Шаги навстречу

— Всё равно! — она решительно качает головой. — Что бы ты ни решила — это должно быть только твоё решение. Когда вы встречаетесь?

— Не знаю, я ещё не звонила ... — я смотрю в окно.

— Как? Ты же сказала, что вчера вечером говорила...

— Я говорила с его отцом.

— Да ты садистка, оказывается! — Ленка ухмыляется.

— Почему это?

— Он же, бедненький, переживает, наверное.

— Да прям, с чего бы ему...

— Ну, мало ли.

Звонок поднимает нас с тёплой батареи.

Последние уроки у нас сдвоенный урок труда. Дружно строчим наволочки, путаем нитки, распарываем, строчим заново. И опять мне нечем занять голову. Ну, что, что мне делать, что сказать, как себя вести?

Уф, всё, наконец-то. Последний звонок, и можно расходиться по домам. Переодеваемся, прощаемся с гардеробщицей — мы же выпускники, значит, вежливые — направляемся к выходу.

— Смотри, как метёт!

Через окна в вестибюле видно, как крутятся снежные вихри, буранчики, бураны и смерчи. Видимости никакой. Хорошо, что сумка тяжёлая — не унесёт.

— Если завтра я не приду — ищите меня в сугробе по дороге! — Ленка хлопает меня по плечу. — Ладно, бывай!

— Тебя проводить? — кто её, мелкую знает, вдруг и правду засыплет...

— Не, вон парни из моего дома впереди, сейчас их догоню. Сама не заблудись! Ну, всё, пока.

— Пока!

Я завязываю потуже шарф, подхватываю сумку, тяну на себя входную дверь. Фууу, вот уж не люблю метель! Дома, попивая с вареньем чаёк, смотреть, как бесится за окном ветер — это одно. А идти, практически закрыв глаза и нагнувшись в три погибели, чтоб не сдуло — это совсем другое. Удовольствие ниже среднего.

Останавливаюсь на крыльце, здесь под козырьком крыши относительно спокойно, набираю воздух и...

— Лида!

От неожиданности, чуть не съезжаю по обледенелым ступенькам вниз. Оборачиваюсь. Это сколько же он тут стоит?!

Заиндевелый воротник полушубка, брови белые от снега, нос красный...

— Ты что, совсем одурел? Почему внутрь не зашёл? — я от такого идиотизма просто дар речи теряю. Хватаю за руку и затягиваю внутрь. Здесь, в тамбуре между входной дверью и вестибюлем, выходит тёплый воздух. Прислоняю его к решётке кондиционера, смахиваю снег с полушубка, пытаюсь счистить наросшие льдинки с его воротника. Потом останавливаюсь. Я же забыла — меня это не касается! Здесь относительно тепло, теперь не замёрзнет, а мне пора. Я отступаю на шаг.

— Лида, подожди! — голос хриплый, говорит с трудом. Прекрасно, уже простыл! Да, не забыть — мне всё равно, мне всё равно...

— Что?

— Послушай, Лид, я понимаю, ты обиделась...

— Обиделась? — я даже сама не ожидала, что тут такая акустика. Мой визг, наверное, слышен даже на втором этаже, несмотря на завывания ветра. — Да на что же мне обижаться-то, Макс?

— Лида, послушай... — он кашляет. Так, правда простудился, что ли? — Всё выглядит очень некрасиво, я понимаю, но это совсем не то, что ты думаешь...

Я хмыкаю. Главное, держать лицо и делать вид, что я взрослая и сильная, что мне совсем-совсем не больно и абсолютно не волнует, что он так хрипит...

— Сам-то понимаешь, как это звучит? — я скептически усмехаюсь. (Скажи мне что-нибудь, чтобы я тебе поверила, соври что-нибудь, ну!) — И вообще, зачем тебе передо мной оправдываться, я не понимаю совершенно! По-моему, всё предельно ясно, у тебя своя жизнь, у меня своя. Это нормально и, наверное, правильно. Давай попрощаемся и разойдёмся.

Он молчит. Потом опять кашляет.

— Это то, что ты хочешь?

— Извини, Макс, но я не хочу мешать твоей личной жизни. — Достаточно ли уверенно я это произношу?

— Какой, к чёрту, личной жизни? — голос Максима срывается на хрип. Он кашляет и садится на корточки около стены. Снимает шапку, встряхивает с неё льдинки, откидывает голову на решётку — волосы начинают порхать над головой. Смешно... Как нимб... Я сажусь тоже — ну, не стоять же над душой. — Ты ничего не понимаешь. Нет у меня никакой личной жизни! Ты и есть моя личная жизнь...

— Конечно, конечно. А Катя в неглиже — это просто предмет интерьера!

— Катя глупо пошутила, — он в упор смотрит на меня.

— Как скажешь, — я закрываю глаза. Всё напрасно, ему нечего сказать, а я так надеялась... Вот только сейчас реветь не стоит, слёзы сразу замёрзнут...

— Ладно, я скажу, — голос у Максима становится очень злой, я такого ни разу ещё от него не слышала, и мне уже не хочется ничего знать. Молчи, не хочу, молчи, не нужны мне твои признания, я сейчас просто уйду и всё. — Я аллергик, довольна? Я просто, по-тупому, аллергик на алкоголь. Мне хреново с одной стопки. Я выпил пару глотков шампани — уболтали, и сразу ушёл спать. Катя — дура, решила, что будет круто, если она такие фотографии моей девушке покажет... Ну, чего ты ревёшь?

— Подумаешь, аллергик! Чего ты кричишь-то? — я вытираю слёзы варежками.

— Да ну, — он садится рядом, — какая-то бабская болезнь. Признаться стыдно, а в компании всё время отшучиваться приходится, только и отмазка, что спортивный режим.

— Лучше аллергик, чем бабник...— я утыкаюсь лицом в его мокрый воротник. Господи, какое счастье-то... — Пойдём к нам, буду тебя лечить, пока ты совсем не разболелся.

— А как же мамин указ?

Я усмехаюсь.

— А мама дома, не волнуйся. Не стану на тебя посягать.

— Ну, тогда пошли, вверяю тебе свою честь!

Мы смеёмся.

Поднимаемся, закутываемся, вытираем мои мокрые щёки и выходим на улицу. Метель старательно пытается завалить нас в сугроб и сбить с дороги, но меня крепко держат и мне шагается очень легко. Подумаешь, метель!

Глава 10

Солнечные лучи совершенно бессовестным образом щекочут моё лицо, перебегают с одного закрытого глаза на другой и обратно. Ну и что, что им приходится проходить сквозь двойные рамы окна и занавеску, чтобы добраться до меня? Уже почти весна, март, и я их чувствую. Я переворачиваюсь на другой бок. Но сон уже ушёл. Организм живёт своей жизнью и хочет вставать и завтракать. Эх, ладно, встаю.

Сегодня особенный день — двойной праздник. Восьмое марта это ещё и мой день рождения. Вот такой я подарок маме и самой себе. Как сказал Максим в самом начале нашего знакомства: " Это ещё смешнее, чем ты думаешь". У него тоже день рождения сегодня. Вот такой подарок для его мамы и ... для меня. Мне сегодня семнадцать, ему уже двадцать. Практически старик. Ха.

Выхожу из ванной, заплетая по пути косу. Одеваться лень. Да и дома я одна — маме сегодня не повезло. Праздник, а она ушла с утра на сутки. На тумбочке около моей кровати косметичка — мамин подарок. Улыбаясь — я тоже с вечера ей около кровати поставила коробочку с её любимыми духами — ей нравится "Торжество". Затягиваю халат потуже и отправляюсь на кухню, завтракать.

Варю себе геркулесовую кашу. В последнее время я приверженец здорового образа жизни, поэтому любимую, манную — не больше двух раз в месяц. Эх... Но никто не сказал, что нельзя в кашу положить варенье, правда? Вот и положила большую ложку, даже две...

Звонок в дверь отвлекает от процесса соковыделения.

— Кто? — строго спрашиваю я из-за двери.

— Я! — уверенно отвечают мне.

— Ха,— отзываюсь я и отпираю замок. Пытаюсь тут же повиснуть и начать поздравлять, но меня отодвигают: "Подожди секунду!"

Макс расстёгивает полушубок и вытаскивает из-за пазухи веточку мимозы. Жёлтые шарики крупные, раскрывшиеся, пахнут весной.

— Ух, ты! — восхищаюсь я, — где ты такие нашёл?

В этом году зима была очень холодная, затяжная, цены на цветы просто астрономические, а донести живую мимозу домой из магазина, где они маленькие и уже полудохлые, просто нереально.

— Я старался, — он скромно опускает глаза, улыбаясь, — я заслужил поцелуй?

— И не один! — я наконец-то вцепляюсь в него и целую. Сначала за мимозу, потом — за то, что пришёл, потом — в честь дня рождения... Он тоже не остаётся в долгу, и я понимаю, что до обеда мы из прихожей не выйдем.

— Пошли завтракать!

— Да я уже...

— А за компанию? У меня геркулесовая каша.

— Нас, спортсменов, ничем не испугаешь! Давай!

На самом деле, он, как и я, не совсем нормальный. Ну, вот какой нормальный парень будет есть овсяную кашу? А он любит. И творожники, и капустные котлеты...

Я честно делюсь кашей, мы вместе её поедаем, сооружаем и поглощаем бутерброды — всё-таки каши нам не хватило на двоих. Прекрасное начало дня и, как здорово, что он пришёл!

Пока я мою посуду Макс развлекает меня околоспортивными байками и институтскими новостями, и варит кофе. Я, в свою очередь, жалуюсь на то, что нас совсем загрузили в школе, что мне неинтересно на подготовительных курсах, и что Игорёша не дал мне роль в праздничном школьном капустнике.

— Лид, да ты не злись на него, ты что не понимаешь — он тебя просто ревнует! — Макс разливает кофе по чашкам, я чуть не роняю тарелку.

— Что? Да ты что вообще?

— Детёныш ты, — он качает головой, — глаза-то разуй.

— Да ты что, он же учитель, и старый!

— Во-первых, он не учитель — сама говорила, что библиотекарь, а во-вторых — ну, какой старый, Лидка, ему ещё тридцатника нет!

— Да ну тебя, выдумываешь тоже! — мне становится весело при мысли, что в меня, ну прямо все поголовно влюбляются! Приятно, однако...

Я вытираю руки и сажусь за стол.

— Подожди секунду, у меня для тебя подарок, — Максим уходит в прихожую.

— Так ведь подарил уже, — я иду за ним.

— Это было на 8 марта, а вот это на день рождения! — он протягивает мне коробочку духов.

— Ты сошёл с ума! — убеждённо говорю я, читая название. — "Пуазон"? Шикарная у тебя стипендия! Держи, вот это тебе.

Протягиваю ему коробку с "Балафре" — ну, повезло нам с Ленкой, совершено случайно повезло, все наличные угрохали, зато — какой подарок!

— И кто из нас сошёл с ума? У меня-то хотя бы стипендия...

Мы довольны друг другом и подарками, полная идиллия и гармония. Пьём кофе.

Потом Максим говорит: "Лид, а можно тебя что-то попросить?"

— Конечно, можно, — удивляюсь я , — проси.

— Можно на тебя посмотреть?

— В смысле как? — иногда я начинаю тормозить совсем не вовремя.

— В смысле вот так, — он протягивает руку к поясу моего халата.

Э-э-э... Ну, от меня, конечно, не убудет, да и, собственно, что такого... За прошедшие месяцы я привыкла и к его поцелуям, и к его объятьям, и к его рукам на своём теле, но под халатом на мне только трусики... А в голом виде он меня не видел... Я в замешательстве закусываю губу. Чёрт. Нет, конечно, если я скажу что нельзя, ничего не случится... А ведь у него сегодня день рождения, разве это не повод? Повод, как раз, очень даже подходящий, чтобы разрешить себе самой то, что давно хочется. Пусть смотрит, мысль об этом так будоражит....

Я начинаю развязывать пояс халата. И кто же тут так заузлил?

— Иди сюда, давай я сам.

Я пересаживаюсь к нему на колени, он развязывает халат, тот распахивается...

— Лида...

Я утыкаюсь в его плечо. Всё-таки я не такая бесстыжая, как кажусь самой себе. Вот сейчас мне — да, очень стыдно. Но не настолько, чтобы просить его остановиться и перестать гладить мою грудь... Вот чёрт, ещё и целовать...

— А кто хвастался — большая, большая? Смотри, в ладонь помещается, — шепчет он мне в волосы.

— У тебя просто руки большие и пальцы длинные, — таким же шёпотом отвечаю я, не поднимая головы.

— Ну, не знаю, не знаю, может эта одна такая, а вторую мне не видно.

— Она рядом, поищи...

— Обязательно, только ты уверена, что это надо делать на кухне ? В комнате светлее...

— Ладно.

Я встаю, и мы идём в комнату. И всё так странно, и в голове пусто, и сердце бьётся так громко, что кажется его слышно на соседней улице.

Мой халат отправляется на пол, и вторая грудь обнаруживается рядом с первой. Путём сравнения и исследования руками и губами определяется, что она — да, большая, да, красивая, и да — самая лучшая. Я смеюсь и расстёгиваю ему рубашку...

А потом голову сносит совершенно и остановиться нет никакой возможности. Моё тело горит от его прикосновений и поцелуев. Мои руки живут своей жизнью, и я ласкаю его так же бесстыдно, как и он меня... Мы говорим друг другу совершенные глупости и таем в объятиях друг у друга...

В один из моментов я немного прихожу в себя, и, увидев над собой потемневшие до черноты глаза спрашиваю: "Это кто кому подарок делает?" — и наступает отрезвление. Макс секунду смотрит на меня и со стоном утыкается головой мне в грудь, восстанавливая дыхание. Потом сползает с дивана: "Извини, я на секундочку" и уходит в ванную, включает душ. Меня одновременно охватывают чувства облегчения и разочарования. Надо признаться себе самой честно — разочарования больше...

" Ну, и б.. ты, Лидка!" — думаю я. Тело ломит, всё-таки, силу объятий Макс не рассчитал. Ох! Я нагибаюсь и поднимаю с пола трусики. Это ж надо, как удачно, что они кружевные, даже раздеться не стыдно. Я смущенно хмыкаю.

Макс возвращается в моём полотенце, мокрые волосы завиваются на концах. Собирает свою одежду.

— А вот теперь посмотреть на тебя хочу я! — говорю я, и дёргаю за кончик полотенца. Макс пытается его подхватить, но не успевает.

Я, умирая, но стараясь не показать вида, внимательно оглядываю его спортивную фигуру. Вот все эти бицепсы, трицепсы, прочие кубики, и ...нет, это слишком...

— Ладно, зачёт! Можешь одеваться.

— Только зачёт?

Он застёгивает джинсы, подаёт мне халат, отворачивается, нагибаясь за рубашкой. Я искоса смотрю на его спину — хм, а вроде у меня короткие ногти... Подхожу ближе и провожу по царапинам губами.

— Зачёт с отличием.. Тебе больно? Извини...

— Нет, не больно. Зато, что теперь о тебе подумает мой тренер? — он смеётся и сокрушённо качает головой.

— О, чёрт! — а я думала, что ещё сильнее покраснеть нельзя. Оказывается, что можно.

Максим смеётся, обнимает меня, зарываясь лицом в мои волосы.

— Лида, ты не сердишься?

-На что? На то, что ты так вероломно на меня напал или на то, что мы остановились?

Он замирает.

— А ты что, хотела продолжить? Я думал, что может, ты просто боишься сказать, что не хочешь...

— Я тебя совсем не боюсь, — удивляюсь я. — Я сама уже не знаю, чего хочу, совсем ты меня запутал...

— Тогда всё хорошо.. Я очень хочу быть с тобой, но ты такая ещё... маленькая... Я подожду... Лида?

Я поднимаю голову: " Что?"

— Я люблю тебя, Лида...

— Я тоже, оказывается, люблю тебя, Макс...

Глава 11

— Как решила? Идёшь? — Ленка терзает меня уже довольно долгое время.

— Я не знаю, Лен, ну, правда, не знаю... — меня разрывают противоречия, и от сознания собственной нерешительности, мне физически тошно. — Давай я попозже перезвоню?

— Да что тут думать, давай соглашайся! И нас выручишь и бабла срубишь.

— Максиму не понравится...

Ленка молчит.

— Сама решай уже, час даю тебе, и нас подводишь, имей в виду! — В трубке отбой.

Я берусь за пылесос. Совершенно нет времени на уборки. Собственно, особо и пачкать-то некому, но ведь прибираться в доме надо?