Почти фантастика

Спальный мешок легкий летний с антимоскитной сеткой. Потом подумал, и положил второй, зимний — синтепоновый, толстый. И заодно — "пенку". Мешок, оно конечно, мешком, но если земля вдруг промерзнет, так без такой пенки и без почек остаться можно.

Два фонаря. Один маленький, тонкий, но с изменяемой светосилой. Такой, как в кино показывают, когда в кулак помещается, а светит — дай боже. Сам он стальной, крепкий. Им и драться можно. Второй — большой квадратный на аккумуляторах. Железнодорожный. Настоящий ручной прожектор.

Подумал немного и снес в машину пачку свечей. а потом вернулся и еще донес две зажигалки — газовую и бензиновую — и коробку спичек. Это не считая тех, что для камина, которые в любой ветер зажигаются.

Компас, набор термометров, ареометр, барометр-анероид — это как всегда. Без этого прожить, конечно, можно, но с этим — лучше.

Над аптечкой тоже долго не думал. Взял всего по самому максимуму. Жена еще правильно напомнила насчет желудочного — взял и этого.

Одежда.

Кинул в отдельный мешок пару шорт, десяток трусов и футболок. Это если жара будет. Кроме того, положил аккуратно специальные зимние кроссовки, которые, если верить паспорту, не потеряют своих качеств и при сорока градусах мороза. На ноги нацепил высокие берцы на подкованной подошве. Ходил вверх и вниз по лестнице, цокая подковами.

Привычный камуфляж на себе и еще два комплекта в машину. Камуфляж немецкий, дорогой, по заказу. Плотный и одновременно легкий. И много удобных карманов на липучках.

Свитер взял шерстяной и еще один — пуховый. И заодно — пуховик. Знает он, как бывает. Читал. Если там будет зима — все равно выживет.

Нож. Швейцарский в футляре на ремне слева. В кобуре побольше справа большой "лезерман", который одновременно и плоскогубцы, и нож, и пила и все-все-все в одном. В ножны сзади вставил охотничий нож, годный тоже для всего. В машину кинул кукри, заменяющий в лесу топор. Кстати, топор. Подумал, и взял на всякий случай два. Маленький туристический на длинной черной рукоятке, обтянутой резиной, и большой на изогнутом деревянном топорище.

Лопата была прикреплена к запаске сзади всегда. Но еще взял пару саперных лопаток. Полезная в жизни вещь. И для работы, и для — на всякий случай.

Спиртное. Две бутылки виски, пол ящика водки. А заодно спустил в машину две пятилитровые фляги простой воды. На всякий случай.

Бензин всегда был в запасе. Пару канистр принайтовил, чтобы не бултыхались.

— Ну, я поехал, да? — сказал неуверенно, осматриваясь в прихожей — все ли взял? не забыл ли что-нибудь нужное и полезное?

Жена вышла в прихожую, внимательно осмотрела его.

— Часы!

Точно. Джи-шок на руку и еще титановые с автоподзаводом — на другую. И старую механику в карман.

— На голову что взял?

— Панама в машине. И шапка — это если что.

— Очки?

Точно. Взял две пары темных и «поляроиды». Футляр сунул в боковой карман, шоркнул липучкой.

— Все.

— Ну, ни пуха тебе, ни пера, — вздохнула жена, пригорюнившись.

— К черту! — крикнул Алексей весело, сбегая вниз.

Машина шла тяжело, но уверенно. Все-таки правильно он в свое время поднял ее на большие колеса. Его "бигфут" теперь мог пройти, где угодно и с каким угодно весом. даже если.

...

Потом были шашлыки. Ну, шашлыки и шашлыки. Тут даже и рассказывать нечего. Все понимают.

И ночевка в том деревенском доме с протопленной печкой.

...

А через день он ехал домой, всматриваясь в утренний туман и ожидая, что вот-вот, вот прямо сейчас. Вот оно! Ну... Вот сейчас… Да?

Но ничего не происходило.

Малой скоростью доехал до своего подъезда. Долго сидел в машине и всматривался в окружающее. Примерял в уме, сравнивал. Вроде, все как было, как обычно. Ничего не изменилось. Бабки пасут внуков в песочнице. Нинка из второго подъезда одиноко курит на лавочке. Васёк снова безработный и ходит теперь побирается. Все, как было. Кажется...

Опять, выходит, зря готовился? Опять — ничего?

Медленно и устало поднялся домой. Стоял минут пять, прижавшись виском к двери, вслушиваясь и пытаясь расшифровать звуки. Наконец, тихонько открыл своим ключом, подсвечивая маленьким фонариком. Вошел в прихожую, посветил вокруг. Вроде, как было.

И тут из кухни надвинулось в темноте коридора. Обхватило. Прижало так, что не выдохнуть. Громовой голос в самое ухо:

— А где же рыба-то, Лёшенька?

Тьфу! Вот же напугала.

Теперь ему все таскать из машины обратно.

…

И все равно — надо быть готовым к любой неожиданности.

Книжки про эти неожиданности неспроста пишут. Народ — он знает, понимает и чувствует.

Исчезновение

Заявление о пропаже было принято рано утром. Обычно дается три дня. Считается, что человек мог просто зайти к друзьям, еще куда-то — мало ли у человека разных мест! Но тут все было понятно сразу — пропал мужик. Вот он закрыл свой кабинет и сдал офис под охрану. Вот вышел — внешние камеры показывают, как спокойно подошел к своему автомобилю, открыл, сел, завел, посидел внутри минуту — есть такая привычка у некоторых — и отъехал. И не только камеры — охрана хорошо запомнила последнего из вышедших.

Через пятнадцать-двадцать минут он должен был припарковаться у дома, закрыть автомобиль, поставить его на сигнализацию, проверить, пнув колесо, отключив затем заунывный вой и снова включив сигналку, потом лифтом подняться к себе на девятый этаж и, наконец, обнять жену, давно ждущую у кухонного окна.

Предположим, в дороге что-то было не так. Пробка, например, из-за аварии. Не его аварии, что вы! Он всегда соблюдает правила, в том числе и правила негласные, неписанные: «дай дорогу дураку» и «береженого бог бережет». За всю жизнь — ни одной аварии, ни одного происшествия. А жизнь уже не маленькая — под пятьдесят…

Аварий на пути в этот вечер не было.

Поэтому был звонок, а потом и письменное обращение. Анастасия Павловна Корзинкина обращалась в органы внутренних дел по поводу бесследной пропажи ее мужа — Александра Сергеевича, что интересно, тоже Корзинкина.

— Родственники, что ли? — неудачно пошутил придремавший у пульта дежурный в звании майора.

Он еще пытался как-то отговориться, не принять заявление, но уже было поздно. Анастасия Павловна уже нажала на все рычаги, прозвонила по всем телефонам, подняла всех знакомых… А в малых городах знакомы почти все и почти со всеми.

В общем, к четырем часам утра (или ночи — это смотря с какой стороны смотреть) заявление было принято к рассмотрению, а с самого начала рабочего дня специально созданная группа начала поиски.

Начали с офиса, как и положено. Изъяли видеозаписи, опросили охрану. Проехали по маршруту.

Автомобиль пропавшего нашелся практически сразу. На огромной стоянке возле торгового центра не было больше никого — торговля открывалась только через час. Одинокая машина была видна издали. Номера на месте, сигнализация включена, внутри — никого.

Вот с этого момента группа и стала действовать, как положено. То есть, они и раньше все делали по инструкции, но без души, без энергии. Помнили про три дня, которые еще не прошли, и про то, что людям свойственно иногда ударяться в непонятные загулы. Но тут… Бросить свою машину и куда-то уйти пешком, не предупредив родственников и руководство фирмы? Да и подчиненные были совершенно не в курсе планов начальства на ближайшие дни.

Молодыми инспекторами было высказано несколько версий — от похищения с целью выкупа или убийства до инопланетян или даже прорехи в полотне пространства-времени. Пока ни одна версия не подтверждалась.

Видео, изъятое теперь и в торговом центре, показало, что пропавший медленно подъехал, припарковался, поставил машину на сигнализацию и спокойно вошел в двери. А вот момента выхода просто не было. Так может, он еще где-то там? В огромном молле? Сидит где-нибудь в подвале или висит, подвешенный злобными каннибалами за ребро в просторной морозильной камере…

Сплошной обыск ничего не дал. Даже закрытие торгового центра на сутки под крики управляющего о потерях и о подаче в суд на органы — ничего не дало. А вот насчет суда и шума в прессе полицейское руководство молодых инспекторов взгрело за неразумные действия и дало нового руководителя группы — готовящегося к пенсии майора Ширинкина.

Ширинкин был сед и спокоен. Уволить его уже не могли. Наказать — тоже. Он посадил всю молодежь читать уже собранные материалы и снова и снова пересматривать видеосъемку. На регулярные звонки с вопросами он отвечал тягучим басом:

— Идет расследование. Наметились основные версии. Скоро мы сможем поделиться с общественностью. Дайте нам еще три дня.

Три дня им дали.

Ровно через три дня после подачи заявления пропавший Александр Сергеевич вышел из торгового центра с бутылкой воды в руке. Постоял в недоумении возле своего автомобиля, обмотанного разноцветными полицейскими лентами, потом стал одной рукой обрывать липкий пластик. За каким занятием и был задержан прибывшей по вызову охраны ТЦ тревожной группой.

Майор Ширинкин доложил о закрытии дела в связи с обнаружением пропавшего, и даже получил благодарность — последнюю перед пенсией.

Молодым было указано равняться на ветеранов и работать так же организованно и четко.

Опрошенный и после опроса отпущенный Александр Сергеевич Корзинкин доехал до дома и с удивлением обнял рыдающую жену.

— Да я же только за водой заехал! — говорил он всем, в том числе жене, свекрови, свекру и собственным родителям. — Да все в порядке у меня! И со здоровьем все в порядке, и вообще…

На работе тоже успокоились не сразу. Но справка из полиции примирила с прогулом, Александр Сергеевич даже не был лишен очередной квартальной премии и продолжал руководить своим отделом.

На все расспросы он поднимал глаза кверху и ссылался на невозможность отвечать по причине подписки о неразглашении. Это была великолепная отговорка. Все понимали, что было что-то серьезное. Наверняка. Но — что? Инопланетяне или все же прореха? Или же тот седой майор через свои каналы на преступном дне города сумел вытащить пропавшего из застенков местной мафии? Хотя, какая там мафия в стотысячном городе?

А сам Александр Сергеевич в обеденный перерыв выходил из офиса, пересекал пешком несколько улиц, тщательно проверяясь — кстати, свой мобильный телефон в это время он обязательно забывал в верхнем ящике письменного стола, закрытом на ключ — набирал какой-то номер, прикрывая всем телом таксофон и отворачиваясь от пешеходов, а потом коротко разговаривал, в конце обязательно подчеркивая:

— …Нет, никто ничего не подозревает. Нет, она тоже. Сегодня нельзя. Но я как-нибудь опять смогу. Пусть успокоятся.

Кому он звонил? Инопланетянам? Представителям иной параллельной цивилизации? Руководству местной мафии?

Хотя, на работе никто и не знал, что он кому-то звонит.

А майор Ширинкин спокойно оформил пенсию и ушел из органов.

Жена же бывшего пропавшего продолжала встречать его каждый вечер, смотря из кухонного окна во двор-колодец.

И только иногда глубокой ночью вдруг обнимала его крепко-крепко и шептала во сне:

— Никому не отдам! Никому!

Правда, утром она этого не помнила.

Да и, если подумать, никто не отнимал Александра Сергеевича у Анастасии Павловны.

В общем, очень странная история произошла однажды в стотысячном городе с простым офисным руководителем отдела.

Но дело было закрыто.

И забыто.

Даже молодыми и ретивыми инспекторами.

Магазинчик у обочины

Машка подрабатывала на этих каникулах. Подрабатывать было лень, но свои собственные деньги, за которые не надо было отчитываться перед родителями, перевешивали.

На работе ее звали отвратно — Манькой. Так начала называть Ирка, которая торговала за соседним прилавком всякими нужными и ненужными мелочами. А Машку поставили на продукты, которых тоже было — только самые необходимые. Стандартный магазинчик при дороге не мог давить ассортиментом, как всякие "пятерочки-шестерочки-магниты". Только самое необходимое. Сигареты, например. Или вот еще пиво в холодильнике.

Бывало, подваливал неспешно огромный двухэтажный экскурсионный автобус, и все пиво тут же уносилось крепкими загорелыми мужичками в его пахнущее кожей и гремящее музыкой нутро. Но чаще заходили какие-то замученные жизнью седоватые типы, вылезающие из побитых жизнью "жигулей". Они покупали хлеб и консервы. Всегда хлеб и консервы. Ну, иногда еще всякие сухие супы. Конечно, если бы магазинчик стоял на главной трассе... Но его хозяин на той трассе построил в короткий срок большую новую "стекляшку". А тут, на дороге местного значения, поставил старенький павильон на два прилавка друг напротив друга. Подвел электричество, за которое потом воевал с пожарными и с представителями облэнерго. Поставил страшненькую деревянную будку над глубокой ямой — туалет. Завел продавщиц, работающих посменно и не претендующих на большое. Все. Осталось ему только подъезжать раз в день, "снимать кассу" и устраивать нагоняй, если что вдруг не так.

Сегодня все было, как обычно. То есть, тоскливо и сонно. Ирка дремала, положив руки на свой прилавок, а голову — на руки. Машка, потосковав и даже попробовав почитать книжку — конечно, ничего не получилось, потому что кто же читает в каникулы? — пошла покурить на крыльцо. А что, раз покупателей нет — имеет полное право.

На улице стоял пасмурный июль. Вчера лило, как из ведра. А сегодня парило. Наверное, опять к дождю. Тут у них всегда так: если показывают в телевизоре, что вокруг везде стоит дикая жара, то у них — дождь, а если всех заливает, как в прошлом году было, то тут обязательно дикая сушь, и солнце и синее небо — такое синее, что вверх просто не поглядеть. Сегодня было не жарко, а так, что в самый раз. Вот Машка и одета была так, по-летнему: шорты, топик, а сверху белый халат — она же "на продуктах".

Курить в одиночку тоже было скучно. Но Ирка не курила вообще, и даже пыталась что-то там говорить, типа, "воспитывать молодежь". За такое Машка запросто могла послать, кого угодно и куда угодно. Ирке она объяснила это. Вот теперь они немного вроде как бы в конфликте. И поговорить-то тянет, но — как? Поругались ведь. Опять же — покурить очень хочется.

Машка стояла на крыльце, опершись плечом о столб, отгоняла струйкой дыма редких, но ужасно назойливых и упрямых лесных комаров. Лес — вон он. Сразу за вырубкой начинается. Тут места вообще лесные — грибные и ягодные. Еще, бывает, рыбаки наезжают. Хорошие тут места, в общем. Только очень скучные. Ничего и никогда тут не происходит. И никогда не произойдет.

Машка курила и дико хотела в город. В настоящий большой город, не в этот, где жила.

А еще, как не стыдно бывает об этом подумать и самой признаться, она хотела принца. Черт с ним, с белым конем. Пусть даже на самом простом мотоцикле. Но чтобы принц был самостоятельный и без сильно вредных привычек. Она посмотрела на свою сигарету и кивнула сама себе — ладно, курить пусть ему будет можно. А больше — ни-ни. В общем, даешь принца, дорогое мироздание!