— О тебе, мой мальчик, о тебе, — ласково произнес капитан и погладил по голове юношу, чем поверг племянника в шок. Такого откровенного проявления чувств от дяди он не видел уже много лет. Нет, он знал, что дядя любит его, но ему всегда казалось — нежности нет места в душе капитана, по крайней мере, до этого момента.

— Дядя...

— Все вопросы потом, — прервал племянника Днак, — сейчас тебе надо набраться сил. Вставай, стол уже накрыт в малом зале.

Морал откинул одеяло и попытался встать, но ноги не выдержали веса, подогнулись, и он едва не скатился с кровати.

— Что со мной? — испугано прошептал юноша.

Предательская слабость расползалась по всему телу. Он попытался ещё раз подняться, но руки разъехались в разные стороны, и Морал упал на подушку. Постель, словно болото, вцепилась в юношу, не желала отпускать его из своих объятий.

— А...а, — зарычал Морал и ударил руками по кровати.

Ярость огнем пронеслась по венам, разгоняя загустевшую кровь, тем самым пробивая дорогу жизненной силе. Морал сделал ещё одну попытку встать, и на этот раз тело послушалось его. Он опустил ноги и, чувствуя необыкновенную легкость, встал.

— Да что со мной? То не могу руку поднять, через минуту горы готов свернуть? — задумчиво произнес юноша, внимательно рассматривая руки.

Прошло еще несколько секунд, а Морал все не мог отвести взгляда от кистей — с ними было что-то не так.

"Родинка!" — наконец дошло до него, — "Раньше у меня не было родинки на ладони. И кожа, она..., она, словно не моя"

— Георг, — позвал он слугу.

В комнату вошел незнакомец.

— Где Георг? — спросил Морал.

— Господин, какое-то время я буду за Вами прислуживать, — с поклоном ответил незнакомец.

— Я не хочу, чтобы мне прислуживал чужой, — жестко произнес Морал.

— Меня прислал капитан С`Поир. Меня зовут Кир. Новый слуга не собирался уходить.

— Дядя?

— Да, капитан сказал, что позже Вам все объяснит, — добавил слуга.

— Хорошо, — Морал потер заросший подбородок, — принеси таз, зеркало, лезвие и бритву.

— Господин, капитан распорядился не подавать вам зеркало, — доложил новый слуга.

— Что здесь происходит? — разозлился Морал, — Я здесь хозяин, я решаю, кто и что делает!

— Я служу господину капитану и выполняю только его распоряжения, — с нажимом произнес Кир.

— Меня посадили под арест? Чем же я так прогневал дядю? — с горькой иронией поинтересовался Морал.

— Господин, капитан предвидел вашу реакцию и просил передать Вам, что здесь затронуты интересы империи. Так же он просил Вас набраться терпения и дождаться его приезда, — ответил слуга.

Морал по-прежнему был зол на дядю и на нового слугу, но в глубине души понимал — капитан не зря так поступает.

— Мне надо побриться, — после минутного молчания произнес юноша.

— Господин, я неплохо могу управляться с бритвой, по крайней мере, господин капитан никогда не жаловался, — предложил Кир.

— Хорошо, — согласился Морал, продолжая тереть подбородок.

Он не понимал, откуда взялась такая жесткая и густая щетина. Несмотря на свой возраст, он не брился, его пушок на щеках не раз был поводом для насмешников, в прочем, те, кто решился посмеяться над Моралом, быстро об этом сожалели, проведя в постели не одну неделю.

Днак вернулся в замок через семь дней. Всю эту неделю Морал не покидал свои покои, вызывая у обитателей замка всевозможные слухи. Кир — единственный, кто имел доступ в покои хозяина, был немногословен, он лишь один раз обмолвился о причине, по которой их господин вынужден сидеть за закрытыми дверями — это заразная болезнь, подхваченная на охоте. Недобрым взглядом провожали дворовые странного человека, недавно появившегося в замке, и пока терпели его присутствие.

Морал закрыл книгу, когда в комнату вошел капитан.

— Дядя! — вскочил с кресла юноша, — Дядя, надеюсь, вы всё объясните?

Юноша еле сдерживал бушующие внутри чувства.

От такого напора Днак опешил.

— Безусловно, дай только старику дух перевести после дороги.

— Дядя, объясните, почему меня не выпускают из комнаты? Почему не дают зеркало? И, в конце концов, почему ко мне не допускают моих слуг? — задавал вопросы Морал, следуя за капитаном в ванную.

— Ты можешь подождать пять минут! — рявкнул Днак. — Я тебе сказал: сейчас приведу себя в порядок и отвечу на все вопросы. Ну, так и будешь стоять или тебе интересно, как я справляю нужду!

Юноша, смутившись, быстро вышел из ванной комнаты.

— Прикажи принести поесть, — раздалось с другой стороны двери, — а то, я со вчерашнего обеда во рту крошки не держал.

Когда капитан вышел из ванной комнаты, стол был уже накрыт. Кир забыл о своей меланхоличной и размеренной жизни, носился между кухней и покоями Морала с удвоенной скоростью. Благодаря его стараниям на столе появились фрукты, вино, нарезанный тонкими ломтиками козий сыр, вяленое мясо и еще много разнообразной снеди.

— Вот это совсем другое дело, — произнес Днак, вытирая голову полотенцем.

Он успел переодеться в просторную шелковую рубашку и широченные брюки из парусины. Оставляя за собой мокрые следы, капитан босиком проследовал к накрытому столу.

Пока дядя набивал свой желудок, Морал сохранял молчание, чтобы лишний раз его не злить, и едва не сгрыз все ногти от нетерпения.

— Ты что не садишься? — спросил Днак, наливая в кубок вина.

— Сыт.

— Ну, как хочешь.

Капитан пожал плечами и с наслаждением сделал глоток из кубка, а затем вновь занялся трапезой.

Когда уже терпение Морала подходило к концу, капитан откинулся на спинку кресла.

— Теперь можно жить, — сказал Днак, и довольная улыбка появилась на его лице.

— Мы можем поговорить?

— Ещё минуточку, — остановил племянника капитан. — Кир, принеси зеркало.

Пока слуга ходил за зеркалом, Морал нервно мерил комнату шагами.

Спустя несколько минут, Кир внес накрытое платком зеркало; поставив принесенное зеркало в кресло, слуга снял с него платок и молча удалился.

— Подойди к зеркалу! — приказал Днак.

Юноша с подозрением посмотрел на дядю, а затем осторожно подошел к зеркалу... На него смотрел совершенно чужой человек! Куда девались золотые кудри, что так любила гладить его мать? Вместо них на голове виднелся ежик из черных жестких, как проволока, волос. Исчезли припухлые губы, в место них появились плотно сжатые, тонкие, отдающие синевой полоски. Подбородок вытянулся, стал массивным, с противной, глубокой ямкой.

— Это я? — прошептал Морал, касаясь пальцами лица.

Он повернулся и уставился на дядю широко раскрытыми глазами.

— Что вы со мной сделали? Это не я! — чуть не плача произнес юноша.

— Прекрати истерику! — одернул племянника капитан.

— Дядя...

— Забудь, что я твой дядя, забудь о том, что ты — Морал Тман С`Поир. С этой минуты Вы — Арт-Нар из рода Исидуар, верховный фарн, правитель империи!

Произнося это, Днак встал на одно колено перед находившемся в шоке племянником.

— Император, примите от меня клятву верности!

— Дядя, это глупая шутка, — прошептал Морал, чувствуя, как пересохло горло.

— Сир, чем быстрей вы привыкните к своему новому имени, тем лучше будет для всех, — посоветовал Днак, как и прежде оставаясь коленопреклоненным.

— Дяд..., — Морал осекся на полуслове.

Он взглянул в глаза Днака, в них не было даже намека на шутку.

— Капитан, встаньте, у меня и так голова идет кругом.

Морал упал в кресло и в отчаянье обхватил голову руками.

— Я думал, всё будет по другому. А теперь я — не я. У меня такое ощущении, что часть меня потерялась, заблудилась там, в подземном ходе.

Днак встал с колен и подошел к племяннику.

— Сир, может оно так и есть, но Вы теперь не принадлежите самому себе, — произнес он.

— И кому я теперь я принадлежу?

— Империи!

— Хм, — горько усмехнулся Морал, — сейчас самое время зазвучать фанфарам.

— Ваше величество, это негромкие слова — это действительность. То, с чем Вам отныне жить каждый день, час, секунду.

— Дядя, может, не так все резко менять, может, мне сначала свыкнуться с новым именем? — с надеждой в голосе спросил Морал.

— Нет, сир, отучайте себя от слабостей, — сказал, как отрезал капитан императорских наездников.

Юноша набрал полную грудь воздуха, задержал его на секунду, а затем резко выдохнул.

— Хорошо дя..., капитан, пусть будет так. Что дальше?

— Если разрешите, Ваше величество, я расскажу, что нам делать дальше? — произнес Днак.

— Да.

— Сир, Вас необходимо переправить подальше от этих мест. Я выбрал султанат.

— Объясните, — попросил Морал.

— Наши правители не в ладах. Салих третий под страхом казни запретил своим торговцам бывать в империи. Смертная казнь ждет и наших купцов, если они сунутся в султанат. Чем рассердил его наш нынешний правитель, я не знаю, но вот уже пятнадцать лет поданные Салиха третьего — очень редкие гости в империи Фарон. Поэтому немногие помнят ваш лик, сир.

— Удивительно, как они не вцепились друг другу в глотку.

— Султанат слаб, ему не справиться с империей даже сейчас, а вашему двойнику неохота отрываться от своих утех, — пояснил Днак.

— Понятно... Что дальше?

— В султанате ордену наездников принадлежит один весьма отдаленный оазис. Он куплен через подставных людей больше десяти лет назад. Там не бывает посторонних, местные жители преданы правителю оазиса Парасу. Сам Парас — бывший наездник драконов.

— Что тогда он делает в пустыне?

— После смерти своего дракона Парас поклялся, что больше никогда не взглянет на море. Я предложил ему стать правителем оазиса, он согласился.

— Хорошо, что дальше?

— В оазисе мы продолжим ваше обучение и будем ждать окончательного вашего преображения.

— Как мы попадем в оазис? — задал очередной вопрос Морал.

— Я переправлю вас на своем драконе.

— А как же шаманы султаната? Неужели они позволят дракону свободно летать?

— Поэтому я лично вас и отвезу. Со мной им не справиться, а с моим золотистым — тем более, — улыбнулся капитан.

— Дядя..., капитан, разве у вас есть дракон?

— Конечно, сир, я же капитан наездников императорских драконов.

— Просто я никогда не видел вас верхом на драконе, да и вы ни разу не рассказывали о своих полетах, — пожал плечами Морал.

— Для капитана наездников сеть в седло — роскошь, которую я не часто могу себе позволить, — в голосе Днака отчетливо послышалась грусть.

— Хм, — пожал плечами Морал, не понимая, почему дядя должен ограничивать себя в полетах. — Ладно, дя..., капитан, рассказывайте дальше.

Из воспоминаний императора вырвал стук в дверь. По силе ударов и их настойчивости можно было догадаться — с наружи его внимание стараются привлечь уже давно.

— Ваше величество! Ваше величество! Что с Вами? — встревожено кричал за дверью Кир, так и оставшийся служить Моралу Арт-Нару.

Император нажал на педаль под столом — массивная дверь открылась.

— В чем дело? Почему вы ломитесь ко мне? — недовольно спросил император.

— Сир, Вы просили доложить сразу, как прибудет леди Айрана, — пролепетал слуга.

— Я спрашиваю, почему вы ломились! — император уже начал злиться по настоящему, недовольный тем, что его так грубо оторвали от воспоминаний.

— Сир, Вы не отвечали больше десяти минут! Мы испугались, что с вами что-то случилось!

— Ничего не случилось, — вздохнул Арт-Нар, — просто задремал, устал что-то.

— Может. тогда отложить встречу с леди Айрана? — предложил Кир.

— Нет, не надо. Нехорошо заставлять дам ждать мужчин, — произнес император, потягиваясь.

— Вы — непростой мужчина, Вы — император!

— Настоящий мужчина, даже если он император, не откажется от встречи с прекрасной леди из-за усталости. Арт-Нар направился к шкафу, чтобы сменить камзол.

— Сир, может позвать слуг? — тонко намекая на этикет, предложил Кир.

— Ты считаешь, твой император настолько слаб, что не в силах сам надеть камзол?

— Нет, Сир, у меня даже мысли такой не возникло, — быстро ответил Кир, в который раз удивляясь, как быстро вжился его новый господин в роль императора.

"А может для него это и не роль" — подумал Кир.

— Но есть этикет, правила.

— И кто меня накажет, если я их стану нарушать? — с интересом спросил правитель.

— Никто, Сир, — ответил слуга, кланяясь.

— Не увиливай Кир, отвечай, — настаивал император.

— Мне нечего ответить, сир.

— Знаешь, один мудрец сказал: чтобы почувствовать себя человеком, иногда необходимо что-то делать самому.

— Но государь, вы не простой человек, вы...

— Ты повторяешься, — прервал слугу император, — сегодня я хочу почувствовать себя простым человеком, — тихо добавил Арт-нар.

Его мысли устремились к той, что ждала его в розовом зале.

ГЛАВА 6

Атек покинул хижину, когда небо над морем начало светлеть. Тонкие нитки перистых облаков паутиной тянулись с востока на запад, создавая замысловатые узоры. Верхушки береговых скал, не желая просыпаться, укрылись одинокими серыми тучками и надеялись отсрочить миг пробуждения.

Юноша, оглядываясь по сторонам, стал спускаться по тропинке; в серой мгле он едва не пропустил поворот к морю. Спустя несколько минут Атек уже стоял у кромки воды. Утренний бриз гнал мелкую рябь, заставляя волны лениво накатываться на берег. Юноша поежился, передернул плечами от настойчивого морского ветерка и плотнее запахнул накидку — лезть в воду ему совсем не хотелось. Так простоял он несколько минут, пока, все-таки не заставил себя раздеться; затем он сложил вещи в холщёвую сумку, засунул её под огромный валун, после чего резко выдохнул и с криком бросился в море.

Через десять минут Атек вылез на сушу. Ветер, как будто ждал его появления, задул с удвоенной силой, и кожа юного путешественника покрылась пупырышками. Юноша сделал несколько энергичных движений, разгоняя кровь, и принялся спешно одеваться.

За то время, пока он плавал, погода начала меняться: на горизонте появились тёмные тучи, низко проплывающие над гладью моря — они распухли от хранящейся в них воды и, казалось, в любую секунду готовы были низвергнуть её вниз.

Атек стряхнул со своих кудрей остатки воды, повязал голову платком, как это обычно делают моряки, и двинулся вдоль берега, стараясь подальше уйти от деревни. Идти было легко. Большие плоские плиты, отвалившиеся от скал, устилали узкую полоску берега. Перескакивая с одной плиты на другую и пугая дремавших чаек, Атек за короткое время прошёл несколько километров прежде, чем упёрся в утес, выступающий далеко в море отвесной стеной. Дальше еле заметная тропинка сворачивала в узкое ущелье, где и терялась в тени нависших скал. Пройдя километр по высохшему руслу ручья, он наткнулся на другую тропинку, резко уходящую вверх.

— Придётся попотеть, — тяжело вздохнул Атек.