Шрррр...шрррр... Пусть себе. Старались люди, прилепляли. Кроме этого звука — ничего. Так тихо, что слышно, как Дан в своей комнате стучит по клавишам. У него старомодная клава, звуковое управление вообще не любит. А мне звуковое не под силу, с произношением до сих пор плоховато. И вдруг:

-Аааааа.... оууууууу..... — вой раздается откуда-то с улицы или из соседнего дома. Такой я слышала только раз, дома. На десятом этаже умер одинокий старик, и собака выла по хозяину. Вой длится и длится, прерываясь только ненадолго. Иду спросить, не могу больше.

-Дан, что это? — осторожно приоткрываю дверь. Он не любит, когда отвлекают.

-Что? — наставник реагирует не сразу. Снимает наушники и смотрит на меня вопросительно.

— Ааааа.... оуууу — раздается еще пронзительней.

-Это? Нелла воет в соседнем доме, потеряла господина. Детная она, не может уйти вслед. Я уже сообщил в службу Милосердия.

-Можно я пойду к ней?

-Зачем? Не поможешь, а она неизвестно что выкинет. Задерживаются милосердицы, война.

— А они помогут?

-Конечно. Дитя заберут, и тогда она сможет войти в апоптоз. Это не больно, совсем.

-Значит, она умрет! Так просто! Не раненая, не больная! Молодая! Проклятый мир!Проклятая война! — я кричу, кричу, и затихаю только тогда, когда Дан выводит меня на кухню, дает в руки чашку с теплым питьем и тихонько гладит по голове.

Питье не простое, после него на меня накатывает оцепенение, я клюю носом, и уже в полусне чувствую, как учитель несет меня обратно в мою комнату.

Проснулась чуть ли не к вечеру. Сил нет совсем. В голове стерильная пустота. Ничего себе напиток. Психов им тут, наверное, лечат. Щелк — это входная дверь. Еще щелк — дверь в мою комнату. В темноте вижу, как Дан подходит к столу, возится с проводами, и вот уже собирается уходить, а в руках темнеет плоская коробка.

-Дан! Зачем взял комп?

— В ремонт отдать. Эль, прости, что разбудил.

-Ты плохо соврал. Зачем хочешь лишить меня информации?

Он помолчал немного. Но не уходил, будто решал для себя что-то.

— Дан, не молчи. Что-то случилось! Я все равно узнаю! Скажи сейчас!

— Эль... я не хотел говорить тебе. Но раз уж так... Нгартад умер.

-Как?

-Тебе лучше не знать. Дурак, мальчишка! Полез в мусорное поле. Он мог бы... ит-ра могли бы... вернуть утраченное. А теперь...Через несколько дней ролики уйдут в архив, и ты не увидела бы...

-Поставь комп на место. Расскажи сам. Не бойся, выть как нелла не стану.

-Ему на ноги уронили бетонную плиту. Когда нашли, он был еще жив. Синдром длительного сдавливания, отравление продуктами распада. Ноги отрезали прямо там, в полевых условиях. Но не спасли.

Я не могла говорить, просто не могла. Дан, не включая свет, вернул комп на место и вышел.

13. У Небесной матери

Данар думает, у меня депра. Не хожу на работу, не выхожу при нем из комнаты. Пусть. Зато мне никто не мешает думать. И я придумала, то есть не придумала, а вспомнила кое-что, из книг и фильмов.

Нелл-райти в школе говорила: — Если у тебя беда, приходи в храм Небесной матери, там помогут каждой.

Пока наставник на работе, роюсь в сети, нашла все-таки сетьмаг, где можно заказать платье неллы. Раскопала описание того, как обращаться в храм с просьбой.

Три дня возилась с образ-словарями и энциклопедиями. Написала речь. Даже составила визуалку. Завтра!

Утром Данар зашел на минутку, прислушался. Я дышала ровно. Он покачал головой и закрыл дверь. Все! Надеваю теплое коричневое платье, телесного цвета колготки, туфли без задников. Никогда бы не подумала, что добровольно стану влезать в эту бурую шкуру. Но надо, надо показать уважение к Храму. Черный болид летит по улицам. мальчишка-водитель в желтом комби сразу закрыл колпак закрыт, и это к лучшему. Меньше увижу — лучше сосредоточусь.

Отпускаю болид. Как знать, когда обратно. Вызову другой, комп со свободной связью с собой, в черной сумке.

А Храм, оказывается, совсем невелик. По сетке представлялся огромным. Хотя у него ведь много подземных этажей. Храм черный, кубический, никаких украшений снаружи, только над входом вмонтирован в стену оплавленный камень, знаменитый ундулианский метеорит. Его, как утверждают энциклопедии, достали из озера сразу после Мусорной войны. Дверь сенсорная, для входа ничего не нужно, видео-система сама сканирует посетительницу и решает, может ли она вступить под священные своды.

Ждать приходится довольно долго. Мне даже кажется, что не пропустят. Когда уже начинаю нервничать, бесшумно отодвигается створка, позволяя шугнуть внутрь. Темные стены, низкий потолок, тоже темный, кажется, я в какой-то норе или под землей. Вспыхивает синий свет. У стены напротив входа сидящая фигура женщины из черного камня. Рука неестественно вывернута, ладонью вверх. В эту ладонь надо вложить свою руку и громко произнести просьбу. Это не просто скульптура, там встроенное переговорное устройство. А лицо Небесной матери почти земное. Никаких огромных глаз, только нос несколько великоват, иначе она казалась бы красивой.

Осторожно кладу руку в каменную холодную ладонь и, выговаривая слова старательно, как первоклассница на уроке, произношу:

-Я, Аниэль, чужая, приношу Небесной матери свою просьбу: пусть выслушают меня ее служительницы, и старшие, и младшие, пусть увидят то, что хочу показать.

Мне кажется, или каменная рука чуть-чуть сжалась? Синий свет гаснет, я остаюсь в полутьме. Надо ждать.

-Входи, Аниэль. Мы выслушаем тебя. — раздается откуда-то сверху, и на прямо в стене возле статуи появляется светлый прямоугольник входа. В нем — тоненькая фигурка служительницы.

-Ташшш! Ты!!! — забыв солидность, бросаюсь прямо к ней.

-Аниэль, Я провожу тебя в зал собраний. Тебя будут слушать.

-А я тобой, с тобой можно поговорить?

-После. Мне поручили сопровождать тебя в Храм и обратно в мир.

Зал собраний оказывается вполне будничным. Ничего сакрального, никаких скульптур или украшений, только большой экран. Таш помогает подключить мой комп. Зал небольшой, в нем, наверное, не больше двадцати служительниц богини. Мало. Но могли бы и вообще не пустить.

Визуалка запущена. На экране — звездное небо. Потом там будут разные кадры, из сети набранные. Нгарт с головой ундулиана. Нгарт мертвый. Я нашла все-таки ту картинку. Пусть видят. У них ведь своя, особая сеть, фильтрованная.

Стою, сжимая в руке пульт:

— Драгоценные служительницы небесной матери! Я-чужая, родилась под другой звездой. Силы, природы которых не знаю, принесли меня в ваш мир. Он прекрасен! И вы, лучшие из нелл Таргаша -прекрасны, мудры и добры. Но идет война. Она разрушает все, что дорого. Умирают тарги, до срока уходят в землю неллы. Смотрите, вот тот, кто мог бы стать моим господином. Он убил с жестокостью, не одобряемой Небом, и сам умер в муках! Смотрите! Вот она, смерть на войне! Не добрая и милосердная, как смерть неллы, выполнившей долг, а грязная и бессмысленная!

И тут я почувствовала, что сквозь горький запах осени, которым был наполнен зал в начале, пробивается другой, цветочный. Значит, их все-таки проняло. Картинки... Конечно, картинки... Неважно, лишь бы слушали.

Сделав паузу, продолжаю:

-Что делать? Надо остановить войну, разрешить спор с ундулианами и ардами мудро. Одна планета! Одна звезда! один генетический код, пусть программы разные! Все люди — дети Небесной матери и Небесного отца! В нашем мире в одной маленькой стране сражались два правителя, никто не хотел уступать. Тогда неллы, измученные страхом за своих детей, вышли к зданию правительства в столице. Они кричали и пели, они сидели там много дней и требовали мира. Их становилось все больше и больше. Они не пускали никого в здание. И Небесная мать помогла им: их услышали, начались переговоры, настал мир. Вот она, сила Небесной матери! И мы здесь можем сделать то же самое! Остановим войну! Спасем жизнь! Спасем Озеро! На его берегах льется кровь, железо оскверняет священные воды.

Я говорила медленно, старалась произносить слова четко и громко. А когда закончила, просто поклонилась собранию в пояс.

Со своего места поднялась судя по важности осанки и надменному выражению лица, главная служительница:

— Мы выслушали тебя, чужая, и обдумаем твои слова. Ты можешь идти. Таш, проводи гостью храма.

Я произнесла ритуальную фразу благодарности: — Шаррш иле ндашш,—

и вышла из зала, сопровождаемая моей былой подругой.

А там, на улице, вылезло солнце! Такая редкость тут. Редкие травинки заблистали изумрудно.

-Аниэль, я так рада тебя видеть! Когда ты исчезла, по школе прошел слух, что ты умерла. Но я не верила.

-Ташш... со мной столько всего было... Я так и не смогла ничего для тебя сделать.

— Что ты, видишь, я теперь младшая служительница. Одну младшую убило осколком, она ходила с поручением. А служительниц должно быть всегда семьдесят восемь. И меня взяли в Храм. Теперь я буду жить! Мне так хотелось...

-Тебя не заругают, если мы пройдемся немного?

— Нет, что ты. Я послана проводить гостью Храма. Сейчас пройдем еще немного, до здания концерна "Вода", видишь, такое высоченное? Туда можно вызвать болид.

-Таш... а моя речь? Как ты думаешь, будет от нее толк? Я бы сама сидела у здания правительства, но одну меня, чужую, никто не станет слушать.

-Не знаю...Ты ведь не умеешь читать запахи. Не смогу объяснить. Понимаешь, нелла носит в себе смерть. Она с детства знает, что умрет скоро. А война даст многим право на третье и четвертое рождение. И я... живу... а должна была...

Я как-то сразу потухла. Мы шли вдоль оживающего газона, поравнялись с высоченным блестящим зданием "Воды".

Мерзкий свист, как будто ножом по стеклу, но во много раз громче, раздался сверху. Я инстинктивно зажмурилась, зажала уши и пригнулась. В лицо ударило тугим колючим воздухом.

Когда я смогла снова открыть глаза, здания уже не было. Только густое облако пыли тянулось вверх. Вокруг валялись обломки стекол, металлические обломки, еще что-то непонятное. Таш... где?!!!

Она лежала на газоне лицом вниз. Из спины словно чудовищный плавник торчал неровный кусок чего-то вроде стекла. Слишком неподвижно и тихо лежала. Я стояла, смотрела на нее и никак не могла вспомнить, как вызвать службу спасения.

Они приехали сами. Один из спасателей подошел к Таш, взял ее руку.

-Эту — в парк цветов. А ты — в порядке? Все лицо посечено. Электронка с собой?

Я подала карточку. Меня посадили в машину и отвезли домой.

Боже мой.... Таш... Она так хотела жить. Я не плакала, когда узнала про Нгарта, не плачу и теперь. Не знаю, почему.

Cижу в своей комнатке, не зажигая света. Нгартад и Таш... Таш и Нгартад... Из-за меня, они умерли из-за меня. Мама бы сказала: -Много на себя берешь.

Она часто так говорила, когда я начинала ныть, что виновата в разных проблемах моих подружек. Мама... что там с ней. Боже, если ты есть, верни меня обратно! А здесь совсем другие боги, Небесный отец и Небесная мать, и они вряд ли услышат чужую.

-Щелк, — это Дан пришел.

Он что-то почувствовал, что ли, потому что ворвался в мою комнату без стука, включил свет и закричал: — Эль! Что с твоим лицом?! Где ты была? В капсулу, прямо сейчас!

И потащил меня в лабораторный корпус.

— Никогда больше так не делай! Ты могла погибнуть! — совершенно непривычно горячился он.

-А что, на территорию Универа бомбы не падают?

-Нет! И никогда ни одна не упадет! У нас испытываются самые новейшие магнитоловушки, лучше, чем в правительственном квартале. Ты не должна рисковать!

— А почему?

Черт его знает, что я хотела услышать, может быть, что я ему дорога. Вечная девичья дурь. А услышала, ясен пень, совсем другое:

— Глупая! Да ты единственная в своем роде! Ты прошла через А-туннель! Они — важнее любой войны, и даже Озера! Прежде, когда туннели открывались, войны прекращали, пытаясь понять... Минбезовцы -идиоты! Но я им докажу!

Обидеться? Удивиться? Спросить, авось под горячую руку что-то расскажет? А не было сил. Кончились они, все и сразу. Я покорно разделась, легла в капсулу и закрыла глаза, ожидая спасительного небытия.

14. Озеро

Вынимал меня из капсулы Данар, сосредоточенный и деловитый, как обычно. А мне было плохо. Просто до невозможности. Тошнота, горечь во рту, слабость. Желтый комбинезон помощника натягивала черт знает сколько времени. И даже не удивилась, почему такая одежда. Что дали, то и ладно. Дан помог застегнуть пряжки, усадил на низенькую скамейку, сам расчесал и заплел в косу волосы, чем-то закрепив.

— Идем, Эль. У нас мало времени. Завтракать будешь в дороге.

— Куда?

— Внеочередная инспекция шард-объекта, у Озера. Оставить тебя одну после твоей выходки не могу. Поедешь со мной, да, кстати и поможешь.

Я, закусив губу, попыталась встать, пошатнулась и вцепилась в его руку. Он поглядел на мое запястье и воскликнул:

— О! Как я мог забыть! Браслет минбеза! Сядь, я сейчас.

Наставник порылся в одном из ящиков ближайшего стола и извлек оттуда что-то в пластиковой упаковке.

— Терпи, больно будет, — Дан воткнул что-то вроде вязального крючка мне в руку, дернул и синий цвет треугольников браслета потух. Небольшая боль даже как-то встряхнула.

-Едем. Чужие не имеют права доступа на шард, но теперь все в порядке.

Мы вышли из лабораторного корпуса. Блеклый рассвет и землистого цвета болид ждали нас.

На заднем сиденье оказалось тесно. Еле-еле уместилась рядом с двумя объемными коробками и рюкзаками. В бок уперлось нечто твердое. Крышка болида захлопнулась.

— Есть хочешь? — спросил Данар, когда машина набрала скорость, и даже, кажется, судя по ощущениям в моем пустом желудке, вышла в полетный режим.

-Неет, -слабым голосом прошептала я. Какая еда... И так, кажется, желчью вывернет. Только бы удержаться, а то потом горло будет драть. Господи, да что же это... Неужели... За последнее время я как-то выбросила из головы эти самые критические дни, которые исчезли неизвестно куда. Но гребаная тошнота заставила вспомнить и сосчитать. Кошмар... Прошло не меньше трех месяцев... еще счет времени немного другой. А вдруг, вдруг это никакой не стресс, а, допустим, полицейский. Оно еще молодой. Черт их разберет, сколько им лет. Лоб покрылся холодным потом. Нет... вернемся, зажмурюсь и спрошу у Дана. Может... может еще можно что-то сделать?

А пока — откинуть голову осторожно назад, дышать медленно и — вернейшее средство для спокойствия, начать считать до тысячи на таргашском.

Помогло. Даже почти задремала и даже не заметила приземления.

-Эль, ты что? Тебе плохо? Пойдем, посмотришь Озеро.

Я выползла из болида, севшего на небольшой площадке посреди густого кустарника.

-Пойдем, тут близко. — участливо позвал Дан.

Мы полезли через кусты, уже зеленые и даже с крохотными розовыми цветочками. Вскоре мелькнул просвет, а дальше было оно. Озеро! Перевернутая чаша неба. Не их, блеклого, а синего-синего, земного. Яркие блики на воде, мелкий чистый песок, заросли бледно-желтых восковых цветов у берега.