Обелиск

Мы с Лаем как раз в тот, знаменательный день, были вместе с той группой. Нам требовался некоторый отдых. А еще вернее нас на него просто выгнали, потому что мы больше всех просиживали за исследованиями. Но разве мозгу ключника возможно так долго отдыхать, когда рядом находится такая прорва новых задач? Вот мы с ними и пошли к артефакту, что бы хоть как-то себя занять.

Все произошло на удивление быстро. Лай попробовал просканировать артефакт магией. Он уже тысячи раз это делал, и мало что получал в ответ, но в этот раз, он едва прервал заклинание, как рухнули последние лепестки. Едва они начали раскрываться, как из щелей брызнул яркий розовый свет, который ослеплял. Когда лепестки полностью опали на груду таких же лепестков, нам предстала большая сияющая сфера. Она переливалась и манила, и так сильно манила, что мы поддались зову.

Когда мы оказались рядом и коснулись её, то сперва почувствовали упругое сопротивление, как будто сфера была наподобие резиновой, но потом наши руки неожиданно погрузились внутрь и, мы были мгновенно затянуты в середину. Не помню, кто первый подвергся обработке, я или Лай, мы расходимся во мнениях. Остальные же вообще, как оказалось, нас не видели. Потому что сами поддались искушению, только их внутрь не затаскивало.

Когда я оказался внутри, в меня ворвался поток знаний. Нет, совсем не весь, просто как вежливая форма приглашения и объяснения где я нахожусь. Именно из этой сферы я все и узнал, и что это была за раса, и что с ней случилось и все знания, которые они решили оставить после себя.

Все знания я решил взять по простой причине, второй раз к сфере меня могли не подпустить.

Очнулся я в местном лазарете, спустя полгода. Вместе с Лаем нас поместили сюда спустя десять дней после исчезновения. Никто не знал, ни куда мы делись, ни как появились. Наш рассказ о пребывании внутри сферы никто не принял всерьез, но поскольку каждый из нас в красках все описал, то поверили.

Что с нами произошло, почему мы так долго отсутствовали и почему так долго были в состоянии комы никто ничего сказать не смог, в том числе и мы сами. Лай больше всего терялся в догадках, ведь все его охранные заклинания, вся его магическая выучка, ничего не помогло.

Но, поскольку, ничего страшного и серьезного не произошло, все постепенно улеглось и мы с еще большим энтузиазмом взялись за дело.

Первые странности стали замечать те ученые, с которыми мы в данный момент работали. Они заметили, что некоторые вещи мы схватываем на удивление быстро, как будто знали заранее, что и как должно быть. То, на что они потратили полгода нашего отсутствия мы освоили за какой-то месяц. Дальше больше, мы стали столь быстро разбираться во всем, что они диву дивились. Конечно, они и до этого были под впечатлением от наших с Лаем способностей, но все же как ученые они нас превосходили в своей сфере.

Не сговариваясь мы с Лаем подняли перед самими собой этот вопрос и быстро пришли к мнению, что знания, полученные от сферы, становятся нашими собственными, и только по этому мы воспринимаем все так, как будто уже тысячи раз все это делали.

Наши умозаключения не особо понравились руководству проекта, но возразить никто ничего не мог, все же это благодаря нам они имеют все то, что имеют.

В итоге, к моменту окончания нашего десятилетнего заключения я разбирался в стольких вещах, что голова шла кругом. Успехов, которые мы добились, было столько, и они были столь грандиозными, что вся жизнь на одной, знакомой мне планете, очень скоро поменяется кардинальным образом и с кем бы там не воевали люди, они очень скоро могут одержать победу.

Почему я говорю могут? Потому что полученные знания дрэдов сильно изменили людей. Почти все узнанное было направленно на мирные цели, на саморазвитие, на воспитание, на выращивание различных культур, на медицину, на строительство... на все, кроме войны. Был, конечно, тот небольшой раздел военного назначения, которые дрэды успели сделать, но от него несло такой тоской, что о самой войне даже не хотелось думать.

Того немногого, что удалось узнать из военного раздела хватило всем, для того, что бы понять, каким сильным противником могли стать дрэды. Всего чуть-чуть из всех их знаний, но один только нанический комплекс оказался самой безобидной игрушкой на фоне всего остального. Из-за этого все исследования даже были прекращены на неделю, люди просто переваривали узнанное и я уверен, что больше с таким азартом они уже не думают о войне.

Но, это их мир, и им решать, что с ним делать.

Когда все исследовательские работы были завершены мы очень быстро свернулись. Пять последних лет мы не только исследовали, но и мастерили. Ученые переделали свои вычислительные комплексы. Некогда их достояние, самые мощные центры, теперь были не больше пуговицы размером. Смысл таскать с собой такие громадины отпал. Нанические комплексы, произведенные на их родине, оказались полнейшим браком по сравнению с тем, что могли сделать дрэды, и тот, который удалось захватить нам, как оказалось, функционировал всего на сотую долю процента, время не жалеет никого и ничего.

Возвращались практически налегке, сферу я им не позволил взять с собой, поэтому последний год они были заняты только получением и классификацией информации. Все, что они сумели смастерить, я им позволил забрать, вреда они не несли.

Мы возвращались с триумфом и огромной печалью в глазах.

Глава 6. Монстр. Неожиданное возвращение.

— Обнаружено вторжение в психоличность, производится принудительное извлечение. Удалить паразита? — голос обелиска ворвался раскаленной иглой, пробуждая заснувший навеки мозг. Боль была адская, казалось, каждый нейрон излучает океаны боли. Как до меня дошли слова обелиска не понимаю, потому что ничего кроме боли я вообще не ощущал и не слышал.

Я не мог кричать, я не мог двигаться, я встал в ступор от невыносимой боли. Как будто от твоего мозга оторвали паразита, который прожил там миллион лет и от этого мозг испытывает душевные терзания, выражающиеся в банальной боли. Как оказалось, я был близок к истине.

Когда я пришел в себя, обнаружил одну крайне возмутительную вещь. Я изменился. Боль постепенно спадала и я сумел открыть глаза. Интуитивно догадался, что нахожусь возле обелиска, но вот глядел я на это место совершенно другими глазами, и по-другому, и разными органами чувств, и сразу в нескольких направлениях.

— Что со мной произошло? — задал я вопрос, и почти тут же пожалел, потому что обелиск безразличным голосом заговорил.

— Произошел преднамеренный захват психоличности. Паразит внедрился в головной мозг и произвел полный захват всех моторных, а в последствии и мыслительных функций, постепенно замещая психоличность, умело укрываясь от моего внимания. В возникшей опасности я вынужден был произвести вывод в подпространство, где при полном сканировании был обнаружен паразит.

— Ничего себе, — только и смог выдавить я, — это на меня что, мозгоед напал какой? — ошеломленно спросил я.

— Термин мозгоед в данном случае не уместен...

— Ладно, заткнись, — раздраженно буркнул я, — это была шутка. Что этот гад со мной сотворил? — и тут обелиск выдал просто энциклопедические знания.

— Личинка истикса имеет врожденные инстинкты выживания и возможность выжить только при полном захвате психоличности. Обычно они паразитируют на низших формах жизни, по причине их доступности. Но одинаково легко захватывают и высшие формы, обладающие сложными мозговыми процессами. При захвате носителя личинка продвигается к главному координационному центру, или к главному нервному узлу, захватывая сперва моторные функции, а потом и все нейронные связи.

Имеющийся комплекс беззащитности, из-за её изначальной формы, приводит к постоянному изменению носителя. Каждое изменение требует поглощения ресурсов, биологических, органических и не органических, а так же всевозможных источников энергии. Поэтому носитель со временем становится хищником и нападает на все подряд.

Уничтожение паразита в теле носителя возможно в период развития, подвергая при этом сам носитель опасности. Когда паразит переходит к стадии подчинения психоличности уничтожить его можно только вместе с носителем, или разложив объект на волновые составляющие и отделение волновой составляющей паразита от носителя.

— Ну умник, ну выдал, — сквозь зубы выдавил я, понимая, что у меня уже не прежние зубы, — и что он со мной сотворил?

— Изменение физиологической составляющей — сто процентов. Изменение нервной системы — семьдесят процентов. После извлечения паразита вредонесущих факторов не обнаружено, психоличность не претерпела изменений.

Так, спокойно! Что все это значит, разберусь позже. А сейчас успокоиться.

— Удалить паразита? — спросил неожиданно обелиск?

— Что? — я вскочил, с удивлением понимая, что я встал не на ноги, а на четыре лапы.

— Извлеченный паразит обезврежен. Удалить его?

— Погоди, где он? — рявкнул я, из горла вырвался натуральный рык.

Перед моей... мордой... зависла сфера, в которую был заключен паразит. Он чем-то напоминал земную мокрицу, только был черного цвета и имел ромбовидную форму, один угол которой был далеко оттянут. Паразит не двигался, поле его сдерживало, но я ощутил, как от него волнами исходит злость, ярость, и желание вернуться в свой, такой надежный носитель.

Ну уж фигушки тебе. Уничтожить тебя это будет слишком просто.

— Обелиск, ты можешь дать мне все его знания? Мне еще себя переделывать надо.

— Запрос принят к исполнению.

Да, это было сильно. Когда обелиск, покопавшись в паразите двое суток, вывалил на меня все узнанное, а это действительно было все, я чуть не сошел ума. Пришлось отказываться от всего мусора их классифицировать все полученное, с дальнейшим заливанием мне в мозг.

Полезного оказалось очень много, в плане перестройки организма, практически любого, хоть биологического, хоть кристаллического, а хоть и дроида какого, эти истиксы имели просто поразительные свойства к паразитизму, и уникальную систему изменения носителя. Я с этой системой осваивался довольно долго, а ведь для них это все было на уровне инстинктов.

Отрицательной частью было то, что с размножением у них было очень проблематично. Практически истиксы были бессмертны. Если у паразита не было оболочки, носителя, то он впадал в спячку, в которой мог провести миллионы лет, а когда был в носителе, то жил припеваючи за счет внутренних резервов носителя. И самым большим минусом паразита было то, что он стремился захватить тело, сознание носителя было ему не нужно и только мешало, поэтому он его уничтожал.

Для чего они захватывают носителей? Для того, что бы размножаться. Процесс это очень сложный и долгий. Истикс захватывает носителя, подчиняет его и начинает его изменять, готовя к фазе эмбриона. Наступает она не скоро, надо набрать массу в несколько тонн, для этого пройти тысячи превращений, и убив тысячи себе подобных, не удивительно, что их считают кровожадными.

Измененного носителя истикса невероятно сложно победить, если это вообще возможно. Даже в мире лазеров, плазмы и бомб он имеет невероятную защиту и убить его на определенном этапе развития затруднительно.

Когда носитель достаточно созрел, истикс делает последнее превращение, убивая своего носителя, превращая его в ком или блин, покрытый очень толстой роговой броней, а внутри начинается процесс формирования новых паразитов.

Паразиты состоят полностью из нейронов. То есть, паразит, в процессе трансформации носителя накапливает не только физическую мощь и броню, но и увеличивает количество нервных клеток. И примерно одна пятая всей массы это своеобразные жидкие мозги. И вот из этой нервной ткани истикс и формирует себе подобных. А по прошествии нескольких лет, а может сотен лет, скорлупу проламывают новые истиксы. Их получается несколько сотен, ну или хотя бы десятков, все зависит от размеров носителя, до которых изначальный истикс сумеет его вырастить. Потом изначальный истикс начинает заботиться о своих детях и первым делом крошит оставшийся панцирь своего мертвого носителя и вновь появившиеся истиксы валяются в этой крошке, покрываясь панцирем и получая с ранних пеленок хорошую защиту, но не способную защитить от всего. Потом истикс присасывается к каждому своему дитю, что бы впрыснуть в него все свои знания. На этом, собственно и заканчивается процесс воспитания, дальше кто выживет, а кто заснет. Убить истикса в раннем детстве очень легко, но поделать с этим они ничего не могут, поэтому им приходится захватывать носителей и прятаться этими носителями подальше от взглядов.

В моем теле изменения были кардинальные и поразительные. Я стал этаким чудищем из фильма ужасов. Зверь о четырех лапах, весь покрытый костной броней, здоровенные когти, голова с несколькими рогами, как у носорога.

Хорошо, что я получил хорошее медицинское образование, иначе привести себя в норму и вернуть себе все органы было бы очень затруднительно. Сколько у меня на это ушло времени не могу сказать, здесь, возле обелиска, время шло гораздо медленнее, а часы просто вставали.

Первой моей мыслью было, конечно, рвануть к Ихтару, просить помощи, но обелиск развеял мои мечты. Оказывается, я устроил там настоящий переполох, за мной почти три года гонялись, с целью уничтожить и им это почти удалось. А то, что я натворил за эти три года можно было только догадываться, потому что я почти ничего не помнил. Поэтому первым делом надо было вернуть себе нормальный вид и только потом идти на поклон.

Мертвого истикса я брал с собой, как доказательство, а то мало ли, убьют сразу и не спросят. Умер этот паразит в чудовищных пытках. Я конечно не кровожадный, но почувствовал себя отмщенным. Собственно и пыток я ему не хотел, просто когда я сказал обелиску, что бы он выкопал из этого паразита всю информацию, тот сделал, но на ворошение в самом себе паразит отреагировал очень бурно. Я чувствовал его боль как свою, не так сильно как он, конечно, но я знаю, что ему было невыносимо больно. Ведь он, по сути, состоял из одного только мозга, и больно ему было каждой своей клеточкой, когда обелиск доставал из этого мозга всю информацию.

Я подгадал момент, когда Ихтар окажется один и обелиск перенес меня к нему.

— У меня только один вопрос, — начал я быстро, в лоб, пока он не успел ничего предпринять, — я успел кого-то убить?

Ихтар замер как истукан, побледнел, и просидел неподвижно с минуту, потом все же отошел и до него дошел смысл моих слов.

— Артемон? — слабо выговорил он.

— Да, это я, — подтвердил я, — и меня интересует вопрос, успел ли я кого-нибудь убить?

— А? — он опять опешил, — нет, нет, — быстро заговорил он, — никого, только животных. Люди только пострадали, но никто не умер.

— Ну хоть что-то хорошее. Надеюсь не сильно пострадали?

— Как ты сумел? — взорвался Ихтар.

— Обелиск помог, — понуро ответил я, — паразита этого вытащил, — с этими словами я протянул и положил на стол черный ромбик.

Реакция Ихтара оказалась поразительной, он вскочил, взвизгнул, и на мою ношу тут же обрушился стул, на котором только что сидел координатор.