Костоправ на конюшне солгал. Несчастная кобыла Олеса страшно хромала, и парню пришлось вновь вести ее на поводу. Проклиная Бравил, развлечения Клавикуса Вайла и все несправедливости жизни вместе взятые, юноша уныло шел по дороге, слушая печальные вздохи хромоногой лошади и надеясь до вечера успеть дойти до ближайшего придорожного трактира. Путешествие до Бланкенмарша грозило затянуться на многие дни. От осознания этого не особо грела даже мысль о скорой встрече с Фельве. Любовь любовью, а стоптанные башмаки и гудящие от усталости ноги в данный момент времени тревожили Олеса гораздо сильнее.

Первый же трактир, который обнаружил Олес, оказался переполнен, но, по счастью, там удалось купить хлеба и пироги на дорогу. Слегка утолив голод, юноша продолжил путь. До следующей гостиницы предстояло идти около четырех часов. По ощущениям юноши, к этому времени должно было уже полностью стемнеть.

— Нужна помощь, гражданин? — патрульный окликнул Олеса так неожиданно, что тот едва не выронил изо рта кусок пирога, который с упоением жевал.

— Мне б мага хорошего, чтоб ногу лошади вылечил, — юноша поднял глаза на закованного в стальную броню легионера, когда тот поравнялся с ним.

— Это не ко мне, к сожалению, — улыбнулся патрульный. — Скоро стемнеет, а на дорогах небезопасно. Я могу составить тебе компанию, все равно мне нужно следить за дорогой. А там уж и до трактира дойдем.

— Спасибо, — обрадовался Олес. — С удовольствием.

— Что случилось с лошадью? — участливо поинтересовался легионер.

— Наступила в нору и сломала ногу, — вздохнул парень. — От самого Имперского города ее веду.

— Да ты геройский парень, — воин потрепал своего коня по холке. — Зовут-то тебя как?

— Олес.

— А я Уриэль. В честь нашего Императора, значит. Ты куда едешь?

— В Бланкенмарш. Живу я там, — объяснил Олес.

— Как же тебя тогда в Имперский город занесло? — удивился Уриэль.

— Поклониться в Храм Единого ездил, — соврал юноша. Легионеру явно незачем было знать о Клавикусе Вайле.

— Верующий, значит, — протянул патрульный. — Повезло тебе. А я вот никак не могу с богами определиться. Ведь смотри: вроде как Девятеро и существуют. А ведь на молитвы-то они не отвечают, как будто и нет их. Я сколько не просил их, ничего мне не досталось. Даже девушка, которой я добивался, к другому ушла. Вот тебе боги помогали?

— Не совсем, — уклончиво ответил болтливому легионеру Олес.

— Ну вот видишь, и тебе не помогали. И никому из тех, кого я знаю, не помогали, — продолжил Уриэль. — Я вот что думаю: Девятеро уж давно про нас забыли. Может, помнят об Императоре да о наследниках его, а до нас, простых людей, дела им и вовсе нет.

Три-Стрелы со злостью пнул камешек, который от удара заскакал по прелой траве. Невезение обычно обходило каджита стороной, но этот легионер (откуда он только выполз?) спутал все планы по убийству крестьянина из Бланкенмарша. И стоило так гнать лошадь, догоняя жертву! Теперь оставалось только следить за ней, да попытаться прикончить ее либо на постоялом дворе, либо завтра, когда легионера рядом не будет. В любом случае, день потерян, а в Бравиле еще не улажены дела со Сквозняком и Полхвоста. Может, стоило послать Рыбьего Черепа куда подальше? Нет, это глупо. Задания аргонианина означают деньги, а деньги, как известно, оправдывают все.

Каджит забрался на спину своей лошади, развернул ее и поехал за Олесом и легионером, стараясь и не привлекать к себе внимания, и не упускать их из виду.

— Ну вот, мы и на месте, — Уриэль спрыгнул с лошади, отвел ее в стойло трактира и привязал там. Затем помог Олесу завести его хромоногую кобылу.

— Ты тоже в трактир? — поинтересовался Олес, надеясь, что словоохотливый легионер отправится патрулировать дорогу и оставит его в покое.

— Вообще-то, я могу заскочить. Пива пить не буду, но с тобой посижу.

— Пойдем тогда, — тяжело вздохнул юноша.

В трактире оказалось чрезвычайно душно и многолюдно. Олес сразу же поспешил оплатить комнату у хозяина, пожилого имперца, чей стертый от ношения шлема нос и грубоватые манеры свидетельствовали о долгой военной службе, а Уриэль занял единственный свободный стол. Доспехи патрульного с успехом отпугивали всякого рода воришек, аферистов и азартных игроков, так что, усевшись за стол и заказав себе вина, Олес вновь оказался рад компании легионера.

— Что будешь делать по возвращении в Бланкенмарш? — спросил Уриэль, едва юноша пригубил принесенное вино.

— Женюсь на любимой девушке и заживу спокойно, — честно признался Олес.

— Везет же, — с завистью произнес легионер. — А вот я так и останусь, наверное, неприкаянной душой.

— Что так?

— Отец и мать живут далеко, близ Чейдинхола, — пояснил Уриэль, бросив печальный взгляд на наполненный кубок собеседника. — А я думаю так до конца жизни и прослужить в Легионе. Любить мне некого, да и некогда, так что Легион остается единственным, к чему я искренне привязан.

— Тогда не жалей ни о чем, — сказал Олес. — У каждого своя судьба.

— Судьба, — эхом повторил легионер. — Злая особа эта судьба. Понимаешь, я каждый день чем-то да рискую. И завидую вам, землепашцам, овцеводам да кузнецам, которые за каждый новый день могут быть спокойны. Я бы и рад привязаться к чему-нибудь окромя Легиона, да не могу. Верно люди говорят: воином родившись, воином и помрешь.

— Зря ты так, — покачал головой Олес, которому вино из-за выматывающего путешествия успело изрядно ударить в голову.

— Вовсе не зря. Ты хоть знаешь, сколько решивших остаться на службе Империи легионеров доживают до старости? — Уриэль повертел в руках свой шлем. — Один из десяти. Остальные гибнут. Разбойники, даэдропоклонники, дикие звери — все они так и норовят оборвать твою карьеру. Я бы с удовольствием завел семью, да и жил бы как всякий мирный крестьянин.

— Так что ж не живешь?

— Не по душе мне и этот путь, — вздохнул легионер. — Не могу я заставить себя каждый новый день возделывать землю. Так и остаюсь между двух зол — то ли каждый день жизнью рисковать, то ли вовсе себя радости жизни лишить. Поэтому и завидую я тем, кто в простых радостях и работе удовольствие находит.

— Да уж, — протянул, не зная, что ответить на этот крик души, Олес.

— Вот и я о том же, — печально кивнул Уриэль, надел шлем и встал со стула. — Пора мне дальше ехать. Ночь длинная, а дорога небезопасная. Удачи тебе, Олес. Будь счастлив!

— И тебе, Уриэль, — улыбнулся юноша. — Надеюсь, ты все-таки найдешь свой путь.

— Твои слова да богам бы в уши, — легионер хлопнул Олеса по плечу и вышел из трактира.

Юноша подошел к трактирщику и взял еще один бокал вина. Ночь все равно предстояло провести на постоялом дворе, а спать не хотелось совершенно. Вернувшись за свой стол, парень осмотрел посетителей трактира. Большинство из них были имперцами — крестьянами и ремесленниками графства Бравил, коротавшими вечер после утомительного труда — но в зале находилось и несколько представителей торговой братии. Их Олес сразу же опознал по богатым одеждам и сопровождающим их наемным охранникам. Все вместе они составляли весьма красочную и по-своему домашнюю картину. В трактире чувствовался уют, и юноша позволил себе на время выкинуть из головы все треволнения, связанные с грядущей тяжелой дорогой в Бланкенмарш и недавним нападением. Потягивая вино, он и не заметил, как дверь трактира отворилась, и внутрь вошел высокий каджит в черных кожаных доспехах. Кот осмотрелся, словно выискивая кого-то, перекинулся парой слов с трактирщиком и занял один из стульев возле барной стойки.

Ги уже почти потерял надежду дождаться некромантов, когда дверь на третьем этаже, наконец, скрипнула и отворилась, впуская в логово свежий ночной ветер. Бретонец и не думал таиться, он отложил "Кодекс личей" в сторону и встал посередине комнаты, подняв руки и обозначая свои мирные намерения. Его заметили. По лестнице на второй этаж осторожно спустился орк.

Он был непохож на типичных представителей своего племени. Совсем светлая кожа, маленькие клыки, почти не выступавшие над верхней губой, и тонкий аристократичный нос делали Рашега похожим, скорее, не на орка, а на высокого эльфа. Облачение, состоявшее из зелено-красной мантии и кожаных перчаток, завершало образ предводителя некромантов.

— Я не знаю тебя, — приятным глухим басом произнес Рашег.

— Как и я тебя, — склонил голову в легком поклоне бретонец. — Мое имя Ги, я пришел по важному делу.

— Мне нравятся твои манеры, Ги, — орк подошел чуть поближе к волшебнику и махнул рукой. Сразу же трое спутников Рашега начали спускаться по лестнице в комнату.

— Вы тоже удивительно хорошо воспитаны, — еще раз польстил самолюбию некроманта Ги. — Я прошу прощения за столь внезапное вторжение, но ему есть причины.

— И я даже знаю, какие, — женский голос раздался так неожиданно, что бретонец едва не вздрогнул.

— Объясни, Леста, — Рашег повернулся к девушке, которая теперь встала рядом с ним.

— Это он должен объяснять, — отрезала Леста, — почему мой дядя убит и почему я вынуждена бояться за свою жизнь!

— Ты многое не понимаешь, Леста, — начал Ги, но орк перебил его.

— Ты причастен к убийству Пеллия?

— Нет. То есть, не совсем, — замялся бретонец. — Я для того и пришел, чтобы убедиться, что с Лестой все в порядке.

— С нами ей нечего бояться, — Рашег дернул рукой, и двое некромантов встали по обе стороны от Ги. — А вот к тебе у нас есть некоторые вопросы.

— Почему мой дядя мертв? — шагнула вперед Леста.

— Я не знаю. Но догадываюсь, кто виновен в его смерти.

— И я догадываюсь, — нахмурилась девушка. — Ты!

— Ты ошибаешься, Леста, — Ги попытался шагнуть ей навстречу, но электрический разряд пребольно шибанул его в левый бок.

Бретонец упал на колени. Он увидел, как на ладошке Лесты взбухает красным разрушительное заклятие. Ги открыл рот в надежде сказать еще что-нибудь, но девушка вытянула руку, и что-то горячее и душное ударило его в голову. Бретонец повалился на пол и не услышал, что сказал своим ученикам Рашег. Но это, наверное, было даже к лучшему, поскольку слова орка не сулили для Ги ничего доброго.

Возвращение в тварный мир было болезненным. Все тело Ги словно превратилось в одну большую ссадину. Пошевелить руками или ногами у бретонца не получилось. Он поднял голову и увидел, что крепко-накрепко примотан к импровизированному операционному столу.

— Что, Дагон дери, это значит? — зарычал Ги.

— А-а-а, наш гость, — лицо Рашега возникло прямо над головой бретонца. — Мы-то все ждали, когда ты придешь в себя.

— Специально ждали, — донесся откуда-то сбоку голос Лесты.

— Что вы задумали? — Ги дернулся, пытаясь освободиться от своих пут, но потерпел неудачу.

— А ты и не догадался, — издевательским тоном произнесла Леста. — Ты стал нашей лабораторной зверушкой. И мы испытаем на тебе все, что так давно хотели.

— Подходите ближе, — Рашег подозвал двух остававшихся в стороне некромантов. — Сейчас я покажу вам, как работает живой организм человека.

В его руке блеснул кинжал, и Ги задергался на операционном столе.

— Он сопротивляется, — прокомментировал орк. — Леста, будь добра, придержи его, пока я буду вскрывать брюшную полость. Не хотелось бы попортить столь замечательный экземпляр.

— Подождите же! — закричал бретонец, — Леста, послушай меня...

— Я уже достаточно тебя слушала и достаточно тебе выложила. По собственной глупости. Теперь ты ответишь за смерть дяди.

— Да не убивал я его! — Ги еще раз дернулся, едва не повалив операционный стол набок. — Слушай, залезь в мой верхний карман, там лежит записка. Прочти ее! И ты поймешь, что я не причинял ему зла!

— Это глупо, бретон, — заявил Рашег. — Ты не продлишь свою жизнь, заставляя нас искать какие-то неведомые записки.

— И все же, — волшебник с трудом повернул голову и посмотрел на девушку. Она явно колебалась. — Попробуй поверить в мои слова, Леста.

— Хорошо, — она подошла ближе и сунула руку в карман куртки бретонца. — Это?

— Это, — попытался кивнуть, увидев скомканный клочок пергамента, Ги.

Девушка развернула листок и быстро пробежала по нему глазами. Еще несколько мгновений колебалась и, наконец, посмотрела бретонцу прямо в глаза. Тот не отвел взгляда.

— Развяжите его, — махнула рукой Леста.

Дождавшись, пока Олес отправится в свою комнату, Три-Стрелы вышел из трактира и дважды обошел его по кругу, чтобы определить, можно ли будет проникнуть к спящей жертве через окно. На этот раз удача не изменила каджиту: нужное окно он обнаружил почти сразу, ему даже показалось, что за мутным стеклом мелькнул силуэт парня. Три-Стрелы облизнулся. Во рту пересохло, как и всякий раз, когда ему предстояло убивать.

Оставалось лишь дождаться, пока Олес уснет. Кот вернулся ко входу в трактир, но заходить не стал. Он сел на лавку, стоявшую возле двери, задрал голову вверх и некоторое время задумчиво смотрел на звезды, пытаясь отыскать на небесном своде созвездие Вора, под которым был рожден. Затем вновь встал, отошел подальше от посторонних глаз и проверил, в порядке ли специальный полый кинжал, на месте ли склянка для крови и свиток ускорения, который должен был позволить лошади домчать каджита до Бравила еще до рассвета. Все оказалось в полном порядке, и Три-Стрелы решил более не тянуть. Он тенью скользнул к погруженному в темноту трактиру, осмотрелся, убеждаясь в отсутствии патрульных Легиона, и достал кинжал.

Открыть окно оказалось совсем просто: каджиту пришлось возиться с отмычками не больше минуты. Залезть в комнату также не составило особого труда. Стараясь не шуметь, Три-Стрелы подошел к кровати, занося кинжал. Жертва была укрыта одеялом с головой, что создавало определенные трудности. Каджит планировал покончить с Олесом одним ударом в горло, но теперь, похоже, ему предстояло либо бить на удачу, либо снимать одеяло, что могло разбудить жертву. Кот нервно сглотнул, раздумывая над альтернативой. Затем положил руку на одеяло и рывком отдернул его. Кровать была пуста, а иллюзию лежащего тела создавали сваленные в кучу подушки и простыни.

Каджит тихо выругался, и в тот же момент что-то тяжелое ударило его по голове. Три-Стрелы взвыл и, резко обернувшись, наугад взмахнул кинжалом. Лезвие пропороло что-то мягкое, и в ноздри коту ударил запах крови. Он попал! Раненый крестьянин шагнул назад, выронив ножку табурета, которой он и ударил Трех-Стрел, и зажал рукой неглубокий порез на груди. Каджит ухмыльнулся и приготовился к решающему выпаду. Но Олес, несмотря на заверения Рыбьего Черепа, оказался не таким уж неумехой. Он развернулся и прыгнул в окно. Каджит молнией бросился за ним.

Парень успел добежать до коновязи, когда Трем-Стрелам удалось настичь его. Кот еще раз ударил кинжалом, но Олес заслонился рукой. Острие пробило ему ладонь, полость кинжала моментально наполнилась кровью. Каджит выдернул оружие.

— Что за?! — громкий крик заставил Трех-Стрел обернуться. На пороге трактира стоял хозяин.