-Но если мое присутствие чем-то мешает высокой льере, я покину данное место, оставляя за собой право на разъяснение мелких разногласий между благородными льерами. Ожидаю вас на улице, льер Иррун!

А есть-то мне как хочется! Запахи раздразнили пустой желудок, и во мне заворочался, глухо зарычал ненасытный зверь. Нет, я его, этого ревнителя этикета быстро убью и сразу съем. С костями, с камзолом и пуговицами. И коня или лошадь его тоже съем! Вместе с седлом, сбруей и подковами! Подковы надо будет обязательно погрызть — они из железа, а в железе есть нужные мне микроэлементы в достаточном количестве.

Темные боги, что за бред рождается в моей голове!

-Мой славный и храбрый рыцарь Иррун! Я полагаю, что незнакомому нам высокому льеру первоначально необходимо без помех отведать горячих блюд, что подаются в этом приюте путников, а уже потом высокий льер почтит нас своим обществом! Вы же видите, мой юный друг, что дорога до Урманса была очень трудна для незнакомого нам льера!

Все тебе прощу, славная девушка-женщина, за эти умные и своевременные слова! И твои кривые ноги-зубы, и обвисшую грудь то же прощу, о спасительница! И тебя, Иррун, прощу, когда поем. Может быть.

Слава всем богам, светлым и темным, разрешилось все.

Юный ревнитель этикета удалился, выдавив сквозь зубы стандартную формулу извинения за мелкое недоразумение, провожаемый моим изящным полупоклоном из кодекса странствующих высоких льеров и мне принесли еду.

Заставили весь стол деревянными блюдами с хлебом, мясом, кашами, подливами, чашами с жирной и горячей похлебкой. Добили свободное пространство глиняными кувшинами с вином. С красным, густым, терпким, вкусным, чем-то кровь напоминающим, только без вяжущего медного привкуса.

Да, кровь, гемоглобин и другие микроэлементы. В следующий раз, после подобной, сжигающей все силы схватки, надо будет вскрывать вены раненным скакунам. Все равно их добивать придется, так хоть пусть пользу мне принесут. Не 'бет' же с 'дублями' или дружинников на корм пускать? Хотя, если сильно прижмет....

Нет, ну его в бездну, такой корм! Не хватало мне еще превратиться в вампиро-людоеда и закончить свои дни на жарко пылающем костре из дубовых дров! А именно такая казнь для подобных тварей тут назначена. После публичного покаяния и очищения тела нечистого кипящей освещенной водой из храма Всеблагого. В землях троллей и эльнуров таких тварей тоже сжигают, но без предварительного ошпаривания.

Я откинулся чуть назад, 'алый' быстро отстегнул боковые крепления оплечий и нагрудника, распутал на боках груди вязь крепления чешуйчатых ремней наспинника, принял снятые мной части доспеха. Набрюшник и наручи снимать не стал, потом в комнате сниму, перед помывкой в бочке с горячей водой.

Хорошо! Силы возвращаются в тело с каждой минутой. В желудке бесшумно функционирует миниатюрный ядерный реактор, сжигая и переводя в энергию и клетки тела все, что в него попадает. Я приложил ладонь к области живота — горячо, обжигающее тепло пробивается даже сквозь сталь набрюшника, процесс восстановления сил и тела идет непрерывно. И от меня явственно парит. Верхняя одежда сохнет прямо на теле. Палюсь как разведчик с парашютом за спиной и автоматом на груди у главного входа в Пентагон, но мне плевать. Да, хозяин этой корчмы здорово на мне обогатится — утром придется повторить прием пищи в этом же размере, да и в дорогу с собой надо набрать гору разных припасов. Не хочу более голодать.

М-да, я как мобильная ракетно-артиллерийская платформа Содружества — мощный, быстрый, неуязвимый, но очень зависящий от топлива, ибо расход его запределен. Все-таки мысль насчет крови имеет в себе рациональное зерно, придется приобрести пару серебряных литровых фляг и наполнить их свиной или бычьей кровью в смеси с крепким вином. Одна треть вина, две трети крови. Круто посолить и добавить мелких спилков железа, серебра и, наверное, кости. И приправ для вкуса. Сложно будет все это проделать, за чернокнижника или некроманта точно примут с такими наименованиями в заказе.

-Высокая льера Аспекта, графиня Орданская, изволит поинтересоваться у высокого льера, достаточно ли он насытился для того чтобы представиться и поведать о своей цели путешествия и приключениях в дороге?

Это уже не грозный юный льер, что наехал на меня при моем фееричном появлении, это доверенный слуга высокой льеры. Дворецкий или камердинер. Или еще кто. Галунов нет, руки пустые, нет у него в них малого посоха с гербовым щитком или церемониального шеста с вымпелом владетеля. Стоит в двух шагах от стола в полупоклоне, терпеливо дожидаясь ответа. Возраст за сорок, седой, левая нога плохо гнется, левая же рука суха, скорее всего, повреждены сухожилия. Когда-то его левой половине тела сильно досталось. Одет хорошо, чисто, аккуратно, богато. Дорожный камзол расшит толстыми серебряными нитями, на шее тяжелая цепь с родовым гербом высокой льеры тоже из серебра. Любопытная благородная незнакомка явно не страдает отсутствием денежных средств, раз ее слуги носят на себе почти сотню золотых эргов. Не меньше. Я на его фоне бледен и неказист в своем мятом дорожном костюме и плохо очищенных от грязи сапогах.

Прислушался к себе. Хм, вроде бы сыт, вполне насытился, если так можно назвать процесс мгновенного поглощения белковой массы в неимоверных количествах. Да уж, местным жителям этого незабываемого зрелища хватит года на три обсуждений и пересудов, съел я на их глазах неимоверно много пищи. Полвзвода королевских гвардейцев можно таким количеством еды накормить.

Промокнул губы куском небелёного холста, тщательно ополоснул руки в глубокой медной чаше с розоватой водой, вытер все о тот же кусок холста — нет у них на столах салфеток — разрешающе кивнул:

-Веди к столу высокой льеры, любезный.

Поднялся с лавки, неторопливо вышел из-за длинного стола. А интересно тут, в корчме, все устроено. Или, скорее, в трактире или даже ресторане.

От самого входа — да, дверь то действительно наружу открывалась — идет приподнятый на полом пандус из толстых досок, более похожих на похудевшие брусья. Окрашены доски непонятно чем — то ли охрой, то ли еще чем-то, дающим такой рдяный оттенок. По бокам пандуса четыре парных спуска на 'серые' половины для купцов, их охранников, зажиточных граждан городка, мастеров ремесленных гильдий и прочего неблагородного сословия. Под потолком висят на цепях большие кованые круги, с прикрученными к ним с боков масляными светильниками. Крепятся они к балкам с помощью вбитых в массив древесины крюков — торцы крюков смяты и расплющены. Лучше бы вкрутили, а то смотрится все это не совсем надежно. Вся эта средневековая осветительная аппаратура украшена грубой гравировкой в виде пересекающихся волнистых линий. Ближе к концу зала пандус распадается на неравномерные по ширине правую и левую дорожки.

Направо располагается чистая зала для высоких льеров, спрятанная от любопытных взглядов за окрашенными в черный цвет реечными щитами. Налево что-то вроде зародыша современной барной стойки из располовиненных и ошкуренных до блеска тонких бревен. За ней видно половину пухлого туловища лысого и широколицего э, добряка? Улыбка до ушей, на лоснящейся жирной роже угодливое и предупредительное выражение, но взгляд заплывших салом глаз колючий, недобрый и внимательный. Владелец, наверное, по-хозяйски смотрит.

В развилке пандуса устроен спуск в помещение кухни. Оттуда постоянно выбегают крупнотелые подавальщицы с подносами, кувшинами, с мисками в руках и сочатся дразнящие обоняние запахи жареного мяса. Пару раз показалась мордашка любопытного поваренка и волосатая лапища шеф-повара, непременно возвращающая на рабочее место увлекшегося разглядыванием зала мальчугана.

А вот это охранники купцов, которых я снес с лавки. Провожают они меня злыми и недобрыми взглядами. У одного на щеке начинает наливаться густым фиолетом крупный синяк, второй сидит скособочено, постоянно потирая ладонью правое плечо. Я подмигиваю им и чуть развожу в стороны руки. Без обид парни, очень есть хотелось. Старший этих охранников, массивный и кряжистый, с двумя круто изогнутыми тесаками на обшитом звеньями кольчуги кожаном поясе, еле заметно кивает в ответ, строго косится на своих подчиненных и что-то им тихо говорит. Мне не слышно, но я уверен, что мое своеобразное извинение ими принято. Хотя мог бы и не извиняться, я ведь высокий льер благородных кровей, что мне эта чернь?

Торжественным шагом вплываю в залу для высоких льеров, замираю в приветственном поклоне в двух шагах от стола. Наклоняя голову, на краткое мгновение касаюсь подбородком холодного металла горжета, правя рука впереди, согнута на уровне пояса, ладонь открыта, чуть развернута в сторону присутствующих. Все фигуры обязательного пилотажа выполнены, можно и поприветствовать находящихся в зале высокородных льер и льеров:

-Приветствую прекрасных льер и высоких льеров. Мое почтение, высокие господа! Высокий льер динс Саурс, виконт из рода Баллорт, просит позволения присоединиться к вашему обществу.

О как хлопнула голубыми глазами и нахмурила черные бровки красивая и статная льера с притягивающей взор крупной, великолепного вылепленной грудью и замысловатой прической. Шикарные формы у льеры. Даже через кучу слоев ткани шелковой дорожной юбки и многочисленных складок голубого бархатного жакета виден крутой изгиб бедра, тонкая талия, словно застывшая морская волна покатых плеч. Я б ей....

Я б ее поцеловал.

Компаньонка или спутница льеры, тонкокостная, изящная брюнетка, чуть не взвизгнула, вздрогнула в кресле, прикрыла симпатичные пухлые губки раскрытым веером. Юный льер, неотступный ревнитель этикета, чуть подался вперед, сидящий рядом с ним льер в возрасте, в дорогой бригантине обтянутой вишнево-красным бархатом, наоборот напрягся, переместил правую руку ближе к оголовью меча.

Ну, еще бы, романтика и приключение тенями стоят за моей спиной — слева приключения, справа романтика. Подвиги еще не подошли, но за ними дело не станет. И реакция на мои слова высоких льер и льеров меня совершенно не удивляет. Ожидал подобное.

Тут надо сделать подробное пояснение с отступлением. Человек, принявший на себя посмертную волю или заклятье, принимает и имя умершего, и его положение в обществе, а так же долги, обязательства и обязанности. В общем, абсолютно все и вся, до окончательного исполнения воли покойного. Свое же имя он обязан отныне скрывать и при встрече все знающие его ранее, делают вид, что совершенно незнакомы с ним. Ну, если они в курсе о принятом им обете. Родственники человека, принявшего имя умершего, правил так же не нарушают. Не зазывают жалобно домой и не грузят проблемами покинутого хозяйства. Письма пишут, а жены принявшего обет, днем разыгрывают из себя неприступные крепости, а ночью пробираются в спальню супруга пряча лицо под капюшоном плаща. И уже там, за закрытыми дверями после поцелуйчиков и обнимашек, начинается воспитательно-морализующий процесс, где основным рефреном идет тема — на кого же ты, сволочь такая, нас покинул? И где деньги на пропитание семьи, гад?

Родственники же покойника принимают исполняющего обет точно тем, кем был покойный — главой рода, дядей, братом, племянником, первым, вторым, или третьим сыном. Но никак не мужем — на это тут строгий запрет от Церкви Всеблагого. Жрецы других культов не так строги, но тоже не одобряют. И они правы — мало ли кто в момент гибели рядом с покойным оказался? Так что никчему благородным леди от разных проходимцев ублюдков рожать. Поэтому я могу оказаться и простолюдином и высоким льером — бароном, графом, маркизом. Или простым воином, свободным мастером, наемником и даже грязным смердом.

Некоторые хитрозадые умники довольно ловко пользуются данной традицией этого мира и очень, очень долго выполняют посмертную волю, если покойник был богатым или благородным льером. Иногда умудряются и до собственной кончины выполнять. Благородное общество воспринимает это негативно, но ничего поделать не может, кроме как на дуэль данных жуликов вызвать. Да только не все вызов принимают. Поэтому восторженные и настороженные взгляды льер и льеров ожидаемы — юные данную ситуацию раскрашивают в розовые и романтичные цвета, уже пожившие, в возрасте, красят в мрачный негатив.

Придется прояснить ситуацию и обозначить мой ранг.

-До принятия обета, я имел почти равное с погибшим положение. Слово высокого льера.

Вот так. Слово высокого льера сомнению не подвергается. Как и слово джентльмена в одном бородатом анекдоте. Как сказал, так все и есть. Я с вами одной голубой крови, народ. То же высокий и жутко благородный, вам со мной общаться будет незазорно, принимайте в стаю, любите и жалуйте. И присесть за стол, наконец, предложите! А то стою тут посреди залы как сосна, совсем одна, будто наказанный и воспитываемый. То есть один сосен. Тьфу!

-Высокая льера Аспекта, графиня Орданская, владычица долины Туманов и горы Золе.

Ух ты! Льера не только графиня, но и имеет в своих симпатичных венах королевскую кровь! Только представители древних родов, с толикой крови правителей королевства в своих жилах, прибавляют к родовым титулам 'владык' и 'владычиц'. Но вот только одно но — данные особы не путешествуют в столь скудной компании и не ужинают в убогих трактиро-ресторанах заштатного городка. Их удел — ужины под мелодию арфы в замках местных правителей, а сопровождают их отряды грозных воинов и несметное число повозок. А так же выезжачие, доезжачие, конюшие, мажордомы, шталмейстеры и прочие бездельники. Короче, гремят фанфары, реет над головами множество ярких флагов, печатают строевой шаг с заплетенными гривами суровые воины и бряцают удилами доблестные кони. Праздник на марше.

Выходит, что либо я чего-то пока еще не понимаю в местных раскладах, либо приглашение прибыть к столу высокой льеры поступило совсем неспроста. Непраздное тут любопытство скучающей высокой льеры.

-Спутница графини Орданской, владычицы долины Туманов и горы Золе, виконтесса Борская, льера Мюрэлл.

-Счастлив лицезреть прекрасную льеру.

-Льер Торун, барон Дунарский.

-Рад знакомству с его милостью бароном.

-Льер Иррун, старший рыцарь ордена Ястреба.

-Приветствую брата-рыцаря.

Представление законченно, можно расслабиться, наконец-то присесть в свободное кресло, выпить предложенного вина. Вроде бы мух здесь нет, но что-то противно жужжит над ухом: 'Квест, еще один квест! Героические приключения, страшные тайны и загадки!'. На фиг, мне и своего добра хватает!

-В какую же сторону, во исполнение обета, направляется высокий льер? И нет ли препятствий или противников у высокого льера, мешающих исполнению последней воли?

А барон не любит тянуть ничего ни за что. Сразу в лоб. И пусть жесткость в голосе, граничащая с бесцеремонностью, обтянута бархатом вежливости, его вопрос из тех, что находятся на грани приличий. Хм, что отвечать будем? Правду или соврем?

Спасает меня от мук выбора симпатичная брюнетка, спутница графини:

-Ах, ах, высокий льер! Скорее расскажите нам о разбойниках! Вы их всех убили или кто-то трусливо сбежал? А сколько их было? Они были грязные и ужасные как дикие звери? Вы сказали нашему милому Ирруну, что их было очень много! Сотня? Или даже целая тысяча?! Вы бились с ними один или с вами были верные друзья и соратники? А где же они? Наносят визит вежливости моему милому дядюшке барону, его милости льеру Лаккоту? Мой дядюшка владеет этим городком! А вы не ранены? И у вас есть 'алый'! А огромные тетки с мечами вместо рук у вас есть? Расскажите же нам, расскажите! Это же так интересно и волнительно!