Ликабет

Лютаев кивнул.

— Ничего не поделаешь. Мир меняется. Он ждет новых правил. Ждет их от русского народа. Здесь во внутренних делах всегда был бардак, но в международных делах Россия всегда действовала по закону и поступала справедливо. Поэтому многие сейчас ждут, что Россия установит справедливые правила и будет их гарантом. И это не только Германия. Это где-то полмира. Нам нужно принимать решения и брать на себя ответственность. Вся надежда на то, что этим делом займется Годунов и сделает все без ущерба для блага народа, а скорее всего, и с немалой прибылью. В этом он большой специалист — Лютаев на мгновение задумался и продолжил.

— А теперь о Чистякове и Скворцове. Этот проект ведет государство и за него отвечает Скворцов. Это его работа. Те же, кто ведет будущее государства, уже сейчас ориентируются на президентские выборы следующего года, а именно на Годунова, участвуют в этом проекте через штаб-легата Чистякова. Это избавляет власть от недоразумений. Слишком много важного решается сейчас, а еще больше решится в ближайшее время.

Буховцев понимающе кивнул. Все это походило на политику трёх экономик во время недавнего экономического бума. Тогда было правило, что один высокопоставленный член правительства руководил энергетикой, сельским хозяйством, металлом и природными ресурсами вообще, и это называлось экономика первого порядка. Второй развитием производств на базе передовых мировых разработок. Третий (им, кстати, был Годунов) передовыми проектами, которых не было ни у кого в мире. Каждый занимался своим делом, но в точках соприкосновений они вели дела вместе. Ресурсы тоже, часто перетекали из одного проекта в другой, чтобы не было подозрений, и все понимали, что делают общее дело. Сотрудничали, а не конфликтовали.

Чистяков представляет в проекте Годунова. Вернее те силы, которые он возглавляет. Так называемых "силовиков". Некоторое время они были не у дел, и теперь у них появилась возможность поучаствовать в большой игре. Если так, то будущий мир объединят не торговцы, а военные. Конечно и сегодняшний президент, Рогозин не 'голубь'. Про него в Европе говорили, что он хорошо знает Запад и поэтому его не уважает. Однако от Годунова многие политики там вообще приходят в оторопь.

— Еще вопросы есть, Валерий Александрович? — поинтересовался Лютаев.

— Будут — пообещал Валерий — но позже.

— Правильный подход — одобрил маг — у нас тут кое-что осталось, разливайте и пойдем по домам. Вам нужно отдохнуть. Вечером я покажу вам, как видим мир мы, консультанты — Лютаев коротко рассмеялся — и тогда думаю, вы будете понимать меня лучше, а мне не нужно будет объяснять вам простых вещей.

Валерий разлил оставшуюся водку по стопкам. Они выпили, собрали мусор в пакеты и не спеша отправились в деревню. Облаков на небе совсем не было, и само небо было даже не голубого, а какого-то белесого цвета. От этого все кругом словно потеряло яркие краски и выглядело выцветшим. Ветер разгулялся не на шутку, и когда они поднялись из дола на ячменное поле, им пришлось идти сквозь мечущиеся в разные стороны волны спелого ячменя. Они вышли на дорогу, которая через поля спускалась в деревню. В голове было легкое веселье от выпитого, и на душе было легко. Валерий рассказывал Лютаеву о местных достопримечательностях, тот поддакивал, что-то вставлял умное и к месту. Так они добрели до его дома. Маг махнул ему рукой на прощанье.

— Я зайду часам к двенадцати ночи. Спите, Валерий Александрович. Даю гарантию, потом долго не уснете.

* * *

Буховцев проснулся от звонка. В комнате и за окном было темно, лишь свет от уличных фонарей проникал в помещение. Система управления включила ночник, и Валерий видел, как сквозь сумрак постепенно проступают колонны в зале и мебель. Телевизор включился в режим домофона, и он увидел одинокого мага, который махал ему рукой в скрытую камеру. Как он её нашел, было непонятно. Валерий оделся теплее, и вышел на улицу.

Над деревней была звездная ночь. Холодная, как это бывает в средней полосе, в начале августа месяца. В черном небе сияли яркие россыпи звезд. Кленовка находилась в низине между двух холмов, спускаясь с них к лежащему внизу, пруду. Вдоль улицы, освещенной фонарями, шла дорога, на противоположной стороне был супермаркет, закрытый ночью. Лишь правая сторона, где вместо витрины были расположены ночные автоматы самообслуживания, светилась яркими огнями. Ниже, ближе к пруду, располагались хозяйственные постройки, еще ниже бани. Всё это не освещалось и выступало из темноты блёклыми сумеречными тенями. Напротив них, за прудом, возвышалась громадой гора. Ночной воздух был холоден и свеж. Буховцев зевнул со сна.

— Куда идем?

Лютаев показал в сторону горы.

— За эту гору. Искусственный свет может помешать.

Через двадцать минут они стояли на противоположном краю горы посреди недавно скошенного горохового поля. Слева была деревня, отсюда невидимая и неслышимая, лишь свет из-за горы выдавал её присутствие. Сзади проходила асфальтовая дорога. Впереди и справа чернел лес. В общем, типичный для этих мест, пейзаж. Здесь, на высоте, было теплее, чем в деревне лежащей в низине. Под лунным светом постепенно проступали контуры елей и берез, из которых состоял лес. Лютаев повернулся лицом к лесу и Валерий встал рядом с ним.

— Сейчас я вам покажу, как видим мир мы, маги. Видим, когда захотим. Это знание, видение является частью нашего, да и вашего мира, но недоступно для обычных людей. Не из-за каких-то запретов, просто люди никогда это в себе не развивали. В мире много и других знаний и видений, но я вам этого показать не могу, потому что одни вещи опасны, другие недоступны даже мне.

— А это не опасно? Может, мне отойти подальше — поинтересовался Валерий вполне серьезно. Случай в долу он помнил.

— Вначале неприятно, но не смертельно. Не беспокойтесь, Валерий Александрович, вы сейчас самый ценный человек на свете. Очень многие заинтересованы в вашей жизни и здоровье и уж я, во всяком случае, подвергать вас опасности не стал бы. Начнем.

Вначале ничего не происходило. Лютаев стоял и смотрел на лес, потом негромко произнес несколько слов. Валерий не смог разобрать. Внезапно он ощутил, что сквозь него как будто прошла волна. Мурашки пробежали от темени до пят, дыхание перехватило, как бывает, когда прыгаешь в холодную воду. Он закрыл глаза, восстановил дыхание, а когда открыл, увидел, что все кругом разительно изменилось. Было светло и как-то блёкло. Окружающий мир радовал глаз неповторимой радугой цветов и оттенков. Различного цвета столбы света исходили от травы, деревьев, ночных бабочек и уходили в небо, которое нежно переливалось всеми цветами радуги. Свет, исходящий от травы и деревьев был неярким, приглушенным в основном зелено-голубым, иногда с примесью коричневого оттенка. На этом фоне выделялись порхающие ночные бабочки, от каждой из которой, вился небольшой серебристый жгутик. Валерий посмотрел на Лютаева. Он стоял словно в фантастическом костре. Яркий пульсирующий жгут исходил у него из живота, проходил через туловище и исчезал где-то вышине. В нем переливались и жили все цвета радуги. Вокруг головы было сияние, похожее на небольшую корону.

— Вот так мы видим мир, Валерий Александрович. Вы, наверное, слышали об энергии космоса, связи со всем сущим и прочей мистике. Может, слышали про 'форосский свет', который видят монахи праведники, вот так это выглядит. И поверьте этот взгляд достоверней всех других познаний о человеке. По нему можно определить злой ты или добрый, обманщик или честный человек, какая у тебя сила воли. Можно узнать, здоров ты или болен и сколько тебе осталось жить. И притвориться нельзя.

Валерий посмотрел на себя. Такой же жгут исходил и из него. Правда, был он не такой большой, и не такой яркий.

— Я знал людей, может, не совсем людей, которые могли прочитать о человеке все.

Буховцев сглотнул. Пересохло в горле. Казалось, за последнее время он ко многому привык, но мир удивлял его все больше и больше.

— Что это такое? — произнес он хриплым голосом.

— Пацер — негромко сказал странное слово Лютаев. Звучало оно похоже на русский, но с интонациями совсем другого языка. Только сейчас Валерий заметил, что почти не слышит звуков, а голос мага звучит как сквозь вату в ушах, и он слышит его скорее на подсознательном уровне — в переводе означает жгут. Так звали его на одном очень древнем языке. На каком, вам пока знать не нужно. Мы все, люди, животные и растения принадлежим этому миру и через пацер связываемся с ним. Мир дает нам энергию для жизни, а мы через пацер можем сами влиять на него, на другие существа и предметы. Зная как общаться с этой энергией, ты можешь продлить свою жизнь достаточно долго, и старение тела для тебя значения иметь не будет. Здесь дело совсем в другом. Можно вытащить человека почти из могилы, а можно легко убить. Многое можно. Есть люди, которые знают и могут так много, что вам сложно представить.

Лютаев замолчал. Молчал и потрясенный Валерий. Ему пришла в голову мысль, и он спросил.

— Эта водоросль, которая растет в подводном море, тоже излучает какую-то энергию?

— Да, и когда ее готовят, энергия в ней освобождается и сливается с энергией человека. Вы видите, здесь все излучает энергию, нужно лишь знать, как ее освободить и что с ней делать.

— Какие-нибудь заклинания?

— И заклинания тоже. Сами по себе слова значат немного. На наш мир влияют мысли, но мысли облеченные в слова значат очень много. Особенно когда знаешь, как и к кому обращаться. В них появляется сила, а сила как ключ открывает и закрывает энергии и направляет их.

— Этому сложно научиться?

— Сложно? — Лютаев скривил губы — это такой же мир как ваш, его нужно познавать всю жизнь. Не короткую человеческую, а нашу которая может длится так долго, как ты выдержишь сам, или как тебе позволят. Чем дольше ты его познаешь, тем больше в него погружаешься. Ты живешь носителем знания среди людей, которым ничего не можешь ни рассказать, ни доверить, и со временем становишься другим. Вы и сами, Валерий, на следующий день будете другим, хотя почти ничего не знаете.

Буховцев отметил, что Лютаев впервые назвал его по имени. Из сочувствия что ли?

— А избежать этого нельзя?

— Избежать? — Лютаев немного удивился — нет, нельзя, но привыкнуть можно. Чем больше познаешь этот мир, тем дальше уходишь от людей. То, что вы видите вокруг, это тоже наш с вами мир, его внутренняя сторона. Есть на Земле и другие миры часто соприкасающиеся с нашим внутренним. У них тоже есть знания, большие силы, но чтобы познавать тот мир, нужны качества, обычному человеку недоступные. Иначе ты умрешь, или хуже. Те, кто постиг это знание уже и не люди вполне. В свое время и я стоял перед выбором, но умерил свое любопытство, потому что люблю людей и хочу остаться человеком. Так же можете поступить и вы, и скорее всего, поступите. Я уже понял, что для вас есть вещи неприемлемые и это мне в вас нравится. Не беспокойтесь Валерий, вы ведь всегда хотели подобных знаний. Помните тогда, в Нижнем, я вам обещал, что вы кое-что узнаете из основ миропорядка. Познавайте. Это ваш путь.

Добавить нечего. Лютаев коротко сказал то, к чему Валерий пытался как-то внутренне привыкнуть. Что же его жизнь меняется даже круче, чем он предполагал вчера. Перемены он не любил, но относился к ним спокойно. Что же поглядим, что будет дальше. Он улыбнулся.

— Я все понял. Спасибо, Евгений Андреевич.

Лютаев кивнул. Внезапно его лицо изобразило беспокойство.

— Валерий Александрович мы договорим потом. Видите, два красных жгута там, между деревьями, приближаются сюда. Это тоже люди и мне кажется, что они очень агрессивны. Цвет жгута красный с малиновым. Я бы мог объяснить подробнее, но у нас нет времени.

Буховцев ничего не ощутил, просто внезапно всё исчезло, и оказалось, что они снова стоят в ночи под звездным небом. Ему стало легче, несмотря на то, что к ним приближались два здоровяка с явно агрессивными намерениями. Насчет магических навыков самозащиты Валерий ничего не знал. Наверное, у Лютаева они были, если столько времени прожил. В легионах же тренировки по рукопашному бою проходили ежедневно, правда, все приемы были с предполагаемым летальным исходом. В целом, за ситуацию он был спокоен.

— Эй, вы, хренотень столичная, заблудились что ли. Сейчас мы вас проводим — крикнул один из подходящих, второй хохотнул.

Не местные — определил Валерий. Пьяны, но в меру и хотят приключений. Он изготовился. Однако показать школу рукопашного боя легионов ему не довелось. Внезапно из темноты вышел еще кто то, и двинулся на нападавших. Первый из них не задумываясь ударил. Удар прошел мимо. Их защитник, уходя от удара, присел на левую ногу, коротко и мощно ударил в солнечное сплетение. Нападавший рухнул как подкошенный. Второй отскочил, матерно изругался, но убегать не стал. В руке у него блеснул нож. Буховцев бросился на помощь. Нож это серьезно, тем более, что рукопашный бой с холодным оружием, как раз его специализация. Однако все произошло быстрее, чем он предполагал. Руку с ножом встретил скользящий блок, и она оказалась в захвате. Далее ловкий боец не стал рисковать. Коротко, но сильно рванул руку, вывихнул ее из плечевого сустава. Нападавший выпучил от боли глаза, раскрыл в немом крике рот, и повалился на траву. Его противник спокойно вынул из безжизненной руки нож. Просто и эффективно. Со времени начала схватки не прошло и десять секунд. Интересно было бы посмотреть на это магическим взглядом Лютаева.

Их защитник обернулся. Как и предполагал Валерий, это был Макаев.

— Все в порядке — Макаев успокаивающе улыбался.

— Вижу — Буховцев подошел и внимательно осмотрел незадачливых драчунов.

Оба нападавших лежали на земле. Один ворочался, пытаясь наладить свое дыхание. Другой лежал молча, видимо болевой шок от вывиха отключил его сознание. Макаев не спеша обыскивал поверженных противников. На разложенном на земле носовом платке появились зажигалка, мелочь, кредитные карточки и много чего другого. Обыскав, он отошел в сторону и позвонил по мобильному телефону.

— Все в порядке — сказал он подойдя — я позвонил, сейчас сюда подъедут, этих голубчиков надо проверить. Можете отдыхать дальше.

— У вас учат хорошему рукопашному — сказал комплимент Валерий.

Макаев пожал плечами.

— А как у вас?

— У нас просто. Блок, удар ножом, или мечом, если холодного оружия нет, то просто по болевым точкам.

Макаев рассмеялся.

— Я так и думал. С этих ребят причитается. Я спас им жизнь.

Лютаев все это время спокойно стоял на месте, будто исход схватки его не волновал, или он знал его заранее. Когда они возвращались в деревню, то видели как на горой зависли, освещая площадку, два моба. Коллеги Макаева прибыли на задержание.

Маг не обманывал. В эту ночь заснуть Валерий так и не смог. Впечатлений и тем для размышления было достаточно. С Лютаевым они больше так и не общались. И это хорошо, подобное нужно переварить. Мыслительный процесс шел рывками, от бурной активности до полной прострации. Не помогла даже бутылка водки. Особенно занимала его фраза 'умереть или хуже'. Что это такое может быть хуже смерти? В интересное же дерьмо он вляпался. Валерий уснул только под утро, совершенно вымотанный.