Анджела снова вслушивается. Постукивание когтей. Чуть слышный шорох. Порой — скрежет. Он проводит когтями по стене. Проходит в стороне. Удаляется. Девочка неслышно переводит дыхание — удалось. На этот раз...

Когда-то давным-давно, еще в самом начале, она твердо сказала себе, что все эти звуки — иллюзия. Что они только кажутся ей, из-за тишины. Потому, что в тишине начинаешь вслушиваться и вслушиваться, пока не услышишь, так? Да, все из-за тишины. И из-за фантазии. И тогда она села на пол и пообещала себе, что не сдвинется, что бы ни случилось. Даже если эти звуки будут приближаться прямо к ней. Даже если они приблизятся вплотную. Даже если...

И в этот миг она ощутила на своем плече Его руку!!!!

Тогда она вскочила и бросилась бежать — сломя голову, не разбирая дороги, разрывая горло паническим криком. И со всего размаху врезалась в стену. С тех пор левая рука почти не слушается, висит бесполезно. И...

Анджела мотает головой. Не важно. Главное — что тогда она не потеряла сознания. И смогла вовремя отползти. А потом снова отползти. И снова...

Она не знает, сколько уже продолжается эта жуткая игра в жмурки.

Жмурки. 'Видеть то, что не видно'. Серебряные колокольчики.

По щекам Анджелы катятся слезы. Когда-нибудь потом, если — нет, КОГДА! — она выйдет отсюда, она сможет себе доказать, что все это была лишь иллюзия. Бред. Фантазия. Что никто не преследовал ее в темноте, кроме ее больного воображения.

Но для этого сначала надо отсюда выйти!

А чтобы выйти отсюда, надо не дать себя поймать. Это не сложно, у нее все получится, уже получается. Она все сможет. Она продержится эти три дня. Продержится. И вернется к НОРМАЛЬНОЙ жизни. Вернет свою жизнь...

Анджела делает вдох и стискивает зубы. Не думать об этом! Не травить себя воспоминаниями, которые когда-нибудь станут, станут! действительностью. И без того нервы натянуты, как струны и каждый шорох отдается во всем теле болезненным резонансом.

Когда-нибудь она не выдержит. Когда-нибудь эта боль заглушит в ней всякое разумение, и она кинется бежать — как тогда, в первый раз — и будет метаться от стены к стене, пока не упадет без сил, изломанная и окровавленная. И тогда...

Не думать! Не думать! Этого не будет. Она справится. Она не потеряет над собой контроль и не даст себя поймать.

Не терять бдительности! Слушать! Слушать!

Постукивание. Шорохи. Приближаются. Возвращается?

Время от времени в своих хаотических блужданиях она находит кружку с водой. Вода — хорошо. Но редко.

Когда приносят хлеб и воду, рядом ставят огарок. Маленький, но его должно хватить, чтобы она дошла до своего обеда. Или ужина? Но она не может до него дойти. Он стережет ее за краем светлого круга, и стоит только ей вступить в этот круг...

Алджела вновь тихонько отползает, оставляя в стороне шорохи и постукивания. В который раз? Она не знает. Временами ей кажется, что она здесь всегда. Что жизнь вне тьмы, наполненной страхом, была только сном. Прекрасным сном, который никогда не станет явью. Что вся ее жизнь прошла здесь в темноте, наполненной звуками, и закончится...

Не думать! Не думать!

Когда на другой стороне бездонного океана тьмы возник светлый — ослепительно светлый! — прямоугольник, Анджела не поняла, что происходит. Только механически послушалась, когда знакомый — знакомый до зубной боли — голос произнес:

— Закрой глаза. Я зажигаю свет.

И беспредельное, испепеляющее сияние, словно кипящее масло, пролилось на все ее натянутые, трепещущие чувства.

'Больно' — успела подумать она прежде, чем потеряла сознание.

Строго говоря, балин Декан был прав. Башня Драконов действительно была уютным местом, хотя на первый взгляд в это трудно было поверить. Башня была, своего рода произведением искусства, шуткой кого-то из преподавателей, пожелавшего продемонстрировать, на что способна бытовая магия. Например — превратить в комфортное жилище место, к этому совсем не предназначенное. А именно — квадратную каменную площадку, практически лишенную стен, снабженную лишь высокими перилами да опирающейся на восемь колонн каменной крышей-шпилем.

По такой площадке, казалось бы, непременно должен постоянно гулять беспощадный холодный ветер, беспрестанно дующий на той немыслимой высоте, куда вознеслась башня. Однако — ничего подобного, в башне постоянно было тепло и тихо, лишь время от времени, повинуясь то ли прихоти создателя, то ли подспудным желаниям обитателей, налетал легкий, свежий ветерок, притом никогда не превращавшийся в болезнетворный сквозняк. Каменный пол, кажущийся таким твердым и холодным с виду, тотчас становился теплым, мягким ложем, стоило на него лечь или сесть и к тому же всегда оставался идеально чистым. Более того, одна из колонн, если по ней постучать правильным образом, открывала вход в неведомо где расположенную ванную комнату, да и остальные семь таили в себе много интересного и полезного: платяной шкаф, книжные полки, шкаф, набитый какими-то магическими артефактами и зельями и много чего еще. А висящие под крышей чучела маленьких золотых дракончиков (из-за которых башня и получила свое название), сделанные из сброшенных драконами шкур, по слову магов могли оживать, летать куда-либо с поручениями, оказывать мелкие услуги — и просто забавлять своими выходками. Впрочем, оживлять дракончиков могли только преподаватели.

Лишь одно не давало сделать эту башню популярным местом отдыха: попасть в нее было не так-то легко. Учеников приводили сюда только один раз, во время обзорной экскурсии по школе, предварительно изрядно поплутав по полутемным боковым коридорам. Проделанный тогда под руководством преподавателей извилистый и долгий путь повторить самостоятельно так никто и не смог.

Впрочем, вовсе не эти, и не другие — не менее интересные и полезные — свойства Башни Драконов вспомнились Анджеле сразу, как только она очнулась, и поняла, что находится именно там. Глядя на маленьких золотых дракончиков, которые, расправив шелковые крылышки, покачивались под крышей, Анджела думала совсем о другом: Башня Драконов находилась как раз над комнатой Селены.

Именно поэтому первым, что она заметила, окинув взглядом башню, было прямоугольное отверстие в центре пола. Массивная каменная плита, в точности похожая на остальные плиты, составляющие пол башни, лежала рядом с дырой, по-видимому, извлеченная из своего законного места.

Вторым, что она заметила, оглянувшись вокруг себя, было то, что в башне никого больше нет.

Третьим — плошки, стоящие в изголовье ее импровизированного ложа. С мясным бульоном. И, кажется, с каким-то травяным отваром.

Плошки быстро опустели. Чувствуя приятный прилив сил, Анджела ползком (ноги пока еще отказывались держать) направилась прямо к дыре в полу.

Дыру заполняло золотое сияние, похожее на то, которое Анджела видела раньше, но не столь ослепительное. Это сияние было полупрозрачным — сквозь него была отчетливо видна комната Селены и сама Селена, спокойно спящая в кресле.

Как ни странно, выглядела Селена хорошо, даже лучше, чем в последние дни перед разыгравшейся трагедией: чисто вымытые и аккуратно расчесанные волосы, белым облаком рассыпавшиеся по плечам, искрились в свете канделябров, чистое и выглаженное платье подчеркивало изящество ее хрупкого, еще полудетского тела. Так же, по-детски трогательно, но по-девичьи грациозно, угнездилась она в кресле на левом боку, положив голову на мягкий подлокотник и сложив руки под щекой. Левая ее нога была притянута к маленькой, еще не вполне оформившейся груди, правая же, полусогнутая, возлежала на подлокотнике, открывая взору узкую, аристократичную ступню, тоненькую лодыжку, чуть угловатое, детское колено и изящно-женственное, прекрасно вылепленное бедро. Юбка во сне чуть-чуть поднялась, приоткрыв полоску гладкой, золотистой кожи над чистеньким белым чулком.

— Селена! — попыталась окликнуть подругу Анджела, — Селена! Ой! — Анджела на миг коснулась рукой золотого сияния и тотчас отдернула ее, недоуменно глядя на покрасневшую, обожженную кожу ладони.

Подув на ожог, Анджела попробовала еще раз:

— Селена! Селена!

Селена, проснувшись, приподнялась на своем кресле и сонно заморгала глазами, недоуменно оглядываясь вокруг.

— Селена! Я здесь! Наверху!

Селена подняла голову.

— Анджела! Ох, Анджела!

— Селена! — Анджела прижала руки к груди, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, — Все будет хорошо, слышишь! Мы не должны сдаваться! Все будет хорошо!

— Анджела, а почему ты там? — Селена говорила сбивчиво, слабым и растерянным голосом, — Я ничего не понимаю, Анджела! Я почему-то не могу выйти из комнаты... И... Что случилось, Анджела? Что вдруг случилось? — голос ее задрожал, она опустила голову и ссутулилась, рассыпавшиеся волосы закрыли лицо.

— Селена! — Анджела все-таки смогла улыбнуться, — Ты не должна беспокоиться! Это драконий кокон, понимаешь? Это просто драконий кокон! Помнишь, мы же читали про него в той книге!

— Драконий кокон? — Селена подняла голову и задумчиво нахмурилась, — Но тогда Куотто должен был отложить яйца?

— Я не знаю... — Анджела растеряно вздохнула, — Но это точно драконий кокон!

— Да, — в задумчивости Селена начала накручивать прядь волос на палец, — Тогда все понятно. А то я боялась, что он заболел. Ведь он летать совсем перестал, представляешь? И чешуя тусклая... Но, если так, значит он собирается менять шкуру?

— Ну да! Конечно!

— Но тогда яйца должны быть где-то здесь, в комнате! Понимаешь? Они обязательно должны быть здесь!

— Ну... наверно, — Анджела была немного удивлена.

'Как Селена может сейчас думать об этом? — недоумевала она, — После всего, что случилось и в такой страшной опасности? Наверно, она действительно очень любит Куотто! Селена такая хорошая! Я бы так не смогла!'

— Наверно, они в комнате, — продолжила она, — а... почему это так важно?

— Ну, как ты не понимаешь! — Селена в возбуждении расхаживала по комнате, оживленно жестикулируя, — Ведь их же надо обязательно найти! Ведь жабы-то нет! А значит, яйца могут погибнуть!

— Ну... да, — если честно, Анджела думала сейчас совсем о другом.

Но хорошо, что Селена думает об этом! Пусть она и дальше думает о Куотто! Потому, что пока она думает о нем, она не вспоминает о...

В этот момент Селена, продолжая расхаживать по комнате, наткнулась взглядом на подвесной посудный шкафчик. Тотчас она остановилась, и посмотрела вверх.

— Анджела, — спросила она неуверенно и жалобно, — а ты не можешь мне передать еды?

— Через этот кокон ничего нельзя передать, — голос Анджелы чуть дрогнул, — И еды у меня нет, — добавила она, с некоторым чувством вины вспоминая только что выпитый бульон.

— Да, через драконий кокон передать ничего нельзя, — Селена погрустнела, — А есть хочется... У меня тут сначала было немного пирожных, но...

— Ох, Селена! — Анджела схватилась за голову.

Какой ужас! Сколько же времени будет держаться этот драконий кокон? Кажется... долго! И Селене нечего есть! Она же может умереть с голоду!

'Я не должна расстраивать Селену! — строго сказала себе Анджела, изо всех сил мигая глазами, чтобы не дать просочиться нежеланной влаге, — Я должна подбадривать ее! Надо держаться!'

— Я что-нибудь придумаю, Селена!

Говоря честно, Анджела не очень-то понимала, что она может придумать, будучи заключена в башне. Но ни в коем случае нельзя было показывать этого Селене.

Покуда она раздумывала, немилосердный, сокрушительный зевок подкрался исподтишка и коварно попытался раскрыть ей рот, но девочка стойко сжала челюсти. Она вовсе не хотела обидеть свою подругу! Тут она осознала, что вовсе не чувствует себя выспавшейся и отдохнувшей — напротив, ей так хочется спать, спать, спа-а-ть!

'Я проснулась слишком рано, — подумала она, — надо было спать еще. Но как же тогда Селена?'

Внезапно ее озарила простая в своей гениальности мысль. Кажется, это было решение!

— Селена, — сказала она, стараясь не выдать радостного волнения, — А что ест Куотто? Ведь он тоже должен что-то есть!

'У него, наверно, есть какие-нибудь запасы, — подумала она, — Ведь драконы все время в коконе, значит, они должны делать запасы! И конечно он поделится с Селеной! Ведь он же любит ее!'

— Куотто... — Селена явно смутилась, — ну... он может о себе позаботиться.

В этот момент, словно почувствовав, что о нем говорят, появился Куотто. Помахивая остатками крыльев, из-за ссохшихся перепонок похожих на голые веточки, с которых облетели все листья, он полз по прикроватному столику, что-то за собой волоча.

При взгляде на то, что он тащил, глаза Анджелы расширились от радостного удивления, и даже сонливость на мгновение отступила. Подумать только, как все просто решилось! И ведь она только-только об этом подумала! Уж теперь-то все будет хорошо, теперь-то наверняка все будет хорошо!

Изо всех сил упираясь лапами и недовольно бурча, Куотто тащил по столу кусок жареного мяса!

— Селена! — радостно вскричала она, — Вот видишь, Куотто заботится о тебе! Он — замечательный, замечательный!

Дотащив свою ношу до ближайшего к Селене края стола, Куотто остановился и требовательно заверещал, уставившись на нее.

— Нет Куотто, — как ни странно, Селена вовсе не выглядела обрадованной, — Я не буду ЭТО есть, я ведь столько раз тебе говорила. Спасибо, что заботишься обо мне, но...

— Но почему? — изумилась Анджела, — Почему ты отказываешься?

— Анджела! — Селена всплеснула руками и посмотрела на нее с укоризной, — как ты можешь так говорить! Ведь ты же не знаешь, ЧТО это за мясо!

'Что же это за мясо такое? — озадаченно подумала Анджела, протирая немилосердно слипающиеся глаза, — Почему Селена не хочет его есть? Наверно, что-то очень противное! Лягушка, может быть? Или змея? Хотя откуда здесь могут быть змеи и лягушки? Нет, это что-то другое! Что же это может быть? — внезапно ее осенило — Крыса! Конечно же, Куотто поймал крысу!'

Анджела передернулась от отвращения. Живую крысу она видела всего один раз в жизни — в бестиарии, куда их водили с обзорной экскурсией на уроке Трансформации. Но отчетливо запомнила этот мерзкий, голый хвост, жесткую бурую шерсть и злобные глаза-бусинки. Тогда, в бестиарии Анджела постаралась побыстрее отойти от клетки с крысой и до конца экскурсии старалась смотреть в другую сторону — но крыса непонятным образом притягивала ее взгляд.

Съесть ЭТО? Нет, это ужасно! Но...

— Селена, — сказала она как можно убедительнее, — ты должна есть! Ты должна жить, слышишь! Ради меня и всех, кто тебя любит! Это экстренная7 ситуация! Так что...

В этот момент действительность поплыла перед ее взором. Глаза безудержно закрывались, голова клонилась вниз.

'Я засыпаю — подумала Анджела, — наверно, я еще слишком слабая'

Она тряхнула головой, стараясь прогнать сон. Это помогло, но, кажется, ненадолго.

— Селена, — она торопилась, сказать главное, — ты не думай, ни о чем, просто представь, что это обычное мясо. Как всегда. Когда мы сидели в столовой... На торжественном ужине... — мысли начали путаться язык заплетался.