1655

А в "Тигре" матерился Кубыкин, тихо стонали обколотые обезболивающими сержант с лейтенантом, да истерично орал в рацию молодой Москвин:

— Татары! Тут татары, монголы которые! Сотня или две их! Еще мужики с мушкетами! И топорами на ручках длинных! Два "трехсотых", мы отходим! Обеспечьте встречу и прикрытие в случае преследования!

3.

Алексей Волков доел жареную картошку и потянулся. Пора и на боковую. Работай сейчас телевидение или хотя бы компьютер, он бы, конечно, посидел и подольше. Но для запуска разряженного ноутбука надо подключать генератор, а телевизионные программы не ловились ни в Путранице, ни в центре. Так что сам собой произошел переход на распорядок дня восемнадцатого века: солнце село — время баиньки.

Жаль, что ребята так и не приехали ночевать. В Лужках дел у них, видите ли, много.

Алексей потянулся, нашарил на столе пачку сигарет. Надо бы перед сном уборную посетить?

Он, кряхтя, поднялся, вышел в сени. Ополоснул лицо свежей колодезной водой и открыл дверь во двор. Взгляд скользнул по оставленному у входа карабину. Тащиться со стволом "до ветру" капитан в отставке не решился. Еще увидит кто — засмеют.

Волков, не спеша, пересек двор, завернул за угол сарая, к дощатому домику над выгребной ямой. Сверху что-то мелькнуло.

Тело среагировало само. Еще с крыши кто-то падал, как капитан отшатнулся от стены. Рядом с головой свистнула палка, на землю перед Волковым свалился невысокий бородатый брюнет. В руках налетчика блестели дубинка, обмотанная тряпками, и кинжал.

Волков сунул руку в карман, нащупывая складной нож, но выхватить оружие не успел. Брюнет вильнул левой рукой, вспарывая кинжалом воздух у бедра Алексея, Волков отступил, прикидывая попадет ли он ногой в колено налетчика, брюнет двинулся вправо... Как вдруг в голове капитана взорвалась радуга. Мир мигнул и сплющился.

...Падающего "селянина" подхватил подошедший со спины рейтар. Пленника споро перевязали, заткнули рот и потащили к лесу. Через минуту только скомканная пачка сигарет напоминала о том, что во дворе что-то произошло.

Рейтары не стали церемониться. Как только за ними сомкнулись лапы елей, связанного окатили водой из баклажки.

— Живой? — с акцентом спросила бородатая харя.

Алексей кивнул, пробуя осмотреться. В лесу темно, но количество противников определить не сложно. Трое. В темных извазюканных в грязи рубахах, коротких меховых безрукавках и с кинжалами на поясах. У одного кроме кинжала была пара старинных пистолетов и мушкет.

— Тогда иди сам! Шнеля! — бородатый вытащил нож и кольнул Волкова в плечо.

Рука дернулась, но кожаные путы держали крепко.

Капитан выругался сквозь зубы, бородатый ухмыльнулся и показал кинжал. Торопись!

До привязанных у кустарника лошадей добрались за двадцать минут. Рейтары вскочили в седла, втянули связанного пленника и двинулись подальше от кромки леса.

Через час сам ритмейстер допрашивал пленника.

3.

— Лёха, ты где? — Толик Дроздов привычно прошагал в незапертую хату, открыл дверцу холодильника, вытащил вчерашний борщ. — Вылазь! Разговор есть.

Почти до самого утра в Лужках шло формирование народной дружины. Вместе с Мустафьевичем они объезжали охотников, говорили со служившими ребятами, собирали молодежь. С другой стороны городка этим же занимался Вацлав.

Ситуация, когда на тебя из леса могут выскочить татаро-монголы или какие другие разбойники селянам и жителям городка не нравилась, но в дружину шли неохотно. Кто пробовал отговариваться болячками или делами, получал взбучку от участкового. Некоторых выбраковывали сами. В основном, алкоголиков и слабых на голову. К утру были готовы два списка: дружина первого призыва и резерв. Первый призыв должен по утру явиться к исполкому. Там проведут деление по отрядам, назначат командиров и распределят оружие. Военные пообещали прислать десяток солдат-срочников с автоматами для придания огневой мощи и связи. Вацлав просил выделить еще и калашей, но тут лейтенант остался непреклонен: нет присяги, не будет оружия. За стволы и патроны каждый из командиров отвечал головой. Рисковать они пока не собирались, надеясь, что ситуация с изменившейся вокруг реальностью как-то нормализуется и вернется на круги своя. Ученые, по крайней мере, такое развитие событий не исключали.

Исключение Щербин сделал только для Малютина. Отдал собственный АК-103. Да и то, под клятвенное обещание расплатится Хайлендером, "если что", и изучив корочку ветерана и фотки из альбома председателя, который Малютин прислал когда-то из Ханкалы. Дроздову, по понятным причинам, несмотря на не меньший опыт, не досталось даже ПМ.

— Лёха, ты что, спишь еще?

В сенях послышались шаги. Отставший "по малым делам" Малютин вошел на кухню, удивленно рассматривая скомканную пачку сигарет.

— С каких это пор Лёша почти полную пачку сигарет выбрасывает?

Дроздов уставился на находку в руках друга, перевел взгляд на дверь в жилые комнаты, потом торопливо схватил со стола кухонный нож и бросился внутрь.

Через минуту они уже стояли во дворе, выискивая какие-либо следы.

— Смотри! Отпечаток.

На дорожке к туалету, где Малютин приметил пачку сигарет, нашлись следы мужских сапог.

— Не наши точно. С каблуками тут никто не носит.

— Бабьи?

— Да ты на размер посмотри!

Нога у посетившего двор незнакомца была немаленькой.

— Да и в землю вошел прилично. Будто прыгал сверху?

Дроздов привстал на цыпочки, дотягиваясь до края крыши сарая и силясь рассмотреть что там.

— Скорее уж с клети?

Малютин отошел пару шагов и посмотрел на расположившиеся напротив сортира хранилище еды, клеть. Вчерашний утренний снежок там был здорово примят.

— Млять!

Друзья переглянулись.

— Собирай мужиков!

4.

Щербин слово сдержал. К семи утра у дверей исполкома стоял БТР. Восемь солдат со старшим сержантом во главе — неплохое усиление разношерстному ополчению городка. Военные должны были дежурить на постах, старший сержант оставался в исполкоме для координации действий по рации.

В обед солдат обещали сменить, так что председателю надо было организовать доставку войска на точки и обратно. Соляру жечь бойцы отказывались.

Председатель требовал со стороны военных большую поддержку: людей, технику и оружие. Но в приватной беседе нынешний глава базы, майор Горбач, быстро сбил напор Комаровского. Главная задача майора — сберечь все, что находится на территории базы, пока ученые разбираются с ситуацией. И защитить территорию от нападения. При некомплекте штатного расписания почти в тридцать процентов, максимум, что выделял майор "приблудным" гражданским — БТР с отделением. Да и то, БТР выделялся под гарантии того, что к вечеру списки мужского населения лягут на стол майора. И, если надо будет, селяне приступят к мобилизации без оговорок. Не то военные возьмут все под свой контроль, а упрямых (майор выразительно посмотрел на председателя) — под арест. Все было изложено громко, в свойственных армейским (и селянам) емких коротких выражениях. В конце разговора Вацлаву осталось только поблагодарить соседа. На то, чтобы пока народная дружина занималась только Лужками, майор согласился. Но потребовал координировать перемещения за пределы периметра, чтобы блок-посты и секреты не перестреляли своих же.

Два часа сборов, сортировка и перепись явившихся "призывников", ругань с теми, кто не смог (таких обходил лично участковый) — и первые телеги дружинников поехали по месту службы. Всех бойцов (около 120 человек) разбили на три взвода, каждый взвод разделили на пятерки-отделения. Взводы должны были дежурить по восемь часов, при этом отдежуривший взвод оставался на территории исполкома в резерве. Во взводе, несшем дежурство, каждое отделение доукомплектовывалось солдатом-срочником с автоматом.

Вообще, при списочном населении в две с половиной тысячи Лужки, Городец и окрестные села могли выставить чуть меньше семи сотен призывного мужского населения. Из них оставили по домам (записали во "второй призыв") большую часть многодетных и пожилых. Молодежь разделили на "допризывную" и "годную". Вторых прошерстили на предмет редких навыков и профессий. На многих бронь поставили мастера и начальники предприятий городка. Отпускать ведущего механика, сварщика или слесаря на полевую службу не хотелось никому. Некоторых убрал из списка сам председатель. Так на своих местах остались доктора, электрики и работники связи. Отдельным списком (весьма немалым — пятьдесят шесть человек) шли алкоголики и дегенераты, которых могли при надобности привлечь на общественные работы, но оружие давать опасались. Вот и получилось, что в дружину готовы были стать лишь чуть больше полутора сотен человек. Да еще пару сотен оставалось в резерве (второй призыв), последние три сотни, возрастные и слишком хилые, составили "третий призыв" — их планировали привлекать в строй лишь в крайнем случае и больше использовать для внутренних работ.

Охотников в районе участковый насчитал восемнадцать человек плюс три егеря. На руках в Лужках и Городце находилось тридцать четыре ствола охотничьего оружия, большей частью гладкоствольного. Всем местным владельцам огнестрела предложили или вступить в дружину или передать свое оружие и боезапас участковому. Для "провинциалов" сделали поблажки — они должны были стать костяком дружины на местах.

После получаса ругани лишь два самых древних деда согласились отдать двухстволки, остальные пошли служить. Их распределили по взводам так, чтобы хотя бы одно ружье было в каждом отделении. Арсенал отдыхающего взвода оставался в исполкоме на руках у резервного взвода так, что в случае угрозы подоспевший отряд будет вооружен дополнительными восемью стволами.

Первый набор сделали, в основном, из служивших ребят двадцати-двадцати пяти лет, еще не позабывших армейские навыки. Их задача сводилась к контролю подступов и дорог к Городцу и Лужкам, обеспечению порядка, организации на въездах в населенные пункты временных блок-постов. Еще наличие дружины должно было снять напряжение от ходивших слухов. Рассказы о найденных трупах, расчлененке, потерявшихся военных будоражили население хуже мгновенной пустоты в магазинах. Договаривались до того, что из-за ляпа военных страна влезла в мировую войну и гигантский катаклизм, выхода из которого нет и не будет. Дома гудели от сплетен и предположений.

Главой дружины собирались назначить Мустафьевича, но тот взял самоотвод. Милиция, по словам капитана, отличается от ополчения или армии. Если искать преступников и стрелять врагов начнут одни и те же люди, то правительство этой страны превращается в хунту, чаще всего довольно кровавую. Такой путь к добру не приведет.

Следующим кандидатом председатель предложил Щербина, но тут уже заартачились сами ополченцы. Военные, скорее всего, были виновны во всех навалившихся на городок неприятностях, большинство населения посматривало на них со злобой. А лейтенант еще и сцепился с местными.

Так, сама собой, выплыла кандидатура отставного капитана из деревни Путраница. Волкова местные воспринимали уже как своего, опыт его не подлежал сомнению. Кроме того, претендент еще не впал в маразм, как пенсионер-майор внутренних войск, живший на одном из хуторов — тот не выходил из запоя и с трудом отличал день от ночи.

Уговаривать Волкова поехали его друзья.

Только застать на месте главного претендента на вакантную должность не смогли.

Похоже было, что его кто-то украл.

5.

Вызванный на место "похищения" Вацлав отказался посылать на розыски взвод резерва. Не захотел оголять тылы. Получасовая ругань и угрозы не помогали. Но когда Малютин и Дроздов уже решили плюнуть и ехать на поиски втроем (Руды взял след и попискивал от нетерпения), помощь неожиданно пришла. Подъехал Щербин, с ходу вник в ситуацию и вызвал с базы группу быстрого реагирования.

Через пятнадцать минут на окраину деревни прилетел БТР с солдатами.

— Сказал же, что кроме восьми солдат мы больше хрен, что получим? — удивился такой внимательности к соседям Комаровский.

— У нас всего четыре БТРа на ходу пока, так что разбрасываться ими майор не станет. Но тут и нападение на дружественную территорию есть и живым языком разжиться можно. Пройдем по следу полчаса. Если не догоним никого или потеряем след, то возвращаемся на базу. Если находим кого, то будем работать по обстоятельствам. Желательно взять языка.

— И Лёху вытащить, — добавил Дроздов.

Лейтенант кивнул:

— И спасти гражданского.

— Он, кстати, капитан в отставке. Афган и обе Чечни прошел.

Щербин нахмурился:

— И его во дворе скрутили? Так тихо, что собаки не залаяли?

Друзья потупились. Действительно, кругом дома, а никто ничего не слышал и не видел.

— Ладно, поехали, — лейтенант двинулся к БТР.

Вацлав попробовал влезть внутрь, но солдаты довольно бесцеремонно выставили председателя и обоих друзей похищенного.

— Без гражданских.

— Собака не пойдет без меня, — объяснил Малютин.

— Тогда только ты, — милостиво согласился Щербин.

Малютин привычно прыгнул на борт. БТР рыкнул газом, обдав улицу смрадом соляры, и покатился следом за рванувшей овчаркой.

...Допрашивали Волкова на небольшой проплешине девственного леса. Толстые разлапистые ели здесь слегка разошлись, оставив узкую поляну.

Похитители не докучали пленнику расспросами, дав возможность запомнить всю дорогу до лагеря наемников. Из того, что на голову даже мешок не удосужились набросить, Алексей сделал неутешительный вывод о своей дальнейшей судьбе. Отпускать живым его, скорее всего, не собирались.

Он пробовал размять ремни, стянувшие руки, но вязавший их кучерявый "ваххабит" был докой в узлах — запястья от усилий только сильнее стягивало.

Через час плутания по ночному лесу вышли к неяркому костру. Пламя было разложено в яме и укрыто со всех сторон так, что отблески замечались только шагов с десяти.

У костра сидело трое человек. Видимо вожак и пара приближенный помощников. Волков закрутил головой, отмечая остальных боевиков. Пять, семь, десять, четырнадцать... Он отметил, что в складках кожаных и шерстяных плащей и накидок мелькает железо кольчуг, а на боках каждого второго звякают сабли. Обветренные рожи ближайших похитителей были усеяны шрамами, а на пальцах поблескивали кольца, довольно безвкусные и массивные.

"Не сильно постреляешь с такой "гайкой" на указательном", — мелькнула в голове мыслишка.

Будто опровергая его, ближайший налетчик вытащил старинный кремнёвый пистолет и начал сноровисто его перезаряжать. Защитной скобы у курка не было.

— Посполиты? Шляхтич? — спросил один из "помощников" главаря, тыкая в грудь Волкова.

Алексей пожал плечами.

— Ты мувишь по-польску?

— Нет.

— Ты говоришь по-русски, — удовлетворенно заметил очевидное бандит. — Это хорошо.

Его акцент напоминал прибалтийский, ударения и произношения казались чуждыми.

Волков кивнул.

— Гут... Чьи это земли?

— То есть?

— Чьи? Кто хозяин?

— Белорусские.

Глава бандитов оглянулся на одного из помощников. Тот пожал плечами.