| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Ребята же станцевали очень красивую историю любви, в которой было много страсти и огня, а вот ледяной каркас присущий фламенко отсутствовал напрочь. И Сергею почему-то стало от этого грустно. Перед тем как мужчина окончательно провалился в сон, ему вдруг вспомнилась тоненькая фигурка, гордо удаляющаяся от него по коридору. И пришла мысль, что вот она бы, наверное, сумела станцевать правильно.
Он снова стоял в темноте. Вот только на этот раз никакого снега и в помине не было, а вот музыка была. Тихие переборы гитарных струн и мерцающий где-то далеко впереди огонек подсказали Сергею направление.
Небольшой костер казалось, был разведен прямо посреди какой-то городской площади. В темных громадах домов, с трудом различимых в отдалении, не освещено ни одно окно. Да и на самой площади почему-то не было фонарей, как будто люди просто не сумели додуматься до такой малости. Только языки огня жадно лизали сложенные горкой дрова, то и дело, выхватывая из темноты призрачные фигуры сидящих вокруг костра мужчин, один из которых и играл на гитаре. А в центре освещенного круга танцевала женщина.
Тягучая мелодия, наложенная на жестко заданный ритм. Перестук каблучков и кастаньет. Широкая юбка приподнята, чтобы ничего не мешало оценить, с какой легкостью изящные ножки танцовщицы выбивают дробь на каменной мостовой. Девушка танцевала, что называется на одном дыхании, на едва сдерживаемом порыве, и порой мужчине казалось, что натянутая струна ее души лопнет и напряженный до предела ритм сорвется в пропасть.
А в следующее миг что-то произошло, и рисунок танца изменился. Плавные изгибы рук, кокетливые движения плечами и бедрами. Это вам не рафинированная эротичность присущая классическому танцу. Женственность в чистом виде, когда все чувства и эмоции идут от сердца. Здесь нет места неискренности или тем более лжи, только правда без малейшей недосказанности. Испанская шаль то нежно обнимает изящные плечики, то начинает порхать вокруг тоненькой фигурки подобно плащу тореадора. И оторвать взгляд от этого мельтешения нет никакой возможности. Оно приковывает взгляд, завораживает, заставляет забыть обо всем на свете.
Маленькая, хрупкая женщина своим танцем бросала вызов то ли людям, то ли судьбе, кто знает. Сергей смотрел на байлаору и видел, как плачет ее душа. Возникло острое желание защитить, успокоить, пообещать, что отныне он никому и никогда не позволит ее обидеть. А еще нестерпимо захотелось рассмотреть ее лицо. Но призрачная игра света и тени даже фигурку танцовщицы делала какой-то нереальной. Искры, взлетающие вихрем, стоило только девушке приблизиться к костру, не гасли в ночи, как им и положено, а оседали яркими светляками на пестром платье. И порой мужчине казалось, что посреди площади танцует не обычная женщина, а какое-то неземное создание, настолько совершенной была ее фигурка и грациозными движения. Он даже попробовал подойти поближе, чтобы убедиться в ее реальности. Руки сами потянусь прикоснуться, обнять и больше уже не отпускать, но девушка каким-то неуловимо плавным движением вывернулась из его объятий. Волосы, собранные в высокий хвост рассерженно взметнулись, заставляя его отпрянуть в сторону. А глаза при этом сами собой зацепились за небольшую и как ни странно удивительно знакомую родинку на спине, у самого основания шеи. Увидеть лицо байлаоры вдруг стало не просто желанием, а жизненной необходимостью, но прежде чем мужчина смог предпринять хоть что-нибудь по этому поводу, женщина обожгла его сердитым взглядом и шагнула прямо в костер, рассыпавшись мириадами багровых искр.
Проснулся Сергей с ощущением невосполнимой потери. Непонятная обида на байлаору, не позволившую рассмотреть свое лицо заполонила душу, и мужчина даже не сразу понял, что обижается-то он не на реальную, а на приснившуюся женщину. А потом до него наконец-то дошло, чем же его так зацепила танцовщица и почему показалась знакомой родинка. Ему опять приснилась Принцесса!
Кравченко долго лежал в темноте, пытаясь разобраться, что же с ним происходит. Прошлый раз он все списал на Анюту и длительное воздержание. А сейчас что? Нет, фламенко в исполнении участников шоу при всей своей неправильности его впечатлил, так что с этим все понятно. Но откуда во сне опять взялась Принцесса? И почему он так и не смог ее рассмотреть? Поймав себя на том, что начал всерьез обдумывать, как бы он стал искать женщину по приметной родинке, Сергей встал, не дожидаясь звонка будильника, и отправился под холодный душ, понадеявшись, что хоть таким образом удастся вправить самому себе мозги. Но единственное, что он понял, выйдя из душа это то, что к любовнице больше не поедет.
* * *
Утром я проснулась совершенно разбитой. В моем теле не было ни одной мышцы, да что там мышцы, ни одной клеточки, которая бы не болела, как будто я и вправду танцевала всю ночь напролет. Но стоило попытаться встать с постели и сразу же стало понятно, что мои сны тут совершенно не при чем. Скорее уж вчерашнее топтание на остановке в ожидании троллейбуса сказывается. Голова болела нещадно, руки-ноги тряслись как у древней старушки, а в горле подозрительно першило. С трудом, вспомнив, куда при переезде пристроила градусник, измерила температуру. Тридцать семь и восемь, что и требовалось доказать. В этот момент я как никогда была счастлива, что моя предусмотрительная мама, не смотря на все протесты и ворчание, еще в первые дни моей самостоятельной жизни заставила отца привезти мне несколько баночек малинового варенья и перетертую с сахаром облепиху. С такими запасами можно было болеть с комфортом. Так что, вызвав врача и сообщив о своем состоянии непосредственному начальству, я сделала себе чай с малиной и принялась препарировать собственные мозги, а заодно и душу.
Похоже, я как полная идиотка умудрилась влюбиться в человека, которого совершенно не знаю. Да за то время, что я проработала на фирме, мы с Сергеем Кравченко почти не общались, разве что мельком. Я понятия не имею, чем он дышит, что ему нравиться, а что нет, он же, скорее всего, с трудом вспомнит мое имя. Можно конечно сказать, что мужчина подарил мне лучший танец в жизни, но ведь во сне!
Вот как так могло получиться? Все мои подружки переболели чем-то аналогичным в подростковом возрасте. Влюбляясь в знаменитых актеров и музыкантов, девчонки вешали на стены плакаты с их изображением и плакали от радости, если кумир являлся им во сне. Я же никогда ничем подобным не страдала, более того даже представить себе не могла, как это можно влюбиться в человека, о котором ты на самом деле ничегошеньки не знаешь. Потому что то, о чем пишут СМИ по большей части очень далеко от истины. А вот теперь сама попала в подобную ситуацию, даже хуже. Ведь я, в отличие от своих подружек, умудрилась влюбиться даже не в реального человека, пусть и совершенно незнакомого, а в образ из собственного сна. И что-то меня гложут смутные сомнения, что мой Принц имеет хоть что-нибудь общее, кроме внешности, с реальным Сергеем Кравченко. Дура! Как есть дура!
Я ведь никогда не была затворницей или мечтательницей и всегда довольно трезво смотрела на окружающий мир. За десять лет тесного общения с Пашкой, у меня выработался качественный иммунитет на красавчиков, а потому я никогда не покупалась на мужскую привлекательность. А если уж быть до конца откровенной, то я старательно избегала по-настоящему красивых парней. Уж очень прочно в моей бестолковой головушке засела оброненная когда-то бабушкой фраза: "красивый муж — чужой муж". Когда я это услышала, мне было лет пять и на тот момент это утверждение показалось мне полным бредом. Я никак не могла понять, как собственный муж может быть чужим и при чем тут вообще его внешность. Наверное, именно из-за своей абсолютной непонятности эта фразочка мне и запомнилась. О чем говорила бабушка, я поняла чуть попозже, когда мой партнер по танцам принялся играючи покорять сердца моих же подружек.
Голубоглазый блондин со спортивной фигурой и пластикой выработанной многолетними занятиями бальными танцами, Паша как магнит притягивал девичьи взгляды. А веселый, общительный характер и умение шутить всегда, везде и по любому поводу делали парня вообще неотразимым. Даже Светочка Соловьева одно время благосклонно поглядывала в его сторону. Только вот к моему огромному удивлению Пашка предпочел с ней дела не иметь, хотя обычно не пропускал ни одной юбки. Чуть ли не единственным исключением в этом плане была я. Не знаю, почему все сложилось именно так, то ли Павлик оказался таким мудрым, то ли я его действительно как девушка совершенно не привлекала, но в наших отношениях эротическая составляющая отсутствовала напрочь. Скорее уж он относился ко мне как к младшей сестре. Но зато, насмотревшись на его бесконечные романы, я пришла к выводу, что бабушка, как всегда, права и с красивыми мужчинами связываться не стоит. Я и не связывалась. Раньше. Во всяком случае, оба парня, с которыми я пыталась построить отношения в университете, красавчиками ну никак не были. Правда вполне заурядная внешность не помешала первому моему избраннику оказаться таким жутким бабником, что Пашка ему и в подметки не годился. Выяснила я это примерно через пару недель после того, как мы начали встречаться, когда ко мне пришли устраивать разборки сразу две его бывших пассии. Так и не поняв, что заставляет нормальных вроде бы девчонок отстаивать свои права на подобное чмо, я тихонько порадовалась тому, что до горизонтальной плоскости наши отношения так и не дошли, и благополучно рассталась с этим доморощенным Казановой.
Второй же был земным воплощением моего идеального мужчины. Не красавчик, но и не урод, умный, образованный, спокойный, легко идущий на компромиссы в общении. Первое время я считала, что мне с ним невероятно повезло, а потом как-то вдруг поняла — не мое. Еще на первом курсе он расписал свою жизнь лет на двадцать вперед и принялся вполне успешно воплощать свой план в жизнь. Нет, Женя, ставший моим первым мужчиной, не был ни занудой, ни ботаником, он умел шутить и веселиться, только делал это почему-то очень редко. И, наверное, поэтому через полгода общения я поняла, что мне с ним скучно. Он был для меня слишком правильным. Моя жизнь как-то вдруг оказалась чересчур распланированной и расписанной вплоть до мелочей, а самое главное в наших отношениях напрочь отсутствовал тот самый огонек, который позволяет совершать безумства и терять голову от счастья. Расстались мы тихо, без ссор и скандалов. Женя закончил универ, когда я только перешла на четвертый курс, и поехал в столицу, поступать в аспирантуру. Поступил. И даже меня к себе позвал. Только я не поехала. И как ни странно, ни разу об этом не пожалела, даже тогда когда безнадежно пыталась устроиться на работу в родном ПГТ.
И вот на тебе, влюбилась в собственного начальника, а по совместительству писаного красавчика и судя по всему бабника. Ну и спрашивается: куда подевались мой хваленый иммунитет в компании с жизненными принципами? Или может это у меня такая запоздалая болезнь роста? Ну а что, болеют же взрослые люди детскими болячками. А вот я в двадцать три года умудрилась влюбиться в придуманный образ. Да уж, бывает хуже, но реже. Теперь главное обойтись без осложнений, а то видела я, как наша соседка в тридцатник подхватила ветрянку, на пару со своим пятилетним сыном. Мальчишка почти и не понял, что переболел, зато маму еле выходили.
На этом этапе мое самокопание прервал приход врача. Невысокая, чуть полноватая женщина лет тридцати пяти-сорока, долго со мной церемониться не стала. Быстренько послушав и посмотрев мое горло, выписала рецепт, и тяжело вздохнув, побрела дальше по вызовам. А я, глядя в окно, как она пытается сообразить, по которой из протоптанных народом дорожек ей будет проще попасть к следующему больному, задумалась, как же мне самой добраться до аптеки. Потому что кроме Лизаветы у меня в этом городе друзей-подруг не было, а просить её о помощи мне категорически не хотелось. Еще не хватало дышать на беременную своими бациллами. На работе же особых приятелей у меня пока не завелось, так что похоже придётся мне все-таки самой одеваться и самостоятельно топать за лекарствами. В том чтобы бродить с повышенной температурой по морозу хорошего, конечно, мало, но у меня, судя по всему, просто нет другого выхода. Ну не родителям же звонить, в самом-то деле.
Но сначала следовало определиться какую из парочки ближайших аптек предпочесть. Первая радовала мою душу очень симпатичными ценами, но поскольку радовали они не меня одну, то там всегда была очередь, выстаивать которую в моем состоянии не было ни малейшего желания. Во второй цены были чуть выше, но зато там почти всегда была свободная касса. От размышлений на тему время-деньги меня отвлекла мобилка. Судя по рингтону, я понадобилась кому-то на работе. Странно, вроде ничего срочного там быть не должно. Звонил Саша Попов, с момента моего появления на фирме взявший на себя роль моей персональной няньки. Без лишних реверансов парень принялся выяснять, что мне прописал врач, а заодно, не нужно ли прикупить что-то из продуктов. На мои робкие попытки напомнить, что я человек вроде как взрослый и сама могу со всем разобраться, на меня рыкнули, заявили, что я человек, прежде всего, больной и свою самостоятельность за ненадобностью могу пока положить на полочку, а затем велели ждать гостей и отключились. Если честно, не ожидала. Отношения с ребятами в группе у меня, конечно, сложились хорошие, но вот в то, что кто-то из них вот так с ходу сообразит, какие у меня могут возникнуть проблемы, даже не надеялась. Приятно.
Неожиданный звонок направил мои мысли по несколько иному руслу. Первый месяц на работе прошел в общем-то спокойно. Я осваивалась, знакомилась с работой и коллективом, и все больше понимала, как же мне в этот раз повезло. Сергей и Дмитрий Кравченко были действительно грамотными и умными руководителями, начальник отдела кадров не зря пела им дифирамбы. При этом оба брата отличались настоящей мужской красотой, да еще и помноженной на приличный счет в банке. Вот только Димочка, как сообщили мне во все том же отделе кадров, уже несколько лет был счастливо женат, а потому совершенно бесперспективен в качестве объекта обожания. Зато Сереженька до сих пор успешно избегающий уз Гименея, давно уже стал предметом мечтаний незамужних сотрудниц почти всего нашего бизнес-центра, да и не только сотрудниц. А вообще братья Кравченко, идущие вместе по коридору, могли вызвать хроническое разбегание глаз у слишком впечатлительных особ.
Что касается простых смертных, то народ на фирме в основной своей массе был, довольно молодой, а потому амбициозный и жаждущий свершений. Начальство, как ему и положено, было чуть постарше и соответственно поопытней, и благодаря этому умудрялось зорким глазом отсеивать семена от плевел и вовремя тормозить на поворотах зарвавшуюся молодёжь. Но группа, в которую я попала, выделялась даже на этом фоне. Помимо меня трое молодых парней от двадцати пяти до двадцати семи — Саша, Даня, Толик, и тридцатидвухлетний начальник — Пал Палыч. Позже я выяснила, что на фирме нас за глаза детским садом величали. Не скажу, что приняли меня ребята с распростертыми объятиями. Скорее уж их отношение можно было назвать доброжелательно-равнодушным, пакостей не делали, авторитетом задавить не пытались, но и в свои записывать не торопились. И даже то, что меня буквально с первого дня взялся ненавязчиво опекать Саня, ситуацию особо не меняло. Но это как раз было вполне ожидаемо, я понимала, на все нужно время, а пока сама внимательно поглядывала по сторонам, пытаясь разобраться, кто и чем здесь дышит.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
