Уже потом, я узнала, что она не только колонистов модифицировала, но и местную автоматику апгрейдила, роботов качала, расширяла возможности искинов. И надо сказать успела многое. Тут от старой колонии шахтеров сохранилось все оборудование. Шахтерские корабли тоже были. Алиса, взяв под контроль несколько роботов-ремонтников, старательно заражала нанитами оставшиеся часы шахтерские корабли, чтобы модифицировать их.

Так что по мере загрузки баз, многие могли уже пользоваться шахтерским комплексом, для добычи руды. А место тут было богатое на руды дорогих металлов. Колония с самого начала могла себя уже окупать. Нужно было только обеспечить самооборону и строительство завода-верфи, для дальнейшего развития.

Когда истек срок жизни нанитов, за пять минут до гибели Алиса резко прервала с ними контакт и впала в искусственную кому. Я, естественно, вместе с ней тоже. Алиса не хотела получить вместе со всеми нанитами извне приказ на самоуничтожение. Как потом выяснилось, Василиса и Ольга тоже впали в кому, на всякий случай, хотя в прямой связи с внешней средой не были. Мало ли... Хорошо, что мы все догадались при этом запереться в своих отсеках. А то еще не хватало паники, по поводу нашей смерти.

Кома продлилась час. С запасом, что все наниты самоуничтожатся, и приказ о самоуничтожении больше не будет гулять в эфире. После чего мы очнулись с отвратительным самоощущением, как будто вышли из глубокой заморозки.

Глава 15. Кавайный бизнес.

Когда мы прибыли на Няа с грузом спасенных детей, и отчетом о захвате пиратской базы, наш рейтинг кавайности зашкалил. Но, попутно, оказалось, что мы еще и очень богатыми стали. Потому что кавайцы педантичны в расчетах. Фактически там почти невозможно, что-то подарить. И захватив пиратскую базу, мы стали её владельцами. А освободив людей и снабдив их нейросетями и базами данных, мы загнали их в долги перед собой.

Конечно, мы можем их не требовать их к оплате, но они автоматически фиксируются в кредитной системе кавайцев. Благотворительность среди кавайцев не принята. Частная благотворительность считается позором для государства. Кавайцы для того и платят налоги, чтобы все были довольны. Поэтому мы сразу получили от государства оплату части стоимости установленных нейросетей, которые людям причитались на бесплатной основе. Также и премии за спасение людей. И поимку преступников.

Оформление нового шахтерского поселения как предприятия тоже сопровождалась оформлением наших долей собственности, которые они со временем выкупят. Никакой халявы — девиз кавайной жизни. Мы подумали с девчонками и наши миллионы сразу вложили в развитие завода на Востоке. Чтобы было, на что оборудование покупать. От этого наши доли в доходе еще больше возросли.

Фактически мы уже обогнали отца и Антона по богатству, хотя они тоже имели свою долю в добыче. И только за счет нейросетей, которые мы имплантировали всем соотечественникам. А также усовершенствованного нанитами оборудования. Также немаленькой была премия о координатах землеподобной планеты. Часть денег мы вложили мы отцовский госпиталь с условием, чтобы Кит летал не хуже семируковского дирижабля в космосе. Антон согласился апгрейдить Кита до космического транспорта. А от инвестирования своего бизнеса отказался, сказав, что и самому хватает.

Тогда мы устав от индустрии, проинвестировали ежегодный кавайно-няшный карнавал на одном острове-пляже. И дату назначили на день нашего попадания в прошлое. На время карнавала остров арендовался и туда пускали только кавайцев с индексом кавайности не ниже 12 единиц. И стоимость билета на карнавал была обратно пропорциональна индексу. С индексом кавайности выше 35 приезжали бесплатно. Карнавал длился неделю.

Песни кавайцев нам напомнили Бразилию, как и климат. Поэтому заимствования из стиля бразильских карнавалов были широкими. Но мы оперлись и на местный фольклор обеими ногами. Благодаря нашей единомоментной популярности, первый карнавал был довольно массовым. Поэтому колонны танцующие пиолку (местный вариант самбы) были очень длинными. И согласно пляжной традиции все были почти голыми, если не считать разного рода украшений на ногах и головах.

Мы в своей самой большой колонне, которую возглавили, были практически самыми одетыми. Потому что наши тела были обклеены стразами в интимных местах, как обычно делают бразильянки. И еще кроме причудливых шляпок мы также приделали крылья, тоже заимствованные из бразильского стиля.

Изначально мы были в очень хорошей пышной форме, но после ночи танцев мы постепенно сдулись. И стразы осыпались. Но все равно отсыпаться мы пошли довольными, потому что поставили планетарный рекорд беспрерывного танца, протанцевав целые сутки. Пиолка танец очень энергичный и танцевать его более трех часов почти невозможно. Это тяжелей чем бежать кросс. Но наши нейросети нас хорошо поддерживали, снимая усталость. Фактически мы танцевали попеременно со своими виртуальными подругами.

После рекорда нам на пляже установили памятники в полный рост. Голыми и танцующими пиолку с крылышками. Крылышки неизвестные ранее на Няа, стали предметом модным. Также стразы вошли в моду тоже. На следующий день мы отмечали прямо на карнавале день рождения Василисы. Она оказалась самой младшей из нас. Нам уже давно было по семнадцать, только она все еще ходила в 16-летках.

На день рождения Василисы вынуждены были приехать отец с Антоном, но их все еще очень смущало обилие вокруг обнаженных женских тел. В том числе и наших. А наши статуи вообще погрузили в ступор. Но постепенно они адаптировались и уже вечером пошли плясать со всеми вместе. Правда новых рекордов мы уже не стали ставить, а просто поплясали от души и попели.

Потом лежали в песочке рядом с набегающим прибоем и смотрели на закат.

— Хорошо живем! — хмыкнул отец, кидая лениво камешки в море: — А на Родине сейчас 1940 год, однако...

— Предлагаешь помочь, Ильич? — лениво почесал пузо Антон, стряхивая песок.

— Это незаконно! — вмешалась Сара, кормящая моего одномесячного братика: — Частные кавайцы не могут участвовать в войнах других государств в качестве наемников. Сразу весь индекс кавайности вам обнулят! Да еще штрафы пойдут.

— Да знаю я, — махнул рукой отец, кинув еще камешек в море: — Но зато есть возможность оказывать врачебную помощь и торговать. Никто и не говорит за убивать людей. Но лечить вполне законно и кавайно. И товары продавать.

— С товарами тоже есть ограничения! — ожила именинница Василиса: — Оружие продавать воюющим странам нельзя.

— А если не оружие? — спросил Антон: — Если, к примеру, металлы, станки, промышленных роботов, гидропонные установки?

— А что? Мне нравится! — согласилась я: — Помочь можно и транспортировкой разных беженцев, продуктами питания. Да одно лечение миллионы спасти может!

— Ну, ты переоцениваешь пропускную способность моего госпиталя! — покачал головой отец.

— А если на нас нападут? — спросила Ольга: — Мы имеем право на самозащиту?

— Да имеете, — сказала Сара: — Но в минимальном объеме и нелетальным оружием.

— Типа, парализаторами только? — уточнила я. Сара кивнула, не отрывая глаз от Вовы-братана.

— Хоть что-то...

— Меня больше беспокоит не сам факт помощи соотечественникам, — заговорил Антон: — Мы найдем, чем помочь, сколько торговый баланс. Как мы будем объяснять практически бескорыстные поставки технологий и услуг одной из сторон? Вы же знаете нелюбовь местного бизнеса к бескорыстности? Возникнут неудобные вопросы. Любая бескорыстность трактуется как заговор против кавайности. Что мы строим свою частную империю. Конкурентов плодим для кавайцев. Что полезного нам сможет продать СССР, чтобы соблюсти приличия кавайного бизнеса?

— Пусть Сталин нам продаст Луну! — предложила Ольга, прекратив закапывать в песок ноги Василисы.

— Сталин не может продать Луну, потому что она ему не принадлежит, — ответил Антон.

— А мы продадим недорогой космический корабль за золото! — начала фантазировать Василиса: — Русские слетают на Луну и объявят её своей собственностью! А потом нам продадут! Вот и будет соблюден баланс.

— Это будет очевидным мошенничеством! — не согласилась Сара: — Не нужно считать нас кавайцев настолько глупыми.

— Да и не продаст Сталин Луну. Он дальновидный политик, — покачал головой отец.

— Скажи Лиза, а как ты соблюдаешь кавайный баланс со своим фестивалем? — спросил Антон, искоса разглядывая мою фигуру. Он такой няшка, все еще смущается.

— Дороже всего обходится аренда земли. Земля здесь дорогая. Билеты не смогли окупить все расходы. Хотя народу насыпалось, как вы заметили много. Но уже в первый день были заключены 340 брачных контрактов, за которые мы получаем премии от государства по тысяче кредитов каждый. А еще пять дней фестиваля осталось. Мы ожидаем не меньше трех тысяч брачных контрактов от молодежи. Все переженятся, государству польза, дети пойдут, нам премии за помощь. Думаю, баланс сойдется. Даже в плюс выйдем. А на трансляциях вообще чистый доход будет.

— Аренда земли, говоришь? — задумался Антон: — Может, если мы арендуем землю у СССР на некие производственные нужды, то удастся выстроить торговый баланс. То, что дорого на Няа, в СССР может оказаться не очень дорого. Кусок необжитой Сибири, арендованный по местным ценам, сразу даст СССР ощутимый доход для покупки наших услуг.

— А доходность откуда возьмется? — спросил отец.

— Что-нибудь придумаем...

Часть2. Кавайных няшки и Сталин.

22 июня. Раннее утро.

Группа юнкерсов шла на бомбардировку советского аэродрома. Они шли первыми, чтобы сразу подавить возможность к сопротивлению авиации красных. Там было большое скопление советских истребителей, которые, как доложила воздушная разведка стоят практически без маскировки. Цель была не сложной и потерь немцы не ожидали. Настроение было приподнятое у всех.

Вдруг передний юнкерс передал дальше странное сообщение "вижу летящего кита". Полковник Клаус Дольфиг просто ошалел. Мало того, что этот идиот нарушил радиомолчание, так еще и ерунду несет. Напился что ли? Но потом еще три раза пришел сигнал от других машин "подтверждаем". Что за безумие творится? Наконец он вышел из-за облака и сам увидел ОБЪЕКТ.

Это был действительно летящий серый кит. И судя по расстоянию, он был больше любого настоящего кита.

— Герр Полковник! Это, наверное, дирижабль! — вскрикнул пилот: — И курс его на пересечение с нашей группой. Что прикажете?

Клаус задумался. Демаскироваться не хотелось, но с другой стороны, на дирижабле русских наверняка есть радиостанция...

— Всей группе огонь из пулеметов по дирижаблю в форме кита! — рявкнул он в микрофон. Через несколько секунд в сторону кита потянулись пулеметные трассы от бомбардировщиков. Кит не стрелял в ответ, а продолжал приближаться. Пули не давали видимого ущерба. И вдруг кит заверещал. После полковник ничего не помнил.

— Мы вроде обещали никого не убивать? — кисло сказал доктор Айболит.

— А мы никого не убили, — спокойно ответила пилот Ольга, стрельнувшая парализатором по группе юнкерсов: — Все живы Андрей Ильич!

— Но не надолго. Парализовать летчика это все равно, что убить, — возразил доктор Айболит.

— Что-то ты папа переполнился сочувствием к фашистам? Они летели убивать, и в нас стреляли! Так что наше дело правое! — заговорила я, оторвавшись от созерцания виртуальной карты, где были нанесены все летающие объекты на данный момент.

Мы сейчас прикрывали северную часть границы СССР, а Лед Зеппелин с Антоном и Василисой южную часть границы мониторили. Группа парализованных юнкерсов еще сохраняли какое-то время подобие строя, а потом начали потихоньку расползаться в разные стороны. Причем два даже умудрились столкнуться и загореться.

— Ольга лети к аэродрому нашей крепко спящей авиации. Пора их будить! — сказала я. Ольга резко ускорила полет и полетела к нанесенному на карту аэродрому красных. Я приказала через нейросеть воспроизвести над аэродромом песню "Вставай страна огромная!" Авось это разбудит дрыхнувших пилотов. В исполнении песен нет ничего незаконного. Мы же не воюем?

Судя по тому, как из казарм прыснули в разные стороны люди, нас заметили. И можно лететь дальше. Тем более, что на карте уже появились новые группы бомберов. Ольга опять резко ускорилась на перехват, на сверхзвуке, издав чудовищный грохот, будящий всю округу. Мы подставились вежливо еще двум группам бомберов, которые бодро открыли по нам огонь. А мы в ответ их вежливо парализовали.

Но третья группа юнкерсов, отчего-то настырно по нам не стреляла, хранила радиомолчание и перла к своей цели. А первыми стрелять нам кавайность не велит. Может им музыку исполнить? Чтобы расшевелить? И летя параллельным курсом мы грянули в 120 децибел "от южных гор, до британских морей, красная армия всех сильней!" Они не выдержали и открыли огонь. Ольга тут же притопила красную кнопку парализатора.

Потом нас попытались расстрелять три советских ишака. Но мы не стали их парализовать, а просто оторвались по скорости. Тем более, что впереди была опять огромная группа бомберов с крестами. Те тоже не деликатничали и сразу вжарили по нам десятками трасс пулеметных. Их тоже заставили поспать.

Василиса также похвасталась успехами, что песня "Киев бомбили, нам объявили..." уже не имеет под собой исторической правды. Так как воздушная армия, идущая на Киев, крепко уснула прямо на лету после попытки обстрела мирного дирижабля. Парализатор оказался жутким оружием массового поражения в условиях массированного применения малой авиации.

Но вот на земле мы уже практически ничего не могли предложить в качестве помощи соотечественникам. Кроме медицинской помощи. Ладно, люфтваффе накрылось медным тазом и то помощь.

— Полетели в Брестскую крепость! — приказал Айболит: — Там сейчас бойня только разгорается. Нужна будет помощь.

— Каким образом? — пожала плечами я: — Что мы сможем сделать?

— Посмотрим на месте, — сказал отец: — Еще только 5 утра, но их уже обстреливают. Там в запертом мешке крепости две дивизии погибнут. Я в кино видел. Хочу убедиться в реальности.

Мы опять ускорились, и по дороги я навела нас еще на одну группу юнкерсов, которой тоже пришлось заснуть. Над Брестской крепостью пылали пожары и раздавались взрывы. Обстрел шел мощный.

— Смотри на остров на реке! — показал отец: — Там размещен их госпиталь. Глупость какая-то... почти на немецкой территории разместили. И что делать?

— Я под зенитный огонь Кита не подставлю! — сказала Ольга: — Мы можем выдержать пулевой обстрел, но 88 мм снаряды нас продырявят! Не та броня. Мы не крейсер. И не можем вести активных боевых действий. И вообще нам с товарищем Сталиным еще нужно договариваться о помощи СССР. А мы уже и так навоевали достаточно.

— Тогда просто сделай круг, осмотрим все, — сухо сказал отец. После круга за нами увязались мессеры, которых, мы сразу с легким сердцем глушанули. И полетели вдоль границы, осматривая положение наземных войск. Будет потом, что показать отцам-командирам в виде кино.