Сокровища рода де Карсо. кн.1

Когда всадники приблизились к холму, остроносое лицо Денье с топорщившимся пятном усов непонятного цвета, осклабилось в приветственной улыбке, обнажив мелкие неровные зубы. Лаваль, большой охотник до женщин, упругой походкой ловкого и сильного человека, тут же подскочил к Лауре:

— Разрешите помочь вам сеньора? — безошибочно определив в девушке испанку, протянул он, улыбаясь, ей руку, взяв коня под уздцы.

— Спасибо, я сама, — поблагодарила Лаура, и быстро соскользнула с седла, так и не опершись о предложенную ладонь.

Малыш, спустив Жака на землю, нахмурившись, соскочил с лошади. Ему не понравилось, что Лаваль уже положил глаз на Лауру и наверняка попытается вскружить ей голову. С женщинами тот обращаться умел. У него всегда было наготове остроумное слово, весёлая шутка, недорогая безделушка, и обаяние, от которого его многочисленные подружки на Тортуге таяли, как патока. Ажен немного завидовал этим способностям Лаваля, будучи от природы застенчивым и по молодости малосведущим в амурных делах. Куда ему, бывшему гаврскому рыбаку, состязаться в красноречии и умении ухаживать за женщинами с коренным парижанином, Лавалем, не пропускавшим ни одной юбки.

— Рассказывай! — обратился к Ажену Флери, отметив про себя и поступок девушки, и нахмуренные брови Малыша.

Буканьеры обступили своего лазутчика и уже через минуту его короткого повествования нерадостные вести стёрли улыбки на посуровевших лицах мужчин.

— Стоянку Вердье разгромили на рассвете. Уцелела вот только его жена, — указал Малыш на Лауру. — По её следу скакало трое, — рублеными фразами, не привыкшего много говорить человека, рассказывал охотник. — Как узнал под гачупином Ворона, так руки сами к мушкету потянулись — разжился вот лошадьми. В сумке у испанца нашёл кошель и трубку Бертрана, — добавил он немаловажную на его взгляд деталь. — Ночью подобрался к лагерю. Оба отряда соединились. Две дюжины пушек, солдат две с половиной сотни и, главное — они захватили коней Вердье!

— Сколько лошадей у вас было в отряде, Лаура?

— Двадцать шесть! — не задумываясь, ответила девушка.

— Значит, осталось две дюжины, — подвёл печальный итог Ажен.

— Ну а что они собираются делать дальше? Удалось что-нибудь выведать? — спросил Флери.

— Насколько я понял из их тарабарщины — сегодня утром должны были двинуться к плантации Перрюшона, а затем направятся к Равинелю.

— М-м-да, — задумчиво пожевал губами Флери. — Сделаем так: Ты, Лаваль, вместе с Денье, сядешь испанцам на хвост. В стычки не вступать. Ваша задача — незаметно выследить их стоянку. К лесу они подойдут только к ночи и вряд ли рискнут двигаться в темноте через чащу, наверняка встанут где-то лагерем. Как только остановятся на ночёвку, пошлёшь Жерара к плантации с докладом. Попробуем ночью их как следует пощипать. Ну а мы, возвращаемся! — повернулся Флери к Малышу и притихшей рядом с ним Лауре. — Надо будет подготовить гачупинам достойную встречу!

Всё понятно?! — пристально посмотрел он на Лаваля и Крысёнка. Те, молча, кивнули. Оба были недовольны решением начальника: Лаваль сожалел, что не будет времени заняться девчонкой, а Крысёнку не очень улыбалось целый день жариться под солнцем в седле.

— Тогда, по коням! — скомандовал Флери.

Малыш помог Лауре забраться на лошадь, не заметив недружелюбного взгляда Лаваля, которым тот одарил охотника, почувствовав в нём серьёзное препятствие своим амурным планам. Малыш же никаких планов никогда не строил. Но, пройдя школу простого матроса, мог открутить голову любому злопыхателю. И связываться с ним охотники остерегались. Через минуту все тронулись в путь.

Г Л А В А 16

Лаура была благодарна Полю, что тот даже не упомянул во время рассказа, в каком бедственном положении он её застал. Она бы, наверняка, сгорела от стыда под нескромными взглядами буканьеров.

"Тот наглец, которого Флери отправил по следу солдат, видно изрядный ловелас", — вспомнила с досадой девушка масленые глаза, в упор рассматривающие её и заставляющие непроизвольно краснеть.

Пока ехали к плантации, Флери подробно расспросил её о нападении на стоянку, да и Малыш рассказал много нового, забрасываемый вопросами своего друга, любившего поболтать.

Когда через два часа остановились у ручья перекусить, Бенуа, беспокоясь за рану, о которой невзначай проговорился Ажен, подошёл к нему:

— Давай посмотрим твою ногу, Поль. Я тут хорошую траву заприметил: приложим к ране — за пару дней всё затянет.

Малыш, поупиравшись (к немного беспокоящей боли он притерпелся и даже временами забывал о ней совсем), отдался в руки отрядного лекаря. Тот быстро развязал повязку. Схваченные ниткой в двух местах края разрубленной плоти, заставили лицо Жака удивлённо вытянуться:

— Это кто же так старался, Малыш? — ткнул он пальцем в наложенные швы.

— Лаура зашивала! — горделиво выпятил грудь и выставил ногу вперёд Ажен.

Жак потихоньку придавил края раны, но нагноения не было.

— Всё хорошо, — сказал он Ажену, накладывая крупный, серебристо-мохнатый лист и завязывая чистой материей. — Через два-три дня и замечать перестанешь.

Подойдя к Флери и Лауре, раскладывающим на салфетке довольно богатые припасы, позаимствованные из кладовок Перрюшона, Бенуа обратился к девушке:

— Хочу поблагодарить Вас, сеньора, за оказанную помощь моему другу. Вы великолепно зашили ему рану. Я просто восхищён!

— Это был мой первый пациент, но я старалась, — зарделась девушка.

Подошедший Малыш не дал выплеснуться красноречию друга:

— Давай-ка, лучше займёмся более интересными вещами, чем случайно полученная рана. Смотри, что здесь разложено, кивнул он на горку апельсинов и десяток яиц,— а мы, между прочим, кроме говядины, второй день ничего не ели.

Обняв друга, он увлёк его в сторону ручья и, сполоснув руки, буканьеры через минуту уже сидели около Флери и Лауры, отдавая должное щедрости Перрюшона.

Когда через три часа прибыли на асьенду, Флери тотчас собрал десяток буканьеров, чтобы отправить их навстречу испанцам.

— Задача у вас одна — перебить всех лошадей, захваченных гачупинами на стоянке Вердье. Пусть волокут пушки и заряды на себе. Это их задержит минимум на день, а если они рискнут бросить кулеврины и идти налегке, это тоже нам на руку. Без пушек им асьенду не взять! Только действуйте разумно из засад, и зря под пули не подставляйтесь — раненых и убитых нам и так хватает. Жарвинель! Ты — старший! За людей спрошу с тебя, — ткнул он пальцем в хмурого буканьера с седыми усами. — И не ухлопайте по ошибке Лаваля и Денье, они у испанцев на хвосте крутятся. К ночи, Жарвинель, все должны вернуться! Как только испанцы встанут на отдых, попробуем сделать ночную вылазку и перестрелять как можно больше.

Не любивший много говорить, охотник, назначенный старшим, в ответ кивнул головой — всё понял. Флери не сомневался, что Жарвинель, пятнадцать лет прошагавший наёмником по дорогам французского королевства, сделает всё как надо.

— Возьмите ещё по мушкету, благо у Перрюшона оружия в избытке. И с Богом! — напутствовал охотников Флери.

Малыш тем временем, перепоручив уставшую испанку женщинам, направился вместе с Жаком навестить Лангедока. Тот, сидя на кровати, забивал пулю в очередной мушкет, зажав его между колен. С полдюжины уже заряженных лежали рядом, на одеяле.

Потихоньку потянув за медное кольцо, Малыш приоткрыл толстую дверь на кованых петлях и, не желая будить раненого, если тот спит, заглянул в щёлку. Увидев занятого делом наставника, Ажен широко улыбнулся и решительно шагнул через порог.

— Наше почтение, Роже. Вот зашли тебя проведать.

— Рад видеть вас, ребята! — поднялся Роже с кровати. Отложив мушкет, он обнял здоровой рукой Малыша. Вторая висела на подвязке, перекинутой через шею, и левое плечо было плотно обмотано тканью.

— Надоело бездельничать, решил что-то сделать, — показал он на мушкеты. — У меня тут прекрасный обзор из окна. Если испанцы сунутся с этой стороны дома — дюжину покойников гарантирую.

Малыш осмотрел упор от аркебузы, забитый в пол у оконного проёма и, вложив в металлическую развилку мушкет, повёл стволом. Целиться было удобно. И наверняка Роже ухлопает не одного гачупина.

— Тебе придётся много стрелять, Роже. Их две с половиной сотни, — встрял Жак.

— Ничего, зарядов у меня хватит на всех, — похлопал он по бочонку с порохом. — Заряжаю, правда, медленно. С одной рукой-то не больно разгонишься. Вы мне лучше новости расскажите, а то ко мне они в последнюю очередь доходят.

Ажен, перебиваемый, время от времени, нетерпеливым Жаком, изложил Лангедоку последние события.

— Ну что ж,— немного помолчав, обдумывая услышанное, сказал их наставник, — к флибустьерам гонца послали, к Равинелю на плантацию тоже. Надо дня два-три продержаться до подхода подмоги, и все испанцы тогда здесь и останутся.

Он сел на кровать и, зажав мушкет между ног, принялся за прерванное занятие.

— Да, ребята, — остановил уже у дверей, собравшихся было уходить охотников Лангедок, — там, в кладовке у Перрюшона, много чего есть. Посмотрите там пару ядер от мортиры, и как выдастся свободная минута, принесите их сюда. Только трубку запальную выберите подлиннее. Хочу угостить испанцев хорошенько, если под стены подберутся.

— Сделаем, Роже! — кивнул Бенуа, и оба вышли из комнаты.

Принесённые вскоре ядра, не два, как он просил, а полдюжины, Лангедок сложил горкой у окна. Сбил прикладом мушкета несколько ажурных завитков на оконной раме, чтобы те не мешали стрелять и бросать начинённые порохом ядра наружу. Буканьеры больше к нему не заходили, лишь дважды наведывалась индианка — поменяла повязку и принесла еду. Разморенный обильной пищей и чувствуя слабость, Лангедок прилёг на кровать и заснул. ...

Сумерки надвигались быстро. Флери и Перрюшон с нетерпением ожидали возвращения охотников Жарвинеля. Те прибыли, когда на небе уже высыпали звёзды. Двое убитых и двое раненых — таков был результат не очень удачной вылазки.

Испанцы оказались хитрее, чем мы думали, Пьер, — печально докладывал Жарвинель. — Поставили лошадей с пушками внутрь каре, а когда мы дали залп, подкараулив их в удобном месте, пятьдесят мушкетов ответили свинцом. Двоих убило наповал. А затем кирасиры раздвинули ряды, и дюжина конных гачупинов атаковала нашу засаду. Если бы ты, Пьер, не приказал нам взять вторых мушкетов — все бы там остались. А так дали ещё залп по всадникам и стали уносить ноги. Нападали ещё дважды. Выбили десятка два испанцев, но лошадей всех перестрелять не удалось. С полдюжины наверняка уцелело. Испанцы просто осатанели. Подстрелили ещё двух буканьеров и лошадь. А когда они закрылись со всех сторон дозорами, тут и новобранцу бы стало ясно, что до темноты их не взять.

— Лаваля и Денье видели?

— Нет, Пьер! Их никто из наших не заметил.

— Это, в общем-то, неплохо. Если вы не заметили, то испанцы тем более не высмотрят. "Если, конечно, с ними что-нибудь не случилось", — подумал Флери и тут же постарался отогнать эту, не понравившуюся ему мысль.

— Пусть люди поедят и пока отдыхают. Раненых расположить в доме! — распорядился он.

Подойдя к убитым буканьерам, тела которых сумели вывезти после стычки с испанцами, Флери снял шляпу, прочитал короткую молитву и приказал Жаку, стоявшему среди столпившихся охотников:

— Найди священника! У Перрюшона был какой-то пройдоха, пусть отпоёт и надо будет похоронить ребят прямо сейчас.

Ссутулившись, Флери повернулся и, не покрыв головы, пошёл прочь.

По лестнице он поднялся к плантатору:

— Плохие новости, Жерар. Похоже, нам не удалось лишить испанцев пушек. Завтра утром они будут здесь. Парни немного пощипали гачупинов, но это вряд ли их остановит, скорее разозлит. Я приказал стянуть все дозоры к асьенде. Ночью, как только прибудет лазутчик, сделаем вылазку на их лагерь всем отрядом.

— Ты думаешь, испанцы не понимают, что буканьеры ночью попытаются напасть?

Конечно, догадываются, не дураки же они. И наверняка выставят усиленные посты. Но я задумал маленькую хитрость, которая, надеюсь, принесёт успех нашей ночной вылазке. ... Я, собственно, пришёл не с этим. Завтра, скорее всего здесь будет жестокая драка, и, как сам понимаешь, Жерар, исход может быть любым. Выдели из своих людей человека и отправь с ним подальше женщин. Я бы не хотел, чтобы они попали испанцам в руки, особенно жена Вердье.

— Хорошо, Пьер! Женщин не позднее чем через час отправят. Но может быть нам всем стоит отойти к плантации Равинеля?!

— У Равинеля на плантации всего полтора десятка французов и асьенда не укреплена. Если мы не удержимся здесь, то там тем более. А отступив и там, развяжем испанцам руки. Нас прижмут к болотам и перестреляют. Флибустьеры без поддержки охотников туда не пойдут, и испанцы это прекрасно понимают. Для них время сейчас — всё! Через три дня шлюпы Берегового братства уже будут топить испанские баркасы на Артибоните, и их задача уничтожить нас как можно быстрее и своевременно унести ноги. Моли Бога, Жерар, что мой отряд не вырезали вчера, как отряд Вердье, а то бы они уже давно были здесь и выгребали твои закрома. Проклятые гачупины очистили всю долину от буканьеров. Наверняка отряды Жирона и Равельяка, стоящие выше по реке, тоже перебиты! Сожгут и вырубят самые крупные плантации и, считай, всю эту часть острова подомнут под себя. А если нам удастся здесь удержаться, хоть что-то уцелеет. Асьенду, однако, тебе придётся отстраивать заново.

— Ты, как всегда, прав, Пьер, — сказал Перрюшон. — Пойду, распоряжусь об отправке женщин, — поднялся он с обитого бархатом дивана. — Непонятно, всё-таки, как им удалось незаметно подобраться к буканам Равельяка? У него же больше двадцати собак?

— У Равельяка всего десять охотников с мушкетами, остальные — слуги, для разделки и копчения мяса. Буканы без стен, одни навесы. Если испанцам удалось подобраться близко, то картечь и пули изрешетили всё живое после первого залпа. С собаками тоже понятно. Ну, услышали они гачупинов за сто ярдов. За пятьдесят ярдов подали голос. Если подбирались ночью, то люди успели только проснуться, как к ним уже подошли убивать. Дай бог, чтобы кто-то выжил и рассказал, как там было на самом деле, — ответил Флери.

Надо отметить, что отряд Равельяка, охотился по старинке — с собаками, как охотились многие буканьеры на островах. Местность в районе его отряда была лесистая, луговины маленькие — на лошадях особенно не поскачешь. Ружья применялись очень крупного калибра, которые валили быка наповал. Всадника бы отдача от такого ружья просто вынесла бы из седла. Слуги разделывали добычу на месте, и лишь мясо и шкуру на волокуше тащили к букану. Били и кабанов, водившихся в местном лесу, но редко встречавшихся ниже по течению Артибонита.

Время приближалось к полуночи, когда Малыш заметил с асотеи, как во внутренний дворик, освещённый несколькими фонарями, люди Перрюшона завели несколько лошадей. Через минуту из галереи снесли вниз четыре небольших, но увесистых сундучка, которые челядь быстро приторочила к сёдлам. Потом внизу показались четыре женские фигуры, в одной из которых Ажен узнал Лауру. Он стремительно слетел по лестнице во двор.