Клим уселся и вдруг обнаружил, что не знает, о чём рассказывать. Он уезжал из Москвы совсем другим человеком, а теперь даже точно не понимает, человек ли он вообще. Неужели рассказывать о семинарах старичков и гламурных персонажей? Ведь совершенно не эти занятия изменили его, не они заставили его играть на сцене по-новому. Лиза тем временем отдышалась. Она внимательно посмотрела Климу в глаза и сказала:

— Я получила и-мейл от Эльзы Марабу — ты её впечатлил...

Она сделала паузу, как будто ждала ответа. Клим не сразу, но сообразил, что Эльза Марабу — его художественный куратор в лагере. Конечно, он помнил многозначительные взгляды мадам Эльзы, когда она по слогам говорила: "Великолепно!". Лиза порывисто вздохнула и вытерла красной рукой пот со лба. Клим почему-то не мог отвести глаз от этой пухлой руки с короткими, будто заострёнными на концах пальцами. Лиза, не дождавшись от Клима ответа, продолжала:

— Ты не очень-то разговорчив — самому как? Понравилось?

— Конечно! Просто не могу решить, что именно. Дух там какой-то особенный...

— Дух там цыганский, я помню. И ни чиновникам, ни дирекции его не удаётся вывести, — Лиза усмехнулась чему-то своему и несколько раз моргнула — только сейчас Клим заметил, насколько пристальный у неё взгляд был до этой минуты. Она снова посмотрела ему в глаза, и Клим почувствовал лёгкое головокружение. Присутствие Лизы всегда как-то странно на него влияло, но сегодня всё было намного сильнее — словно ей не нужны никакие его ответы, словно она читала прямо из его головы. Он увидел себя таким маленьким и щуплым со стороны: неумеха-оборотень с выцветшими ресницами и слишком маленьким подбородком. Какой-то тяжёлый груз придавливал его, и сквозь толщу вязкого, как вода, воздуха до него донеслось:

— В этом сезоне Витя Большаков будет ставить пьесу с большими детскими ролями — попрошу тебя посмотреть...

Клим взглянул на свои руки и испугался — он увидел на их месте пухлые и красные Лизины ручки. Та же смотрела ему внимательно в глаза и что-то вкрадчиво говорила. Клим спрятал руки за спину, но тяжёлое марево продолжало его обволакивать. Тогда он собрал все силы в кулак, вскочил с лавочки и отбежал метров на пять. Там для виду закашлялся. Одну руку Клим прижал к груди, другой показал опешившей Лизе: "я сейчас вернусь, только откашляюсь". Голова внезапно прояснилась и судорожно заработала: определенно, присутствие Лизы — причина его дурноты. Клим снова взглянул на свои руки — они всё ещё оставались красными, но пухлость уходила прямо на глазах. Он вспомнил про почти легендарную Лизину харизму — теперь, видимо, именно из-за неё он не мог избавиться от навязчивой мыслеформы своего театрального педагога — та, словно лавина из кошмарного сновидения медленно, но неумолимо подминала его под себя. Скаут Жиль предупреждал об опасностях внушения для оборотней, и теперь Клим ощутил это на себе в полной мере. Если обычные люди просто беспрекословно подчинялись Лизе, то он рисковал превратиться в её уменьшенную копию — против собственной воли. До него вдруг дошло, что любой, даже самый дурацкий повод для побега сгодится. И тогда Клим прокричал, прерываясь на притворный кашель:

— Я там вирус какой-то подхватил... кажется! Не хочу вас... заражать... Лиза! Созвонимся — извините...

После чего, не оглядываясь, пошёл прочь, зачем-то хромая. Ему было стыдно за своё поведение, но он холодел от ужаса, когда представлял, что бы случилось, останься он возле Лизы. Противоядия против её подавляющего магнетизма у него пока ещё не было. И если Клим его не найдёт, с занятиями в студии придётся завязывать. Надо срочно искать клан, чтобы тренироваться, иначе его сказочное свойство будет создавать только массу новых проблем.

Следующую неделю Клим просидел в интернете. Несколько раз он в сердцах чуть было не разбил компьютер — настолько противоречивой ила даже опасной оказывалась информация в сети. Обрывки нужных сведений лежали под толстенным слоем рекламы, откровенной чепухи или зараженных вирусами файлов. Тогда он стал слать запросы — в Иркутск, М-ск и вообще везде, где находил упоминания о родственниках по отцовской линии. Параллельно пришлось продублировать ряд запросов по экспресс-почте — в архивах и других госорганах просили предоставить доказательства родства. Наконец среди потока спама, предлагающего составить родословную за три дня, начали попадаться ответы по существу — из иркутского архива сообщили, что Ольга Самойлова, тётка отца, ещё в девяностых годах переехала в Москву. А на запрос в М-ский музей прислали скан перевода немецкой докладной записки военной поры. Именно от этой записки у Клима сердце подскочило и заколотилось в горле:

"Сидор Пилипчук на очной ставке 12.03.42 с оказывающей помощь врагам Рейха крестьянкой Ксенией Веселковой не узнал последнюю, указав, что задержанной оказалась соседка Веселковой Светлана Курицына. Полицейские Воронов и Слесаренко, проводившие задержание, утверждали, что знакомы с Ксенией Веселковой, и что спутали её с соседкой ввиду вечернего времени и общей схожести обеих женщин. Задержанная была в связи с этим отпущена. Информатор Вальтер 21.03.42 сообщил, что отпущенная женщина всё же являлась Ксенией Веселковой, которая после освобождения из полиции скрылась в лесу, присоединившись к отряду диверсантов. Пилипчук, Воронов и Слесаренко не смогли объяснить, почему они на очной ставке приняли задержанную за её соседку. Поскольку признаков сговора не было выявлено, и все трое показали себя ранее верными идеям Рейха, 28.03.42 к ним были применены дисциплинарные меры...".

Клим несколько раз перечитал записку — сомнений не оставалось: гены оборотня передались ему по линии отца. Ведь получается: прабабка смогла одурачить сразу трёх человек, а не просто предатель вдруг одумался. Удобный момент выспросить отца выдался, когда в выходной тот взял Клима с собой в гипермаркет за продуктами. Устроившись в автомобиле, Клим тут же сообщил:

— Мне ответ пришёл из М-ского музея — оказывается, Ксения Петровна сразу трёх человек смогла одурачить — мол, она — и не она вовсе. Там ещё два полицейских из местных жителей участвовали.

— Здорово! Я таких подробностей не знал.

— Как ты думаешь, почему ей удалось обмануть их всех?

— Ну, не знаю — похожа, наверное, на соседку была. Или, может, она изобразила её правдоподобно — ты, вон, тоже любишь на сцене играть — значит, способности к актёрству в нашей породе имелись.

— Может, она смогла превратиться в свою соседку? — осторожно проговорил Клим и замер. Отец молчал и только хмурился. Потом недовольно зыркнул на Клима и пробормотал:

— То разговариваешь с тобой, как со взрослым, а то вдруг — "превратиться"... Что за сказки у тебя в голове, сын? Ты в своём реферате не вздумай об этом написать — засмеют.

— Пап, а я ведь серьёзно. Во Франции я узнал, знаешь, что? Что в нашей семье есть гены... оборотней. Только не смейся — правда! И случай с Ксенией Петровной подтверждает, что эти гены есть у тебя. Позволь тебе кое-что показать, но ты должен помочь мне в этом. Давай на минуту остановимся.

Отец резко затормозил на обочине. Он не смотрел на Клима, а тот, захлёбываясь, пытался скорее выговориться:

— Дай мне руку и представь, что я превращаюсь в нашего соседа Володю...

Отец сначала протянул, но потом одёрнул руку и, наконец, взглянул на Клима. Лицо его покрылось потом, а глаза блестели. Он громыхнул басом:

— Я ведь предупреждал про этот чёртов лагерь! Клим, какие на фиг оборотни?! Мне, что, тебя к психиатру вместо магазина везти?!

Его явно передёрнуло. Он громко проглотил слюну и зажмурился:

— Или это шутка такая?

Испытующе посмотрел на Клима — тот испуганно помотал головой из стороны в сторону. Отец опять зажмурился и уже спокойным голосом, но всё так же — с закрытыми глазами — проговорил:

— Клим, чтоб я больше про оборотней ничего не слышал. Если, конечно, не хочешь в психушку... Я понимаю: ты — мальчик впечатлительный, артистичный, но тебе в этой Франции какой-то редкостной ерунды наговорили! У меня даже в голове не укладывается, что ты мог в такое поверить. Нет, блин, нигде никаких оборотней, а тем более в нашей семье! Договорились?

Не дожидаясь ответа, отец отвернулся и принялся выруливать с обочины. Клим, уже скорее по инерции, всё ещё пытался превратиться в соседа Володю, но с каждой секундой надежда хоть что-нибудь объяснить отцу таяла, пока окончательно не испарилась — лишь только впереди замаячил ангар гипермаркета. Вся жизнь в лагере, все превращения в девушек и дельфинов стали вдруг казаться чем-то из красочных сновидений — тех, которые так легко спутать с действительностью. У Клима закружилась голова, но легкий моросящий дождь на улице привёл его в чувства. Он толкал перед собой мокрую тележку и с щемящим сердцем наблюдал, как воспоминания о Франции перемещаются в его голове куда-то в раздел к Деду Морозу и зубной фее.

Но следующим утром ещё в постели Клима посетила странная решимость — разыскать Ольгу, тётку отца. Он вскочил и бросился к компьютеру. Но найти в интернете телефон по адресу, присланному из иркутского архива, никак не получалось. Клим взглянул на часы — было ещё довольно рано: можно за полчаса добраться до места и, если повезёт, застать родственников дома. Соврав родителям, что едет в архив, он схватил со стола бутерброд с сыром и выскочил за дверь. Пока Клим шагал до метро, пока продирался сквозь нахлынувшую в час пик толпу, пока искал нужный дом, в голове его билась одна единственная мысль, не находящая ответа — как правильно спросить родственников о главном? Любая идея тут же пугливо таяла при одном лишь привкусе вчерашнего разговора с отцом. Клим решил не доводить себя страхами до паралича — в первую встречу можно ограничиться сказками про школьный реферат.

Найдя нужную квартиру, Клим немедленно позвонил в дверь — иначе бы вообще не решился на это. Довольно нескоро изнутри донеслось шуршание и сдавленный женский голос:

— Вам кого?

— Здесь живёт Ольга Самойлова? — бодрым, но срывающимся голосом спросил Клим.

— А что вам нужно? — всё тот же осторожный голос из-за двери не торопился давать ответы. Но, поскольку наличие Ольги Самойловой не отрицалось, Клим с тем же напускным оптимизмом выпалил:

— Я её родственник — Клим Веселков, внук Егора Веселкова — отца Ольги. Ищу родственников для выполнения школьного задания...

Не успел он договорить, как дверь распахнулась — в темноте коридора проступил силуэт грузной женщины, которая замахала на него рукой:

— Да не кричи на весь подъезд — заходи быстрее, родственник!

Клим шагнул внутрь — изнутри пахло щами и удушливой парфюмерией. Свет в коридоре зажегся — хозяйка действительно была грузной. Клим знал, что Ольге Самойловой пятьдесят три года — всего на пять лет старше отца, но выглядела она неважно: глубоко запавшие в тёмных кругах глаза, двойной подбородок, редкие волосы. Женщина тоже внимательно рассматривала Клима, потом задумчиво произнесла:

— Может, документ какой покажешь?

— Ах, да, — вот свидетельство о рождении, — Клим вытащил из рюкзака листок в прозрачной папке и передал ей. Женщина невнимательно пробежала глазами по документу, потом крикнула вглубь квартиры:

— Варвара, вставай уже, наконец — у нас сегодня, оказывается, гости! — потом повернулась к Климу, — проходи на кухню, родственник. Только у меня минут десять осталось...

Клим снял кроссовки и последовал за женщиной. На кухне он сел за стол и стал его рассматривать — на поверхности были рассыпаны соль, хлебные и чайные крошки и ещё много чего. Ольга схватила тряпку и провела ею по столу — в нос ударил несвежий запах. Потом она уселась напротив него и тихо произнесла:

— Значит, ты сын Костика?

Клим молча кивнул.

— Да, живём в одном городе и не виделись тридцать лет... — задумчиво произнесла женщина. — Так что у вас за задание в школе?

— Привет! — раздалось со стороны двери — в проёме стояла девушка в пижаме.

— Варька, оденься немедленно! — женщина впервые повысила голос. Она даже бросила в девушку смятое в комок полотенце. Та его поймала и аккуратно повесила на стенной крючок. Потом жеманно развернулась и ушла. Девушка казалась ровесницей Клима, но она так стремительно появилась и исчезла, что тот не успел её разглядеть. Это здорово, что у Ольги есть дочь, ведь в ней тоже течёт кровь оборотней, а найти общий язык со сверстником всегда проще. Хозяйка тем временем снова вернулась к гостю:

— Так как тебя, говоришь, зовут?

— Климом.

— Слушай, Клим, мне на работу надо, так что, извини, вынуждена с тобой распрощаться. То, что нужно для школы, тебе, наверное, и Варька сможет рассказать. Ну, или давай позднее созвонимся, договоримся о встрече. Да и с отцом твоим тоже надо встретиться. В общем, хорошо, что ты нас нашёл..., наверное... — проговорила она уже шёпотом, вставая. Потом Клим слышал тихую перепалку между ней и дочерью. Через некоторое время хлопнула входная дверь, и в кухне снова появилась Варвара — теперь на ней были футболка и джинсы, а длинные волосы стянуты в хвост на затылке. Она оказалась чуть старше Клима, но совсем не намного — на год или два. Черты её лица казались ему знакомыми, но ничего особенного во внешности своей родственницы он не находил. Может, для девушки немного плечи широковаты и тяжеловата челюсть. Варвара тем временем упёрлась спиной в дверной косяк и, сложив на груди руки, молча разглядывала Клима. Наконец, заговорила:

— Итак, юноша, кем же вы мне приходитесь?

— Если мой отец — племянник твоей матери, значит, я — твой двоюродный племянник.

— Ага, тогда можешь называть меня тётей Варей, — прыснула девушка. — И что у тебя за школьное задание?

Климу уже успела надоесть выдумка про реферат, но он повторил заученный текст про выдающихся родственников, и, в частности, про удачный побег из гестапо Ксении Петровны Веселковой.

— Надо же! Я ничего такого про бабушку не слыхала. Я её вообще не помню — она же умерла, когда мне было четыре или пять лет. Но я поищу в старых бумагах, раз такое дело. И мамашу расспрошу...

Варвара говорила быстро, как будто глотая слова. При этом весь её облик светился какой-то правильной расслабленностью — как будто она болтала не с незваным гостем на крохотной кухне "хрущёвки", а с близким другом на знойном южном пляже. Клим не мог не заразиться этим умиротворением, поэтому зачем-то продолжил:

— Да, поищи всё, что касается этого дела — что со всеми такое случилось, какое наваждение, почему Ксению Петровну все признали за соседку. Как она сумела их всех убедить — может, у неё способности какие-то сверхъестественные были...

Клим поперхнулся, потому что брови Варвары внезапно разошлись и так же резко сошлись — она нахмурилась и скривила губы:

— Ты хочешь сказать... — угрожающе затянула она.

— Извини...

— ...что наша бабка была оборотнем?

Глава 7 "Из племени варваров"

— Я ничего не хочу сказать, — промямлил Клим, глядя на Варвару исподлобья. — Просто странно всё как-то случилось...