Завещание авторитета. Конец игры.Книга третья

Не жди и не надейся. Я не вернусь.

Не так всё должно было произойти. Я виноват перед тобой.

Прости.

Прощай. Алексей"

Вика засмеялась, судьба снова над ней пошутила. Смех перешёл в истерику, душу грызла тупая боль. Сердце гулко стучало. Она верила и в тоже время не верила. Молодая женщина словно наблюдала за собой со стороны, и даже в первый момент пожалела себя, а потом вдруг поняла, что Лёшка просто по-другому и поступить не мог. Слишком он любит её, чтобы позволить видеть себя таким беспомощным — инвалидом.

Ноги не слушались, она опустилась на табуретку, обхватила голову руками, раскачиваясь из стороны в сторону, прошептала:

— Боже как же это глупо! — сжала письмо...

Смахнув слезу, Виктория вздохнула. В тот день она не успела, не смогла вернуть любимого. Алексей исчез из больницы, сбежал от объяснений. Время вернулось в старое русло, и снова начались поиски снова неясность, неопределённость.

Виктория старалась не замечать тех дней, которые прошли с момента исчезновения мужа. Занималась сыном, вернулась на работу, погрузившись в неё с головой. Она делала вид, как будто ничего не произошло, и никакого письма не было. А по ночам рыдала в подушку.

Павел и Сергей продолжали поиски пропавшего Алексея. Все следы вели в Дагестан. Оставалось не понятным, зачем Попович вернулся в Чечню? Что он там искал?

Вика долго думать и гадать не стала. Оставив сына на родителей, она купила билет и вот теперь поезд нёс её к любимому...

* * *

Темно везде, чернота вокруг. Вонючий, сырой тоннель никак не заканчивается, а Алексей крутит колёса инвалидной коляски, отъезжая всё дальше и дальше. Руки нещадно садит, они стёрты до крови. Оглушительный выстрел и серый потолок медленно опускаться, ещё немного и он раздавит его. Попович отчётливо услышал хруст ломающейся коляски. Боли нет, её и не будет, ведь ног Лёшка не чувствует, как и тела. А дальше... А дальше он умрёт под этой грудой бетона, никому не нужный и всеми забытый. Но смерть придёт не так быстро как ему хочется, она будет подкрадываться медленно, не торопливо, продолжая мучить и истязать...

Это всего лишь сон. Мужчина вытер пот со лба, продолжая лежать на скрипучем старом диване. Пружины впивались в спину, но Алексей не замечал этого. Ещё некоторое время, отходя от ночного кошмара, не мог понять, где он находиться, что за заброшенный дом и откуда идёт невыносимая вонь. Последний год ему постоянно сниться, как он умирает, не пытаясь спастись. Подсознательно Лёшка и сам к этому стремится, незачем больше жить. Всё покатилось под откос. Нет у него ничего, только сломанная жизнь и одиночество. Так зачем продолжать существовать? Для чего?

Проклятая война отняла ноги и вместе с ними любовь. Алексей вздохнул. Почему боевик не дал ему умереть? Зачем врач Юсупова его спас? Почти год Попович пробыл в плену у Махмуда, и только случайность помогла выбраться оттуда живым, но калекой.

В один из дней Юсупов уехал на встречу, прихватив собой несколько боевиков. Через два часа в посёлке появились вооружённые солдаты. Отряд СОБРа проводил зачистку. Алексея освободили и отвезли в госпиталь, а затем отправили долечиваться домой.

После нескольких консилиумов врачи вынесли жестокий вердикт — из-за пулевого ранения ноги отнялись. Они сыпали разными медицинскими терминами. Из всего ими сказанного Лёша понял только одно — ходить он не будет.

— Молодой человек не теряйте надежды. Делайте упражнения, — посоветовал пожилой доктор, пролистывая историю болезни.

— Зачем? Я всё равно не чувствую ног. Ходить не смогу. Всё без толку.

— Возможно вы ошибаетесь как и мы. Сила человеческой воли не предсказуема. У Бориса Полевого есть замечательная книга: "Повесть о настоящем человеке". Так вот её герой Алексей Мересьев оставшись без ног не сдался. У него было огромное желание вернуться в небо и он это сделал. Он снова летал с прикреплёнными протезами.

— Да читал я. То ж в книжке...

— Прототип взят из реальной жизни. Так что батенька, — профессор похлопал Алексея по плечу. — Всё возможно.

— Док кому я нужен? Инвалид-обуза.

Медсестра принесла лекарство, и мило улыбаясь, протянула мензурку с таблетками Лёше. Он, не обращая на неё внимания, лёг на скрипучую кровать, отвернулся к стене.

— Самое лучшее лекарство — желание жить, — пробормотал доктор, выходя из палаты.

Первыми к Алексею пришли Павел и Сергей.

— Мы тебе тут подарок привезли, — Иванько присел на край постели, а Амелин втолкнул в палату инвалидную коляску.

— Зачем?

— Ты чего? Что за настроение? — возмутился Павел.

— Жалеть приехали? — Лёшка со злостью посмотрел на друзей.

— Дурак ты Лёха. Хорошо, что Вика не видит тебя в таком состоянии...

— Не надо приводить сюда Викторию. Не нужен я ей такой — калека.

— Совсем спятил? Она ж тебя ждала. А Валерий Дмитриевич все свои связи поднял, что бы тебя найти. Да мы с Серёгой пол Чечни перерыли...

Алексей не слушал друга, он взял тетрадку, лежащею на тумбочке.

— Дай ручку.

Иванько положил перед ним "Паркер". Быстро написав письмо, Попович протянул его Сергею.

— Отдай Вики. Так будет лучше для всех.

— Для кого это "для всех"? — продолжал негодовать Иванько, прочитав листок.

— Ты так просто сдаёшься? — спросил до этого молчавший Сергей. — Ты о жене подумал? А о сыне?

Алексей вздрогнул.

— О сыне?

— У тебя родился сын — Павлик. Ребёнку нужен отец.

— Какой с меня отец? Я теперь о себе-то не могу позаботиться. Даже в туалет с нянькой хожу.

— Сможешь! Это всё, — Сергей махнул рукой в сторону инвалидной коляски и таблеток. — Временные трудности.

— Да идите вы все... — Алексей толкнул коляску, и кинул в стенку мензурку. Осколки стекла вперемешку с таблетками посыпались на пол. — Убирайтесь! Не хочу никого видеть.

Павел и Сергей молча вышли из палаты, оставив Поповича одного. Он лежал, раздумывая, что делать дальше. В этом городе оставаться не было желания. Алексей здесь задыхался, потому что отрезал, ампутировал часть своего сердца, написав жене это письмо. Одним росчерком пера он окончательно перечеркнул всю свою жизнь.

Через полчаса, с помощью милой медсестры, Лёшка покинул больницу. Он решил уехать обратно в Чечню, что бы помочь Анисе. За время пребывания в плену Попович привязался к ней. Только благодаря этой женщине он не сошёл с ума. Теперь пришло время отдавать долг...

На следующий день Попович, сидя в такси, в последний раз наблюдал за женой, гуляющей с коляской. Он практически умирал от боли, видя печальную и заплаканную Вику. Алексей понимал, что делает ей больно, но по-другому нельзя. Очень скоро она его забудет. Вновь полюбит, выйдет замуж и будет счастлива.

К Виктории подошёл Павел и что-то ей сказал. Девушка улыбнулась, а сердце Лёшки дрогнуло. Он вдруг представил жену в объятиях Иванько, как его губы накрывают её... В тот же миг Попович раскрыл дверцу машины, намереваясь положить этому конец.

— Вам помочь? — спросил таксист, повернувшись к нему.

Алексей опомнился, захлопнул дверцу.

— Нет. Поехали на вокзал, — бросил он, смахивая прозрачную слезу.

* * *

В Дагестане его никто не ждал. Его встретил только душный вечер и красное солнце — медленно исчезающее за домами. Выйдя с поезда с помощью проводника, Алексей покатился на коляске по перрону. Редкие прохожие, сторонясь сочувствием, смотрели на него. Как он ненавидел эту — жалость мелькавшую в их глазах! Лёшка быстро крутил колёса инвалидного кресла, убегая от ненужного ему сочувствия.

Через улицу показался нужный дом. Именно здесь временно обосновался нужный ему человек. Только Олег мог рассказать, где можно найти Анису. Он как раз выходил из подъезда.

— Лёха! Привет! Опять на войну собрался? — плохо пошутил он, осматривая камуфляжную форму Алексея.

— Своё я уже отвоевал. Я к тебе по делу.

— Ну, тогда давай пройдёмся... или проедемся.

— Где сейчас жена Юсупова? — спросил Попович, перейдя сразу же к волнующей его теме.

— Тут брат такое дело... — Матвеев остановился. — Ну, в общем, никто не виноват... так просто получилось... — он замялся на секунду. — После письменных показаний ей предоставили комнату. Кто же знал, что Махмуд рискнёт появляться в городе?

— Вы что к ней не приставили охрану? — Алексей пристально посмотрел на майора.

— Людей итак не хватает...

— Ты что совсем обалдел? Аниса ценный свидетель, да и не только. Она мне жизнь спасла. Ты понимаешь? — Попович сжал кулаки.

— Теперь уже ничего не исправишь... — Матвеев отвернулся, не решаясь смотреть в глаза Алексею. — Её с ребёнком похитили в центре города. Вывезли в горы и там расстреляли, а тело выбросили около блок поста. Говорят, стрелял сам Юсупов. Что с малышом не знаю...

— Это я во всём виноват. Я должен был о ней позаботиться! А я её бросил...

— Успокойся. Причём здесь ты? Пойдём ка выпьем за встречу.

Попович кивнул. Сейчас ему надо было выпить, забыться. Алексей мечтал стереть с памяти последние месяцы жизни. Ему казалось ещё немного, и он сойдёт с ума.

— Пойдём, — решительно согласился Лёша.

Они вернулись к подъезду. Матвеев затащил коляску на третий этаж, открыл коричневую обшарпанную дверь типовой квартиры. Мужчины оказались в полутёмной прихожей, где пахло красками и скипидаром. По углам коридора стояли банки с эмалью и ещё чем-то.

Попович заехал на кухню вслед за майором. Тот трясущимися руками налил водку в стеклянные гранёные стаканы. Достал закуску из холодильника: выложил на тарелку малосольные огурцы, копчёную колбасу и сыр.

Ни говоря не слова, Попович выпил одним залпом содержимое стакана и тут же брезгливо поморщился. Водка была паршивая, тёплая, отдавала керосином.

Матвеев снова разлил белую жидкость. Алексей вновь осушил свой стакан, привыкнув к вкусу палёной водки. Он не стал закусывать, его рука сама собой потянулась к бутылке и вот новая порция уже приятно обжигает горло. От чего-то вспомнилось, что сегодня он ещё не завтракал и не обедал, просто забыл. Алкоголь быстро сделал своё дело — перед глазами вдруг всё поплыло, язык развязался и сам собою выложил Олегу всё что наболело и накопилось в душе...

— Не могу я жить с ней рядом. Ну, зачем я ей нужен такой? Но и смотреть когда около Вики кто-то другой ошивается не могу! Понимаешь это выше меня! Мне так хочется увидеть сына. Да только я точно знаю, если притронусь к ней или к нему уйти уже не смогу. Все мечты о счастье уже давно рассыпались, разбились в дребезги...

Лёшка выпил.

— Ты закусывай, — майор придвинул к нему тарелку с серой колбасой. — Я не знаю как бы поступил на твоём месте... Как же теперь ты жить дальше будешь?

— Не знаю. Моментами мне хочется умереть, но покончить с собой я не могу. Легче всего повеситься или отравиться... Такая смерть для слабаков... Нет лучше на поле боя, от руки боевика... Только кто меня туда возьмёт калеку, — его взгляд остановился на пустой бутылки. — Всё что связывало меня с жизнью отнял Юсупов вмести с ногами. Нет больше ничего. Он ещё и убил человека которому я обязан жизнью. Эта сволочь всё забрала, я теперь словно прокажённый. Отброс общества, никчемный человечишка. Какая от меня польза?

Алесей молчал пока Матвеев доставал новую бутылку водки и разливал жидкость по стаканам.

— Может не надо было всё ломать? Ведь ты же даже не поговорил с женой.

— Я действовал как мне подсказывала совесть. Не могу я видеть жалость в её глазах. Это хуже смерти.

— И что теперь? Ты не думал, что возможно поломал и её жизнь? Она же тебя любит...

— И я её люблю, поэтому и ушёл...

— Сделав больно?

— Это быстро пройдёт.

— У тебя-то самого быстро прошло? — майор протянул зажигалку Алексею.

— Пройдёт. Понимаешь я сейчас хочу лишь одного — поймать этого ублюдка Юсупова и голыми руками придушить его, чтобы вся обида и ненависть, накопившиеся тут, — Лёша ударил кулаком себя в грудь, взял зажигалку. — Вышли наружу. Он для меня хуже духа, он моё зло, мой крест!

Алексей сделал затяжку, опустил руку с сигаретой. Тлеющий уголёк сорвался с кончика окурка и упал на пол.

— Мои отношения с Викой разорваны окончательно, не могу я вернуться туда...

— Но и Юсупова убить ты тоже не можешь. Во-первых ты калека...

Слово "калека" разозлило пьяного Поповича. Он схватил тарелку с закуской и со всего маху кинул в Матвеева. В нескольких сантиметрах от головы Олега, она ударилась об стенку и разлетелась осколками...

— Ты совсем спятил? — подскочил к нему возмущённый майор. — Я с ним как с человеком...

— Как с калекой, — поправил его Лёшка, хватаясь за нож.

Он не понимал, как всё произошло — в его голове всё перемешалось и вот теперь перед ним стоит не майор Матвеев, а Махмуд Юсупов. Нож нацелился на источник всех бед и... если бы не прибежавшие, на шум соседи по квартире, то нож бы вошёл в грудь Олега. Майора отделяли от смерти доли секунд...

Из милиции Алексей вышел только вечером следующего дня. Проспавшегося и осознавшего свою вину его выпустили не возбуждая уголовного дела по просьбе потерпевшего майора Матвеева.

Попович не разбирая, куда катит коляску, медленно ехал вдоль улиц. Нужно было как-то жить дальше и чем-то заниматься. Он устал ненавидит, устал существовать в этом чёрном мире...

Алексей потянулся, нащупывая инвалидное кресло, подтащил его к себе. Каждый раз ему приходилось прикладывать много сил, чтобы сесть в коляску. Иногда казалось, что нужно только захотеть и чувствительность вернётся к ногам. Но иллюзия быстро испарялась, возвращая его к реальности, как только он пытался встать на ноги.

Крутя колеса, мужчина ехал по заброшенному дому, натыкаясь на пустые бутылки из-под водки и пива. В голове мелькнула мысль: что не плохо бы собрать тару, чтобы вечером её сдать и купить чекушку для забвения. Лёшка тут же откинул эту идею. Он давал себе каждый день слово, что вот сегодня точно завяжет с пьянством, но наступал вечер — одиночество и старые враги всплывали в памяти, а избавиться от всего мог помочь только алкоголь...

Глава 2.

Виктория стояла посередине вокзала не знакомого города, окружённая людьми. Тяжёлый, душный воздух и шум раздражали её, а запах фасфуда исходящий из ближайших забегаловок смешанный с потом сотен пассажиров, сошедших или ожидающих поезда, вызывал тошноту. Она сглотнула, переводя дыхание. Взгляд её карих глаз прошёлся по толпе, разыскивая человека в форме.

От стены отделился невысокий бородатый мужчина в белой футболке и шортах. Он подошёл к девушке.

— Здравствуйте! Вы Виктория-Анжела?

— Да, — Краснова кисло улыбнулась незнакомцу.

— Олег, — представился мужчина, с интересом разглядывая её. — А именно такой я вас и представлял. В гостиницу?

— Нет. Если можно, я бы сначала хотела увидеть мужа, — с последними словами к горлу подкатил огромный комок, навернулись слёзы.

— Не хочу вас пугать, но может лучше дождаться утра?

— Что с Алексеем? — Вика посмотрела на мужчину со страхом в глазах.