Книга 1 Волчий отряд

Об обилия разнообразной выпечки и дурманящих запахов, Серега почувствовал, как рот заполняется слюной. Чтобы не захлебнуться, пришлось постоянно сглатывать. Как оказывается, он давно не ел, только вот сомнительно, чтобы его стали кормить всеми этими вкусностями. С голоду умереть не дадут, но и разносолами радовать не станут.

Серега скосил взгляд на соседнего коня, в седле которого сидел Лех Шустрик. Вот уж кому предыдущая ночь изрядно попортила и нервы и шкуру. Шустрик выглядел неважнецки. Помятый видок, все лицо в царапинах и ссадинах, ввалившиеся глаза, тусклый взгляд. Он посмотрел на Серегу, но, кажется, его не узнал. Вот до чего человека доводят неумная тяга к приключениям.

Нельзя им долго оставаться у князя. Рабский ошейник он еще никого до добра не доводил, а уж драться на Ристалище, ублажая богатых идиотов видом крови и кишок по песку, нет уж, увольте. Леху, конечно, судьба полегче досталась, правда Серега очень сомневался, что работа на скотнике такое уж увлекательное занятие. Дважды провалившийся побег — результат удручающий, но нельзя на этом останавливаться. Только вот очень уж сомнительно, что его и Леха будут держать вместе. Ему предстоит стать гладиатором, а Шустрик уборщик скотника. Статусы явно разные. Так что на Леха уповать нельзя, надо и самому план разработать. Серега решил, что отложит это до лучших времен, пока не попадет в бараки, не осмотрится по сторонам и не поймет что к чему.

Блуждающий взгляд Сергея упал на проплывавший мимо прилавок. Только когда лоток торговца был уже позади, Одинцов понял, что зацепило его. Он попытался обернуться, забыв о сидящем позади надсмотрщике. За что чуть было не поплатился. Хорошо, что у рыцаря было добродушное настроение. Он успел подхватить с лотка с выпечкой кусок мясного пирога, и был занят его поеданием. Он добродушно ткнул рукой, занятой пирогом, Серегу в голову. Пришлось резко отвернуться.

Одинцов не был уверен, а проверить уже никак нельзя, но ему показалось, что на одном из прилавков уличного торговца он видел настоящий бинокль в деревянном корпусе. Откуда он мог бы здесь взяться в глухом средневековье? С историей у Сереги было не очень, но он сомневался, что рыцари пользовались биноклями и другими оптическими средствами. Жаль, что проверить уже нельзя. А вдруг обознался.

Он принялся разглядывать каждый проплывающий мимо прилавок, но ничего интересного, выбивающегося из общего контекста на глаза не попадалось. Вскоре закончилась торговая улица и кавалькада рыцарей свернула в узкий переулок, который вывел их на соседнюю улицу, взбиравшуюся к вершине городского холма. Близко стоящие друг к другу дома, мостовая, запруженный гуляющим и спешащим по делам людом.

Подъем дался Сереге с трудом. Какого же было коням, которые их несли наверх. Один раз они остановились перед внутренней крепостной стеной. На этот раз дорогу им преградила стража и пропустила их только после того, как командир отряда показал грамоту, подтверждающую его полномочия. В принципе, оно и понятно. Мало ли кто мог напасть на отряд, уничтожить всех, переодеться в их одежду и под видом боркичей проникнуть в город. Правда в таком случае и грамота никого бы не спасла.

Миновав внутренние ворота, они оказались в другом мире. Здесь не было такого количества народу, тесноты и грязи. Улицы стали более широкими, дома большими и нарядными. Чувствовалось, что здесь живет местная знать и простых смертных с улицы не пускают.

Дважды на глаза попались нарядные, каменные здания, как бы вытянутые, устремленные к небу, словно стоящие на парковке космические корабли. Сергей мог бы поспорить, что это местные храмы, посвященные безымянным для него богам. Никаких крестов и полумесяцев. Нельзя было определить к какой концессии они принадлежат.

Миновав несколько богатых кварталов, отряд приблизился к резным воротам, которые вели внутрь холма. При их приближении ворота отворились, пропуская отряд. Они въехали в длинный извилистый туннель, освещенный развешанными по стенам факелами. Набрав скорость, они пронеслись по нему и вскоре оказались в огромной зале, выполняющей функцию хозяйственного двора.

Отряд остановился. Рыцари спешились. Серегу грубо выдернули из седла. Также неаккуратно поступили и с Лехом. Никто с ними не считался. Они были рабами, вещью, не имеющей права на чувства. Одинцов пообещал себе, что обязательно вернет всем этим людям должок.

От одной из хозяйственных пристроек к ним уже спешил дородный мужчина в богато расшитом кафтане, больше напоминающем помесь римской тоги и домашнего восточного халата. Приблизившись к отряду, толстяк всплеснул руками и затараторил:

— Почему так долго? Хозяин изволил беспокоиться? Удалось ли справиться с разбойниками? Это и есть новые рабы нашей милости?

Если бы кто из рыцарей вздумал отвечать на эту очередь вопросов, то и до вечера бы не управился. Только толстяка похоже совсем не волновали ответы. Он стал обидно хватать Сергея за разные места, щупать, словно кухарка на рынке синюшного цыпленка, только разве что в штаны не заглянул. Одинцов это терпел, деваться некуда, только брезгливо кривился и усиленно отворачивался от толстяка, смотреть на его сотрясающиеся жиры было неприятно. Толстяк отступил на несколько шагов, чтобы внимательнее осмотреть нового раба, но на чем-то поскользнулся и плюхнулся на задницу. Уж больно потешно он упал, даже Сергей не смог удержаться от улыбки. Что уж говорить о рыцарях, которые дружно, словно по команде загоготали.

— Зря ржешь, — тихо произнес воин, на коне которого Сергей въехал в город. — Уний Лак, распорядитель князя, и очень злопамятная сволочь. Теперь тебе несдобровать.

Чувствовалось, что рыцарь дело говорит. Потому что поднявшийся с каменной мостовой распорядитель был красным, словно сорванный с ветки спелый помидор, и казалось того и гляди взорвется.

Уний Лак приблизился к Сергею и заглянул ему в глаза. У него был тяжелый взгляд. Если взглядом можно было бы убивать, то распорядителя князя можно было бы вздернуть на первом же суку по обвинению в массовых убийствах.

— С этим все ясно. А это что за падаль вы притащили? — спросил он, обернувшись к Леху Шустрику, стоящему и взиравшему на весь спектакль безучастным взором.

— Они вместе были. Наверное, второй воин ристалища? — предположил один из рыцарей.

— Эта падаль? Вряд ли. Хозяин говорил что-то о новом скотнике. Вот это уже ближе к истине. Лисик, — неожиданно распорядитель повысил голос до писклявого визга, — Лисик, иди сюда.

Из одной из хозяйственных пристроек вынырнул щуплый паренек с грязными всклокоченными волосами и одним целым глазом, второй скрывала черная тряпка, повязанная на лицо.

— Отведи это отребье. Накорми, приласкай...

Толстяк довольно хохотнул.

— И объясни, как ему повезло, что он теперь служит нашему князю. Я определяю его на скотник. Пусть поубирает дерьмо. А там посмотрим, что с ним делать будем.

Лисик довольно осклабился и, схватив Леха за руку, поволок его за собой. Шустрик не сопротивлялся.

Толстяк вновь повернулся к Сергею.

— А ты пойдешь со мной. Кто-нибудь сопроводите нас до бойцовского барака.

Один из рыцарей выступил вперед, схватил Одинцова за руку и увлек за собой.

Уний Лак мелкими шажочками засеменил следом.

* * *

Гладиаторский барак, куда отвели Сергея, выглядел непрезентабельно. Все конечно лучше чем тюремные камеры Рибошлица, или яма с мертвецами в лесу. Хотелось бы верить, что и поприятнее, чем крутить динамо-машину (что бы это не значило) в подвалах барона Верчера. Просторное помещение с грязным деревянным полом, обитыми досками стенами и двухъярусными нарами, которыми было заставлено все пространство барака.

Уний Лак провел Одинцова к свободным нарам, указал на них. Затем щелкнул пальцами и к нему побежал плотный среднего роста мужик, больше похожий на гнома-переростка.

— Это новенький. Покажи ему все. Головой за него отвечаешь. Завтра приступить к тренировкам, — приказал распорядитель.

Гном рявкнул:

— Да.

На удивление у него оказался мощный бас.

Уний Лак брезгливо поморщился и удалился в сопровождении рыцаря-конвоира.

— И это... Меня Дорином зовут, — представился гном и запустил в густую грязную бороду пятерню, которую протянул было для рукопожатия, но в последний момент одернул.

— Сергей, — сказал Одинцов, устало опускаясь на нижнюю койку.

— Не. Твое место на верху. А это койка Пахома. Придет, увидит, что его место заняли. Осерчает. Ты бы так сразу не нарывался, а то я за тебя отвечаю. Потом Уний с меня шкуру заживо сдерет, — распереживался Дорин.

— Ничего. Придет, подвинусь, — смело заявил Серега.

— И как тебя судьбинушка в ристальщики забросила? — поинтересовался гном.

— Сам бы хотел знать, — пробурчал Одинцов, всем своим видом показывая, что он не в настроении зубы друг другу заговаривать.

— Ничего. Осмотришься. Попривыкнешь, тогда и поговорим. А пока я тебя в курс дела должен ввести, все-таки меня назначили твоим Смотрящим. Так что рассиживаться нам некогда. Сперва, отправляемся к интенданту за одежкой и прочим обмундированием.

Сергей надеялся, что с дороги его оставят в покое. Дадут отдохнуть, может вздремнуть, но бодрый гном вовсе не рассчитывал давать ему никаких поблажек.

Пришлось подниматься с нар и плестись вслед за Дорином. Они вышли из барака и направились по узкому каменному коридору, освещенному чадящими факелами, развешанными по стенам.

— У нас тут порядок такой заведен. Новичок живет вместе со всеми в бараках. Они для новичков и построены. Повезет тебе, выиграешь пару поединков с сильными бойцами третьего уровня, то тогда и распорядитель тебя заметит, и переведет в отдельную комнату. Маленькую плохонькую, но свою. Выбьешься на второй уровень, то тебе и комнатку получше дадут, да и женщину позволят выбрать. Ну, а уж бойцы первого уровня живут в отдельных апартаментах. Им даже позволяют выходить на поверхность. Тут уже и сам понимаешь и достаток и положение другое.

— И какой у меня шанс выйти на первый уровень? — спросил Серега.

Смотрящий даже остановился, обернулся, окинул внимательным оценивающим взглядом Одинцова и ответил:

— Плохой у тебя шанс. Я бы сказал и нету у тебя его вовсе. Но на второй уровень может и выбьешься. Хлиповат ты для ристальщика.

— Ну и на том спасибо, — буркнул Сергей.

— Да ты не обижайся. Я тебе правду как есть скажу. Никто не скажет. А я скажу. Я давно тут, многих повидал, так что опыт имею. А в нашем деле опыт самое главное.

— А ты сам бьешься?

— Я то? — удивился Дорин. — Да, какой из меня боец. Я еще в детстве ногу повредил, так что теперь увечный, хромый. А увечных на Ристалище не допускают. Насмешка это над богами, за такое преступление можно и головы лишиться. Так что я Смотрящий по бараку. Да вот над новичками наставничаю.

— А что ты имел ввиду, когда говорил, что бойцов первого уровня на поверхность выпускают? — спросил Серега.

— Видно ты еще не знаешь. Хозяйственные службы дворца князя, бараки бойцов, тренировочные залы, да и само Ристалище находятся в недрах горы, на которой стоит Вышеград. Рабам вход на поверхность запрещен под страхом смертной казни. Да и слугам из черни тоже.

— Вы все время под землей живете? — не смог сдержать удивление Сергей.

— А что тут такого? Вполне себе тихо, сытно и уютно. Семья то моя не из богатых, да к тому же деревня Подранково, откуда я родом стоит на границах владений князя и барона Верчера. А они за землю испокон веков спорят. То нашу деревеньку верчеры разграбят, то боркичи оторвутся. Многие погибали в тех лихих временах. В один из таких набегов меня и взяли в плен. Правда, ногу подранили, поэтому Ристалище миновало меня. Да и Храмн с ним.

Все-таки, его занесло в средневековье, только пока не понятно, в какую эпоху. Правда виденный на Въездной улице бинокль сильно его настораживал. Но сколько он не думал об этом, начинал себя убеждать, что ему померещилось. Ну не могло быть бинокля в средневековом мире.

Коридор закончился в небольшом помещении с четырьмя дверями с соответствующей нумерацией. Дорин открыл дверь номер "3" и пропустил Сергея внутрь. Вскоре они вышли оттуда груженные верхней одеждой и нижним бельем.

— Здесь все на первое время. Думаю, тебе хватит. Если что потребуется, то уже по отдельной заявке. Обратишься ко мне, я выпишу. Но только учти, стоимость дополнительного обмундирования будет вычитаться из твоего жалованья.

— А тут рабам еще и жалованье платят? — удивился Сергей.

— А то как же. И учти, что каждый раб имеет возможность выкупить себя из неволи. Только накопить на выкуп удастся разве что к старости. Не все выживают, — последняя мысль очень понравилась Дорину, и он разулыбался, словно начищенный доспех.

— Как тут все сложно и запущено, — неожиданно подумал вслух Сергей.

Дорин услышал его.

— Чего ж тут сложного. Все предельно просто. Раб трудится на господина, получает за это жалованье. Из него удерживаются средства на содержание и одежду. Излишки записываются на счет. Когда на нем накопится необходимая для выкупа сумма, раб вправе решить, как ему поступит. Выкупить себя, или получить деньги на руки и уйти в город в отпуск. И спустить все нажитое непосильным трудом в Веселых кварталах Вышеграда. Поверь моему опыту, чаще всего люди выбирают последнее.

Вернувшись в барак, Сергей сгрузил полученную одежду на свою койку. Дорин стоял рядом, наблюдая за ним. Одинцов сразу хотел переодеться, но то его остановил.

— Ты чего это? Сперва иди, омойся. Воняет от тебя, словно ты полжизни в отхожей яме просидел, а уж потом можешь новое тряпье на себя напяливать. На вот, мыло. Потри себя.

Вот уж Серега никогда не мог подумать, что в средневековье все такие чистюли, но все же возражать не стал и последовал за Дорином. К тому же, помыться с дороги ему и впрямь не мешало. В последний раз банные процедуры он проходил еще в родном мире, если конечно не принимать во внимание ночной инцидент с тазиком и мокрым бельем на постоялом дворе.

Смотрящий привел его в душевую залу и оставил. Первое время Одинцов не мог поверить своим глазам. Вот чего-чего, а таких просторных вполне современных душевых в средневековье точно водиться не могло. Складывалось ощущение, что он перенесся назад в свой родной мир и забрался в помывочную какого-то спортивного зала. Все в кафеле, разделенные каменными перегородками кабинки. Вот только сами души представляли из себя дырку в потолке, заткнутую решетчатой сеткой. С дизайнерами у них тут явно плохо, а вот техническая мысль опережала средневековую непроходимость. Видно знать всегда жила по высшему уровню.

Серега стянул с себя грязную одежду, бросил ее на пол, чистую аккуратно сложил на скамейке и прошел в кабинку. Стоило ему оказаться под душевой дыркой, как с потолка хлынула ледяная вода. От неожиданности он выскочил назад, поскользнулся и пребольно растянулся на полу. Хорошо, хоть не убился насмерть. Но делать нечего. Горячую воду можно ждать до второго пришествия. Да и рабам скорее всего она не положена. Раб лошадка подневольная, должен быть сильным, выносливым и закаленным. Придется закаливаться.