотел её отстранить, но неожиданно почувствовал поцелуй на своих губах. Поцелуй был долгим и страстным, за это время Злата успела дёрнуть за пояс своего халата, чтобы он распахнулся. Запах другой женщины распалил Пашу ещё больше, а её горячее обнажённое тело, прижимающееся к нему, лишало его последней силы воли. Его руки коснулись её груди, она застонала и, схватив за руку, утащила в спальню. После быстрых ласк всё было кончено. Злата положила ему голову на плечо. Он осторожно отодвинулся и прошептал:

— Прости, сам не знаю как...

Она прижала палец к его губам:

— Тебе незачем просить у меня прощения, это должно было случиться. Я люблю тебя.

Услышав эти слова, Павел окончательно пришёл в себя:

— Господи, Злата, что же мы наделали!— он потянулся к настольной лампе и включил свет. — Как же я буду Кате в глаза теперь смотреть после этого.

— А ты не смотри, переезжай к нам совсем. Здесь твоя семья. Неужели ты этого ещё не понял? Я буду твоей женой.

— Что ты такое говоришь? — он встал с постели и пытался найти разбросанную одежду. — Я должен идти домой.

— Ну что ж, иди, — сказала она небрежно, раскинувшись на диване и демонстрируя своё обнажённое тело. — Передавай сестре привет.

— У тебя нет совести, — он нашёл рубашку и пытался застегнуть её.

Она поманила его.

— Подойди ко мне, ты же не можешь так сразу уйти.

Паша подошёл и сел на краешек дивана, чувствуя себя полным негодяем. Злата прижалась к нему и зашептала на ухо:

— Ты мой, Пашка, мой и я никому тебя не отдам. Останься со мной. Ты не пожалеешь.

— Это было ошибкой, Злата, это больше никогда не повторится. Я сам не знаю, что на меня нашло.

— Неужели ты не понимаешь, что между тобой и Катькой всё давно кончено?

— Не надо быть такой жестокой, Злата.

— Это ты жесток к нам. Отец ребёнка должен быть постоянно рядом. Лиза любит тебя.

Как будто в подтверждении его слов Лиза заплакала, требуя своего ежевечернего укачивания на руках.

Злата принесла девочку и отдала Паше.

— Вот видишь — ребёнок хочет, чтобы папа её уложил.

Паша был вынужден ещё долго ходить с Лизой по квартире на руках, которая в этот раз была чем-то возбуждена и уснула позже обычного.

Злата больше не беспокоилась о том, что Паша уходит. "Даже лучше если он придёт так поздно, весь разбитый", — подумала она — Катька может обо всём догадаться и выгнать его. Закрыв за ним дверь, Злата подошла к письменному столу и, достав дневник, подробно записала о своей победе, не забыв указать число. Она была удовлетворена своей победой. Следующим шагом было заставить его жениться. На это не должно уйти слишком много времени, он уже чувствовал себя виноватым перед ними, и ей удалось соблазнить его. Всё-таки мужчинами очень легко управлять, если правильно расставлять акценты и не терять головы. "И не далёк тот день, когда я отомщу за мать и, ненавистная Катька будет одиноко проливать слёзы, в то время как у меня будет полноценная семья", — мрачно подумала Злата и, погасив настольную лампу, легла в постель.

ГЛАВА 21

А Павел в это время, направляясь к дому, чувствовал себя опустошённым и бесконечно виноватым. Это была его первая измена. Что же ему теперь делать? И как случилось, что он, никогда не желая Злату даже в мыслях, уступил ей? Конечно, он замечал, что она заигрывает с ним и догадывался, что ей нравится, но никогда не воспринимал этого всерьёз, жизнь и без того была слишком запутанной. А теперь он никогда не сможет смотреть Кате в глаза — эта ночь с её сестрой, всегда будет между ними. "Но я же мужчина в конце концов, и если женщина в соблазнительном халатике тащит меня в постель, я могу не устоять", -пытался он убедить себя, испытывая потребность оправдаться хотя бы в собственных глазах. Возможно, он бы простил себя и попытался скрыть досадное происшествие от Кати, если бы это не случилось с её сестрой.