ссыльнопоселенец - 2

— Да нет, ты первый мне такую интересную новость сообщил. — Почесав в затылке, и обдумав информацию, ответил я. — Слушай, у нас трофейные лошади есть, может, предложим киношникам с нами поехать? Помнишь, за той горелой конюшней, пара саней стоит, подгорелых? Горело летом, сани стояли за зданием, почти целые, вроде. С ними ремонта на пару часов, и можно ехать. Тут народу всего ничего, в фактории-то, что тут долго делать то?

— Это тебе надо с хозяином здешним обсуждать, мимо него такие дела не делаются. Сначала с ним, а только потом к прокатчикам. Иначе обидишь, а он человек злопамятный. Ты с чем пришел -то? — Сохатый напомнил мне цель визита. Тем более, что мы уже вышли из конюшни на крытый двор фактории.

— Так, пошли пока пожрем, и я тебе все расскажу. — Я свернул к кантине. На самом деле, чего время терять?

— Вот так, друже, нас ждут. — Я примерился, и отрезал кусок от отличного стейка, обмакнул его в острый соус, после чего с удовольствием сожрал. Нет, тут культурно кушать не выйдет, настолько вкусное мясо. Отпил глоток пива, и вопросительно поглядел на задумчиво жующего великана.

— Так вот чего мне выезжать не хотелось, дурные предчуствия мучили. — Тоже запив жареное мясо глотком пива, пробасил Сохатый. Ну, скорее прошептал, но басом. — Чего предлогаешь?

— Не знаю. Принимать бой — хреново. Я не уверен, что Герда сумеет точно найти место засады. Она не господь бог. — Обнаружение банды я свалил на свою головану. Удобно иметь такую подругу, если что хочешь скрыть о себе, но необходимо срочно делится информацией — голована обнаружила!

— Можно ехать под тем берегом. Сейчас зима, отморозки отступили дальше от реки, в глубь, на границу степи. Там бизоньи стада, проблем с мясом нет. Кроме того, именно там построены крупные города, те же Гуляй-Поле и Кроутаун. Чуть подальше Ростов и Одесса, и фермы вокруг этих городов, тоже спродовольствием проблем никаких. Правда, там потише, местные жители не любят много шума, и терпеть не могут налетчиков. Но очень любят скупать добычу. Потому там хватает гостиниц, отелей, салунов, борделей и прочих радостей зимней поры.

— Выбора у нас особо нет. Семнадцать человек — это много. Одним залпом нас всех гарантированно положат. — Я доел стейк, и принялся за вареную кукурузу.

Обзгрыз пару початков, и задумчиво поглядел на разносчика, после чего заказал ему местного виски по двести грамм на человека. И вяленого толстолобика на закусь. Здоровенные рыбины пластались летом разделывались, поперек туши, лето и осень солились в рассоле, в здоровенных бочках в прохладных погребах, а сейчас, по морозцу, вялились. Получалось янтарное, просвечивающее на солнце мясо, при этом потрясающе вкусное.

-Ну, будем. — мутные стаканчики чуть тюкнулись, после чего вискарь теплом растекся по желудку.

— Не, вы поглядите. Я там переселенок одеваю, а они тут пьянствую. Эй, мисс, мне пожрать и тоже виски. — К нам подсел Майкл. Пока ему несли стейк, он успел сделать себе пару сендвичей с вяленой рыбой, и сожрать их. Ну, и выпить с нами по паре стаканчиков.

Разносчица принесла чашку с солеными бочковыми помидорами, еще бутылочку виски, пару ломтей толстолобика и заменить опустевшую тарелку с ркупно нарезанным хлебом.

Тем временем я пересказал негрилле историю с засадой, зааставив того задуматься.

— Я за то, чтобы ехать вдоль того берега. Твоя голована, партнер — огромная редкость. Бандиты наверняка не знают о ней. Так что мы спокойно проедем мимо них под тем берегом. Главное, чтобы торосов не было посреди реки, а то иногда бывают. Опасная вещь, можем лошадей всех на них оставить, да и самими ноги переломать ни разу не проблема.

— Да, кстати. Чего это ты девок на молодняк оставил? — Озаботившись о наших волонтерах, вдруг спохватился я, разливая остатки вискаря по стаканчикам. — Они же его сожрут и не поморщатся.

— Не сожрут, им сейчас лениво. — Отмахнулся Майкл, нарезая стейк. — Девицы распаренные и довольные, им сейчас не то что парней жрать, а двигаться и трахаться лень. Тем более, я им туда заказал пиццу, сладкие пироги, чай и кофе. И много, пусть досыта наедятся. А дочиста вымытая и хорошо накормленная девушка малотранспортабельна.

— Да? Хм, вообще-то, ты прав. — Я почесал затылок, и поднял стаканчик. — Давайте за прекрасных дам!

— Давайте. Интересно, а Вера, если узнает про этот тост, что скажет? — Засмеялся негрилла, поднимая свой стакан, а Сохатый улыбнулся.

— Она знает, что она самая прекрасная дама. — Я усмехнулся, вспоминая свою прекрасную половинку, и мысленно сопоставляя ее с виденными мною девушками. — Она — моя, и этим все сказано.

— Ты как, очень серьезно? Свадьба будет? — Майкл занюхал кусочком хлеба выпитый виски, и потянулся к стакану с томатным соком.

— Да. — Я тоже выпил, и потянувшись к соленьям, выбрал аккуратную помидорку и высосал из нее середку. — Будет.

Посидев еще немного, я встал, и двинулся в сторону загона для девиц. Надо самому поглядеть, что и как.

Но Майкл оказался прав. Поселенки частью сидели за столом, о чем-то трепясь, а часть уже спала. На столах лежали широкие круглые доски, на которых когда-то, не так давно, были пироги, стояли опустевшие чайники и кофейники.

Грессия и Герда тоже были тут, hermanita о чем-то рассказывала сидящим вокруг девушкам, а Герда лежала на широкой скамье, и сыто зевала. Голована прислала мне ощущение спокойствия, и зевнула еще разок.

— Так, девицы, я смотрю, вы в порядке? — Негромко поинтересовался я у окруживших Грессию девушек.

— В порядке, командир. — Потянулась Кетлин, закинул руки за голову. Тонкая ткань белой майки натянулась на трех роскошных сиськах. — Сейчас поспать завалимся, и вообще все будет шикарно. Выезжаем завтра? Надоело тут сидеть.

— Да. — Кивнул я, оглядывая остальных. — Спите, отдыхайте. Завтра спокойно, утром собираемся, и выезжаем. Спокойной ночи.

Я поврнулся, собираясь выйти, но задержался, и подошел к зеленоволосой.

— Ты Еву— Огонёк знала? Восемь лет назад она была в Новом Шанхае, из вашей банды,из " Стальных драконов".

— Знала. — Кетлин удивленно округлила глаза. — Ой. А я ведь и тебя знаю. Ты тогда нас забрал из полицейского участка, вместе с Евой. Я тогда совсем малолетка была, и волос еще рыжий был. Вспомни.

— А, так это ты? — Я усмехнулся, вспомнив худенькую и мосластую рыжую девчонку. — Ну, тогда ты была тощая как селедка, и это богатство у тебя только намечалось. Плюс, сисек на одну меньше было. Расскажешь мне. Что случилось с Евой, хорошо? А сейчас отдыхай.

И я, развернувшись на каблуках, вышел из комнаты. Почему-то мне жутко хотелось кого-нибудь убить.

Выйдя и закрыв дверь, я минут пять стоял, вцепившись в толстую кованную скобу, и приходил в себя, пытаясь унять внезапную, всепоглощающую ярость. Перед глазами мелькали Ева и Лара, девчонки, которых я любил и которых не смог уберечь. Наконец я отпустил железяку с удивлением поглядев на отметины от моих пальцев. На пусть хреновой, но стали!

-Ничего не понял? — Я внимательно разглядел свою ладонь, поглядел на капельки крови, выступившие из-под почерневших ногтей. — Весело. Ладно, хоть рука левая.

Осторожно потрогал пальцами правой скобу. Мне показалось, что металл чуть нагрелся, но тут бог его знает. Мало ли, может от того, что я долго держался за железяку. Но неужели это я смял эту кованную херомантию?

Еще пару раз глубоко вздохнув, я пошел искать встречу со здешним главой — хозяином фактории, мистером Гендельфом. Вот уж не знаю, с какого перепугу этот невысокий, чуть полноватый итальянец взял себе такое прозвище? Ведь у Толкиена в книге и в многочисленным экранизациях колдун высокий худой старикан.

Этот прожженый и жестокий торгаш имел одну достаточно приятную особенность — он был патологически честен. Его слово было абсолютно верным, он отвечал за слова своих людей. Но вот правила, которые он устанавливал — они были выгодны в основном ему. Хотя, мы все же с ним работаем, а значит, и нам тоже выгодна его жескость.

Топая по темного коридору, иногда освещенному керосиновыми лампами, я радовался тому, что этот толкиенутый работает допоздна. И даже ночует у себя в кабинете. Иначе было бы здорово, ломиться к хозяину поздним вечером.

Пару раз мне встретились здешние жители. Худой мужик с разбитной бабенкой, и пара молодых парней, видимо, идущих на смену внешней вахте. По крайней мере, иначе незачем так тепло одеваться и вооружаться до зубов.

Свернув в лестнице, ведущей на третий этаж, я с удивлением остановился около небольшой открытой лавки. На темном бархате лежали кольца, серьги, бусы и ожерелья. Серебро и янтарь, переливающийся под светом двух керосинок.

— Надо же. — Я с интересом поглядел на пару подвесок. — можно?

— Да пожалуйста. — Старый ювелир приглашающе провел рукой над прилавком. — Я сегодня что-то задержался. Хотя, куда мне здесь еще идти? Разве в мастерскую, надо закончить пару браслетов.

— Так это ваша работа? — Я аккуратно положил пару сережек, и взял крупную подвеску.

— Здесь не так много ювелиров, молодой человек. Конечно. Я. — Он грустно усмехнулся, а я тем временем рассматривал искрящийся янтарный кулон в мерцающем свете лампы.

— Потрясающе. — я поглядел на ценники, лежащие над красивыми, с душой сделанными вещицами. — И недорого. А почему вы не продаете их в других городах? Или сами не переедете?

— Здесь неподалеку есть янтарь и небольшой серебряный карьер. То есть, мне есть с чем работать. Я скупаю серебряную руду, а янтарь копаю сам. Все время бежит быстрее. — Ювелир поглядел на меня, и вытащил из-под прилавка небольшую шкатулся. — Поглядите здесь, офицер. Может, что приглянется?

И под распахнутой крышкой золотыми и зелеными брызгами блеснули янтарные капельки.

— Красиво. — Я поворошил сцепленные замочками сережки. — Ого, как похожи... раз, два, три. Десять, так еще шесть.

На прилавок из шкатулки появлялись похожие формой серьги, но с янтарными вставками разного цвета.

— А у вас что, в месторождении так много разноцветного янтаря? — Разглядывая крупные бусы, спросил я у заинтересованного моими действиями торговца.

— Да. Но есть и подкрашенный мною, ничего сложного в этом нет. А вы для чего так много этих серег отложили? — Ювелир пошевелил пальцев выложенные в ряд сережки.

— О! Тридцать восемь! Как раз каждой крале по паре. Девкам куплю, которых для города привезли, пусть порадуются. — Я еще раз пересчитал простые, но очень симпатичные серьги, фактически состоящие из круглой янтарной вставки и простого английского замка. — Девушки, они любят подарки. Вообще, лучшие друзья девушек — бриллианты, но и у вас их нет, и я на них разорюсь.

— Не надо про бриллианты. И про золото не надо. Я никогда в жизни их по своей воле больше в руки не возьму, нет их и слава господу. — Торговец хмыкнул, гляля как я отбираю еще одни бусы, и несколько пар серег. — А это вашей девушке, офицер?

— Да. — Я улыбшулся, вспомнив Веру, и представив ее только в этих украшениях. Потом резко перестал фантазировать, так как получилось оченно живо и эротично. — И еще для hermanita, она отличная девчонка, и здорово мне помогает.

Ну да. Идею с купальней для переселенок мне предложила Грессия, исходя из своего опыта. Она-то по дороге, на барже, битком набитой переселенцами, не то что помыться, в туалет толком сходить не могла, благо встретила потом знакомых ребят. Что для нее иначе как удачей не назовешь. Я не расспрашивал Грессию об этом путешествии, о подробностях, но от нее при этом таким раздражжением и яростью полыхнуло. Явно не самые лучшие воспоминания.

-Так, все это я покупаю. — я отложил драгоценные побрякушки, и расплатился. Мда, хоть вроде как недорого, но за кучу вышло нехило. Ладно, хоть ювелир скидку сделал за опт, на целых пятнадцать процентов.

Разговор с толкиенутым хозяином занял мало времени и был сугубо деловым.

Он совершенно не возражал против отъезда киношников, так как они успели прокрутить почти все фильмы, и на что им оставалось жить — непонятно. А так снимается проблема, ибо нет человека — нет проблемы.

Рапрощавшись с Гендальфом, я нашел киношников, после коротких переговоров заключил договор, передал под роспись пару лошадок, объяснил, где взять сани, нарисовал кроки и объяснил, как добраться до Звонкого ручья. Неплохие ребята оказались, два молодых парни и дама лет так за сорок. Ну, по крайней мере, внешне. Насколько я выяснил случайным вопросом у ювелира, эта троица снимает одну комнату и вроде как спит в одной кровати. Ну, это только их дело.

Интересно мне было другое, киношников скинули с коптера неподалеку от Медвежьего без оружия, но с аппаратурой и коробками с пленками. Еще какая-то забава с тотализатором? По крайней мере, согласились получить по договору в счет будущих расчетов пару трофейных стволов винтовок и по револьверу на человека согласились с большой охотой.

Расставшись с киношниками, я зевая, порулил в до своей койки. Она за той казармой, где живут и спят девицы-переселенки, так что придется мимо них топать. а они сейчас спать собираются, опять будут титьками трясти, меня соблазнять. Нет, можно снять отдельный номер в гостевых комнатах, но так мне спокойнее, когда переселенки рядышком. Я не забываю о том, что это все смертницы или получившие пожизненое, то есть очень опасные особы. Кстати, на службе тоже сталкивался с представительницами прекрасного пола, имеющими свое личное кладбище. Ольга Козлова, снайпер из нашей роты, уничтожила лично сорок семь террористов. За один бой. Потом ее на год отправили на Землю, на одну из баз Флота. Там она и замуж вышла, и сразу забеременела. И ее торжественно отправили в запас.

Я как-раз перед крайней командировкой на Лунную Базу у нее в гостях был. Милая, красивая мамочка трех малолетних очаровашек. И слава богу, а то как вспомню ее после того боя — жутко становится. Как будто она аватарой богини смерти стала, такая мгла и жуть в глазах.

Хм, а девицы-то не спят, сидят за столом снова, о чем-то весело треплются. Разбившись на несколько кучек. Нет, все-таки хорошую идею мне Грессия подала, настроение у моих подопечных здорово переменилось.

— Так, барышни. Ну-ка, построились в шеренгу. — Я постучал рукоятью пистолета по столу. — Ненадолго. Пожалуйста.

И я очаровательно улыбнулся. Ну, по крайней мере попытался.

— Командир, не делай так больше. — Шепнула мне сзади Грессия, поглядев на притихших молодых женщин, шустро выстроившихся вдоль длинного стола. — Даже мне жутко стало.

-Не понял? — так же шепотом ответил я, удивленно оглядывая переселенок.

— Это вас так в армии учат? Ну, инфразвук подпускать? — Грессия зябко передернула плечами. — До сих пор мурашки по коже.

— Мда... — Я прошелся мимо молодых женщин, и вытащил из кармана бархатный мешочек. Остановился напротив Кетлин. — Руку давай, мелкая шалопайка.

И вложил в теплую ладошку удивленной девушке пару сережек. И пошел дальше, раздавая девчонкам побрякушки.

— Не поняла. За что такие подарки, командир? — Удивленно рассматривая на свет янтарь, поинтересовалась Полина Морозова. — Это же настоящий янтарь, он же дорогущий!