Как бы ярко и эффектно не выглядели возможности одаренных, количество Альф по сравнению с обывателями составляло хорошо если единицу на тысячу человек. Основная масса населения продолжала болеть, мерзнуть и бояться. Именно страхом перед невозможностью убить одаренного я мог объяснить себе ту покорность, с которой люди склонили голову перед новой силой. Если бы дело обстояло летом, то количество погибших в наступившее непростое время составляло бы на порядок меньшие цифры. Только за последние десять минут моего неспешного шага, я отметил три закоченевших тела, частично припорошенных снегом. О том, сколько еще трупов обнаружится весной, я постарался не думать.

Пуля отбросила мое тело в сугроб. Кто-то дождался, пока я пройду мимо подворотни и выстрелил в спину. Не до конца откачанная из второго узла прана позволила мне заживить ранение, еще до того, как двое подбежали к моему упавшему телу. Подхватив за руки и за ноги, они торопливо поволокли меня прочь с открытого места. Дождавшись, пока арка подворотни скроет нас от посторонних глаз, я легко выдернул свои конечности из чужих рук. Воспользовавшись ступором, в который впали несостоявшиеся убийцы, парой ударов лишил их сознания.

Обыск карманов ничего не дал, кроме потертого ТТ и связки ключей больше найти ничего не удалось. Догадаться самому, где находится квартира, ключи от замков которой оказались в моих руках, было затруднительно и я поморщился, так как отключившиеся после моих ударов тела в сознание обещали прийти и рассказать нужную информацию еще не скоро.

-Дяденька, а можно я их убью? — детский голосок, раздавшийся в той-же подворотне, из ее самого темного угла, оказался для меня полной неожиданностью.

-Если ты знаешь где дверь, которую открывают эти ключи, то можно, — продемонстрировав связку, зажатую в моей руке, согласился я.

Добротная дверь открылась после того, как четыре замка признали вставленные в них ключи настоящими. На звук отпираемых засовов и клацающих ригелей, нам на встречу вышла особа, с минимумом одежды на теле. Судя по синякам разной степени свежести и общей потрепанности, жизнь у данной представительницы женского племени в последние месяцы выдалась не очень.

-Мама! —ринувшийся вперед меня мальчуган, немного прояснил кем кто кому приходится.

Осмотр четырехкомнатной квартиры, расположенной на втором этаже пятиэтажки, не занял много времени. Только одна комната представляла из себя определенный интерес, приспособленная прежними владельцами под склад. Помимо консервов и прочих продуктов, среди коробок виднелись запасы мыла, медикаментов и одежды. Вернувшись на кухню, я уселся на табурет, предлагая хозяйке самой решать, что ей делать дальше.

Женские инстинкты оказались на высоте и прежде чем начинать разговоры, меня накормили. Ребенок ел быстро, по бросаемым время от времени на меня взглядам, они чего-то опасались, но я не видел никакой необходимости экономить продукты. Тем более, что они уже были приготовлены и выбрасывать, лишь бы не дать их ребенку, было для меня полной дикостью.

-Он и в правду их убил? — вернувшись на кухню, после того как уложила спать сомлевшего от пережитого стресса и обилия еды ребенка, женщина задала наиболее волнующий ее вопрос.

-Нет конечно, — ответил я и заметив вспыхнувший страх в ее глазах, поспешил успокоить: — но они умерли, я добавил после, чтобы наверняка.

-Спасибо, — потупив взгляд, произнесла она.

Посиделки не задались, женщина почти ничего не знала о том, что происходит в городе. Став заложницей двух отморозков, она больше двух месяцев не покидала эту квартиру. Используя ее сына как рычаг давления, мужчины удерживали женщину от побега и заставляли вести хозяйство. Сам мальчуган привлекался к ловле на «живца», заманивая прохожих в подворотни домов.

-Иди спать, — устав слушать по третьему разу ее сбивчивые слова, захотелось остаться одному.

Заняв пустую комнату, я развалился на кровати. Белье было свежим, женщина и в правду оказалась рачительной хозяйкой. Спустя четверть часа она сама пришла в мою комнату и молча забралась под одеяло. Легкого импульса праны оказалось достаточно, чтобы хозяйка уснула глубоким здоровым сном. Измученное женское тело не вызывало никакого желания, хорошо проведенный в Твери досуг притупил на время мои мужские инстинкты.

Я проснулся от того, что кто-то плакал. С наступающим рассветом, в полутемной комнате с трудом удалось различить очертания свернувшегося на полу женского тела. Мать ребенка тихо всхлипывала, не зная, что ждать от наступающего дня.

Список самоназванных родов, союзу которых оплатил аванс мэр Тулы за доставку непонятных ящиков, содержал в себе всего лишь три пункта. Находясь в теле Альфы мне представлялось затруднительным установить контакт с местными одаренными, не навлекая на себя подозрения или агрессии. Внешний вид обывателя по первому плану не должен был вызывать настороженности у уверенных в себе новых хозяев города, но судя по тому, как завертелись события, я оказался в корне не прав в своих рассуждениях.

Погоня, устроенная двумя Альфами, загнала меня на чердак пятиэтажки. Заданный прямо на улице вопрос о том, как найти род Ванровских, вызвал у одаренных бурную реакцию. Попытавшись меня схватить, Альфы продолжили погоню, уже не столько из-за желания узнать причины моего любопытства, сколько из-за азарта поймать на удивление шустрого обывателя.

-Вася, иди вперед, я дверь покараулю, как бы не слинял, — раздался в полумраке чердака ни капельки не запыхавшийся голос одного из преследователей.

-Ага, стой там, с чердака только один выход, — отозвался второй.

Шаги преследователя сопровождались похрустыванием мусора под подошвами его обуви. Углубляясь все дальше и дальше от чердачной двери, второй одаренный не расслышал тихого шелестящего звука. Мое укрытие было прямо над входом, расперевшись между балок, я дождался момента пока преследователи разделятся. Взмахом руки достать до головы оставшегося на страже Альфы не удалось, но этого и не требовалось. Вырвавшийся из моей ладони сгусток праны попал четко в голову одаренного. Одетый в какой-то модный спортивный костюм, парень осел на бетонный пол, издав лишь звук сминаемой одежды.

-Эй ты! Выходи по хорошему, — продолжая искать меня в потемках, второй достиг дальней стены и замер у крошечного чердачного окна, не зная куда идти дальше.

Мой план по выяснению текущей обстановки в городе и раскладе сил претерпел изменения. Вместо осторожного выуживания информации в случайных разговорах, мне представился шанс узнать все сразу. Опыт фиксации одаренных уже был, а мэр Тулы подсказал отличный способ, как заставить испытывать чувство страха любого Альфу.

-Малик, ты че? — возвращающийся Вася увидел тело своего кореша, валяющегося у входной чердачной двери и ринулся вперед.

Подловить одаренного оказалось столь же просто как и первого. Взмах руки и в пробегающую подо мной голову попадает очередной сгусток праны. Спустившись, я зафиксировал оба тела стальными наручниками.

Распространенные в последние годы китайские поделки не могли сдержать силу одаренных, звенья цепочек раскрывались, стоило чуть напрячься. Но найденные накануне в четырехкомнатной квартире браслеты оказались настоящими изделиями из высоколегированной стали. Попробовав их на разрыв и оценив логотип времен СССР, я пришел к выводу, что один из моих несостоявшихся убийц в темной подворотне когда-то был милиционером и умыкнул с бывшего места работы все, до чего смог дотянуться.

-Ты кто? Да ты знаешь из какого-мы рода?! — стоило очухаться первому и убедиться в бесполезности попыток вырваться, как словесные угрозы принялись сотрясать пыльный чердачный воздух.

Поморщившись от громких звуков, я затолкал крученную тряпку в горло болтуна. Не дожидаясь пока второй одаренный придет в себя, повторил процедуру с кляпом. В воцарившейся тишине я посадил обездвиженных Альф друг на против друга и принялся за эксперименты.

В первую очередь меня интересовало, смогу ли я, как и мэр Тулы, выдавить прану из одаренных. Способ, которым я пользовался в лесу, лишая мутировавших животных новообретенной энергии, был мной отработан до автоматизма. Но он требовал использования тактильного контакта двух рук для закольцовывания потока праны. Продемонстрированное медведеобразным градоначальником дистанционное воздействие казалось мне более эффективным.

Несмотря на все усилия, заставить шестой узел покинуть свое тело и воздействовать на Альф, смотревших во все глаза на мою хмурую фигуру, никак не получалось. Раздосадованный неудачей, я приобнял первого одаренного, положив ладонь правой руки на его солнечное сплетение, а левую завел за спину, уперев между лопаток. Повернув голову, через свое плечо я посмотрел на оказавшегося сзади второго одаренного.

-Сила, сила, сила, — искривив рот в безумной улыбке, я стал бормотать первое, что пришло в голову.

Перекачивая энергию из одаренного в свой шестой узел, я заставлял внешний облик обнимаемого мной Альфы меняться, возвращая его лицу черты обывателя. Одновременно с этим, я наполнял свой второй узел, преобразуя собственное тело в Альфа образ. Судя по расширившимся в изумлении глазам, мои игры с внешностями напугали второго одаренного до колик.

-Или ты? Сила, сила, сила, — переметнувшись ко второму парню, я повторил процедуру с перекачкой энергий.

-Оба хорошенькие, какого же выпить? — постаравшись после этого мерзко захихикать, я ждал реакции на свои слова.

Повторив еще несколько раз перекачку праны, я добился того, чтобы оба одаренных оценили грозящие им перспективы лишиться своей силы. Наглядно наблюдая, как «сила» выходит из напарника и переходит ко мне, а после чего возвращается назад, мне удалось посеять в их голове уверенность в том, что я могу забрать «силу», но только у одного из них.

Становиться вновь обычным человеком, а следовательно и смертным, ни тот ни другой не хотел. Устроенный после этого допрос, с эпизодическим затыканием рта оппонента посредством кляпа, в течении получаса дал исчерпывающую информацию по текущей обстановке в городе. В перекрестном допросе пойманные одаренные старались изо всех сил, выдавая личные данные и «оценивая» достоверность ответов оппонента.

Узнав все что нужно, я заткнул обоим Альфам рты. Стоило подумать, что делать дальше, полученная информация не радовала. В сложившейся неясной обстановке однозначным было только одно, оставлять обоих одаренных в живых было нельзя. Раскрытие моего инкогнито и продемонстрированных способностей могло повлечь очень большие проблемы.

Прикрыв глаза, я обратился к своей памяти, пытаясь вспомнить момент начала погони. Словно стоп-кадр в трехмерном кино, я прокрутил перед внутренним взором образ улицы и прилегающих к ней домов. Особое внимание я придавал деталям, пытаясь найти того, кто мог видеть произошедшие на тротуаре события.

«-Есть», — новые способности памяти позволили зафиксировать отдернутую в сторону занавеску на третьем этаже пятиэтажки и бледный овал лица, смотрящего сквозь изморозь окна на проезжую часть.

Других свидетелей нашей встречи и последующего забега обнаружить не удалось, успокоившись, я выпрямился, встав с корточек, на которых до этого сидел. Денег в карманах бывших одаренных было не много, как и в моем родном городе здесь котировалась только иностранная валюта.

Для лучшей конспирации следовало сменить одежду, но одетое на трупах имело слишком легкий покрой для стоящих на улице морозов. Человек, внешне похожий на обычного обывателя, выглядел бы очень подозрительно, разгуливая в тридцатиградусный мороз в спортивном костюме или кожаной куртке тонкой выделки.

Оттаскивать тела от входной двери не стал, намучившись до этого с расстегиванием наручников и больше не желал тратить время на бесполезные трупы. На чердаке я провозился больше часа и случайный свидетель, зафиксированный в моей памяти, мог куда-нибудь свалить, затруднив тем самым его поиски.

Впрочем, мои опасения оказались напрасными. Наметенный сугроб снега перед подъездом ясно свидетельствовал о том, что в последние пару дней никто не покидал этот подъезд. Поднявшись на третий этаж, я оценил расположение квартир и слегка посомневавшись, постучал в одну из обшитых дерматином дверей.

На мой стук закономерно никто не отозвался. Открывать двери незнакомым людям по нынешним временам было верхом неблагоразумия. Мой обостренный слух без труда уловил шуршание за соседней дверью. Любопытный индивид, проводящий свободное время в разглядывании улицы под своими окнами, не удержался и прильнул к дверному глазку, желая узнать, кто пришел к соседу в квартиру напротив.

Сам сосед, если он и был в квартире, никак себя не обнаружил. Убедившись, что ситуация развивается так, как и планировалось, я взмахнул рукой себе за спину, отправляя сгусток праны сквозь дверь. Шум упавшего тела свидетеля, приглушенный дерматином, подтвердил результативность моей атаки. Перейдя на другой конец площадки, я продолжил прислушиваться, но не смог больше засечь никаких посторонних звуков. Если бы человек жил в квартире не один, то кто-то, как минимум, должен был бы проявить участие и попытаться выяснить, что же случилось с упавшим на пол сожителем.

Спускаясь вниз по лестничной клетке, я копался к себе, пытаясь понять, как отношусь к смерти в общем-то невинного человека. Судя по собственному нежеланию думать об этом, а так же исходя из анализа своих действий, мне было далеко не все равно от совершенного поступка. Я не стал вламываться в квартиру, что позволило не видеть труп собственными глазами. Не имея в памяти точного образа совершенного преступления, оставался шанс на то, что убийство со временем забудется, не имея ярких «якорей» в моей памяти.

Вернувшись к вечеру в четырехкомнатную квартиру, застал ее обитателей на месте. Мать с сыном никуда не сбежали, хоть у меня и были подозрения на этот счет.

-Сегодня пельменей налепила, жаль только, что сметаны нет, — как само-собой разумеющееся, женщина начала будничный разговор, приняв у меня куртку и повесив одежду на вешалку.

Помыв руки в тазике с теплой водой, я вышел из ванны и прошел на кухню. Мальчуган за прошедший день отоспался и вел себя с полной непосредственностью, подтверждая теорию о том, что в детстве весь мир воспринимается по другому. Женщина в основном отмалчивалась, никак не участвуя в разговоре, в который я оказался невольно вовлечен ее сыном. Наевшись, я не придумал ничего лучшего, как уединиться в дальней комнате, развалившись на диване.

Смачная оплеуха, которую я отвесил ребенку, досталась расшалившемуся мальчугану за то, что тот ворвался ко мне в комнату, нарушив запрет. Спустя десять минут детский плач сменился всхлипываниями из-за стены соседней комнаты. Звуки перемежались с грудным голосом женщины, успокаивающей и что-то объясняющей своему отпрыску. Еще спустя час возня утихла, моего уединения никто не нарушал, позволяя спокойно обдумать полученную от одаренных информацию.